Слезы-вода

Светлана Черемухина

Ну и пусть она одинока и никому не нужна. Ей тоже никто не нужен, у нее есть Кешка, и он ее никогда не предаст… Н-да, одиннадцатилетний мальчишка, бесспорно, далек от того, чтобы причинить ей зло… А вообще не важно, чего она хочет и о чем мечтает. Она не доверяет эти мысли даже дневнику. Но вот бывают же люди, которые умеют читать по глазам, будто в раскрытой книге. Или она и есть эта самая раскрытая книга? На лбу у нее, что ли, написано SOS? А вот и нет, ничего у этого странного байкера не выйдет, она не поддастся на его провокации. Одеваться в кожаную одежду и обвешиваться цепями в тридцать семь, летать ночи напролет на байке и торговать дурацкими неформатными фетишами в странном магазинчике под названием "Два слона" – это разве не перебор?

ГЛАВА 3

Про розовые сопли, вампира и настоящее мальчишеское счастье

— Розалин, я, разумеется, уже в годах и да-а-вно разменяла четвертый десяток (а ума так и не нажила), но я прекрасно помню, что не говорила тебе, насколько он хорош, потому что даже не думала об этом! — Зоя с грохотом захлопнула дверцу духовки, предварительно проверив мягкость запекающегося с курицей картофеля.

Она с утра крутится на этой кухне, а подруга с глупыми вопросами пристает. Стоило жаловаться ей на странного продавца! Теперь вывернет всю историю на другую сторону, а Зое отдуваться и оправдываться.

— А в чём проблема? — симпатичная шатенка облокотилась на край стола, заставленного продуктами и посудой. — Подумай об этом сейчас. Вслух. Так насколько он хорош, а, Зоечка? — она прищурила глаза, наклонившись к подруге, и Зоя фыркнула.

— Да ни на сколько! Просто волосатый парень, огромный как скала… — хм, это, пожалуй, лишнее, она сама далеко не Дюймовочка, — дремучий… — ну, вообще-то, у него вышка, радио-физика — это не хухры-мухры, — и мне немного жаль, что он попал на самое дно, где и находится сейчас, делая вид, что счастлив в том, что имеет, — произнесла она и вздохнула. Она грешила сейчас, грешила против истины. Это она себя пытается обмануть или Розу?

Зоя застыла, теребя край прихватки, пока не вспомнила, сколько еще всего нужно сделать. Очнувшись, схватила нож и с преувеличенным энтузиазмом набросилась на колбасу. Подруга называется: вызвалась помочь, а сама только отвлекает глупыми вопросами.

— А может, он, действительно счастлив? — Роза многозначительно хрустнула морковкой и направилась к окну. Ну потому что холодильник у окна. Она никогда не смущалась, если возникала потребность заглянуть в него.

— Ты порезала крабовые палочки? — Зоя уже погрузилась в насущные заботы.

— Ага. Может, жить так, как хочется — это и есть то самое, чего тебе так не хватает? — Роза изучала полки, заставленные продуктами, купленными в честь празднования рождения Кешки.

— Помнится, в институте философия не была твоим любимым предметом, — Зоя глянула на подругу с подозрением. — А огурцы порезала?

— Свежие?

— Свежие.

— Порезала. Понимаешь, мы все, да ладно, возьмем нас с тобой, участвуем в великом забеге, в который нас отправили пинком, даже не умудрившись сообщить, каков призовой фонд. Блин, нам даже не указали, в какой стороне финиш, понимаешь? И вот мы чешем, не в силах остановиться и перевести дух.

— А где фасоль? — Зоя заглянула в холодильник через ее плечо.

— Никуда не делась твоя фасоль, вон за банкой корнишонов стоит, видишь? — сама девушка тянулась за коробкой сока. — Ты меня вообще слушаешь, или вся в мыслях о своем огромном как скала медведе? — Роза обернулась к моментально покрасневшей подруге. — Как тебе идет красный цвет, — проговорила она, довольная, что заставила ее раскрыться. Вон какие пунцовые щеки. И даже уши!

