Наследницы моря

Сара Хеннинг, 2019

Всем известно, чем пришлось пожертвовать ради любви юной русалочке. Однако никто не знает, что отдала за свою свободу и власть над подводным миром морская ведьма. Их было трое: Алия, прекрасная юная русалочка, которая отдала голос в обмен на любовь принца. Ее сестра, Руна, готовая во что бы то ни стало спасти Алию. И Эви, заключенная в морской тюрьме ведьма. Чтобы выжить, каждой из них придется воспользоваться древней магией глубин. Однако море коварно, а цена может оказаться непомерно высокой.

6

Руна

— Ты приплывала сюда одна? — спрашивает Эйдис. Тон старшей сестры напоминает о том, что она готова защищать нас. Впереди появляются первые странные деревья, окружающие логово морской ведьмы.

Я не виню ее — это последнее место, куда бы любая из нас отправилась добровольно.

— Да, — говорю я и перехватываю сумку поудобнее — внутри драгоценности Эйдис, найденные после кораблекрушений. Она такая тяжелая, что тащить ношу приходится обеим. — Алия отправилась туда одна. Я обязана была сделать то же самое.

Вообще-то я просто была так зла, что даже не успела поволноваться о грядущем пути прямо в древнюю историю ужасов викингов.

— Там только она? — спрашивает Ола. Ее обычно уверенный голос дрожит от волнения.

Сигни закатывает глаза.

— Конечно. Ты что, не слушала истории омы? Такие ведьмы всегда живут одни.

— Дамы, — резко замечает Эйдис, полуразвернувшись. Мои пальцы соскальзывают с сумки, когда старшая сестра дергает меня. — Не имеет значения, одинока она или нет. Важно лишь, чтобы ведьма дала нам противоядие. С вот такой-то платой, — она на мгновение поднимает свой край сумки, — сестра сможет купить себе друзей.

Это заставляет всех замолчать. Вся наша энергия теперь сосредоточена на преодолении деревьев. По мере приближения тревога, кружащаяся во мне целый день, слабеет и сменяется приливами и отливами уверенности. Мы прибыли. Мы получим то, чего хотим. У нас это получится.

Я ускоряюсь и вплываю в пространство песков вокруг логова ведьмы. Словно играя, Эйдис догоняет меня. На ее лице читается решимость. Мы еще ничего не обсудили, но именно я буду говорить.

Несмотря на громкую болтовню моих средних сестер, морская ведьма не приветствует нас. Мое давление зашкаливает, когда я понимаю: ведьма не ждет нас как на иголках с противоядием в руке, как бы должно быть. Это она натворила. Это наша битва за жизнь, которую колдунья поставила на кон. По крайней мере, она должна найти храбрость показаться.

Я передаю Эйдис свой уголок сумки и встаю перед сестрами. Сигни и Ола выстраиваются в ряд рядом с Эйдис.

— Морская ведьма, — произношу я. Мой голос не дрожит. Внутри расцветает уверенность. Я малышка в семье, но не стоит меня недооценивать. Морская ведьма тоже об этом скоро узнает. — Я вернулась с рикифьором. И привела сестер. Дай, пожалуйста, противоядие, и мы уберемся восвояси.

У входа в пещеру происходит какое-то движение. Я чувствую, как за спиной напрягаются сестры.

Но я не боюсь старого кальмара.

Может, мои сестры и вздрагивают от пробуждения ведьмы, но я становлюсь лишь сильнее. Я скрещиваю руки — не в защитной, а сердитой позе. Мое тело — одна прямая линия, подбородок поднят.

Появляется ведьма, выползая из своей пещеры. Ее щупальца — гигантский плюмаж из жидкого оникса. На лице колдуньи спокойствие. Я знаю, что моих сестер сразу же завораживает ее внешний вид — Эйдис впилась в лунный цвет лица, Ола глядит на роскошные кудри, Сигни осматривает сам стальной образ ведьмы. Это действительно так: она потрясает.

— Маленькая Руна, где твои цветочки? — спрашивает ведьма.

Я поднимаю мешочек.

— Где мне их оставить?

Объяснять не нужно. Морская ведьма умна и сразу же понимает.

— Они вырастут где угодно — или им нужен свет?

Я оглядываю ее дом — сейчас здесь так же темно, как и рано утром.

— Учитывая, с чем приходится работать, это неважно.

К моему удивлению, она смеется.

— Я не выбирала тьму, дитя. Она выбрала меня.

Колдунья жестом приглашает меня в пещеру. Углубление выполнено в основании огромной черной скалы, которая, должно быть, выходит на поверхность и высится посреди ночи Хаунештада. Позади меня сестры колеблются, оставаясь на месте: решая, стоит ли приблизиться и приглядывать за мной. Я подаю Эйдис знак, чтобы она отошла. Я справлюсь и сама.

Ведьма указывает на место возле входа в пещерку и усаживается на свои восемь щупалец, снова используя их как трон. Я запускаю руку в сумку, отсчитываю тридцать семян, остальные убираю в лиф в надежде, что ведьма не заметит. Или ей все равно, что еще несколько семян осталось.

