Свет надежды

Светлана Леонова, 2019

Много легенд было сложено, да только правды в них трудно найти, и уж тем более ответов на вопросы. Брак с дочерью врага был единственной возможностью остановить многолетнюю кровопролитную войну, о причинах которой никто уж и не вспомнит. И когда последний шаг к миру уже сделан, открылась страшная правда: Рагнар, правитель Зангры, вновь был жестоко обманут. Сможет ли Айна, отвергнутая дочь жестокого правителя Моргаша, стать светом увядающей надежды для чужого народа? Под силу ли ей растопить лед в сердце мужа, несмотря на все то горе, что принес ему ее отец. И сможет ли она отыскать в чужих краях ответы на давно терзающий вопрос – кто она?

Глава 5

Усталость растекалась по всему телу, сковывая движения и притупляя внимание. Но здесь уже можно было расслабиться. В стенах своих покоев можно было предаться размышлениям, не боясь чужих глаз и не беспокоясь о том, что сомнения и неуверенность могли отразиться на его лице. Он правитель и должен являть пред своим народом силу и решительность. Должен собственным примером вселять в свой народ уверенность и силу духа. И что с того, что затянувшаяся на многие десятилетия война словно бездна затягивает в черноту все последние силы и эмоции? Он должен личным примером вести людей если не к скорой победе, то хотя бы к стойкости и желанию не опускать руки, бороться за себя и своих близких.

Плеснув из кувшина воды на лицо, Рагнар склонился над большим чаном и всмотрелся в свое отражение в рябящей поверхности водного зеркала. Решительные черты отца все четче проявлялись на его лице. «Сын своего отца» — теперь эту фразу можно было чаще услышать от старых воинов, бившихся бок о бок со своим погибшим правителем и другом. Он не сразу завоевал авторитет и уважение народа и армии. Для этого потребовалось время и колоссальная самоотдача. Видя, насколько предан был отец своей родине, насколько близко воспринимал трудности своего народа, Рагнар просто не мог поступать сколь-нибудь иначе. Это было глубоко внутри него, чувство ответственности и долга. Он, как глава народа, в ответе за каждую вверенную ему жизнь, за благополучие и спокойное существование любого человека его земель. Да, можно быть сколь угодно похожим внешне, но быть достойным своего отца по поступкам и характеру — вот что казалось важнее для Рагнара.

Взгляд переметнулся в сторону. Маленький кинжал, выкованный еще древними мастерами, потерявший былой лоск, но не остроту и твердость металла. Самая памятная и ценная вещь, оставшаяся от отца. Сколько раз он выручал своих хозяев в битвах, спасал не только их жизни, но и жизни многих других людей. Рагнар обтер влажное лицо приготовленным заранее слугами рушником, взял в руки дорогую памяти вещицу и сел на свою постель, задумчиво устремив взгляд в тревожащую тьму ночи. Пальцы дотронулись до холодного металла, прошлись по острому лезвию, опасно щекоча чувства, а затем кинжал был сжат ладонью. Рагнар в который раз задавался вопросом, как поступил бы отец в сложившейся ситуации. Рейнолд, почивший правитель, за свои не столь долгие лета жизни и правления сумел заложить первые камни для дороги перемирия между двумя враждующими народами. Благодаря его мудрости и дальновидности большая часть соседствующих народов если не стала союзниками в войне, то осталась в нейтралитете, благоразумно не вступая в ряды какой-либо из противоборствующих сторон. Рагнар сделал все возможное, чтобы не растерять достигнутого. Молодому, совершенно не опытному юному правителю стоило огромных усилий заставить поверить в себя, прислушаться к своим словам и услышать свое мнение. Поддержка верных соратников отца немногим облегчила его задачу, но не в его характере было перекладывать свои обязанности на плечи других.

— Размышляешь? — сухой голос заставил вернуться в реальность. Рагнару не нужно было оглядываться, чтобы понять, кто потревожил его уединение.

— Если я скажу тебе, что отдыхаю, Ивар, ты же все равно не поверишь, — ответил Рагнар и поднялся навстречу вошедшему. Мужчины крепко пожали друг другу руки и обнялись.