— Роза, я знаю, что человек ты, прямо скажем… — Зоя пыталась найти подходящие слова, а Роза уже вовсю хохотала.

— Знаю, знаю, я не выбираю выражений, не стесняюсь делать замечания и говорить всё, что взбредёт мне в голову, — весело помогла она недовольной хозяйке.

— Мне не понятно только одно, — не дала сбить себя с толку Зоя, — почему ты привязалась именно к этому инциденту с продавцом демонических атрибутов?

— А к чему мне еще привязываться, подруга? Прямо скажем, больше не к чему. В твоей жизни так мало событий, что и говорить-то не о чем, — она пожала плечами. — Да и вообще нет никаких событий.

Зоя со вздохом склонилась над столом. На очереди был варёный картофель. Кешка обожал оливье, предпочитая его любым новомодным гастрономическим изыскам, и на каждый маломальский праздник, по поводу которого в их семье собирался праздничный стол, оливье был обязательным участником программы.

— Знаю, — вздохнула Зойка. — Если бы мы с тобой были героинями «Секса в большом городе» и собирались по нескольку раз в неделю в кафе, мы бы просто молча пережёвывали свои салаты, и говорить нам было бы не о чем. И не о ком, — добавила, подумав.

— Неправда, вот не наговаривай на себя, — Роза взяла вторую доску и занялась корнишонами. — С тобой очень интересно, когда речь не идёт о реальной жизни. У тебя фантазия развита так… в общем, не так, как у меня, и сарказма хоть отбавляй. Но вот с событиями — это честно, капец, как грустно.

Сама Роза, в силу харизматичности натуры, вела жизнь яркую и бурную, не гнушаясь походов в модные городские клубы и знакомств на одну ночь. Зоя же, придерживаясь классических взглядов, старалась эту тему в разговорах с институтской подругой обходить стороной, чтобы не скатываться в менторский тон и не ссориться, как бывало раньше, в пору юности, когда Зоя наивно полагала, что ещё способна наставить заблудшую подругу на путь истинный.

— Ну, если бы мы были героинями «Секса в большом городе», — Роза задумалась, — то и секса бы не было, — и она снова захохотала. — Кстати, ненавижу твоего бывшего.

— Спасибо, — искренне поблагодарила Зоя.

— Нет, серьёзно, забей на развод. Ты должна быть счастлива, а не прятаться от жизни в стенах этой квартирёнки. Уютной, чистой, конечно, но тюрьмы.

— Не волнуйся, дорогая, вот залижу раны и заживу на полную катушку, обещаю, — с чувством заверила Зоя.

— Не ты зализывать-то должна, и совсем не раны, — многозначительно заметила Роза, но увидев гневный блеск в глазах подруги, примолкла. Да, эту тему с Лесниковой лучше не затрагивать. Никогда. Какой уж тут «Секс в большом городе»! Пуританка. Хотя, в молодости она была не такой уж и… ладно, Роза никогда не рискнёт затронуть эту тему. Что может быть ужасней — разбередить и без того незаживающую рану в душе подруги.

Какое-то время они молчали, каждая занималась своим делом. Из комнаты доносился шум и крики — к Кешке уже заявились первые гости. Иногда, и довольно часто, слышались громкие хлопки — это лопались воздушные шарики, которые мальчишки пытались надуть.

— Нет, ну скажи, ну он красивый? Ты можешь ответить честно и не предвзято? — решила вернуться к прежней теме Роза.

— Не предвзято? — Зоя сделала вид, что задумалась, застыв с ножом в руке. — Не могу, — отрицательно покачала головой и, смахнув тыльной стороной ладони прядь волос с лица, снова углубилась в работу.

— Значит, красивый, — сделала вывод подруга, — иначе ты бы не старалась уйти от разговора и тебе не составило бы труда описать его.

— А с чего это я должна его описывать? Ничего в нем особенного нет, он не заслуживает ни моего, ни твоего внимания, — возмутилась Зоя.

