Архитектура гражданских зданий Центральной Азии

Саодат Рустамовна Мукимова

В монографии анализируется архитектура гражданских зданий Центральной Азии, в том числе на территории Таджикистана, в широких хронологических пределах – от древности до современности. В историко-архитектурном плане рассматриваются истоки, генезис, типологические особенности, взаимодействие и преемственность традиций в архитектуре дворцов, научных центров, учебных заведений, мечетей и других построек общественного, культового и утилитарного назначения.

Глава Вторая

Ранние истоки формирования общественных и культовых зданий центральной Азии

— Основы формирования общественных и культовых зданий. Формирование общественных и культовых зданий базируется, прежде всего, на историко-содержательном принципе, моделирующем жизненные процессы, исходя из концепции культуры как общественной деятельности, которой соответствуют определенные типы зданий. Для того чтобы определить внутреннюю сущность общественной деятельности человека, определившая объемнопространственную структуру первых примитивных построек или сооружений, обратимся к самой архитектуре — древнейшему виду человеческой деятельности. Строительное искусство, начавшееся с устройства простейших укрытий и примитивных культовых идолов, постепенно приобретает опыт, удовлетворявший различные потребности развивающегося общества и отражавший совершенствование его технических возможностей (Табл. 1, р. 1 — Гл. 2).

Почти все сохранившиеся археологические остатки памятников древности относятся к объектам официальной архитектуры. Это — храмы, погребальные комплексы, дворцы. Однако конструктивные и планировочные принципы, исходные декоративные мотивы были выработаны уже при возведении простейших сооружений, прежде всего жилища.

Действительно, история строительной деятельности человека, послужившей основой для возникновения архитектуры, начинается с того времени, когда древние люди (неодертатьцы), не довольствуясь созданными природой укрытиями (гротами, навесами скал и пещерами), стали приспосабливать эти укрытия для временного и постоянного обитания, т.е. строить жилища. Такие укрытия, относящиеся к среднему палеолиту (200—35 тысяч лет назад), археологически вскрыты во многих районах Центральной Азии: в Туркменистане (в Центральном Копетдаге), в Узбекистане (пещерные стоянки под Ташкентом и Самаркандом), в Таджикистане (многочисленные стоянки в Западной Фергане, в районе Ура-Тюбе — Истравшана, в Гиссарской и Вахшской долинах, в районе Дангары и других местах) ¹.

Видный советский теоретик архитектуры А.К.Буров писал, что «… с жилища начинается архитектура. С жилища начинается город»². Глубокая связь жилой (народной) архитектуры с хозяйственным укладом, климатом, строительными материалами, представлениями о комфорте и защищенности определили относительную устойчивость строительных и художественных традиций, создали бытовую и эстетическую среду, в которой воспитывались и строители, и заказчики.

Созданные народом формы глиняных жилищ переводятся в культовые и дворцовые постройки при значительном увеличении размеров. Количественный переход к грандиозным масштабам — один из главных путей трансформации народных традиций в общественной и культовой архитектуре. Необходимость перекрытия внутреннего пространства приводит к формированию стоечно-балочной и сводчато-купольной тектонических систем, в которых начинают возводиться как жилые постройки, так и общественно-культовые здания и сооружения.

Развитие абстрактного мышления, усложнение социальных отношений (в частности, в неолитических обществах, например, Саразма, древнейшего оседлоземледельского поселения эпохи позднего неолита на севере Таджикистана) отражаются в поисках форм культовых сооружений, роль которых принимают на себя, например, общественные хранилища зерна, расположенные обычно в центре поселений, и святилища тотемных предков.

Середину III тысячелетия до н.э, принято считать началом эпохи бронзы, которая не сразу распространилась по всему земному шару. И когда во всем Эгейском мире, Египте, Двуречье, Сирии, Китае и Индии уже наступил расцвет рабовладельческого общества в большинстве европейских и азиатских странах еще сохранялся первобытнообщинный строй. Главной отличительной особенностью новой эпохи стало освоение древним человеком первого в своей истории металла — бронзы, сплава олова-с медью.