Стоявший рядом старик с густой седой бородой, остриженной до уровня груди, тревожно смотрел на правителя. В этом взгляде читалось беспокойство.

— Рагнар, ты, как и твой отец, никогда не тратишь времени праздно, — покачал головой Ивар и сразу же перешел к волнующей теме. — Значит все же война?

— Да, Ивар. Война продолжается. — В голосе Рагнара слышались неприкрытая боль и усталость. — Сверр* не выполнил ни одного данного им слова. Ни одного. Он ловко связал нам руки этой свадьбой.

— А я тебе говорил, верни эту девицу обратно, заяви всем, что были нарушены договоренности…

— Не возможно. Никак не возможно. Это разрушило бы и без того хрупкое перемирие.

— Рагнар, — громкий возглас Ивара заполнил покои, — это перемирие и так было нарушено. Сначала Моргаш подсунул тебе неизвестно кого. А меньше чем через месяц они нарушили наши границы, сжигая на своем пути поля и деревни.

— Я был готов к подобному, — устало проговорил Рагнар. — Перед свадьбой на границах началась сильная активность. Ни о каком отводе войск с их стороны и речи не было. Лазутчики постоянно фиксировали усиление групп и частые передислокации. Трех лазутчиков Моргаша удалось задержать, еще пятерых убили.

Оба напряженно замолчали. Тяжелые безрадостные мысли не мог скрыть ни один из них. На суровом морщинистом лице старого военачальника пролегли тяжелые глубокие морщины, брови сошлись над переносицей. Рагнар устало смотрел в темноту за окном, и со стороны могло показаться, что он полностью ушел в себя, отрешился от окружающего мира. Только Ивар слишком хорошо знал этого мальчишку: тот никогда не терял бдительности, в любой ситуации он подмечал любое малейшее изменение и молниеносно подстраивался под ситуацию. Именно это качество вкупе с мгновенной реакцией и прекрасно тренированным телом делали Рагнара опасным и непобедимым соперником для любого.

— Знаешь, что меня беспокоит? — вдруг произнес Рагнар, так и не выходя из своего состояния. — Беженцы. Их сотни. Они бегут из своих земель. И бегут к нам. Не к своему правителю, а к нам.

— Я знаю, — кивнул Ивар, — несколько семей попытались остановиться в поселении возле замка, но местные не позволили им, опасаясь за себя и своих детей. Мне пришлось разместить их рядом с северным пустырем не только для успокоения жителей замка и окрестных деревень, но и для возможности их контролировать. У них ничего не было с собой. Ни провизии, ни одежды. И у всех маленькие дети на руках. Я распорядился выдать им теплые вещи и обеспечить едой на несколько дней.

— Ивар, это только начало. Следом за ними придут еще и еще, — Рагнар, наконец, сбросил с себя оцепенение усталости и поднялся. Он плеснул в кубок немного вина и одним глотком осушил его. — Их очень много. Наши лазутчики говорят, что по ту сторону границы тоже уничтожено много деревень. Нас пытаются обвинить в нарушениях перемирия.

— Но почему тогда беженцы прячутся у нас?

— Потому что они знают, чьих это рук дело. И они могут сильно испортить планы Сверра настроить свой народ против нас. Земли Моргаша ныне разрозненны, люди устали от войны, голода, нищеты и произвола армии. Свои же воины, вместо того, чтобы защищать, только и делают, что грабят дома да насилуют женщин.

Рагнар устало потер двумя пальцами переносицу и продолжил.

— Нам нужно что-то решать с беженцами. Хотим мы того или нет, но они уже на наших землях. Мы не можем кормить их в ущерб собственных подданных. К тому же запасы провизии и так сильно истощились.

— Мы можем рассредоточить их по землям, дать работу, за которую они смогут прокормить себя и семью, — рассудил Ивар.

— Станут ли они работать? Беженцы… Сегодня здесь, но в любой момент могут вернуться в свои дома…

— Рагнар, — старческий голос словно пытался втолковать не замечаемую истину, — ты думаешь, при таких условиях они вернутся в свои дома? Единицы — да, но не большинство. Их предал собственный правитель, пустив в расход их уклад жизни, все то, что они имели, уничтожив это подчистую. Думаешь, им дадут вернуться к прежней жизни после того, как они искали защиты у врага?

