Свет надежды

Светлана Леонова, 2019

Много легенд было сложено, да только правды в них трудно найти, и уж тем более ответов на вопросы. Брак с дочерью врага был единственной возможностью остановить многолетнюю кровопролитную войну, о причинах которой никто уж и не вспомнит. И когда последний шаг к миру уже сделан, открылась страшная правда: Рагнар, правитель Зангры, вновь был жестоко обманут. Сможет ли Айна, отвергнутая дочь жестокого правителя Моргаша, стать светом увядающей надежды для чужого народа? Под силу ли ей растопить лед в сердце мужа, несмотря на все то горе, что принес ему ее отец. И сможет ли она отыскать в чужих краях ответы на давно терзающий вопрос – кто она?

Глава 3

Правитель должен, в первую очередь, думать о благе своего народа, а уж после — о своем. Только собственные желания не должны идти в рознь с нужной народа, отягощать подданных и ложиться тяжким бременем на казну. Мудрый правитель должен найти в себе силы сдерживать свое тщеславие во имя общего блага. Особенно в период затяжной войны, уносящей жизни тысячей людей по обе стороны, разоряющей поля, склады с провизией, арсеналы и казну. Рагнара с детства готовили к вступлению на престол, отец внушал ему непреложные истины и мудрость, которую познал за годы своего правления. Это был прекрасный человек, верный своему народу, всей душой желавший остановить кровопролития, но по жестокой усмешке судьбы, в годы его правления ситуация лишь усугубилась. Правитель Моргаша, словно обезумевший, заручившись поддержкой двух соседних земель, с циничной жестокостью совершал нападения на приграничные земли Зангры, опустошая на своем пути все, не оставляя даже камня на камне. Сколько деревень сгорело, сколько полей стали сиротливо-бесплодными. Даже животные покинули те места. Лишь только отряды Зангры несли дозор, постоянно отражая нападения противника.

Рагнар рано потерял мать, она не смогла перенести суровую зиму, и холод с голодом забрали ее горячую душу себе. Отец, постоянно вынужденный быть с армией, чтобы не дать нападающим углубиться в свои земли, лишь урывками мог навещать своего маленького сына. Он оставил его на попечении у старейшин, и до достижении юного возраста мальчик познавал азы военного искусства с охраняющим замок гарнизоном. Мудрые наставники отца, помогавшие тому принимать важные решения, обучали юного наследника наукам и всему тому, чему их самих научила жизнь. В военных условиях дети быстро взрослеют, и отец вскоре впервые взял Рагнара с собой в походы. Он стал для взрослеющего сына самым главным учителем, наставником и другом. Большая часть того, что стало впоследствии взглядом на жизнь и чертой характера, было заложено именно отцом и впоследствии не единожды помогало Рагнару.

Смерть отца стала потрясением для юного наследника Зангры. Правитель остался на поле жесточайшей битвы вместе со своими братьями по оружию. Рагнар вместе с военачальником правого ополчения не успел с подмогой к терпевшему поражение отряду, и на протяжении всей своей жизни он не уставал корить себя за это. Правителя погребли с почестями, а Рагнар в семнадцать лет стал новым правителем Зангры. В день коронования он поклялся сделать все от него зависящее, чтобы завершить эту войну и прекратить смерти ради смертей.

Много лет прошло с тех пор. Много славных воинов полегло в битвах. Много невинных людей и земель пострадало от вражеского оружия. Рагнар, верный себе и своему слову, ради установления мира пошел на вынужденный шаг: в сложившейся ситуации только династический брак между двумя представителями двух враждующих правителей мог гарантировать относительный мир между народами. А дальнейшие действия, направленные на укрепление шаткого мира, могли упрочить дружественные связи. Сколь бы ни была неприятна мысль связывать свою судьбу с врагом, Рагнар шел на такие жертвы ради тех, кто доверял ему свои жизни. Он глава этой огромной семьи и несет личную ответственность перед каждым из своих подданных за любое свое принятое решение. И если он не воспользуется хотя бы малейшим шансом установить перемирие, то как после этого сможет называться правителем и как сможет смотреть в глаза тем, чьи отцы, мужья и сыновья умирали и впредь будут умирать в потерявшей всякий смысл войне?

Все было решено. Старейшины неохотно, но одобрили этот брак, и вот теперь, стоя на вершине горы, где издревле проходили важнейшие церемонии поклонения богам, Рагнар с тяжелым сердцем ждал. Он все еще сомневался в правильности своего решения: если этот шаг не сможет принести желаемого мира, его подданные потеряют всякую надежду на избавление от бремени разрушений и смертей, а также веру в своего правителя. А это могло привести только к одному — к падению духа и захвату врагами, то есть полному уничтожению людей, живущих на землях Зангры. Именно по этой причине он обязан был связать оба рода правителей едиными узами, чтобы прекратить вражду.

