Когда летают лебеди

Сауле Абдраманова, 2023

С полетом лебедей ассоциируется присущее для подростков желание видеть себя свободными от давления взрослых и независимыми от чужого мнения. У героини романа Сабины нет права выбора в принятии решений – она вынуждена ходить в музыкальную школу, чтобы воплотить в жизнь мечту своей мамы. Сабина живет в большой семье, образовавшейся в результате слияния двух пар с детьми. Размеренная жизнь семьи неожиданно нарушается. Мама Сабины, узнав об измене мужа, принимает решение о разводе. Перед уходом отчим сообщает Сабине, что он является ее настоящим отцом. Сабина ему не верит, но мысль об этом не покидает ее. А когда она находит подтверждение сказанному, то внутри нее вырастает протест, и она отказывается ходить в музыкальную школу. Это вызывает гнев у ее матери, и она наказывает свою дочь. Избитая и униженная, Сабина принимает решение о самоубийстве. К счастью, ее спасает Гоша, сосед по подъезду.

Глава 4

— Ура! Мы уезжаем!

В доме стоял переполох. Дети то и дело бегали к взрослым, пытаясь понять, что взять в дорогу.

— А это брать? — обычно сдержанный Туран нетерпеливо смотрел на Свету, держа в руках белоснежную рубашку.

— Нет, это оставь, — отвечала та, отвлекаясь на секунду от сумки с вещами Эрика. — Не забудь положить носки и кепку, она лежит в шкафу, на верхней полке.

Девочки осаждали маму.

— А кофту брать? А сколько надо платьев?

— Берите все летние вещи. Кофту тоже берите, пригодится.

Мамины инструкции наперегонки воплощались в жизнь. Дети готовились к отъезду…

Наступили долгожданные летние каникулы. Целых три месяца ничегонеделанья, вернее деланья того, чего хочешь. Ни тебе уроков музыки, ни тебе занятий в школе. Правда, их учитель русского языка и литературы, Зинаида Петровна, дала целый список обязательного чтения на лето. При взгляде на этот список, Сабину охватывала тоска. Она, конечно, любила читать книги, но у неё были свои предпочтения. Тем не менее, этот список нужно было одолеть. Если не весь, то хотя бы какую-то его часть.

Нынешнее лето было знаменательно тем, что Нурлан заканчивал школу, и в течение месяца ему предстояло сдать четыре выпускных экзамена. Поэтому родители решили, что будет лучше, если остальные дети уедут на время в деревню, чтобы ему не мешать. Они заранее договорились с принимающей стороной, а дети были поставлены перед фактом, не подлежащим обсуждению. Сабина и Камилла должны были поехать к бабушке, папиной маме, а Света, Туран и Эрик — к дяде, маминому брату.

Сабина и не думала возражать. Она и Камилла не навещали Куляш апа с тех пор, как мама вышла замуж во второй раз. Бабушка никогда не приезжала в город, да и девочки не просились назад. Огни города были более притягательными. Но всё равно это был отличный шанс увидеть вновь бабушку и жившую с ней их старшую сестру. Марьям к тому времени закончила медицинский институт и после распределения работала в районной поликлинике.

— И как долго мы там пробудем? — поинтересовалась Сабина.

— Может быть до июля, — ответила мама. — Завтра утром поезд. Не забудьте взять зубную щетку и пасту.

Поздно ночью сборы, наконец, закончились. Дети угомонились и уснули беспокойным сном, в предвкушении новых приключений. А утром Аккыз апа кормила детей баурсаками⁷, пожаренными специально в дорогу. Ещё она снабдила их пакетами со снедью — отваренной загодя курицей и картошкой, чтобы не проголодались в пути. Родители дважды вызывали такси, чтобы отвезти детей на вокзал. Один поезд отправился на юг, другой — на север.

***

Когда поезд прибыл на станцию, Сабина увидела Марьям на платформе. Она шла быстрым шагом, пытаясь догнать вагоны, и нетерпеливо вглядывалась в проходящие мимо окна. Наконец, она увидела их и замахала в приветствии. Камилла радостно закричала в ответ:

— Ура! Приехали!

Поезд остановился, пассажиры гуськом потянулись к выходу.

— Ну, здравствуйте! Как доехали? — Марьям подхватила их чемодан и поставила на платформу. Затем поочередно обняла и поцеловала девочек.

Неожиданно рядом с ней появился рослый парень. Пышные волосы, тронутые ранней сединой, короной венчали голову, делая его ещё выше. Широко улыбаясь, он смотрел на зависших от удивления сестёр. Марьям смутилась, встретив удивлённый взгляд Сабины.

