Личная история. Как понять и принять жизненные сценарии

Светлана Купи

Автор книги приглашает читательниц в увлекательное путешествие по линии жизни, во время которого она ведет разговор по душам о самом важном и личном. Выполняя задания и упражнения, предложенные в конце каждой главы, каждая из них сможет лучше понять себя и осознать сценарные процессы собственной жизни. Цель книги — научить женщин быть счастливыми в любом возрасте через осознание себя, своего жизненного пути и коррекцию целей.

Глава 2. «Детство» (0—11 лет)

Пишем сценарий документального фильма про свое детство

Я приглашаю вас вернуться в ваше детство и снять документальный фильм об этом периоде жизни. Сначала нужно отметить ключевые моменты сценария:

Что происходило в семье до вашего рождения? Были ли уже в семье дети? Желанный ли вы ребенок? Какова была атмосфера в семье? Любили ли родители друг друга?

На «Диаграмме жизни» отметьте возрастные периоды 0—1 год, 1—3 года, 3—6 лет, 6—11 лет.

С какого возраста вы себя помните? Кто вам рассказал о том, что происходило в семье до этого возраста?

Помните ли вы своих бабушек и дедушек? Какие сложились отношения с ними?

Какие отношения сложились у вас с вашими старшими братьями и сестрами или с младшими? Чувствовали ли вы, что вас любят меньше, чем их?

Каким было ваше детство до садика? В каком возрасте вас отдали в ясли или детский сад?

Были ли у вас близкие друзья и как вы проводили с ними время?

На «Диаграмме жизни» выделите период детства с 0 до 11 лет и между ними отметьте переходные в развитии точки: 1-3-6-11 лет (см. главу 1).

Итак, пишем сценарий фильма о своем детстве и придумываем ему название.

Мой фильм под названием «Близняшки» — часть 1. Детство

Мы с братом близнецы, появились на свет с разницей в 20 минут. Брат оказался джентльменом и пропустил меня вперед. Мы родились в семье военнослужащего, и к моменту нашего появления семья сменила несколько гарнизонов. У нас уже была сестра 11 лет и брат — 9 лет.

Близнецы не были желанными детьми, так как отношения между родителями находились в критической фазе. Дело в том, что родители поженились очень молодыми: папе было 19 лет, а маме — 21. И неудивительно, что в его 32 года появилась другая женщина: как говорят в народе, «не нагулялся». В своих рассказах об этом периоде семейной жизни мама называла ее «учительница». Мама была беременна нами, но врачи запретили ей делать аборт, так как она могла умереть. По рассказам мамы роды были тяжелыми, и жизнь ее была под угрозой.

Старшие сестра и брат родились, когда отец учился в военном училище, и он видел их в редкие моменты увольнений или на каникулах. Мама работала учительницей в деревенской школе и боролась с трудностями послевоенного времени одна. В это время для нее второй ребенок тоже не был желанным. После окончания училища отца отправили служить на Дальний Восток, и семья с двумя маленькими детьми — 4 и 2 года оказалась в Китае. Мама преподавала китайцам русский и даже была награждена медалью.

Когда родились младшие дети, отец уже был в звании майора, и карьера шла в гору. Он преодолел 30-летний рубеж и психологически был готов к отцовству, но отношение к младшим и старшим детям у отца было абсолютно противоположным. Он обожал младших и наказывал старших за малейшую провинность. У папы была служебная машина с шофером-солдатом, и он часто брал нас с братом на службу: я сидела впереди на его коленях и помню это чувство «распирающей» гордости, что у меня такой отец.

Сестра очень часто вспоминает, что с появлением близнецов ее детство закончилось. Мама была главнокомандующим в нашей семье, и все подчинялись ей беспрекословно, как в армии. Многодетная семья — это большой труд, а тогда выживать было очень непросто — 60-е годы, хрущевские времена. Я помню себя с четырех лет. Мы жили в большой трехкомнатной квартире с печками, которые топились углем, а по центру кухни стояла огромная плита, на которой готовили еду и кипятили белье, и мама каждый день должна была ее топить дровами. Воду набирали из колонки, грели на плите, а туалет был на улице.

Каждую неделю мама устраивала генеральную уборку: закопченную на огне посуду выносили на улицу и чистили песком у колонки. В комнатах наводилась идеальная чистота: всем детям давалось задание, устраивалось соревнование, победителю которого выдавался приз. Печки, которые почернели от сажи, периодически белились — к Пасхе и празднику Октября — 7 ноября. Хотя мама была коммунисткой, но к Пасхе красила яйца и пекла куличи — традиции ее деревенского детства. Запах пасхальных куличей будоражит и мою память, вызывая счастливые детские воспоминания.