Пожалуй, он больше всех возлагал надежды на этот брак. И стоя на скале под пронизывающим ветром, под ударами грома и вспышками молний слышал собственное сердце, которое колотилось так, словно хотело разбиться о грудную клетку и вырваться прочь. Словно что-то внутри противилось. Рагнар прекрасно понимал, что кладет на алтарь блага свою собственную судьбу, и все же в первую очередь ему надлежало думать о своих подданных, из последних сил борющихся в агрессией соседей и с собственным истощением.

Наконец, из темноты появилась тонкая хрупкая фигура, полностью укутанная в длинную накидку, а следом на скалу поднялись еще двое. Рагнар холодно смотрел на них, не испытывая никаких чувств, кроме желания поскорее закончить эту бессмысленную навязанную церемонию. Он не хотел пышностей и торжественностей, присутствия каких-то гостей из других земель, которые должны были стать свидетелями осуществления сделки в рамках перемирия. Устраивать пышности во время бедствия народа — верх неблагоразумия. Простой народ и так пострадал сильнее всего, потому на их плечи не должно ложиться бремя пополнения казны ради удовлетворения чьего-то самолюбия. К тому же чествовать пышным приемом чужеземку, повинную в гибели их собратьев, было бы оскорблением ко всем павшим и пострадавшим, равно как и их осиротевшим семьям. Большее, на что согласился Рагнар, это проведение ритуала скрепления союза на священной горе у камня Пахлераля. Если этим безбожникам вдруг потребовалось испросить благословения у богов, что ж, пусть будет так, хотя Рагнар совершенно не видел в этом смысла. Да и таинства такие не проводились уже много лет.

За весь обряд он так и не удостоил ни единым взглядом свою невесту: не видел смысла в этом, потому как всю оставшуюся жизнь ему придется день ото дня смотреть на нее и вспоминать все те страдания, что принес ее народ. Хотя монархи часто ссылали неугодных жен подальше, куда-нибудь в отшельные земли, где о них вскоре забывали и, неугодные, они проводили остатки своей жизни в заточении. Кто знает, может быть и ему самому придется поступить так же со своей женой. Не сейчас, когда неприятель будет внимательно следить за своей принцессой, а потом, когда все столкновения сойдут на нет и постоянного присутствия навязанной жены, как гарантии соблюдения обязательств, не потребуется.

Рагнар даже не пытался скрыть своего отношения ко всему происходящему и, в особенности, к пришлой. Дочь самого правителя Моргаша. Что она из себя представляет? Настолько же она мерзостна душой, как и ее родитель? Столь же вероломна и самонадеянна, себялюбива и горда? Так же готова пожертвовать тысячами душ ради собственной выгоды? Рагнар лишь усмехнулся, когда узнал о даре ее отца в знак скрепления брака. А чего еще следовало ожидать от него? Скудные, десятилетия назад выжженные скалистые равнины, на которые уже давно никто, даже дикие звери, не зарились. Не пригодные ни к обороне, ни к земледелию, ни к пастбе, они были лишь только обременением.

Все то время, что проходило таинство, Рагнар пытался уловить настроение своей дружины. Верные соратники, братья по оружию, многие из них стали близкими друзьями еще с детства. Они доверяли друг другу в бою, зная, что любой из них придет на выручку в любой момент. Все они прекрасно знали, какой ценой далось ему это решение, сколько мучительных дней раздумий ушло, прежде чем их правитель огласил свое согласие. Он и сам прекрасно знал их отношение к народу Моргаша. Рагнар даже усмехнулся: да уж, этой девчонке не позавидуешь — отец бросил ее в стан врагов, словно маленького звереныша на растерзание голодным диким зверям. В его землях ее не ждет ничего хорошего.

Из раздумий его вывел голос старца. Церемония подошла к концу и теперь оставалась лишь формальность — надеть кулон. Жены всех правителей носили такие, и его мать в свое время тоже получила от отца прекрасный кулон из яркого синего сапфира, похожего, со слов отца, на ее невероятной синевы глаза. После ее смерти тот кулон остался у Рагнара — такова была воля его матери. Но сегодня на шею своей жене он наденет другой амулет, из холодного топаза. Холодной душе — холодный камень, не тот, что согрет любовью его матери и ее светлым сердцем.