— Ты прав, — в задумчивости покачал головой правитель, — ты прав… Займись беженцами. Расположи их так, чтобы была возможность присматривать за ними. Боюсь, что среди них могли укрыться лазутчики Сверра.

Ивар согласно кивнул, понимая, что разговор подошел к окончанию. Рагнар еще соберет всех военачальников за одним столом, они будут долго обсуждать сложившуюся ситуацию, разбирать мельчайшие детали, делать планы, но это позже. А сейчас вернувшимся из вылазки воинам нужно было отдохнуть.

— Ивар, — голос правителя остановил старого воина почти у двери, — как обстоят дела в замке?

Мудрому наставнику не нужно было пояснений. Он сразу понял, о чем шла речь. Одна ёмкая фраза, а сколько в ней сокрыто вопросов. И забота о собственном народе, и опасения, связанные с новыми обитателями замка.

— Все спокойно.

Дождавшись утвердительного кивка, Ивар удалился из покоев, оставив своего молодого повелителя в одиночестве с его мыслями. Рагнар устало взъерошил волосы руками и стал медленно мерить комнату шагами. От усталости мысли вихрями носились в голове, но ни одна из них так и не формировалась в четкую ясную картину. Следовало бы ненадолго уснуть, привести мысли и тело в порядок, снять многодневное напряжение от бессонных ночей и сражений. Но сон не шел к нему, манил в свои объятия и ловко отступал, уступая место тревожащим думам. Рагнар еще плеснул ярко-алой жидкости в кубок, сел в кресло, стоящее в глубине комнаты рядом с окном и снова стал вглядываться в темноту. Что скрывала она в своей пелене? Какие тайны хранила? Кого прятала под покровом ночи? И можно ли самому укрыться в ней? От собственных переживаний и сомнений. Но именно она помогала воспаленному сознанию унимать буйство красок пережитых событий. Именно она открывала потаенные двери чего-то сакрального, способного достичь истины или прозрения. Именно темнота была неотъемлемым спутником и советчиком при принятии важного решения.

Кубок с глухим звоном ударился о каменный пол и откатился от кресла, оставляя за собой алый след расползающейся жидкости. Сон все же подкараулил правителя Зангры, улучив момент и унеся в своих объятиях забытья…

***

Сбор всех военачальников в последнее время всегда затягивался на длительное время. Рагнар внимательно выслушивал информацию каждого, тщательно изучал карты и документы. Когда-то, будучи еще совсем юнцом, он полагался на советы и мнения преданных отцу воинов, но время шло, а по прошествии его накапливался собственный опыт и крепла вера в собственные силы. Теперь Рагнар выслушивал мнения своих помощников, а потом, детально все разбирая, выводил свое решение. Нужно было признать, что за последние несколько лет ему еще ни разу не пришлось пожалеть об этом.

Сперва надлежало решить вопрос безопасности своих границ от внезапных атак со стороны Моргаша. Рагнар понимал, что расслабляться нельзя ни в коей мере, а учитывая, что Сверр не пожалел собственных подданных, которые могли помешать армии своего правителя, отстаивая идею мирного урегулирования затянувшегося конфликта, нужно было оставаться в постоянной готовности к вынужденным отклонениям атак противника. Был отдан приказ усилить гарнизоны, командирам тщательнейшим образом следить за своими отрядами, позаботиться о продовольствии и арсенале.

Когда-то давно отец часто играл с маленьким Рагнаром в фигурки на картах. Он расставлял искусно вырезанных из дерева или камня всадников и воинов вдоль гор, полей или рек, указанных на графическом изображении земель Зангры, и давал сыну волю для маневров.

— А если тебя отрежут от этого крыла? — спрашивал Рейнолд, подвигая темные фигуры к светлым, тем самым отгораживая часть войска маленького Рагнара от остальных сил.

— Тогда я обойду их, — мальчик с энтузиазмом хватался за свои фигурки, чтобы показать отцу свой ловкий ход.