Когда отец получил «хрущевку» — квартиру со всеми удобствами, которая значительно облегчила нашу жизнь: водопровод, центральное отопление и теплый туалет. Но она была такая маленькая, что на кроватях спали по двое. В это же время отец перевез к нам жить свою мать — нашу бабушку, так как она стала вдовой, и ей трудно было жить одной. Бабушке было 53 года, но она мне казалась такой старой: заплетала волосы в тоненькую косичку, заворачивала ее в «гульку», закрепляла на макушке и покрывала голову платком, носила плюшевый черный жакет и кирзовые сапоги. Так одевались деревенские женщины того времени. Обладая строптивым и властным характером, начала устанавливать свои порядки и ссориться со всеми. В этой новой квартире было так тесно для семи человек, что в семье начался хаос и ежевечерние разборки с бабушкой.

Мама нашла способ изменить ситуацию: старшего 15-летнего брата отправили учиться в суворовское училище, а сестра после окончания школы поехала учиться в Москву, где она поступила в химико-технологический институт. А бабушку папа перевез обратно в Курск, к его братьям. Мы остались вчетвером. После пережитых баталий с бабушкой наступило затишье.

Я очень скучала по сестре, так как любила ее больше всех на свете. Маме некогда было нас обнимать и целовать, она нас приучала к порядку, воспитывала, и как могла преодолевала бытовые и финансовые трудности жены военного. Мои счастливые детские воспоминания связаны не с ней, а с сестрой. Когда на местном телевидении объявили конкурс рисунка, посвященного Дню космонавтики, участвовали все четверо детей — и старшие, и младшие. Победили мы с братом-близнецом, нам было по четыре года. Приз — двух плюшевых зайцев, белого и коричневого — прислали по почте. Сестра дала им прозвища: белому Крын—Крын, а коричневому Шин—Шин. И мое детство часто вспоминается вместе с нашими плюшевыми друзьями.

Познавая мир, мы часто проводили эксперименты и наносили вред. Однажды насыпали уголь в аквариум, и рыбки сдохли. Вытерли чернила капроновыми чулками сестры, которые были страшным дефицитом. В общем, шкодили, но нас отец никогда не наказывал, а сестру — да. Я видела сама, как она уже в выпускном классе «получила ремня», вернувшись домой позже, чем ей разрешили. Так с отцом поступали его родители, и он не знал другого способа воспитания. Сестра сбежала учиться в Москву, подальше от семейных конфликтов и насилия.

Когда мы поехали с мамой первый раз в Москву, мне уже исполнилось шесть лет. Сестра жила в студенческом общежитии. Я очень хотела остаться с ней и даже согласилась, что на время учебы она меня будет сдавать в гардероб вместе с пальто. Моя любовь была безусловной и совершенно бескорыстной. Самые счастливые воспоминания — это ее письма, посылки и приезд на каникулы.

К каждому Новому году она присылала целый мешок с московскими шоколадными конфетами. В день мне и брату разрешалось выбирать по одной конфете. Я помню этот сложный момент выбора, необыкновенный запах и красочные фантики. Никогда я не ела больше таких вкусных конфет. Это мой запах счастья в детстве. И ощущение восторга, связанного с ожиданием праздника — приезда сестры. Когда она приезжала на каникулы, я спала с ней на одной кровати, и лежа рядом, мы мечтали, как я приеду к ней в гости, и мы пойдем на Красную площадь смотреть Царь-пушку и Царь-колокол.

У меня осталось чувство счастливого детства, хотя родители постоянно ссорились. Папа старался проводить свободное от службы время на охоте и рыбалке. Когда нам исполнилось пять лет, мама пошла работать учителем начальных классов. Нас отдали в детский сад. Помню тоскливое ощущение ожидания: повиснув на заборе, мы смотрели на дорогу и ждали, когда же нас заберут домой. Старшие сестра и брат приходили за нами по очереди. Самым страшным наказанием было запереть нас дома и не разрешать идти на улицу. Дворовая жизнь в военном гарнизоне была безопасной, активной, свободной и увлекательной. Девчонки сбивали сандалии, играя в классики, прыгали на скакалках, с мячом, бегали по следам казаков-разбойников, зимой катались с горок на санках и на коньках. Вечером, когда открывались окна, и мамы звали нас домой ужинать, нам не хотелось расставаться.

Моей лучшей подружкой была Лена, она жила в нашем подъезде на первом этаже. Мы учились в одном классе и практически не разлучались. Самое счастливое время — вечера, когда родителей Лены не было дома, а ее старшая сестра уходила на танцы. Надевая мамины туфли на каблуках — а у нее была крошечная нога как у Золушки, — воображали себя взрослыми. Играя в куклы, вязали и шили им наряды, а бумажным куклам рисовали одежду. В общем, у нас была своя девчачья жизнь. А еще в то время многие дети и взрослые увлекались коллекционированием марок. Я помню этот восторг, когда, запершись в кладовке, открывали альбомы с марками, погружались в мир флоры и фауны или открывали для себя начало эпохи космических путешествий.

