Свет надежды

Светлана Леонова, 2019

Много легенд было сложено, да только правды в них трудно найти, и уж тем более ответов на вопросы. Брак с дочерью врага был единственной возможностью остановить многолетнюю кровопролитную войну, о причинах которой никто уж и не вспомнит. И когда последний шаг к миру уже сделан, открылась страшная правда: Рагнар, правитель Зангры, вновь был жестоко обманут. Сможет ли Айна, отвергнутая дочь жестокого правителя Моргаша, стать светом увядающей надежды для чужого народа? Под силу ли ей растопить лед в сердце мужа, несмотря на все то горе, что принес ему ее отец. И сможет ли она отыскать в чужих краях ответы на давно терзающий вопрос – кто она?

Глава 12

Айна любила подолгу смотреть с высокой башни на горы. Простоявшие здесь не одно тысячелетие, они хранили в своей памяти многие события, одним из которых когда-нибудь станет и она сама. Незначительным, а быть может и таковым, которое поспешат скорее забыть. Если уже не забыли. Люди быстро вычеркивают из памяти все ненужное.

В последние дни ее постоянно преследовали сны, в которых таинственная незнакомка показывала удивительные и до боли знакомые места, которые, однако, Айна не могла вспомнить. Они были залиты солнечным светом, а все вокруг было наполнено безмятежностью. Никогда в своей жизни Айна не видела таких прекрасных мест. Ей отчаянно хотелось рассказать об этих видениях кому-нибудь, но даже родной Сенире она не смела открыться. Как объяснить то, чего нет, а тем более свою веру в это?

Горы, горы… Они скрывали ее ото всех. Надежные и неприступные, холодные и величественные, молчаливые и таинственные. Она стала одной из тех тайн, которые Рагнар спрятал здесь. Он не посчитался с ее хрупкими мечтами и надеждами, не дал ей ни единого шанса. Ее юное сердце хотело любви, той самой чистой и возвышенной, о которой в детстве ей рассказывала Сенира в своих легендах. Ей хотелось познать ту силу материнской любви, которая наполняет женщину и согревает очаг ее дома… А вместо этого она скрашивала темные холодные вечера обитателям Раиньяга, отдавая им свою нерастраченную любовь и искренность.

Не в силах больше жалеть себя, Айна тихо выскользнула из замка и осторожно ступила на тропу, ведущую вверх по склону. Ее безрассудный поступок, конечно же, вызовет недовольство старых смотрителей, но в последние дни ей все чаще приходила мысль, что она чувствует себя заживо замурованной в этих огромных стенах. Свобода от осуждающих взглядов обернулась темницей собственных страхов и одиночества. Шаг за шагом, все выше и выше, пока под ее ногами не разверзлась огромная пропасть. Ветер трепал ее накидку, под которой было лишь одно легкое платье из тонкой шерсти, но Айна этого не замечала. Подставив лицо холодным порывам, она закрыла глаза и чуть подняла лицо, и уже мгновение спустя ощутила, как все тело охватила необычайная легкость и эйфория. На мгновение стало страшно, но затем что-то отпустило ее, и теперь ей казалось, что она стала птицей, расправившей свои крылья и легко парившей над этими самыми горами и пугавшей пропастью. Она видела замок с высоты — он действительно был едва заметен среди ограждавших его гор. Удивительно, насколько реальными были все ее ощущения: этот стремительный поток воздуха в лицо, эти мощные взмахи собственных рук, которые непостижимым образом стали крыльями, и громкий крик свободы, вырвавшийся из груди и отозвавшийся долгим протяжным эхом в горах. Ей хотелось взмыть высоко-высоко, туда, где в небе рождаются звезды… Но что-то ее удержало от того последнего шага, за которым открывалась та новая неизведанная свобода. Что-то, что крепкими путами обвило и потянуло обратно вниз, и Айна тяжелым камнем упала оземь.

Так странно: она видела с высоты эти огромные горы, а потом они стали отдаляться, отдаляться, пока все не потонуло в плотном тумане.

Когда она пришла в себя и открыла глаза, перед глазами возник образ ее мужа. Такой же грозный, каким она его и запомнила. Суровая складка пролегла между его бровями, выдавая крайнее недовольство. А лицо все же не могло скрыть следов измождения. Как и любая юная девушка, она часто предавалась мечтам: ей представлялось, что она откроет глаза и увидит подле себя Рагнара. Отчего же он, как никто иной, так прочно занял место в ее мыслях? Она боялась его суровости, но готова была все отдать, чтобы только судьба дала ей еще шанс свидеться с ним. Пусть это было глупо, наивно, но ведь если в жизни не останется места мечте, что тогда останется человеку, лишенному всего?