— Ну, помнится, однажды ты потратила полчаса, чтобы описать внешность парня, с которым просто ехала в автобусе.

— Тот парень был действительно красив, его внешность заслуживала внимания, пристального и восхищенного, как и кисти искусного художника! Ну или качественной камеры какого-нибудь айпада.

— Да, и главное — на самом деле тебе не было до него дела.

— А с чего это ты взяла? — возмутилась Зойка. — Может, я успела в него немного влюбиться, пока ехала от Юбилейной площади до улицы Корабулина!

— А вот и нет, нисколько, уж я-то знаю. Если бы он тебе понравился — ты молчала бы, как вот сейчас, — и хмыкнув, Роза потянулась за луковицей. — Внимание, время плача! Сейчас можешь откровенно пореветь: у меня в руках лук. Пяти минут хватит?

— Да ну тебя, вредина.

Зоя была недовольна разговором с подругой. Для того она и погружалась в мир мадам все дни напролёт, чтобы уйти от действительности. Продумывание конкретных деталей причесок, прорисовывание изысканных туалетов в мельчайших подробностях, меблирование роскошного особняка и выращивание изысканных цветов в её саду — это всё лишь для того, чтобы не смотреть правде в глаза.

Она готова поскальзываться на розовых соплях и вязнуть в сладком сиропе несуществующей жизни, только чтобы не сознавать, что лишена своей собственной. Роза права в одном — Зойка действительно бежит как оголтелая, не зная куда, сломя голову и не разбирая дороги, и самое обидное, что не может остановиться. Да и надо ли? Чтобы увидеть, что находится нигде? Грустно, страшно, и лучше всего этого не замечать, делая вид, что проблемы не существует. И вообще — она знает, от чего бежит.

Когда Зойка впервые посмотрела «Сумерки», бум вокруг первой части давно утих, Патинсон уже стал звездой и благополучно слыл первым красавчиком, а мода на вампиров давно набрала обороты. Этот фильм стал для Зойки откровением. О такой любви она всегда и мечтала. О любви, которая сильнее смерти, которая побеждает страх и ломает природу человека, ну, или мертвеца. О любви, которая перерождает.

Зоя, конечно, понимала, что нечего даже мечтать оказаться на месте Беллы. Смешно в её-то возрасте влюбиться в смазливого мальчишку, да и не в такого уж смазливого, да и не настолько она влюбилась, но что поделать, если она отчаянно тосковала по такой вот сказке. Если ей до чертиков хотелось окунуться в мир головокружительных тайн и опасностей. Сама-то она выла от серой беспросветной рутины, которая наполняла каждый её день. Но лучше эта серость, чем та боль, которую она пыталась забыть…

В транспорте, в обеденный перерыв или даже отложив на минутку документы в разгар рабочего дня, она размышляла, смогла бы, как эта девочка, отказаться от привычной жизни, где всё ясно и понятно, и ступить на зыбкую гладь воды, сделать шаг в пропасть, довериться чьим-то крыльям? Смогла бы она не дрогнув, дойти до конца, узнав страшную тайну, грозящую смертью?

Честно сказать, её мучил один только вопрос — могла бы она, Зоя Лесникова, вызвать из глубин сто лет как омертвевшей души самое живое и трепетное чувство? И ответ был один — если ты Зоя Лесникова, то сиди там, где сидишь, и не смеши народ.

Она страдала от того, что была тем балластом, который окружал Эдварда многие годы, и не могла бы ничем привлечь его внимание, даже добровольно предложив ему свою кровь.

«Я так и знала, что так будет: не я. Дурочка, как только я посмела мечтать, как позволила глупой надежде прорасти в моем сердце? Никчемная серая мышь. Как я могла подумать, что он хотя бы посмотрит в мою сторону? Но чем, чем она лучше меня? Выходит, лучше.

