Пророчество Мириэля

Светлана Николаевна Молчанова

Что делает человека личностью? Возможно, это память. Что если однажды ты лишишься ее? Для тебя все начнется с чистого листа. Не судьба решает, кем тебе быть, а ты сам. Каждый шаг, выбор, принятое решение – именно это и выстраивает твою жизнь, твой характер, твою судьбу. А возможно твоя судьба уже предрешена, и ты идешь по предначертанному богами пути.

Глава 5. Путь

Кармила переоделась из нарядного платья в белую хлопковую рубаху, обтягивающие болотного цвета бриджи по колено и длинное платье, лиственного цвета с коричневой обточкой, подпоясанное плетеным ремешком.

В свою сумку девушка сложила различные средства, которые помогут ей в лекарском деле: всяческие мази, настойки и вытяжки.

Мы собрали кое-какую провизию и наполнили бурдюки водой. Мы так же захватили пару одеял и кремень, ночи бывают холодные.

Конечно, если бы мне удалось уговорить Лолу, с огнем и проблем бы не было, но, если честно, я нисколько не сожалел о сделанном мною выборе. Стоило только один раз взглянуть в эти фиалковые глаза, как я потерял покой. Девушка была просто прекрасна, а еще добра и невинна, словно лесная фея. Я поймал себя на мысли, что постоянно думаю об этой маленькой эльфийке. Мы подходили друг другу, как нельзя лучше. Она заставляла мою кровь быстрее струиться по венам, превращая ее в жидкий огонь, при помощи естественной древней магии — любви. Мне нравилось наблюдать за ней, за ее нежной улыбкой, за плавными движениями, я мог бы часами смотреть в ее фиалковые глаза и обнимать ночи напролет.

Мы вышли из деревни, когда солнце было в зените, и только лесная листва спасала нас от жары, укрывая благодатной тенью и даруя прохладу. Я шел чуть впереди, внимательно осматриваясь по сторонам.

Мы шли уже довольно долго, делая небольшие привалы, чтобы подкрепиться и отдохнуть, а потом вновь шли, ориентируясь по скудной карте, которую дал нам охотник Симон в деревне. Впереди поперек тропы лежало поваленное дерево. Я ловко перепрыгнул через него и остановился, поджидая спутницу.

Она довольно ловко взобралась на толстый ствол, но, спрыгнув, вскрикнула и осела. Ее ладони обхватили щиколотку, а из глаз брызнули слезы. Я бросился к ней и присел рядом.

— Вывих? — с тревогой, спросил я.

— Нет, — я даже выдохнул, но следующие слова повергли меня в шок, — перелом, — всхлипнула она, сжавшись в комочек.

— О, боги! Дай посмотрю.

— Только осторожно, — проговорила она и убрала руку. Нога опухала на глазах, приобретая буровато-серый оттенок. Я осторожно стер с ее щек слезинки, сморщившись, будто сам ощущал ее боль. Руки поглаживали плечи и спину девушки, хотелось прижать ее к себе, но я боялся причинить ей больше страданий.

— Могу я чем-нибудь помочь?

— Да, видишь те большие лопухи, — она указала пальцем чуть влево от тропы, — они помогут снять отек.

Я поднялся и, несмотря на желание остаться рядом с ней, сбегал и нарезал кинжалом крупные листья. Сорвать руками, их было невозможно, слишком прочными оказались стебли. Мясистые листья холодные и гладкие, будто мешочки со льдом, холодили кожу. Мутный зеленоватый сок со срезов капал на землю.

Я вернулся к Кармиле и протянул ей добытые листья. За время моего недолгого отсутствия, она успела порыться в своем рюкзаке и достать бинты.

— Кармила, а ты можешь вылечить себя своей силой, как меня? — взволнованно спросил я ее.

— Нет, это так не работает. Я могу вылечить любого другого человека, кроме себя. Конечно, мой дар помогает мне поправляться гораздо быстрее, не смотря на тяжесть травм. Однако, должно пройти какое-то время. Думаю, что до утра я не смогу идти. — Она виновато посмотрела на меня, и слезинки вновь ручейками заструились по нежным щекам.

— Не переживай из-за этого, — проговорил я, улыбнулся и успокаивающе похлопал ее по руке. Я взял из ее дрожащих пальцев бинты, осторожно приложил к отеку пару листьев и забинтовал.