— Запомни, сынок, твое главное преимущество — знание своих земель, — качал головой мудрый правитель. — Зная каждый клочок, каждую пядь, ты даже в самой критичной ситуации сможешь сохранить для себя преимущество. Пусть даже для отступления. Маленькая излучина реки, овраг или холмы, даже простое знание расположения родников всегда будет тебе на руку. А здесь, — на этих словах отец заботливо трепал его по волосам, — можно всего лишь отступить к востоку, чтобы занять холм, а потом сделать так…

Такие игры-уроки не прошли даром для Рагнара, и теперь, применяя их на практике, он отчетливо видел, насколько ценными они были и как помогали сохранять десятки, сотни жизней его воинов, братьев по духу и оружию.

Рейнолд был не только прекрасным правителем, но еще отцом и наставником. Наверно, именно в день заключения союзной сделки Рагнар впервые осознал, что возможно ему самому никогда не удастся стать примером для собственных детей. За те три месяца, что прошли со дня свадьбы, он так и не видел свою новоиспеченную жену. Просто не находил в себе силы посмотреть на дочь лицемерного правителя Моргаша. Ему казалось, что едва только окажется рядом с ней, он не сможет обуздать свои эмоции. Боялся, что сорвется, выплеснет все свое презрение и негодование за те бедствия и страдания, которые терпит его народ. Боялся, что в пылу эмоций может неосознанно навредить девчонке, тем самым окончательно развязать руки Сверру в войне.

Отбросив о себя подобные мысли, Рагнар вновь погрузился в обсуждение и разрешение представших перед Зангрой вопросов. После долгих споров и дискуссий, было решено оставить беженцам выделенный им для временного проживания участок, а также обеспечить недостающими вещами и провизией, понимая, что среди них практически только женщины и дети. Лишь несколько стариков-мужчин пришли вместе с ними, но ожидать от них какой-то опасности даже в столь тяжелое военное время было глупо — слишком уж немощными они были. Рагнар распорядился также выделить земли, которые пришедшие из Моргаша могли бы возделывать, дабы прокормить свои семьи. Зангра не могла полностью обеспечить беженцев, но могла дать им условия для существования. Хотят получить защиту от собственного тирана правителя — пусть так, но только не в ущерб его подданным. Он понимал, что таким решением поднимет волну недовольства среди большинства своих людей, но и бросить на произвол судьбы пострадавших от рук жестокого тирана тоже не мог. Простые люди не должны страдать от неоправданных амбиций их правителя, желающего установить собственный диктат ценой крови своих подданных. Рагнар понимал также, что укрывательство беженцев будет резко отрицательно воспринято Моргашем, но среди тех, кто жил на самой границе земель были семьи, некогда проживавшие в Зангре. Человеческим чувствам не писан закон войны, и двое, разделенные кровавой линией бессмысленных смертей, вопреки всяким доводам и предрассудкам, связывают свои судьбы. Среди тех, кто пришел искать убежище в землях Зангры, было немало его собратьев, которых еще помнили старики. В них текла кровь его народа. Так мог ли он, как правитель, оставить их в беде?

***

Рагнар откладывал эту встречу до последнего, но долг есть долг. Сколь бы тяжело ни было, он должен был преодолеть себя и свои чувства. Направляясь решительным шагом, готовясь к неизбежному, все же у самого порога остановился в нерешительности, отчего-то медля и переживая. Он знал, какие чувства вызовет в нем увиденное, но вот сможет ли их сдержать — этого сказать даже самому себе не мог. Слишком глубоко, слишком больно они засели в нем. Собравшись с силами, он решительно шагнул в темное помещение и направился в дальний край, чувствуя, как ослабевает его решимость и неколебимость.

Рагнар помнил свой последний визит, то острое щемящее чувство вины и безысходности, когда понимаешь, что иного выхода нет, но не можешь сделать решительный шаг. Когда на тебя смотрят преданные глаза друга, выручавшего не в одном бою, смотрят с надеждой… И глядя в эти глаза, полные доверия, нужно отдать приказ. Приказ одним ударом клинка прекратить мучения. Это было равносильно тому, чтобы отрезать себе руку или часть души. Брайс был не просто любимым конем — он был верным другом. И если существует в жизни связь, крепче кровных, Рагнар с уверенностью сказал бы, что Брайс был его братом. Братом по духу. Братом по силе и смелости. Братом по силе преданности.