Освоение бронзы сопровождаюсь значительными социально-экономическими событиями в жизни первобытных земледельческих общин. Во-первых, в этот период начинается разложение первобытного родового строя. Во-вторых, в эпоху бронзы происходит общественное разделение труда между скотоводами и земледельцами, что ведет в дальнейшем к различиям в экономике, культуре, организации жилой среды, к особенностям в архитектуре. Благодаря использованию бронзовых орудий в архитектуре, особенно при возведении ответственных сооружений — крепостей и храмов, выросла культура строительных работ. Рубящий и режущий инструмент из бронзы открыл самые широкие возможности обработки дерева, в том числе и для строительства. Обрабатывался и камень, что позволило перейти в ряде районов от глинобитных стен к каменной кладке насухо с точной подгонкой стандартных тесаных блоков (на Ближнем Востоке, Кавказе, Египте и др.) ³.

В земледельческих районах социальные процессы завершаются созданием первых земледельческих государств в Египте, Передней Азии, Индии, Китае, где складываются крупные города, развивается архитектура (например, Мемфис, столица раннего царства в Египте около Ш тыс. до н.э.) ⁴.

Вместе с дальнейшим ростом этих древнейших очагов культуры происходит взаимопроникновение традиций на огромной территории Ближнего и Среднего Востока, что ускоряет развитие первобытного общества в Центральной Азии (например, Саразм уже в пору позднего энеолита имел торговые меновые сношения с Юго-Западной Азией, Двуречьем и другими культурными регионами).

В Средней Азии (как срединная часть Центральной Азии) эпоха бронзы — это период интенсивного развития производительных сил и производственных отношений. Помимо этого, Средняя Азия в этот период являлась ареной взаимных культурных влияний и ассимиляции культурных традиций между двумя культурно-хозяйственными зонами: степной (Южное Приаралье, т.е. древний Хорезм, Ферганская долина и горные районы Средней Азии) и оседлоземледельческой (Южный Туркменистан, Южный Узбекистан и Северный Афганистан). В долине реки Заравшан происходило смешение этих названных двух культурнохозяйственных зон и даже имеется версия о прямом влиянии культуры Южного Туркменистана в сложении раннеземледельческого оазиса в верховьях Заравшана⁵. Поэтому культуры Средней Азии, в том числе на территории Таджикистана в эпоху энеолита и бронзы, развивались в тесном взаимодействии друг с другом и с культурами близлежащих регионов.

В первой половине I тыс. до н.э. (IX-середина VI вв. до н.э.) в Средней Азии происходит распространение изделий из железа, ознаменовавшее собой начало новой исторической эпохи — раннего железного века, хотя полное вытеснение бронзы изделиями из железа происходит лишь в III — II вв. до н. э. Этот период характеризуется большими социально — экономическими и этническими изменениями, связанными с развитием Арианы. По утверждению академика АН Таджикистана Н. Н. Негматова, в IV — III тысячелетиях до нашей эры (т.е. 6—5 тысяч лет до нас) на территории Центральной Азии происходит полное становление земледелия и ирригации, образа оседлой жизни и труда, формирование оазисов, поселений и ранних городов, их жилищ, общественно духовных и административных центров; формируется первый блок необходимых для полноценного развития общества профессии, т.е. сформировался весь блок ремесленных профессий с сообществом профессионалов, в том числе в сфере строительного искусства, для создания и процветания полноценной цивилизации Арианы в Средней Азии IV — III тысячелетий до нашей эры⁶.

К концу этапа начинаются миграционные процессы из Арианы в разные регионы Евразии. Эти миграции ариев из Прародины, как отмечает Н. Н. Негматов в упомянутой нами книге, имели огромное этноязыковое и культурно-историческое значение фактически для всей Евразии, открывшей также свой новый историко-цивилизационный этап истории с огромным этническим, производственным и культурным наследием, с истечением времени создав поныне здравствующую большую индоевропейскую родственную этноязычную группу современных народов и наций с арийским корнем исторического происхождения.