— Если подождешь немного, я организую нам место. Постараюсь не уходить далеко, если что — зови.

Моя ладонь скользнула по ее щеке. Мне пришлось настоять, чтобы оставить Кармиле свой кинжал. Вначале она сопротивлялась, не желая брать в руки оружие, но потом сдалась, положив его на землю рядом с собой. Впрочем, я все время держался неподалеку, чтобы быстро откликнуться на ее зов.

Мне удалось найти подходящее место у большого валуна, нависающего над землей. Под ним вполне могли уместиться двое и не промокнуть, если ночью вдруг пойдет дождь. Я вернулся и бережно поднял девушку на руки. Она доверчиво жалась ко мне, крепко обхватив руками за шею. По-видимому, ей уже стало лучше, Кармила улыбалась, и мои тревоги наконец-то стали рассеиваться.

Лапник, срезанный с елок неподалеку, я сложил в кучу и покрыл сверху одеялом, получилось что-то напоминающее мягкое ложе. Вскоре весело затрещал костер, выбрасывая в небо снопы искр от пылающих игл. Кармила с облегчением устроилась на постели, вытянув пострадавшую ногу, и потягивала травяной настой из маленькой бутылочки.

Мне хотелось накормить ее чем-то питательным, горячим, а не только хлебом и овощами из припасов, что мы взяли с собой. Да и давно известно, что горячая пища гораздо лучше восстанавливает силы. Пообещав скоро вернуться, я скрылся между деревьями.

Вскоре мне попались свежие заячьи следы, и я направился по ним, пригнувшись и мягко ступая по земле. Маленький пушистый комочек уже был в десятке метров впереди, когда прямо за моей спиной послышалось глухое рычание. Я развернулся, и нос к носу столкнулся с хищником. Как же так? Охотясь за зайцем, я оказался настолько самоуверен и беспечен, что сам стал чьей-то добычей. Я ни о чем не сожалел так, как о том, что, в случае моей гибели, Кармила останется одна в лесу, раненая и беззащитная. Мое тело замерло, ведь малейшее движение может спровоцировать атаку зверя.

Его вытянутая морда сморщилась, собралась складками. Он оскалился, обнажая белые мощные клыки. Прищуренные глаза отливали красным. Зверь медленно приближался к моему лицу, теперь нас разделяли считанные сантиметры. Я чувствовал его тяжелое жаркое дыхание на своем лице. Зверь шевелил ушами, а кончик прямого обтрепанного хвоста нервно подергивался. У меня даже не было возможности воспользоваться луком, а кинжал я снова оставил Кармиле. Мы так и застыли, как две статуи, не моргая и не отводя глаз.

Почему он не атакует? Сейчас я словно беспомощный младенец перед ураганом. Я даже не смогу помешать ему растерзать меня. Время словно застыло, и в то же время быстро летело. Сколько времени мы простояли так я не знаю.

Я мысленно попрощался с Кармилой, как вдруг темная масса отбросила зверя в сторону. Мой противник завалился на бок, завывая и теребя лапами бело-серую пятнистую шкуру более крупного хищника. Я молниеносно натянул тетиву и направил кончик стрелы на катающихся по земле зверей, ожидая исхода поединка. Независимо от исхода схватки, будь то волк или большая кошка, я все еще был в опасности. Я знал, что сейчас, пока хищники заняты друг с другом, мне следовало скрыться, убежать, но ноги не слушались. Завороженно мои глаза следили за грациозной, но кровавой схваткой равных по мощи и силе существ.

Волк медленно затихал, но кошка продолжала крепко сжимать в пасти его горло. Наконец она разжала челюсти и тело волка, с глухим стуком, упало на землю. Кошка прогнула спину, мягко переступая лапами. Ее длинные когти взрыхляли землю. Я невольно залюбовался этим гибким и изящным созданием, игрой крепких мышц под ее шкурой. Даже понимая, что она очень опасна, мне было так жаль, если придется уничтожать такую красоту. Я нацелился на нее, продолжая надеяться, что она уйдет, не обратив на меня внимания.

Кошка развернулась, яростно помахивая пушистым хвостом, и ее глаза, пылающие изнутри желтым светом, остановились на мне. Она напряглась, подобрала под себя задние лапы, приготовившись к прыжку, и тогда я отпустил тетиву. Стрела быстро преодолела расстояние между нами и вонзилась прямо в кошачий глаз. Она переступила лапами, замерла и медленно завалилась на бок, подергиваясь в предсмертных судорогах.