Она просила тридцать. Я не дам морской ведьме ни на семя больше.

Как и сами цветы, семена молочно-белые и такие блестящие, что практически испускают свой собственный свет в этом пустынном месте. Я рассыпаю их полукругом, прежде чем опуститься на морское дно и обеими руками засыпать семена покрывалом из песка.

Далее нужна магия. Это заклинание обычно используется, чтобы разжечь жизнь чуть ли не в чем угодно. Но что-то в моем произношении творит чудеса с этими капризными растениями. Словно они слушаются только меня. Заряд в моей крови повелевает им повиноваться, расти, процветать.

— Lif. Lif. Lif, — вторю я снова и снова — в целом тридцать раз. Ведьма молча наблюдает за мной. Уголки ее губ приподнимаются в улыбке. Когда-то она была красивой. И все еще остается такой.

Пока магия подогревает пески под моими руками, я думаю о романтичности слухов: якобы девушка отдала свою жизнь, чтобы спасти будущего короля. Только вот его жизнь привела к появлению внука, который пленил сердце моей сестры.

Ничто в этих красавчиках не делает их достойными спасения. Ни титул. Ни внешность. Ни все красивые слова мира.

Никто из них не должен был забирать у меня сестру.

Моя злость снова вспыхивает вместе с жаром от растений. Почему-то это заставляет их расти быстрее ожиданий, пройти весь жизненный цикл — от семени в росток, почку и цветок — за пару секунд. За моей спиной морская ведьма ахает. Я чуть ли не улыбаюсь, несмотря на мою злость.

Я способна сделать то, чего не может она.

— Ты талантливая, Руна, — говорит ведьма, выставив вперед подбородок. В этот раз в восхищении. Она подплывает ко мне и срывает десять цветов — по одному в каждом щупальце и по одному в каждой руке. И вот колдунья уже над своим котлом — бросает цветы туда вместе со стеблями. Он сразу же начинает кипеть. Я поворачиваюсь к сестрам, замершим в ожидании. От котла поднимается пар. Ведьма вдыхает его полной грудью. Сладкий запах цветов наполняет логово.

Через пару мгновений жар уходит, пар исчезает и шевеление воды стихает. Ведьма осмеливается прикоснуться к тому, что внутри котла — чистому концентрированному нектару рикифьора. Колдунья действует голыми руками: собирает его в ладони и подносит к губам. Она пьет нектар, а нам лишь остается наблюдать. После последнего глотка на ее лице появляется улыбка. И ведьмы словно касается что-то теплое — жизнь и сила, возобновленная во тьме. Открыв глаза, женщина смотрит прямо на меня.

— Теперь мы можем заключить сделку.

Чувствуя, что пришел ее момент, Эйдис плывет вперед и показывает свои сокровища. Но она не встревает, позволяя мне быть нашим голосом.

— В качестве платы за противоядие мы принесли тебе эти драгоценности — рубины Бухты Ригби, сапфиры Хаунештада, изумруды и алмазы западных стран. Ты можешь продать некоторые или просто ими любоваться, а другие носить вместе с золотом, серебром, оловом — или как тебе нравится.

Когда я замолкаю, Эйдис открывает сумку. Можно легко увидеть блестящее содержимое, сияющее даже в таком сером месте.

Ведьма наблюдает, но, кажется, не видит вспышку и красоту перед ней. Ее тон ровный и деловой. Голос звучит сильнее, чем раньше:

— Не драгоценные камни мне нужны.

— Тогда жемчужины, — говорю я и указываю на одну, что висит на золотой нити на моей шее. Мы все — включая нашу мать и сводных сестер — носим такие. Любимый подарок омы Рагн. — Мы можем легко достать большое количество жемчужин всего за пару часов.

На лице морской ведьмы мелькает отвращение.

— Точно не жемчуг.

Моя уверенность начинает давать трещины. В безопасности грудной клетки сердце запинается и дрожит.

— Я вернулась с рикифьором. Мы отказываемся заключать ту же сделку, что и наша сестра, — ты не лишишь все наше поколение голоса. Мы принесли тебе необычайно ценные вещи, которые могут купить тебе свободу после многих десятилетий заточения, — говорю я. Раздражение и усталость наполняют голос. Он звонче, чем мне того хотелось бы. Я не могу расплакаться перед этой женщиной. Перед моими сестрами. Я смотрю ей прямо в глаза. — Что тебя удовлетворит?

Морская ведьма отвечает сразу же. Интересно, всегда ли она знала, что я вернусь с сестрами, — как и знала, что я вообще вернусь.

— Я немногого прошу. Это имеет больше значения для меня, чем для вас. — Ведьма могла бы то же самое сказать про наши голоса. Это заявление меня не успокаивает. Я поджимаю губы, нетерпеливо ожидая продолжения. — Я хочу лишь одного и того же от всех вас: ваши волосы.

Тут у Эйдис перехватывает дыхание.