Если такая неординарная личность, как Эдвард, обратил на нее внимание, значит, она такая же особенная и глубокая, как он. А вот меня он не заметил, и это тоже говорит о многом. Конечно, кто будет в здравом уме и твердой памяти разглядывать пустоту, созерцать ничто? Ничтожество! И при этом я все еще надеюсь на чудо? В моем-то возрасте, после стольких лет ожиданий и разочарований, когда душа устала…

Может, чудо еще и произойдет в моей никчемной жизни, но какое же это будет чудо, если это будет не Эдвард? На нем замкнулся мир. Что ж, в таком случае меня можно поздравить: сегодня мой мир перестал существовать. Остается тихо ждать старости и умереть, наконец.

Как больно. Как стыдно. Стыдно жить, стыдно быть…»

… Его поразила случайно услышанная мысль. Он онемел от изумления. Сегодня все, буквально все мысленно ругали его спутницу, его официальную избранницу, поносили, критиковали и унижали. Улыбались в глаза и ненавидели в своих мыслях. И вдруг это: «Если он ее выбрал, значит, она особенная». Это неожиданно и… поразительно!

Он оглянулся, заметив ее недалеко от своей спутницы. Она молча стояла в стороне, слушая подруг, выражающих лицемерную радость, но спокойный вид давался ей с трудом. «Почему я никогда не замечал ее прежде? Почему она никогда не попадала в поле моего зрения? Определенно, в ней что-то есть… Или она права насчет пустоты?»

О, даже в мыслях Зойка не могла себе позволить стать победительницей. Тогда-то и появилась мадам, не имеющая никаких реальных корней и связи с действительностью, и только тогда Зоя почувствовала дерзость и смелость позволить ей, а значит, себе, жить насыщенной жизнью, даря ей свои мечты.

* * *

По восхищённым взглядам прибывших гостей Зоя убедилась, что украшение квартиры оценили по достоинству. Все её плакаты, поздравительные гирлянды и гроздья шаров, развешанные по стенам, окну и даже под потолком, нашли своих зрителей и были оценены по достоинству.

Праздник шел полным ходом. Большая часть конкурсов была уже позади, и вот мальчишки расселись за столом, рассматривая свои незамысловатые призы в виде шариков для пинг-понга, карманных фонариков, дешёвых бакуганов и шоколадных медалей, подсчитывали их количество и обменивались друг с другом.

Салаты были съедены, многие ребята даже вежливо поковыряли вилками в горячем, тарелки с колбасными и сырными нарезками быстро пустели, и вот пришло время резать большой торт с одиннадцатью свечками, который ребятня уже пожирала горящими глазами, будто их в жизни не кормили сладостями.

И тут всё пошло не так. За окном послышался шум, на который ни Зоя, ни Роза не обратили бы внимания, но в котором Кеша уловил рев мотоциклетных моторов. Тарахтенье сопровождалось возгласами, приглушёнными стеклопакетом.

Взрослым, вероятно, и не было до этого дела, но вот мальчишки, забыв про сладости, повыскакивали из-за стола и толкаясь, бросились к окну. Зоя лишь зажмурилась, представив, чем это может грозить недавно выстиранному тюлю.

Женщина застыла с ножом в руках и в недоумении перевела взгляд на Розу. Та лишь пожала плечами. Каково же было её изумление, когда Кеша с радостным визгом принялся открывать балконную дверь.

— Кеша, ты куда? Ребята, вы чего? А торт? Чай налит уже, что случилось? — пыталась образумить пацанов Зоя, но всё было без толку, тонкий ручеёк гостей энергично перетекал из комнаты на балкон.

Зоя была уже в дверях, когда услышала крик сына:

— Лааавр! Привееет! Какая встреча!

— Привет, братуха! — послышался зычный голос мужчины. — С днём рождения!

Его слова потонули в шуме мужских голосов.

Обалдевшая Зоя выглянула на улицу, облокотившись на балконное ограждение, и увидела невообразимую картину: двор заполнили странные люди в необычной одежде на мотоциклах. Байкеры! В ее дворе решили устроить слёт неформалов? Они образовали настоящий затор, так что ни одна машина не могла бы въехать или выехать со двора. Хорошо, что никому не требуется сейчас карета скорой помощи, разве что самой Зойке, но она как-нибудь переживет.