На появление общественно-культовых зданий и сооружений оказало воздействие появление урбанизированных поселений, т.е. городов. Как отмечено в книге Р.С.Мукимова «Истоки зодческого искусства ариев Центральной Азии», город — это порождение целой системы явлений в экономической и социальной жизни общества, он появляется только после формирования государства и сложения классов. Города — это центры ремесла и торговли, средоточие политической власти. Археологическими показателями существования городов являются общественные сооружения, связанные с административными пунктами города, социальное расслоение, документированное структурой самого поселения и неравенством погребального обряда его обитателей, наконец, письменность⁷.

Мы особо акцентируем внимание на вышесказанное потому, что именно в эпоху бронзы и раннежелезного века в Центральной Азии формируются предпосылки для появления протогородских поселений, особенно в Маргиане, где наиболее показательна преемственность традиций ранних урбанизированных поселений, привнесенных иноплеменным населением из более развитых районов Ближнего Востока. Уже в энеолитическом поселении Геоксюрского оазиса Муллали-депе появляются черты поселения «протогородского» типа: совокупность кварталов многокомнатных домов, крепостные стены с башнями, развитие ремесла (керамическое производство), наличие общественных зданий и погребальных сооружений — толосов и др.⁸. Следует особо отметить, что геоксюрцы впервые в Средней Азии начали хоронить умерших в «фамильных склепах» — толосах — круглых в плане купольных постройках из кирпича, и эта традиция, по предположению В.И.Сариаииди, была привнесена иноплеменным пришлым населением из Юго-Западного Ирана⁹.

Другой примечательной особенностью «протогородских» поселений Геоксюрского оазиса являются общественные здания со стенами двойной толщины (относительно жилых строений). По предположению исследователей, сооружения имеют общинный характер (родовое святилище или «мужской дом») ¹⁰.

Одним из интересных поселений Маргианы поры позднего энеолита и развитой бронзы (2100—1650 гг. до н.э.) является поселение Алтын-депе, которое в эпоху расцвета занимало площадь 46 га с населением 5 тысяч жителей¹¹. В эпоху бронзы Алтын был окружен укрепленной линией стен с полукруглыми башнями, где толщина стен достигала от 0.8 до 6 м (прототип оборонительных стен и башен). По словам В.М.Массона, в период расцвета поселение имело довольно четкую планировочную структуру, где в архитектуре заметно стремление к монументальности, к строгой геометричности¹². Алтын состоял из четырех различных частей, каждая из которых резко отличалась от других планировкой и архитектурой построек, а также предметами материальной культуры. В частности, в поселении выделяются кварталы ремесленников, состоятельных горожан, знати и культовый комплекс.

Культовый центр существовал в Алтыне на протяжении нескольких поколений и трижды кардинально перестраивался. В конце Ш тысячелетия до н.э. культовый комплекс занимал площадь около одного тыс. кв. м. Его архитектурно-композиционным центром была четырехступенчатая башня, построенная из сырцового кирпича. Соорудили ее следующим способом: небольшой холм, содержащий культурные остатки времени позднего Намазга IV (середина и вторая половина Ш тыс. до н.э.), облицевали сырцовыми кирпичами и к этому холму пристроили башню. По фасаду в длину она имела 21 м, а её четыре ступени поднимались как минимум на 8 м. Башня была украшена пилястрами; своей архитектурой она явно напоминает знаменитые зиккураты Месопотамии.

На севере культовый центр отделялся от остального поселения изолированно стоящим домом с примыкающими к нему подсобными постройками. По предположению В.М.Массона, это было жилище главного жреца, так как она напоминает дома из квартала знати; располагалось же это здание рядом с культовым комплексом. К югу от него найден большой погребальный комплекс, состоящий из ряда помещений. Тут и святилище со священным огнем, алтарем и предметами культа, и, собственно, гробница¹³.