Когда нам было с братом 7—8 лет, в отношениях между родителями грянул новый кризис: у отца появилась «телефонистка», так ее называла мама во время ссор с отцом. Папе было уже 40 лет, как говорится в народе, «бес в ребро». Спасло семью то, что отца перевели на новое место службы, и мама согласилась ехать с ним — семья была спасена. Но я никогда не видела, чтобы родители обнимались и целовались, наверное, мама решилась сохранить семью ради нас с братом, но простить не смогла.

Детско—родительские отношения и теория А. Адлера

Чтобы лучше понять своих родителей, и их отношение к вам и другим детям в семье, понять особенности поведения и характеров ваших брата или сестры, хочу рассказать вам о теории Альфреда Адлера — последователя Фрейда и автора целого направления в психоанализе — индивидуальной психологии. Он создал теорию о том, как порядок рождения детей и возрастное соотношение между ними влияют на поведение и обусловливают особенности их характеров. По сути, Адлер попытался исследовать типы проблем, с которыми сталкиваются дети в семье, а также решения, которые они могут принимать, чтобы совладать с этими проблемами.

Старший ребенок проходит в своем развитии несколько стадий:

— Когда он был единственным, и ему не надо было бороться за внимание и родительскую любовь.

— Когда появляется второй ребенок, и ситуация меняется. Адлер уточняет, что если старшему ребенку к этому моменту менее 5—6 лет, то рождение брата или сестры может вызвать сильный стресс и даже травму «свержения с трона». Ситуация может стать менее критической, если разница между первым и вторым ребенком менее шести лет, и они разного пола. В этом случае родители могут обращаться и с дочкой, и с сыном как с двумя единственными детьми.

— Когда рождается третий — младший брат или сестра. Адлер пишет, что старший ребенок пытается как-то противостоять младшему брату или сестре, которому достается большая доля родительского внимания. В случае, если разница в возрасте более шести лет, то с младшим родители могут обращаться как с единственным, тогда старший может попытаться идентифицироваться с кем-то из собственных родителей, создавая тем самым иллюзию близости с ними. Например, копировать интонацию матери, общаясь с младшим братом или сестрой.

Адлер акцентирует внимание на том, что у старших детей на протяжении всей жизни сохраняется потребность быть единственными, первыми и главными, поэтому они очень конкурентны. Зачастую родители возлагают на них слишком большие надежды и ожидают, что для младших они будут примером во всем. Старшие дети — это обычно «хорошие дети»: добросовестные, серьезные, ответственные и упрямые.

В нашей многодетной семье сложилась уникальная ситуация с порядком рождения детей и возрастными интервалами между ними. Предлагаю проанализировать характеры детей в зависимости от порядка рождения.

Первый ребенок — сестра, а второй — брат, между рождениями которых два года. По Адлеру, разнополые дети с разницей в возрасте менее шести лет могут воспитываться как двое единственных детей. Когда родились близнецы, старшим детям было 11 и 9 лет соответственно. С такой большой возрастной разницей, мы стали не только младшими, но и с нами родители уже обращались как с единственными. Отмечу особенно то, что родители были уже не теми родителями, у которых появились первые двое детей. Они уже были взрослыми, состоявшимися людьми, приблизившиеся к осознанию «середины жизни».

Сестра стала главной помощницей матери, а с брата как с мальчишки спроса было меньше, и он часто сбегал играть во двор. Как рассказывала нам сестра, что с нашим появлением на свет детство ее закончилось. В обязанности сестры и старшего брата входило выводить нас на прогулку во двор, и делать это они могли только вдвоем: как только нас ставили на землю, мы разбегались в разные стороны.

Она нас воспитывала, копируя интонации мамы, но также и заботилась, проявляя внимание и доброту. Однако уже тогда затаила обиду на родителей за то, что нам уделяли много внимания и любви. Зависть и конкуренция созревали в ней со страшной силой, но внешне это не проявлялось, потому что она боялась наказания.

Адлер, описывая черты характера старшего ребенка, как будто писал копию с портрета нашей сестры: стремление понимать других людей, обостренное чувство добра и зла, высокая мотивация достижения. Она любит решать проблемы, многого требует от жизни, стремясь оправдать надежды родителей. Она прирожденный лидер, стремится к власти и не устает повторять: «Меня родители не любили, я всего добилась сама». Она до сих пор доказывает, что достойна любви и лучше всех, хотя родителей уже давно нет в живых.