— Знакомьтесь. Это Нурали, мой коллега.

Парень протянул руку девочкам, рука была мягкая и немного потная. Сабина незаметно вытерла ладонь об подол платья.

— Это Сабина, а это Камилла, — продолжала знакомить Марьям, хотя Сабина была уверена, что сестра уже заранее рассказала ему про них.

— С приездом, — Нурали схватил чемодан и направился в сторону выхода.

«Ну и ну», — пронеслось в голове Сабины. — «Что за гусь?»

Но развивать эту тему не было времени. Они едва поспевали за его быстрыми шагами. Высокий, он был некрепкого телосложения. В его походке сквозило некоторое изящество. И, если бы не юношеский задор с каким он вышагивал по грязному перрону, его можно было бы назвать элегантным. У Нурали оказался старенький «Запорожец» серенького цвета. Неказистый и маленький на вид, казалось, он не вместит их всех в свое лоно. Каким-то образом они втиснулись в его тесный, душный, нагретый солнцем, салон. Нурали открыл капот, оказавшийся багажником, сунул туда чемодан и, захлопнув крышку, сел за руль. Сделал он это так ловко, что Сабина не успела понять, каким образом его фигура сложилась в три раза и поместилась на переднем сидении. Поистине, гибкостью он мог соперничать с самим Гудини⁸.

Пыхтя и урча, автомобиль остановился у калитки их дома. Во дворе стояла бабушка. Худая и выше среднего роста, она не была хрупкой. Таких, как она, в народе называют «тяжёлая кость» — их вес намного превышает вес людей с таким же ростом и комплекцией. Глубокие морщины избороздили её смуглое лицо, оставив свидетельства пережитых лишений. Она немного сутулилась, хотя и старалась держаться прямо. Бабушка не улыбалась, но глаза её излучали доброту. Под завесой кротости скрывались нетерпение и радость от долгожданной встречи.

— Апа, — девочки бросились к ней.

— Мои ласточки, мои дорогие, мои родные, — Куляш апа целовала их, и по лицу её катились слёзы, застревая в ложбинках морщин, заполняя их и ополовиненные выкатываясь оттуда. — Я думала, я вас больше не увижу.

— Апа, как ты могла так думать? — Сабине стало стыдно — на самом деле она особо не утруждала себя воспоминаниями о ней.

— Я всегда хотела поехать к тебе, — Камилла уткнулась в бабушкин камзол⁹. Её рука потянулась к бабушкиным слезам в попытке смахнуть их.

— Да, да, моя хорошая. Конечно же, ты бы приехала. — Куляш апа прижала Камиллу к себе и замерла.

О чём она думала? Вспоминала ли она своего сына, умершего слишком рано? Сожалела ли она, что он так и не увидел, как выросли его дочки? Какое же это счастье видеть их здоровыми и повзрослевшими! На всё воля аллаха!

Это трогательная сцена была нарушена тихим смехом Марьям. Нурали что-то шепнул ей, а затем сделал вид, что он ни при чём. Бабушка сразу засуетилась и позвала всех в дом.

Камилла побежала в свою бывшую комнату. Наверное, ей не терпелось проведать оставленные там игрушки. Как только Сабина вошла в дом, она сразу поняла, насколько же сильно она соскучилась по нему. Это был их старый, милый дом. Она любила его. Любила его просторную веранду, вечно залитую солнечным светом. Как хорошо вновь оказаться здесь!

Сабина прошла в комнату, вдыхая знакомые запахи, навеки уснувшие в мягкой плоти дивана и кресел, в стареющем бархате дверных и оконных штор и в утоптанной до хруста половой доске. Дом постарел. Под ногами жалобно скрипит половица. Оконные рамы зияют червоточинами облупившейся краски. Но всё равно, это их уютный дом, хранивший тёплые воспоминания о былом, о хорошем и плохом. Воспоминаний слишком дорогих, чтобы их можно было так просто забыть.

— Пойдёмте кушать, — раздался голос Марьям, — а то остынет.

Запах жареной картошки уже висел в воздухе, соблазняя и маня. Девочки поспешили на веранду, где их ждал аппетитный обед. Посередине круглого, низкого стола красовалась сковородка на подставке. В ней шипела и скворчала картошка, обильно посыпанная петрушкой и укропом. Тарелки со свежим салатом из помидоров и огурцов и нарезанный большими кусками хлеб дополняли живописную картину деревенской простоты. Сабина улыбнулась — этикетом тут не пахло.