От напряжения и облегчения меня с головы до ног прошиб пот. Какое-то время я не мог пошевелиться, только тяжело дышал. Я уже был готов распрощаться с жизнью, но боги, по ведомой им одним причине, дали мне еще один шанс.

Подобрав подстреленную кошку и сгибаясь под ее тяжестью, я принес тушу к лагерю. Кармила пораженно провела ручкой по мягкой пятнистой шкурке и заплакала. Она, как лекарь, тяжело переживала смерть любого живого существа, но знала непреложный закон охоты: или ты, или тебя.

В моей памяти всплыли наставления Лесного Духа об аккуратности при разделке туши, поэтому шкурку этой кошечки снял предельно осторожно, стараясь не повредить. Жалко бросать такой великолепный мех. Ведь он может пригодиться, согреть, когда наступят холода, а если понадобятся деньги, такая вещь будет стоить недешево.

Мясо кошки оказалось довольно приятным и сочным. Я с удовольствием проглотил двойную порцию, наслаждаясь не только вкусом, но и окутывающим меня ароматом. Кармила сначала не могла заставить себя есть, но вскоре передумала, понимая необходимость хорошо подкрепиться и восстановить свои силы для исцеления.

Когда над лесом сгустились сумерки, Кармила уже приступала на поврежденную ногу, передвигаясь по нашему лагерю. Я отошел к небольшому ручью умыться и оттереть с пятнистой шкуры песком кровь. На ночь растяну ее, чтобы она просохла у костра.

Когда я вернулся, сумерки сменились ночной тьмой, и только костер, как маяк, мерцал, указывая мне направление. Кармила крепко спала, подложив под щеку ладони. Видимо, я отсутствовал слишком долго, и она не дождалась меня. Я подошел к ней и, опустившись на колени, поправил волосы, упавшие на лицо, склонился и нежно поцеловал ее губы.

Стараясь не разбудить уставшую и измученную девушку, я укрыл ее вторым одеялом и вернулся к костру. Надеюсь, мне удастся ночью вздремнуть, но необходимо еще и охранять лагерь. Вскоре я провалился в беспокойный сон.

При каждом шорохе, будь это падающая шишка, или пролетающая мимо птица, я просыпался. Встревоженно вглядывался в темноту, слыша шаги невидимого в ночи зверя. Но, по-видимому, пламя костра не позволяло хищникам приблизиться слишком близко, поэтому я подкидывал свежие поленья. Утром я поднялся с первыми лучами. На месте костра тлели угольки.

Кармила еще спала, ей нужны были силы, чтобы полностью восстановиться. Я принес воды из ручья, достал из сумки немного еды на завтрак и присел рядом с ней, нежно погладив по руке. Она раскрыла свои удивительные фиалковые глаза и посмотрела на меня, силясь вспомнить, где находится.

— Спящая красавица, пора вставать. Как твоя нога? — произнес я.

Кармила села и потянулась, выгнувшись, как кошечка. Выпростав ногу из-под одеяла, она размотала повязку. На месте перелома кожа была здорового, нежно розового цвета, от вчерашней опухоли и кровоподтека не осталось ни следа. Я пораженно улыбнулся и, не сдержавшись, стиснул девушку в объятиях. Как же все-таки хорошо, когда переломы заживают за одну ночь!

Мы наскоро позавтракали, собрались и тронулись в путь.

Лес стремительно менялся. Недавно, вокруг были зеленые деревья и кустарники. Белочки перепрыгивали с ветки на ветку. Птицы, заслышав наше приближение, взлетали из травы, и настороженно провожали нас маленькими глазами, ожидая, когда им представиться возможность вернуться в свои гнезда к недавно вылупившимся птенцам. Сейчас же нас окружали голые деревья, коряво раскинувшие в стороны свои ветви, как высохшие руки с растопыренными пальцами, словно желающими нас схватить.

Я насторожился. Мне послышались неприятные крики невдалеке. За колючими кустами с черной, как сажа, листвой, при малейшем прикосновении рассыпавшейся в прах, мелькали язычки костра. Кармила сжалась за моей спиной, стискивая в пальцах ткань моей рубахи. Моя кожа чувствовала ее легкое теплое дыхание на шее.