В этой части конюшни было темно. Рагнар не сразу смог различить в потемках животное, но едва только глаза обвыклись, он смог различить его темный силуэт.

— Ну здравствуй, друг, — правитель опустился рядом с конем и, обняв того за шею, прижался лбом к широкому лбу животного.

Брайс беспокойно закивал головой, громко зафырчал и попытался подняться на ноги, но бессильно упал на колени. Он попытался подняться еще и еще раз, да только безрезультатно. Отчаяние читалось в каждом движении животного, словно он хотел что-то показать своему хозяину, но не мог.

Глухой звук опрокинувшегося ведра и расплескавшейся воды послышался позади Рагнара, и он стремительно развернулся. Вот уж кого меньше всего ожидал увидеть. И даже глазам своим не поверил. Его жена, словно застигнутый врасплох вор, испуганно смотрела на него, широко распахнув свои большие глаза. Какого нечестивого ее сюда занесло? Рагнар перевел взгляд на валявшееся на полу ведро с остатками воды. Лошади всегда были одним из самых главных, самых веских аргументов в сражении. От их силы и выносливости порой зависел исход битвы. Потому любой воин с особой тщательностью подходит к выбору своего коня и уходу за ним. Вывести из строя часть конницы означало значительно уменьшить шансы на победу в сражении. И вот сейчас, глядя на эту дрожащую девчонку, Рагнар невольно задался вопросом: что она здесь делает? Пролитое ведро в ее руках могло означать только одно: у нее был какой-то план. Как ослабить силы его войска, тем самым дав преимущество своему отцу. Что еще можно ожидать от дочери правителя Моргаша, прогнившего насквозь, пропитавшегося лицемерием и фальшью. И вот теперь получалось, что Рагнар оказался прав в своих опасениях, ожидая от своей жены каких-то подобных действий, направленных на то, чтобы помочь своему отцу одержать трусливую неравную победу. Сверр искал любые способы ослабить своего противника: он перекупил ряд торговцев, которые вели свои дела в Зангре, лишив тем самым подданных Рагнара не только возможности приобретать необходимые им вещи или продукты, но и возможность обменивать результаты своих трудов на продовольствие или золотые монеты, а значит, и возможности на вырученные средства приобрести оружие или амуницию воинам Зангры. Сверр действовал хитро и коварно. В этот раз он не побоялся отправить свою дочь вершить свои планы в самое сердце вражеского лагеря. Пожалуй, это была ошибка Рагнара: нужно было сразу же обозначить чужакам пределы дозволенного, а не позволять им беспрепятственно расхаживать по территории замка. Злость так и клокотала в груди. Прежде всего на себя. За ту неосмотрительность, которую он допустил по отношению к чужакам.

— Что ты здесь делаешь? — его голос раскатисто прогремел на всю конюшню.

Девчонка, казалось, еще больше затряслась, а потом вдруг бросилась к нему в ноги, подняла свое лицо к нему и сбивчиво, так, что едва можно было разобрать ее слова, стала говорить.

— Пожалуйста, повелитель, пощадите его, не убивайте. Я уверена, все еще поправимо. Прошу вас…

Совершенно сбитый с толку, Рагнар с непониманием смотрел на девушку, стоящую на коленях в его ногах, и пытался понять, что же происходит. О ком она вела речь? Конечно, одной, такой маленькой и хрупкой, ей не провести такое дело. Есть кто-то еще, кто помогал ей в ее происках. Но кто? Старик, пришедший с ней, или кто-то иной?

— Что ты здесь делаешь? — повторил Рагнар свой вопрос еще жестче, давая понять, что он ждет ее разъяснений. И, небеса, пусть поторопится, потому как с каждым мгновением его терпение теряло силу, а гнев все больше рос. — Ты заешь, что тут нельзя находиться никому, кроме воинов и конюхов?

Айна виновато понурила голову. Ее светлые волосы, забранные в небрежно собранную прическу, выбивались отдельными прядями, обрамляя лицо и скрывая теперь ее глаза. Молчит? Нечего сказать?