— Наши волосы? Но почему наши волосы — они не драгоценны, они снова отрастут. Ты могла бы их заново отрастить.

Лицо морской ведьмы остается спокойным — никакой реакции. Просто наклон головы. Она чуть ли не воплощение скуки, сидящее на троне из черных извилин.

— Именно так, для вас это не имеет значения. Волосы растут. Но именно это я хочу взамен вашей просьбы.

Тут что-то не так. Не так. От всех нас? Нечто не ценное, не под угрозой и не редкое?

Это, должно быть, ловушка. Уловка. Что-то не так.

Морская ведьма просто наблюдает за нами. На ее лице или в позе не заметно никакой тревоги. Колдунья ждет оплаты.

В животе и в дрожащем сердце нарастает беспокойство. Я киваю, говоря себе: не этого она желает. Ведьме это нужно для противоядия. Возможно, ей потребуется частичка каждой из нас, чтобы вернуть недостающую часть.

Она словно чувствует, что весы склоняются на ее сторону. Женщина протягивает мне руку:

— Давай, позволь взять твои волосы.

Одну за другой, ведьма сажает нас на песчаник рядом с котлом. С помощью простого ножа из острого, как бритва, коралла колдунья обрезает нам волосы по подбородок. Эйдис садится первой. Не сговариваясь, мы меняемся по старшинству. Ола следующая. Потом Сигни. А потом я. Каждый локон отправляется в котел без лишних взглядов.

Когда она заканчивает, я выпрямляюсь и оказываюсь нос к носу с морской ведьмой. Я ожидаю нашего противоядия. Прикосновение мутных вод к моей шее прохладное. Я твержу себе, что это просто новое ощущение, а не результат моей тревоги. Мы свою часть сделки выполнили. Теперь она выполнит свою. Тогда мы спасем Алию от ее миссии.

— Хорошо, мои девочки. Вы получите то, что вам надо, вместе с инструкциями.

Я ожидаю, что морская ведьма отойдет в пещеру, пороется там и вернется с очередной маленькой стеклянной бутылочкой, полной переливчатой жидкости.

Но вместо этого ведьма передает мне нож, которым срезала наши волосы. Я пристально смотрю на него. Слова умирают в горле. Ведьма подносит шелковистый щупалец к моему подбородку и наклоняет мою голову так, что приходится смотреть в ее синие глаза.

— Найдите свою сестру у воды и дайте ей нож. Если она не завоюет любовь парня к концу четвертого дня на суше, то должна вонзить нож в его сердце и дать крови упасть себе на ноги. Когда жизненная сила короля покинет его и кровь омоет ее новое тело, ваша сестра останется человеком до конца своих дней.

— Она не может вернуться к нам? — спрашивает Эйдис. — Она больше не способна стать русалкой?

Голос ведьмы спокойный и чистый. Он ножом вонзается в сердце каждой из нас:

— О нет. Никогда. Так магия не работает.

Нет. Это неправильно. Слова срываются с моих губ, пока я пытаюсь сделать вздох.

— Но королева Мэтт…

— Магия королевы Мэтт нечто совсем иное — соединение магии этого мира с магией суши.

Она произносит последние слова так, словно это факт. Первая возлюбленная отца могла достичь того, чего не можем мы. Внутри все сжимается и болит. Я сердито смотрю на нож на ее ладони, гадая: если убить ведьму прямо сейчас, сразу ли появятся у моей сестры плавники и призовут ли ее домой? Оружие такое острое, что без особого давления можно разрезать палец. В нем точно есть магия. Но не этого мы просили.

Кроме того — это не сработает.

Выражение лица Алии на балконе, когда я предложила такой вариант, снова вспыхивает в голове. Я знаю свою сестру — упорную и романтичную до глубины души. Алия ни под каким предлогом не убьет Николаса — даже если это будет означать, что она сгниет изнутри.

Это должно было стать противоядием — альтернатива, чтобы вернуть ее домой.

— Но это описывает и твою магию, — говорю я, применяя логику морской ведьмы к ней же самой. Напоминая колдунье о прошлом. Я встаю и выпрямляюсь, осмеливаясь взглянуть на ведьму сверху вниз — та все еще сидит на щупальцах. — И это означает, что у тебя есть противоядие. У тебя имеется то, что было у Мэтт. Мы выполнили свою часть сделки. Это не противоядие. Это орудие убийства. Мы соглашались на противоядие.

Ведьма тоже выпрямляется, отвечая мне тем же и глядя на меня сверху вниз. Присутствие колдуньи не только в ее фигуре — все укрытие словно присоединяется к ней и подавляет меня. Все вокруг давит на меня. Со всех сторон странные деревья словно сворачиваются. Их скелетообразные ветки тянутся ко мне, моим сестрам, нашей ярости.

— Ты ничего не знаешь о моих силах. И это ты использовала слово «противоядие», Руна. Я его не произносила, — говорит морская ведьма. — Я пообещала дать то, что тебе нужно. А тебе нужен нож.