Бабушка разливала чай по пиалкам, следуя заведённой очередности — немного крепкой заварки, потом жирные сливки, зачерпнутые из кесе¹⁰ деревянной ложкой и, наконец, сверху — кипяток из эмалированного чайника на медном подносе.

— А где самовар? — спросила Сабина.

— В кладовке, — ответила Марьям, подавая ей пиалу, — нам с бабушкой хватает и чайника.

— Жаль, я бы хотела пить чай из него.

— Соскучилась? — в разговор вмешалась Куляш апа. — Не переживай, завтра я всё устрою.

Сабина открыла пакет со снедью и вывалила содержимое на стол. В поезде им не хотелось кушать.

— О, очень кстати, — оживился Нурали, увидев курицу.

Сабина не возражала. Она была даже рада, что кто-то оценит труд Аккыз апы. Сама же она накинулась на картошку и салат, как будто ничего более вкусного не ела.

— Как там мама? У неё всё хорошо?

Скорее всего, Марьям спрашивала для приличия. Несколько дней назад она разговаривала с мамой по телефону.

— С мамой всё хорошо, — поспешила успокоить её Камилла. — Они отправили нас сюда, а Света, Туран и Эрик поехали в Семипалатинск.

При упоминании имён бабушка недобро сверкнула глазами и поджала губы.

— А Аккыз апа? — не унималась Марьям.

— С ней тоже всё хорошо. А как ваши дела? — Сабина перевела на другую тему.

Марьям начала подробно рассказывать про свою работу, про главного врача и про коллег. Было видно, что ей нравилось работать в этом коллективе, и в целом она была довольна своей жизнью. Потом она вспомнила смешную историю, случившуюся с её пациенткой.

— Приходила ко мне как-то пожилая женщина. Ей надо было поставить пломбу. Как только я просила её открыть рот, она тут же закрывала глаза. Я её спрашиваю: «Что же вы так глаза жмурите, ведь не больно». А она мне отвечает: «Не могу видеть её, проклятую!» Я не пойму про кого она говорит. Спрашиваю: «Вы кого имеете в виду?» А она мне отвечает: «Бормашину, конечно. Кого же ещё?» И смех, и грех.

Они посмеялись, Нурали громче всех. Сабина заметила, что он, хотя и вёл себя скромно, чувствовал себя у них как дома. Они помолчали. Пора было заканчивать трапезу, но не хотелось. Солнце было уже в зените, жара расслабляла и настраивала на сон. Нурали засобирался домой. Они допили остывший чай, убрали со стола и разбрелись по комнатам.

***

На следующее утро Сабина проснулась от непривычной тишины. Только птицы нарушали её своим деликатным чириканьем. На соседней койке спала Камилла. Тихо, чтобы не разбудить её, Сабина выскользнула из комнаты. Ей хотелось самой пройтись по двору и саду. Выйдя на крыльцо, она увидела Куляш апа. Зафиксировав камнем ручку колонки и пустив мощную струю воды, она ожесточённо отмывала самовар от пыли и накипи. Рядом лежали труба и щипцы, дожидаясь своей очереди на мойку.

— Апа, доброе утро, — голос Сабины с трудом пробился сквозь сонные связки.

Бабушка скорее почувствовала, чем услышала её:

— Ты что так рано встала? Что не поспала?

Сабина прокашлялась:

— Я хочу прогуляться.

Бабушка кивнула и склонилась над самоваром.

Сабине было достаточно одного взгляда, чтобы понять, как мало осталось от прошлой жизни. Когда хозяйством управляла Аккыз апа, господи, чего только у них не было. По двору важно прогуливался индюк со своим семейством. Не дай бог, приблизиться к ним, он тут же свирепел, набухал, наливался кровью и бросался на тебя, как тот бык на красное полотно тореадора. Девочки его побаивались и обходили стороной. Гуси тоже были не подарок, их вожак шипел, выгибал шею, семенил лапами, пытаясь догнать и ущипнуть за ногу. Самыми миролюбивыми были куры, проводившие большую часть времени в курятнике. Петух, важно вышагивая и тряся своими роскошными перьями, позволял девочкам заходить туда и собирать яйца с потайных уголков.