Жестами я попросил ее отодвинуться, чтобы ненароком не задеть, и она отступила, скрывшись за стволом дерева.

Мой лук теперь всегда был наготове, и я крадучись вышел из-за кустов. Вблизи обгоревших стен, давно развалившегося дома горел костер, вокруг которого прыгали странные существа. Ростом не выше пояса. Их красноватая кожа, покрытая редкой растительностью, мерцала в свете костра, а из одежды на них были какие-то грязные лоскутки, обернутые наподобие набедренной повязки. Один из пятерых существ заметил меня. Он громко завопил и побежал в мою сторону, размахивая дубинкой, но не успел пробежать и десяток шагов, как моя стрела навсегда остановила его бег. Двое других, услышавши его крик, вскоре упали рядом с костром, едва повернувшись в мою сторону, но остальные двое уже преодолели половину разделяющего нас расстояния. Одна стрела успела пронзить колено существа, и тот упал на бок, яростно вопя, визжа и катаясь по земле. Его черные глазки бегали из стороны в сторону, а длинные перепачканные сажей пальцы сжимали пронзенное колено.

Второй добежал до меня и с неожиданной для такого маленького существа силой ударил дубинкой по руке. Кожа лопнула, и теплая жидкость заструилась по серо-сиреневой коже. Я выхватил из-за пояса кинжал и одним резким движением перерезал ему горло. Небольшая шипастая дубинка выскользнула из его ослабевших пальцев и свалилась мне прямо на ногу. Больше не чувствуя опасности, я запрыгал на другой ноге, потирая ушибленные пальцы.

Кармила вышла из-за дерева и, подойдя ко мне, взяла за руку. Она осмотрела рану, и я почувствовал, как электрические разряды, истекая из нее, восстанавливают мои ткани, и кожа затягивается. Через мгновение даже шрама не осталось. Я улыбнулся и поблагодарил ее. Мы подошли к раненому существу. Не ожидая от него ответа, даже не зная, понимает ли он меня, я спросил его:

— Ты кто такой?

Но существо продолжало таращить на меня маленькие глазки, скалиться и бормотать что-то на непонятном лающем языке. Он со злостью посмотрел на кинжал, и плюнул в мою сторону. Потом внезапно существо указало своим угловатым пальцем на стрелу в колене, и пробормотало непонятные слова. Вдруг он вскочил и набросился на меня, пытаясь выцарапать глаза и кусаясь. Я стряхнул его на землю. Когда же он снова прыгнул на меня, я был готов. Кинжал мягко вошел в красноватую плоть по самую рукоятку, прервав его резкие вопли.

На вертеле над костром жарилась туша кабана, но нас она не особо заинтересовала. Неподалеку от костра, у закопчённой, разрушенной временем стены в груде пепла и пыли виднелась крышка деревянного, обитого железом сундука. Я подошел к нему и с грохотом откинул тяжелую крышку. Проржавевшие петли жалобно скрипнули, и крышка глухо ударилась о стену, с которой посыпалась пыль, грязь и сажа. На дне кучей валялись стрелы, монетки и какие-то бутылочки со снадобьем, вероятно припрятанные бывшим владельцем хижины. Кармила быстро подобрала бутылки и с улыбкой припрятала их в своей сумке. Я наполнил колчан стрелами и убрал монетки в кошелек. На самом дне, играя бликами, лежал удивительный кинжал. Он был длиннее, чем кинжал Варлеса, из блестящего красноватого металла. Искусно выточенная витая рукоятка из слоновой кости, удобно ложилась в ладонь. Я с радостью сунул кинжал за пояс, а свой передал Кармиле. Теперь она уже не сопротивлялась как вначале, понимая, что этот мир не такой гостеприимный, как жители Ветвистых дубков.

Мы постепенно углублялись в этот мертвый лес. На пути встречались черные волки, иногда стаями по двое или трое, но теперь я не боялся их, и легко отражал нападения. Если все же им удавалось подобраться ко мне слишком близко, благодаря Кармиле все мои травмы быстро исцелялись.

К вечеру мы подошли к развалинам башни. Вся земля вокруг была усеяна пеплом и костями. Когда-то тщательно обработанные камни складывались в прекрасное строение, возвышающееся над деревьями, но теперь, как и все вокруг башня была разрушена. Только треть стены смотрела в небо, царапая облака своим закоптелым неровным краем.