Семь дней до сакуры

Светлана Лаврова, 2023

Инна на время школьных каникул летит к троюродной сестре Ксюхе в Екатеринбург. И дело не только в родственных связях и обязательном общении с семьей: в Екатеринбурге есть необычное место, которое Инна очень хочет увидеть, – Япония эпохи Эдо! Два мира соприкоснулись в одной точке, на улице Громова, и теперь туристы со всей страны съезжаются посмотреть на это чудо. Ксюха и Инна не просто заглядывают в Японию – они спасают самурая! Акихиро бежит от преследователей: отца признали изменником, и теперь вся его семья в опасности. В Стране Демонов – в Екатеринбурге – он неожиданно находит поддержку: случайно встреченные девочки прячут юного воина. Однако он не может вечно оставаться в XXI веке. Сможет ли Акихиро вернуться домой, не попав в руки преследователей? Светлана Лаврова – детский писатель, автор более 70 художественных и научно-популярных книг. Ее произведения не раз становились лауреатами и победителями таких конкурсов и премий, как «Книгуру» и «Заветная мечта», а ее фантастическая повесть «Куда скачет петушиная лошадь?», изданная в «КомпасГиде» в 2014 году, выиграла премию «Книга года». В повести «Семь дней до сакуры» под притягивающей взгляд обложкой Анастасии Хилькевич органично соединяются магия и реальность, современный Екатеринбург и Япония XVII–XIX веков, увлекательный сюжет и важные мысли о красоте, жизненном цикле и восприятии мира.

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения издательства «КомпасГид».

© Лаврова С. А., текст, 2023

© ООО «Издательский дом «КомпасГид», 2023

Пролог

Сакура будет позже

Если я не могу приехать в Японию,

то Японию нужно придвинуть ко мне.

(Глубокое убеждение автора)

И почему в весенние каникулы всегда такая мерзкая погода? Солнце отсутствует как таковое, и вполне возможно, что оно уже погасло в какой-нибудь космической катастрофе. А Ксюха, занятая тестовой контрольной по математике, просто не заметила этой катастрофы — пусть Cолнце взрывается, лишь бы математику написать. Снег не до конца стаял и лежит теперь серыми неопрятными кучками. А где стаял, так лучше б он этого не делал. Из-под него показались липкая грязь и мусор самого неприглядного вида — от почти невинных шоколадных обёрток до собачьих какашек. Лужи мутные, с осклизлым дном и сомнительными краями. Ксюха в такую уже падала недавно, когда вырядилась на дискотеку в мамины ботинки на шпильках. Это кончилось вполне предсказуемо: шпильки завязли в грязи и отломились. Самое обидное, что шпильки уже даже не модны.

Урны от мусора не спасают, они в основном валяются на тротуаре — земля их, что ли, сильнее притягивает, чем остальные предметы? На Ксюхином пути в школу на две стоячие урны приходится пять лежачих, с разбросанным мусором. С неба сыплется нечто среднее между снегом, дождём и манной кашей — тоже какой-то мусор, только небесный. Серые унылые коробки пяти — и девятиэтажных домов ограничивают квадраты таких же серых и унылых дворов. Фу. И ещё раз фу.

Это место не твоё, это время не твоё…

— Осторожно перепрыгивай. Это очень глубокая лужа, я её с детства знаю. Она втягивается в разлом между тектоническими плитами до самой Америки, — сказала Ксюха. — Только протекая мимо ядра нашей планеты, она немного испаряется.

В ответ неуверенно хихикнули.

— Вот она!

Между двумя пятиэтажками по улице Громова показалось что-то зелёное. Трава? Точно трава. Потом стал виден край небольшого домика, скрытого ветками деревьев — ещё без листьев. Перегородки-сёдзи^[1] из планочек, затянутые квадратиками бумаги, были раздвинуты, чтобы тёплое весеннее солнце лилось в комнаты и золотило свежие чистенькие татами. Над этим домиком солнце было, а дождя и снега не было. За домиком виднелись другие, похожие, — это окраина города, а дальше, на невидимой отсюда скале, будто бы висел в воздухе зáмок — изящный, причудливых линий, он парил над городом и совсем не был похож на тяжёлые каменные нашлёпки на холмах — средневековые замки Европы. Ещё дальше простирались поля и уже совсем невнятно, тенями — горы. Или облака.

Сбоку от домика с клетчатыми перегородками-стенками чуть отстранённо стояло дерево — изысканно-кривое, как на японских гравюрах. Махровый тёмно-розовый цвет плотно обтягивал ветки пушистым футляром. Футляр был не сплошной — некоторые цветы висели отдельно и вроде даже сами по себе, вопреки земному притяжению. Запах перелетал улицу Громова и таял между домами номер 136 и 138.

— Это сáкура?^[2]

— Балда, это ýмэ, — поправила Ксюха. — То есть японская слива. Сакура будет позже.

Примечания

1

Если вы забыли японский язык и не все слова вам понятны, загляните в конец книги, в словарик; там не только приведено значение слов, но и рассказано кое-что интересное про Японию.

2

Мы стараемся ставить ударения в словах, возможно, незнакомых читателю, хотя на самом деле в японском языке ударение довольно условно, а в некоторых словах — по два или даже три ударения, тут уж мы, конечно, ничего не ставим, чтобы не запутать всех. (Прим. ред.)