А ещё у них была корова. Не крупная, с купированным хвостом, удивительно спокойная и непритязательная. Она не давала много молока, но их семье вполне хватало. Сабине и Камилле вменялось каждый вечер встречать стадо на окраине села, искать глазами свою бурёнушку среди столбов пыли, поднимающейся от копыт медленно проходящих мимо животин, а найдя, отвести её к дому. Интересно, где она сейчас? Помнится, её отдали родственнице, у которой было четверо детей, мал мала меньше. Та плакала от счастья и благодарила за щедрый подарок.

Перед переездом семьи в город нужно было избавиться от всей живности. Куляш апа не справилась бы с этим беспокойным хозяйством. Теперь курятник и сараи стояли пустые. Единственным напоминанием прошлого осталась клумба с многолетними цветами. Мохнатые пчёлы вились над ними, своим жужжаньем наполняя ароматное пространство. Откуда-то снизу раздавался стрекот кузнечика. Стрекоза присела на стебель астры, подняв бесцветные крылья вверх и обозревая всё вокруг своими глазами-скафандрами.

Сабина прошла в сад. Хоть он и зарос травой, там не чувствовалось запустения. На яблоне висели зелёные плоды, обещая налиться в зрелые фрукты. Ярко красным пятном светилась черешня, плоды которой уже налились нектаром и зазывали полакомиться. Сабина не удержалась и сорвала одну гроздь. Обтерев ягоды пальцами, она отправила одну за другой в рот и чуть не подавилась их терпким, кисло-сладким соком, захлестнувшим горло. Стремясь справиться с ним, она и не заметила, как вместе с соком, проглотила косточки. Уф-ф, вот это да! Надо бы собрать черешню, но не сейчас. Потом, вместе с Камиллой. Солнце уже вовсю палило всем зноем своего чрева. Пора было возвращаться в дом.

***

На завтрак они уже пили чай из самовара. Вымытый и высушенный на солнце, он сиял всеми своими крутыми боками. Из-под его крышки, вырываясь и шипя, брызгался кипяток, а из конфорки вырывались огоньки тлеющей древесины. Сабина не скрывала своей радости. Даже едкий дым, заполнивший веранду, был ей сладок. Она наслаждалась крепко заваренным чаем с молоком, приправленным запахом горелых дров и угля.

— А где Камилла? — бабушка вопросительно посмотрела на Сабину. — Иди позови её.

Не успела Сабина встать из-за стола, как Камилла появилась в дверях и, глядя на Марьям, спросила:

— Где моя кукла?

— Какая кукла?

— Мама привезла её из Москвы.

Сабина сразу поняла, о какой кукле шла речь. Большая, размером с четырёхмесячного ребёнка, она закрывала глаза при укладывании в постель и издавала звуки, похожие на «мама» при наклоне назад и вперёд. Одетая в ползунки, джемпер и шапочку, она вызывала благоговейное чувство у гостей, заглядывавших в детскую, а затем тихо спрашивавших: «Чей это ребёнок спит на кровати?» Девочки обожали куклу. Они никогда не дрались, даже не ссорились из-за неё — она была их общим достоянием. При переезде её оставили в доме. Как сказала мама, «брать надо самое необходимое». К сожалению, у взрослых своё понимание того, что необходимо детям.

— Я не знаю, — Марьям вопросительно посмотрела на бабушку.

Куляш апа вздохнула:

— В прошлом году… ты ещё училась. Сюда приезжала Кунсулу со своей внучкой. Та игралась с куклой весь день, а когда они уходили, вцепилась в неё. Плакала и кричала “не дам”. Что мне оставалось делать?

«Ну и ну», — подумала Сабина, — «Приезжает какая-то дальняя родственница, внучке которой приглянулась их кукла, и они запросто забирают чужую вещь. Не думая о том, как она ценна для своих хозяев». Впрочем, Сабина не сильно расстроилась, она уже вышла из возраста, когда потеря игрушки вызывает глубокие сожаления. Камиллу, напротив, это известие серьёзно огорчило. Она обиделась и не разговаривала с бабушкой целый день. А та виновато поглядывала на неё, терпеливо ожидая, когда Камилла перестанет на неё дуться. Сабина наблюдала за ними и думала о том, что нельзя бросать дорогие сердцу вещи. Их надо хранить рядом, иначе, с их потерей, из твоей жизни может уйти что-то значительное, что-то незаметное, о чем ты даже можешь не подозревать.

Примечания

7

Бауырсақ (каз.) — жареные пончики из дрожжевого теста

8

Гарри Гудини — американский иллюзионист, филантроп и актёр

9

Камзол — женская одежда без рукавов, надевается поверх платья и сорочки

10

Кесе (каз.) — большая расписная пиала