Закрыв на некоторое время глаза, Айна мечтательно загадала лишь об одном: чтобы это видение не исчезало, как и все другие.

— Клянусь, если ты не свернула себе шею, я сделаю это сам, — раздался прямо над ней властный голос.

Айна тут же распахнула глаза и едва не задохнулась от нехватки воздуха, когда встретилась с горящим от гнева взором. Ей стало страшно. Страшно от той ненависти, которая читалась в холодных серых глазах ее мужа. Страшно от его стальной хватки на ее плечах, и теперь Айна понимала, что именно он удержал ее от полета… в бездну. Она растеряно перевела взгляд на крепкие мужские руки, а затем на пропасть, раскинувшуюся рядом с ними.

— Если ты о себе не думаешь, соизволь позаботиться о тех, кто пострадает после твоих выходок. — Грозно продолжил он, крепко сжимая ее, будто боясь, что она вырвется и повторит свою глупость. — Твои старики, везде сопровождающие тебя. Трое старых смотрителей Раиньяга и несколько воинов, что несут за тебя ответственность. Неужели тебе действительно настолько безразличны все они, что ты готова обречь их на мой гнев из-за своего нежелания жить? А о судьбах двух народов ты не задумывалась? Твоя смерть лишь только подтолкнет твоего отца к новым, еще более жестоким нападениям под удобным предлогом мести за скоропостижную гибель дочери. Ты о ком-нибудь из них хоть раз подумала? Ни ты, ни я не вольны поступать по собственному усмотрению. Но ты должна с достоинством принимать свою судьбу. Слышишь?

Он тряхнул ее за плечи, и Айна лишь слабо кивнула ему в ответ, боясь смотреть в его глаза. Как ей объяснить, что она и думать не думала о том, чтобы прыгнуть по доброй воле в пропасть? Как рассказать о тех видениях, которые и сама не могла себе объяснить?

Она ожидала, что по возвращении ее ждет новое наказание, но Рагнар ограничился лишь парой слов, устало брошенных ей уже в ворот замка:

— Иди к себе.

И больше ничего. Айна еще долго смотрела вслед ушедшему мужу, который успел уже скрыться в большом зале, где часто собирались вечерами трое смотрителей, а порой и Айна с Виленом присоединялись к ним. Глупые девичьи грезы напрочь позабылись под холодным ледяным блеском серых глаз, и радость от нежданного появления мужа растаяла тот час же от осознания собственного поступка. Она вновь подвела ни в чем не повинных людей, тех, кто стал особенно дорог ей в эти дни заточения. И Рагнара, в том числе. И теперь она не знала, чем обернется для всех них ее импульсивный порыв.

Совершенно обессиленная и замерзшая, Айна сжалась на своем маленьком ложе и даже не потрудившись укрыться теплым покрывалом, едва согреваясь под не снятой накидкой, и потерялась в тревожных видениях. Ей снова казалось, что она воспаряет в небе, далеко-далеко над горами, над равнинами, и все казалось таким до боли знакомым. Она летала с ветром наравне, а знакомый женский голос тихо и мелодично напевал ставшую родной песню о лесной нимфе, ищущей свою дочь среди людей…

— У нее сильный жар. — Сенира тревожно покачала головой и заботливо положила на лоб своей юной принцессы мокрую тряпицу.

Старый Вилен тоже суетился поблизости, подкидывая дров в небольшой очаг, дабы не дать огню затихнуть и охладить комнату.

— Ох, и чегой-то ты опять удумала, несносная ты егоза? — сетовала вполголоса старая нянюшка, сердобольно заботясь о девушке. — Ишь что удумала… Напугала нас с Виленом.

— Слезы… — донесся тихий шепот девушка.

— Что? — насторожился тут же Вилен. — Что она сказала?

Он склонился к ней, пытаясь разобрать ее тихий шепот.

— Она бредит, — вздохнула Сенира. — Видишь, жар какой поднялся. Эх, отправилась на эту проклятую вершину совсем налегке, даже накидки теплой не накинула.

— Слезы Айны… Там за высокой горой… За разрушенной заставой… Они помогут…

— Что ты говоришь, девочка? — старик как мог прислушивался к словам юной принцессы, но никак не мог разобрать их. — Какие слезы?

Но ответа не последовало. А спустя еще немного Айна заметалась в сильнейшей горячке, и Сенира уже вслух молила богов пощадить ее девочку и не дать ей умереть.