Как итог исследованиям Алтын-депе ученые по ряду признаков городской культуры (социальная и имущественная дифференциация населения, производство посуды для меновой торговли, наличие различных типов жилища, культового комплекса, мужских и астральных божеств, зарождение письменности в виде знаков и др.) сделали предположение о том, что Алтын-депе мог быть городом, характеризующим городскую цивилизацию древневосточного типа¹⁴ (Табл. 2 — Гл. 2).

Поселение Саразм, как отмечаюсь выше, также является ранним городом (протогородом). Уже в 3000—2000 гг. до н.э. (эпоха ранней бронзы) на Саразме появляются элементы социальной дифференциации, получает развитие культовая идеология, проявившаяся в наличии культовых святилищ с алтарями, связанными с культами небесных светил Солнца и Луны. Более того, А. Исаков делает предположение о том, что в культовых воззрениях саразмийских общин зарождается зороастрийские религиозные концепции, истоки которых связаны с эпохой ранней и развитой бронзы среднеазиатского региона¹⁵ (Табл. 3 — Гл. 2).

В III тыс. до н.э. отмечается расширение культурных связей Саразма, простирающегося уже до культур Месопотамии, Хорасана, Белуджистана, Индии и др. В Саразме появляется ряд зданий, носящий общественный характер (храм, зернохранилище с четкой плановой структурой, возведенных из сырцового кирпича) ¹⁶.

Раннежелезный век знаменателен и тем, что именно в его недрах зарождались первые крупные объединения племен и формировались первые государственные образования, как, например, Хорезм, объединения восточноиранских племен, Древнебактрийское государство, в состав которого входили Маргиана и Согд. Объединение племен в государственные образования способствовало необходимости укрепления поселений, храмов и отдельных усадеб, появлению фортификационных сооружений для защиты от других воинствующих племен¹⁷.

2. Истоки архитектурных форм культовых сооружений. В Европе первыми зачатками архитектурных форм, первыми монументами культового характера были сооружения из громадных камней, называемые мегалитическими («мегалит» в переводе из греческого означает «большой камень»): четырехугольные постройки из плит (дольмены), вертикальные столбы, иногда покрытые рельефами (менгиры, к которым относятся «каменные бабы» юга бывшего СССР), и столбы, расставленные вокруг жертвенного камня (кромлехи). Все виды этих сооружений обычно связывают с тем или иным культом почитания предков (менгир, дольмен), огня или солнца (кромлех), тотема (бетиль) и др.¹⁸

Мегалитические сооружения, в целом, нашли очень широкое распространение почти повсеместно — от Скандинавии до Алжира, от Португалии до Китая, Кореи и Индии и многих других стран и континентов. Обнаружены они и в Средней Азии, изученные относительно недавно академиком АН Узбекистана Я. Г. Гулямовым и профессорами архитектуры В.А.Нильсеном и ДА. Назиловым в Нуратинских горах Узбекистана. Так, в урочище Кульфисор высятся три вертикально поставленных каменных устоя, которые несут каменную почти прямоугольной формы плиту. Высота дольмена 120 см и такова же его ширина. По предположению исследователей, это сооружение эпохи бронзы возникло как монументальное выражение обожествления водного источника, давшего жизнь этой местности¹⁹ (Табл. 2 — Гл. 2).

Недалеко от села Синтаб на вершине скалы Фазильманто высится большое количество вертикально поставленных камней. Высота их от 30 до 60 см, но встречаются и до 1,5 м. Они, как правило, вбиты в расщелины скалы или отдельных каменных платформ. Более крупные каменные вертикали обнаружены близ села Устук: несколько вертикально установленных мегалитов, имеющих довольно правильную форму, называемые Санги-Тик (Вертикальный камень). Это настоящие менгиры: их ширина в среднем 30x30, а длина превышает 220 см. Подобные менгиры изучены и в других местах Нуратинскнх гор, и они установлены в память о событиях, происходивших в данной местности в древности, или это тотем племени или рода²⁰.