Рагнар видел, сколь напряжена его нареченная, как тщетно пытается скрыть дрожь, сковывающую тело. Она все верно понимала. С этого момента ее жизнь переставала быть беспечной. Стремительным шагом он сократил расстояние между собой и девушкой и резким движением руки опустил на ее худенькие плечи капюшон, скрывавший ее голову. Девушке не нужно было даже поднимать своего лица к нему, чтобы он все понял. НЕ ТА. У дочери правителя Моргаша, Бродики, были волосы цвета ночи. Рагнару довелось несколько раз видеть ее в сопровождении своего отца на редких переговорах на нейтральных землях соседей, созванных для попыток установления мира. Черноволосая чаровница привлекала к себе немало мужских взглядов. Сейчас же перед ним стояла совершенно другая девушка: ее волосы отливали цветом дикого меда, что, по словам старцев, был похож на жидкое солнце. Она испуганно смотрела на него своими огромными светлыми глазами, трепеща, но слишком смело не отводя своего взгляда с него. Боится. Ждет его решения. А он сам не знал, что делать в этот момент. Ему хотелось уничтожить ее здесь, прямо на этом месте, испепелить только силой взгляда, если бы такое было возможно. Моргаш снова не выполнил своих слов. Даже из столь важного шага для обоих народов правитель Моргаша умудрился сделать так, как было бы выгодно ему самому, понеся наименьшие потери… Точнее, не понеся совершенно никаких потерь. Можно ли считать эту сделку свершенной, если брак был заключен не с дочерью правителя, а с простой подданной? Эмоции кипели внутри него обжигающей лавой, не утихая ни на мгновение, грозя спалить все разумные доводы и мысли. Рагнар прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Было очевидно, с какой неохотой правитель Моргаша пошел на этот шаг. У того были свои интересы в присоединении земель Зангры и отступать он явно не хотел. Чего он добивался таким поступком: чтобы Рагнар отказался от свершения брака, а потом объявить всем, что это Зангра не следует договоренностям, и продолжить завоевательную войну дальше?

Рагнар еще раз взглянул на ту, что по злой усмешке судьбы стала его женой. А потом на ее сопровождающих, которые с не меньшим страхом ожидали его решения. Нет, он останется верен своему слову. Если для установления мира должен был быть заключен брак, то так тому и быть. И будь то дочь самого правителя или простолюдинка, Рагнар не отступится от договоренности. Следующим его шагом будет отведения армии на некоторое расстояние от линии боев. Ради своих подданных он пойдет на этот шаг, а там будет видно, насколько Моргаш верен своим словам.

Эта хрупкая мышка всю дорогу напряженно молчала и то и дело оглядывалась назад, чтобы удостовериться, что ее спутники все еще следуют с ними в замок. Рагнар и сам не смог бы ответить, почему он дал согласие на их присутствие в его землях. Старик был силен, не смотря на свои зрелые годы, и так просто не отказался бы от своих намерений. Рагнар решил, что будет лучшим, если враг будет прямо перед его глазами, чем постоянно знать, что он где-то притаился и наблюдает. Однако такая привязанность двух стариков к девушке была даже удивительна: не побоялись они бросить вызов самому правителю Зангры, чтобы не оставить свою подопечную одну в чужих землях.

Рагнар обдумывал, что же ему теперь делать со своей женой? Всю дорогу она сидела перед ним, крепко прижатая к его груди, тихая и словно даже покорная. А он сам боролся с искушением сдавить ее хрупкое тело с такой силой, чтобы лишить ее последнего дыхания. Его злость все еще не унялась. Ему хотелось крушить, рычать от разочарования. Обманули, словно мальчишку. Тело сводило от немыслимого напряжения, и было только одно желание — скорее добраться до замка.

Замок встретил их полной тишиной и темнотой. Рагнар усмехнулся: с первых мгновений его подданные дали понять, что ждет девушку здесь. Не легко ей придется. Но никакой жалости он не испытывал, а лишь полнейшее отстранение. Ему было ровным счетом все равно. Пусть ее развлекают и прислуживают ее провожатые. Хоть для чего-то сгодятся.

Так и не зайдя в замок, Рагнар в задумчивости проводил ладонью по шее своего коня. Что ж, оставалась лишь одна деталь для скрепления этого брака — брачная ночь. Он окинул взглядом башни своего замка, чернеющие в тьме ночи, а потом потрепал жесткую гриву коня. Напряжение так никуда и не ушло, скапливаясь гневом в груди. Сейчас его молодая жена являла для него в одном лице все вероломство и лживость своего народа, и у него не было ни единого желания даже прикасаться к ней, марать об нее свои руки. Завтра он подумает над тем, что же с ней делать: оставить узницей в замке или сослать в дальние земли. А пока…

— Собирайтесь, — крикнул он своей дружине, ожидавшей решения повелителя, — пора бы уже поймать этого вепря, что разоряет наши хозяйства.

Это была славная охота. Долгие поиски по следу, погоня по темному, почти непролазному лесу, а потом борьба с диким зверем. В эту ночь им попался зверь опасней — матерый волк, огромный, сильный, быстрый и умный. Рагнар бесстрашно бросался в бой со зверем, давая выход своей накопившейся ярости. Получив несколько глубоких отметин от острых клыков и когтей, он все же поверг хищника в бою, и теперь уставший, но успокоившийся, возвращался вместе со всеми в замок.

— Рагнар, следуешь древнему обычаю: везешь шкуру убитого волка невесте? — рассмеялся Олаф, а следом за ним и вся дружина.

Рагнар не удостоил их ответа, лишь только пришпорил своего коня. Меньше всего он думал о том, чтобы осыпать какими-то подарками маленькую мышку, следуя этим не исполнявшимся много веков обрядам.