— Добрый день, зайка, — Лавр приветливо помахал рукой ошарашенной женщине. — Поздравляю с рождением сына!

Все его товарищи снова шумно загалдели, поддавая газу и тарахтя своими драндулетами, усиливая шум, который привлек к окнам практически всех жильцов близстоящих домов, Зоя чувствовала это спинным мозгом, как и радость сына, с обожанием прожигающего дыру в груди своего кумира.

Лавр восседал на элегантном хромированном мотоцикле, опираясь ногой в высоком ботинке на асфальт, в руке в чёрной перчатке без пальцев он держал шлем, без рогов, кстати, и ветер любовно трепал его длинные волосы. Надо сказать, выглядел он очень даже…

— Секси, — выдохнула Роза, приблизившись к подруге и выглянув на улицу.

Зоя промолчала, поджав губы.

— Могу я в качестве подарка прокатить вашего сына на байке? — между тем обратился к ней Лавр, словно не замечая шока, хотя разглядеть ставшие огромными глаза на высоте третьего этажа смог без особого труда.

— Но это же опасно! — возмутилась Зоя. — Вы не должны ставить под угрозу жизнь моего ребёнка.

— Я не предлагаю поставить его жизнь под угрозу, — спокойно возразил Лавр, даже не меняя позы. Всё в нем говорило об уверенности и спокойствии. — Я просто хочу прокатить его. Это не страшно и не более опасно, чем полёт на самолёте.

Проходящие по тротуару собачники не отрывали от колоритного мужчины взгляда, пока псы тянули их к клумбам, куда водить собак было категорически запрещено.

— Мы никогда не летали на самолёте, — возразила Зоя.

— Так пусть он хотя бы прокатится на байке!

— Это недопустимо, я читала статистику и хочу обратить ваше внимание…

Зойка вдруг подавилась собственными словами, потому что из подъезда выбежал Кешка собственной персоной, на сверхскорости направляясь к Лавру. Он на бегу напялил рогатый шлем, дурацкие очки с огромными круглыми стеклами болтались на шее.

Лавр стукнул костяшками пальцев по подставленному в знак приветствия кулаку, и только тогда Кеша соизволил поднять голову и просительно произнёс:

— Ну ма, ну можно? Ну пожалуйста!

Казалось, все байкеры притихли, ожидая решения взволнованной матери. Она лишь безнадежно махнула рукой, и двор снова наполнился радостными возгласами мужчин. Да, весело этим дядькам стебаться над бедной женщиной.

Но Лавр не спешил срываться с места, хотя Кешка, искрящийся от переполняющего его счастья, уже уселся позади кумира, обхватив его за пояс брюк.

— Зайка, не могли бы вы разрешить и остальным ребятам прокатиться с моими друзьями? — обратился он к онемевшей женщине.

Роза с открытым ртом наблюдала за всем происходящим и глаза её постепенно расширялись.

— Значит, волосатый и огромный, да? Медведь, так ты сказала? — прошептала она, не сводя глаз с Лавра и кокетливо помахивая ему ручкой. — Подруга, врать ты так и не научилась. Я сразу поняла, что в этом парне что-то есть, а сейчас так прямо уверилась в том, что интуиция меня не подвела.

— И ничего в нём нет, — прошипела Зоя подружке. — А почему вы спрашиваете меня о детях? — обратилась она к Лавру.

Ну и пусть их разговор слушают все, она была бессильна что-либо изменить. Попроси она этих рокеров уехать — не известно, какой окажется их реакция. Не исключено, что её просто освищут и все закончится разгромом детской площадки.

— Вы взрослый человек, отвечающий за этих детей, поэтому я обращаюсь к вам. Они же пришли на праздник — давайте его им подарим.

— Ну не знаю… — Зоя была в нерешительности. Она за своего-то ребёнка боится, а тут чужие. Это ей потом, не дай бог что случится, придётся отвечать перед десятью парами разгневанных родителей?