***

— Положение их нынче действительно тяжкое, Рагнар, — хмурился Грегер, сложив руки на груди и оглядывая собравшихся в зале мужчин. Здесь расположились Рагнар со своими воинами, с которыми он прибыл в замок, и трое смотрителей, с целью обсудить намерения куридов к объединению. — Сверр с приспешниками совсем прижали их с севера и востока. У них есть торговые лазейки, а вот военной мощи у них нет. Объединяться с Моргашем для них равносильно добровольному самоуничтожению, так как их земли интересуют союзников Моргаша исключительно как пастбища для скота. Для нас объединение с хотя бы одним племенем явной выгоды не принесет, разве что с их помощью можно наладить торговлю, хотя есть риск и того, что она и вовсе остановится. Но сам понимаешь, риск есть во всем.

— Твой отец всегда понимал, что присоединение вольных куридов — дело времени, — вмешался в разговор Арнкелл, поглаживая седую бороду. — И последние его действия были направлены на подержание мира с ними. Мое мнение: надо не тратить время на раздумье, а действовать. Чем скорее мы дадим отпор Сверру, тем лучше будет для всех. Сейчас самый апогей войны. Сверр понимает, что наследников у него нет, а потому нужно как можно скорее подавить своих врагов и укрепиться на завоеванных территориях. Именно поэтому он так бесчинствует и укрепляет свое положение среди своих союзников. Он уже достаточно пожил, чтобы понимать, сколько времени у него осталось, но все же понимает, что жить вечно не дано никому, а потому для него настало время для решительных действий. И именно на твою долю, парень, выпала обязанность остановить его. При Рейнолде, твоем отце, не было и десятой доли такого бесчинства. Сейчас все возможности нужно использовать.

Вопрос этот был практически решенным. Рагнар знал, что старейшины вынесут такое же решение, поскольку они всегда выступали за объединение разрозненных земель. И пусть объединение это происходило на условиях Зангры, следовало все же не забывать и о собственных интересах и традициях куридов. Самобытность этих немалочисленных народов послужила немаловажным фактором, позволившим им сохранять длительный период свою независимость. Они добровольно теряли свою свободу, и на Рагнаре теперь лежала огромная ответственность в сохранении их гордого духа и устоев.

***

Немного отдохнув в Раиньяге, отряд отправился обратно в путь, чтобы как можно скорее провести собрание старейшин и подготовиться к объединению племен. Рагнар покидал стены потаенного замка с тяжелым сердцем: и не потому, что впереди его ждали трудные дни и события, а потому, что здесь оставался еще один немаловажный вопрос, терзавший его в последнее время — Айна. Он так и не нашел в себе силы, чтобы посетить ее покои и лично справиться о ее самочувствии. Вместо этого он осыпал вопросами Вилена и Грегера, наказав тем не оставлять более принцессу одну. Разговор со стариками вышел крайне суровым и резким, но вот в отношении жены Рагнар так ничего и не предпринял. Он просто не знал, как ему быть с ней. Вспоминал, как увидел ее на краю скалы и как сильно сжалось сердце в груди в тот момент. И он сам бы не смог с уверенностью сказать, какие чувства владели им в тот момент: ярость ли, досада или что-то иное.

Еще не успев достаточно отъехать от гор, внимание отряда привлек громкий шум над головами: в небе, громко крича на всю округу, схватились два крупных ворона, отбирая друг у друга какой-то предмет. Долгая яростная схватка двух пернатых хищников закончилась поражением одного из них, да только победитель не смог удержать своего трофея, и тот упал на дорогу пред отрядом. Рагнар ловко соскочил с седла и поднял занятную вещицу — ею оказался темно синий камень, игравший своими грубо высеченными гранями на скудных лучах света.

— Что это? — озадаченно спросил Халмар, разглядывая камень в руках у своего правителя.

— Сдается мне, что это сапфир. — Рагнар в задумчивости вертел свою находку, занявшую пол его ладони.

— Сапфир? Откуда? — Халмар даже присвистнул, а за его спиной уже стали собираться в любопытстве воины, стараясь воочию увидеть поразительную находку. — Последние копи были истощены многие десятки лет назад.

— Мне и самому было бы интересно это узнать.

Рагнар устремил свой взгляд вверх, туда, где буквально недавно бились две большие птица, да только тех уже и след простыл, словно их и не было вовсе. Откуда они принесли этот драгоценный дар? Одним таким камнем можно было выручить значительные средства или товары. Вороны славились своей любовью к интересным блестящим вещам, а значит, они могли обнаружить этот предмет где угодно. Но камень этот был явно взят не у людей, это видно было даже непросвещенному — грубый и необработанный, он скорее напоминал окаменевший лед, нежели благородный камень, имевший большую ценность. Скорей всего птицы нашли его где-то неподалеку, а значит, следовало расспросить Арнкелла, Грегера и Торгера, не видели или слышали ли они чего.

А пока следовало вернуться к своему народу. Быстро спрятав находку в небольшую суму на поясе, Рагнар вскочил в седло и, дав знак остальным, пустил коня вскачь. Ему хотелось как можно быстрее покончить с этими вопросами.