В детстве сестра стала для нас «Одобряющим Родителем», я любила ее больше всех на свете. А в пожилом возрасте она стала «Критикующим Родителем», осуждая все, чего мы достигли, особенно меня. Брата критикует меньше, но и ему тоже достается негатива. Отца уже нет с нами, и некому доказывать, что она лучшая, но внутри она осталась маленькой недолюбленной девочкой, которая пытается повысить самооценку, принижая достижения других, а внешне — это самовлюбленная, эгоцентричная, несгибаемая женщина по имени «Я сама».

Старший брат был совсем другим — интровертным, чувствительным, романтичным и обидчивым. Он любил рукоделие — вязание на спицах и крючком. Обладал художественным даром — прекрасно рисовал и лепил. Он всю жизнь искал себя, занимался только тем, что интересно, и, в конце концов, стал писателем. Он был абсолютно равнодушен к материальным благам и зарабатывал ровно столько, чтобы прокормить семью. Вот такие разные старшие дети получились в одной семье.

Преодоление возрастных кризисов детства

Давайте вернемся к концепции Э. Эриксона и проанализируем развитие ребенка с точки зрения его психического здоровья и формирования характера.¹⁴

Базовое доверие против базового недоверия

Первым элементом здоровья личности Эриксон назвал чувство базового доверия, которое он описывает как отношение к себе и к миру, формирующееся на основе опыта первого года жизни. Под словом «доверие» автор предлагает нам понимать как достаточную доверчивость по отношению к другим людям и простое чувство уверенности в отношении себя.

Для матери рождение ребенка — это важное и сложное событие, в большой степени зависящее от ее развития как женщины, от ее подсознательного отношения к ребенку, и от того, какими были беременность и роды, как она и ее сообщество относятся к акту кормления — и от ответной реакции новорожденного. А для младенца рот — это средоточие его общего, изначального отношения к жизни. В психоанализе эту фазу обычно называют «оральной».

Описывая эту стадию, Эриксон подчеркивает значение культурной среды, с которой младенец знакомится и сталкивается с ее базовыми модальностями. Самой ранней из них является модальность «получать» в смысле получить и принять то, что ему предлагает мать и другие взрослые. Получая то, что дается, и учась тому, как побудить кого-то сделать что-то желаемое, ребенок также формирует основу для того, чтобы самому стать «дарителем», идентифицируя себя с матерью.

Мать, в свою очередь, использует разнообразные способы, чтобы поддерживать взаимовыгодный обмен с ребенком, с помощью насыщения иных рецепторов, помимо оральных: через удовольствие находиться на руках, быть согретым, видеть улыбку, слышать обращенную к нему речь, быть укачиваемым и так далее.

Подчеркивая важность грудного вскармливания для формирования чувства единения младенца с матерью, Эриксон пишет, что отнятие от груди навсегда оставляет у ребенка некое ощущение базовой утраты, привносит в его физическую жизнь чувство разделенности и всеобъемлющую ностальгию по утраченному раю. Однако среди всех этих впечатлений лишения, разделенности, покинутости, которые сами по себе оставляют след базового недоверия, у ребенка должно сформироваться и утвердиться базовое доверие.

Итак, базовое доверие является краеугольным камнем построения здоровой личности. Мать создает чувство доверия у своего ребенка, сочетая в своих действиях чувствительную заботу об индивидуальных потребностях младенца и ощущение твердой уверенности в себе в рамках образа жизни данного сообщества, к которому она питает доверие. По мнению Эриксона, это формирует у ребенка основу ощущения идентичности, которое позже будет сочетаться с ощущением того, что с ним «все нормально», что он является сам собой, что он становится тем, кем он должен стать в представлении близких ему людей.

В психиатрической литературе часто встречается упоминание «орального характера», который является характерологическим отклонением, сформировавшимся на основе неразрешенных конфликтов данной стадии. Причинами пессимизма и склонности к депрессивным состояниям «оральной личности» являются младенческие страхи, такие как страх «быть оставленным без еды» или просто «быть оставленным».

Интересные факты были получены в ряде экспериментальных исследований, посвященных изучению межличностных отношений одних и тех же людей от рождения до периода взрослости. Степень влияния первого года жизни ребенка на его взрослую жизнь нашла свое отражение в теории детской привязанности британского психиатра и ученого Джона Боулби, которая легла в основу новой революционной науки о любви¹⁵. Вместе с канадским психологом Мэри Эйнсворт они пришли к выводу, что у взрослых людей сохраняется базовый тип привязанности, сформированный в детстве в зависимости от того, насколько близкими у них были отношения с матерью и другими значимыми взрослыми.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

14

Эриксон Э. Идентичность и цикл жизни. — СПб.: Питер, 2023.

15

Джонсон Сью Чувство любви. Новый научный подход к романтическим отношениям. — М.: Манн, Иванов и Фербер, 2020.