Она размышляла об этом, когда до неё донеслись рёв и крики детей, умоляющих разрешить им проехаться на настоящих мотоциклах с реально крутыми байкерами.

— Тётя Зоя, ну тётя Зоя, — канючили они и тормошили бедную женщину. — Ну можно нам тоже? Кешка так уже там.

— А можно и мне с вами? — обратилась вдруг к незваным гостям Роза, и Зоя медленно повернулась к подруге.

— И ты, Брут? — пробормотала она.

— Конечно, присоединяйтесь! Для нас это большая честь! — заявил Лавр, сделав рукой странный жест, будто снимает с головы шляпу и подметает перьями асфальт в Розину честь. Его дружки призывно засвистели. — Зайка, не желаете ли и вы прокатиться? Будет весело.

— По глазам читать умеете? — процедила Зоя, едва сдерживаясь и не понимая, что её больше раздражает: что праздник так бесцеремонно прервали, что Кешке грозит смерть от езды на бешеной скорости или что Роза спокойно решилась присоединиться к этой странной компании, бросив её одну? А она стоит тут на балконе, вся такая нелепая и смешная, и делает вид, что от её решения что-то зависит.

— И по глазам, и по губам. Вам же хочется, я вижу, — засмеялся Лавр, покрутив ручку газа. — Ну, дело ваше.

Он обернулся к притихшему Кешке, осчастливленному, казалось, до конца своей жизни, и натянул на голову шлем без стеклянного щитка.

Розу, вышедшую из подъезда походкой манекенщицы, мужчины встретили свистом и аплодисментами. После недолгого спора было решено, что поедет она с бородатым амбалом, на чьей куртке красовалась самая красочная эмблема какого-то иностранного мотоклуба.

Дети рассыпались горохом между мотоциклами, стильными, элегантными, блестящими, и крепкие мужские руки выдергивали их из толчеи, как с грядки, рассаживая к себя за спину.

Зоя выбежала во двор последней, едва не заламывая в волнении руки. Лавр снял шлем и смотрел на неё, не отводя глаз, поджидая, пока она приблизится.

— Зайка, не о чем волноваться, — произнес он почти нежно. — Я даю себе отчёт в том, что мы несём ответственность за этих спиногрызов, и обещаю, что скорость будет небольшая. Мы только сделаем кружок по двору, — при этих словах дети завыли в голос, выражая недовольство таким коротким маршрутом. Рассмеявшись, взмахом головы Лавр расправил свои густые темные волосы. — Зая, публика просит. Можно, мы доедем до велотрека?

— До велотрека? Но это же через весь район! — всполошилась бедная мать ребёнка, который не осознавал, какую яму решил вырыть сам себе, усевшись на мотоцикл малознакомого мужчины.

— Поехали с нами, так вам удастся всё держать под контролем, — усмехнулся мужчина.

— Дайте ваш паспорт! — потребовала вдруг Зоя и даже протянула к нему руку, ошарашив этим требованием «медведя».

Зое показалось, что Лавру это не понравилось, у его же друзей неожиданная просьба вызвала смех. Мужчина пристально посмотрел на неё, но, тем не менее, лишь молча пожал плечами, полез во внутренний карман кожаной куртки и достал документ в черной обложке.

— Вот, держите, — протянул его женщине. — Видите, я вам доверяю, чего не скажешь о вас. Надеюсь, за то время, пока я буду королем и богом этой малышни, вы не оформите миллионный кредит на моё имя?

— А для чего еще, вы думаете, я его взяла? — в тон ему ответила Зоя.

Лавр, хмыкнув, натянул шлем, давая понять, что пора отходить в сторону, чтобы не мешать настоящим мужчинам заниматься их любимым делом — пускать пыль в глаза.

Она увидела, как Роза, выглянула из-за могучей спины парня, которого без стеснения уж как-то очень откровенно обхватила за талию, и показала ей большой палец. Глаза её при этом сияли. В следующую минуту довольная красотка опустила щиток на своем шлеме, и процессия под крики и улюлюканье, сделав почётный круг по двору, исчезла под аркой.