Рассмотренные среднеазиатские примеры мегалитов, конечно, не сравнимы с мегалитическими сооружениями Европы, например, Англии, Франции или Крыма, однако суть у них одна — это надгробный памятник, монумент, относящийся больше к природной архитектуре, чем к произведениям человеческих рук. Правда, среди мегалитов есть исключения, где имеют место некоторые признаки композиционного и иного замысла. К ним можно отнести кромлех в Стоунхендже (Великобритания), сооруженный в 1900—1600 гг. до н. э. Этот памятник примечателен тем, что помимо храма служил в качестве астрономического инструмента. В частности, согласно исследованиям астронома Дж. Хокинса, в кромлехе зафиксировано 56 лунок глубиной до 1 м. Это инструмент, пользуясь которым жрецы каменного века могли заранее определить время наступления затмений, поскольку периодичность солнечных и лунных затмений, так называемый сарос, равный 18,11 и 18,61 года, жрецам Стоунхенджа был известен. Дж. Хокинс рассматривает цифру 56 как большой сарос: 19+19+18. С момента затмения жрецы ежегодно переносили шарик из лунки в лунку и после каждой восемнадцатой вели тщательное наблюдение за светилами и определяли момент затмения²¹.

Подобный астрономический инструмент найден и в Джизакской области Республики Уз бекистан (древняя Уструшана), где до настоящего времени сохранился любопытный комплекс первого века до н.э., состоящий из главного кургана и множества малых курганов, расположенных шестью концентрическими кругами. Размеры комплекса грандиозны: по оси север-юг 600 м и по оси запад-восток 550 м. Диаметр главного кургана у основания — 84 м, по верху — 30 м при высоте 12 м. Малые курганы диаметром 12—14 метров при высоте от 1 до 1.2 м образуют кольцо шириной до 100 м²². Согласно исследованиям М. С. Булатова (археологические раскопки проводили Л.И.Ремпель и Э. В. Ртвеладзе), это сооружение оказалось сакским календарем в степи, что было вызвано хозяйственной необходимостью, как для оседлого, так и для кочевого населения Средней Азии. Интересно также предположение М.С.Булатова по поводу топонима Джизак, который расшифровывается как «Календарь саков»²³.

— Укрепленные поселения Центральной Азии эпохи бронзы и раннего железного века. Как отмечается в книге «История таджикского народа» (том I), в целом на территории срединной части Центральной Азии в эпоху бронзы выделились Маргиана и Бактрия, представлявшими собой густонаселенную страну. Расположение и характер поселений отражают высокий уровень социального развития земледельцев, свидетельствуют о бурном процессе урбанизации, появлении административно-идеологических центров и монументальной архитектуры, обособление ремесел²⁴.

Во втором тысячелетии до н.э. вместо крупных центров земледельческих оазисов (Геоксюрский, Саразм) появляются новые оазисы с поселениями небольших размеров, часто с выделением крепостей с обводными стенами. Примерами из таких поселений в Шерабадском оазисе (Северная Бактрия) являются Сапаллитепа и Джаркутан, Дашли-1 в Дашлинском оазисе (Южная Бактрия) ²⁵.

Сапаллитепа, вскрытая полностью в начале 70-х годов XX века специальным археологическим отрядом под руководством А. Аскарова (ныне академик АН Узбекистана), представляет собой одним из первых и уникальных памятников протогородской культуры середины II тыс. до н.э. в Средней Азии (о Саразме стало известно в конце 70-х гг. XX в.) ²⁶. Памятник площадью 4 га состоит из крепости и находящегося внутри нее поселения.