Неожиданно девушка вновь подняла свое лицо к нему и снова стала умолять:

— Я вас прошу, повелитель… пощадите, — в голосе ее зазвучали нотки слез, — его еще можно вылечить. Он спас вашу жизнь… Как вы сможете с ним так поступить?..

— Повелитель, — раздался голос конюшего, а затем он и сам появился в поле их зрения. Мужчина, едва только завидев Рагнара и девушку, стоящую перед ним на коленях, нерешительно остановился, расценивая ситуацию.

— Увести ее отсюда, — безликим голосом проговорил Рагнар, глядя на конюшего. — А потом я жду твоих объяснений.

Девчонка беспокойно обернулась на конюшего и вновь заговорила:

— Он ни в чем не виноват…

Но Рагнар не стал ее слушать. Он молча наблюдал, как конюший уводит девчонку, которая у самого выхода еще раз обернулась и бросила на него последний умоляющий взгляд. Поведение его подданного и этой навязанной жены породили в нем сомнения. Неужели он что-то упустил, чего-то не заметил, и теперь эти двое вместе творили свои дела за его спиной? Рагнар никак не хотел в это верить. Даг всегда был верным подданным не только ему самому и его почившему отцу, но и всему народу Зангры. Никогда он не давал повода думать о себе иначе. Не в правилах Рагнара было делать скоропалительные выводы, а потому он ждал возвращения своего слуги.

Тихо заржал Брайс, и Рагнар обернулся к нему. Конь беспокойно водил ушами, втягивал ноздрями воздух и не сводил глаз с выхода, через который недавно удалились Даг с девчонкой. Только сейчас Рагнар обратил внимание, насколько сильно изменилось состояние его любимца: тот словно ожил, даже нашел в себе силы приподниматься, чего не было в последнее посещение перед отъездом. В сознании снова пронеслись слова его молодой жены: «Его еще можно вылечить»…

— Прости, Рагнар, — прервал размышления голос вернувшегося Дага, — я должен был тебе доложить о том, что твоя жена приходит сюда.

— Должен был. Что ей тут понадобилось? — жестко спросил молодой правитель.

— Чтобы ты не подумал ничего плохого, скажу сразу: она всегда была под моим контролем. Она ухаживает за Брайсом, — конюший знал, что его повелитель не любит больших пространных ответов. Только по существу.

Рагнар удивленно вскинул одну бровь кверху.

— Она чужая, Даг. Дочь Сверра.

— Я знаю, — был короткий и спокойный ответ. — И знаю причину твоих беспокойств. Причинить вред нашим лошадям никто не сможет, мы все за этим пристально следим. А юная дева искренне озабочена Брайсом. Это благодаря ее заботе он окреп.

Видя колебания своего повелителя, Даг поспешил добавить:

— Здесь каждый предан тебе и нашему народу. Любой из нас отдаст свою жизнь, не задумываясь, чтобы защитить свои земли.

— Иди, — бросил Рагнар через плечо, вернувшись к своему страдающему другу. — Но учти, если что… три шкуры с тебя сдеру.

Еще долго терзали Рагнара противоречивые мысли. Его любимец Брайс, из последних сил балансировавший на грани жизни, за прошедшие несколько дней одержал верх над старухой-смертью. И маленькая хрупкая девчонка, его жена, дочь его врага, с самозабвением обхаживающая умирающее животное, обреченное и безнадежное, готовая умолять на коленях своего врага пощадить несчастного. Простое совпадение? Эта девчонка никак не поддавалась его разуму: ее поразительное спокойствие, с которым она переносила свою долю, усердие и трудолюбие с которыми она и пришедшие вместе с ней старик со старой женщиной исполняли работу в замке, просто сбивали с толку. Он не понимал, чего от них ожидать. И его это до крайности раздражало. Да, в Зангре были люди из Моргаша и многие из них стали частью его народа, но разум отказывался называть Айну частью Зангры. Слишком горькие воспоминания приносил ее отец народу Рагнара, слишком сильно подорвано доверие к семье Сверра. Этого не отнять у души и разума — слишком прочно укоренилось, вросло глубоко.

Но сам того не осознавая, Рагнар уже присматривался к Айне, своей нареченной жене…

–

Сверр (прим. автора: «дикий, бешеный») — правитель Моргаша