Все жилые массивы поселения Сапаллитепа — обычные многокомнатные жилища родового поселка, в котором ещё отсутствуют монументальные сооружения для обособленных групп населения, т.е. здесь отсутствует характерные черты древнего градостроения — цитадель правителя, храмы, дворец и другие атрибуты городской власти. Однако здесь четко выделяется собственно жилая часть поселения, разделенная на кварталы отдельных общин с ремесленными мастерскими и окруженная оборонительной стеной, т.е. один из составных частей двухчастного города. Поэтому А. Аскаров справедливо относит Сапаллитепа к протогородскому типу поселения, где ещё не выделилась родовая аристократия из среды рядовых общинников поселка.

Согласно исследованиям М.С.Булатова, план крепости Сапалли был предварительно «запроектирован» и особо ориентирован по странам света, что было вызвано культовой идеологией жителей Сапалли²⁷. В частности, население укрепленного поселения предпочтительно поклонялись Солнцу и огню, этим можно объяснить тот факт, что вход в крепость ориентирован на восход Солнца в день весеннего равноденствия. Место, которое, по мнению М.С.Булатова, могло быть помещением поклонению огню, А. Аскаров условно называет «Дом гончара». Судя по археологическим находкам, здесь обжигали гончарные изделия. М.С.Булатов не исключает факт совмещения священнодействий над обжигом керамики и поклонения священному огню.

В первой половине Ш тыс. до н.э., т.е. в эпоху позднего энеолита, на юге Афганистана и смежных областях Южной Бактрии слагается земледельческо-скотоводческая культура с большим количеством поселений. Поселки этого времени не велики по размерам (в среднем 0,5—1 га) и располагаются отдельными компактными группами, нередко с центральным «столичным» памятником, напоминая в этом отношении геоксюрскую группу энеолитических поселений. Как считает В.И.Сарианиди, по крайней мере, два таких памятника — Мундигак и Шахри-Сохте позднее перерастают в подлинные города, знаменуя собой включение Южного Афганистана в зону становления городской цивилизации²⁸.

Жилую протогородскую архитектуру Афганистана характеризует укрепленное поселение Дашлы-1, где была выявлена крепость с внутренней застройкой²⁹. Другой пример крепостного сооружения эпохи бронзы и раннего железного века связан с Келлели-4 на территории древней Маргианы (Северная Бактрия) ³⁰. Здесь ясно читается архитектурно-планировочное решение в виде квадратного дворового пространства, обведенного по периметру узкими прямоугольными коридорообразуюшими помещениями.

Следующий памятник, развивающий планировочный принцип Келлели-4 и Сапатлитепа, это — архитектурные остатки крепости Келлели-З³¹. Памятник в плане представляет квадрат со стороной в 128 м, образованного двумя рядами сырцовых стен, между которыми заключен обводной коридор.

Характерная черта крепости Келлели-З — образование в плане квадрата, строгая симметрия всех его сторон и четкое членение фасадов прямоугольными башнями. Все эти качества роднят её с поселением Келлели-4, что объясняется существованием в эпоху бронзы в архитектуре Келлелинского оазиса единого планировочного принципа, в основе которого лежит квадрат и который получит дальнейшее развитие в древнебактрийском зодчестве.

В эпоху раннего железа (первая половина I тыс. до н.э.) центрами оазисов были крупные поселения с цитаделями, которые возводились на мощных многометровых кирпичных платформах и дополнительно обводились стенами. Это был период развивающейся урбанизации и социальной дифференциации общества. Такие поселения являлись прообразами городов-государств, где находились резиденции местных правителей. Крупные центры становились средоточием ремесел, играли важную роль в торговом обмене с другими регионами.

Примерами крупных поселений являются Елькендепе и Улугдепе в Северной Парфии, Яздепе в Маргиане, Тиллятепе в Южной Бактрии, Кучуктепе и Кызылча-6 в Северной Бактрии³². К типу поселений с цитаделями принадлежит также Тиллятепе³³.

— Монументальная архитектура эпохи бронзы и раннего железного века. Монументальная архитектура названного периода представлена дворцовыми и культовыми сооружениями, часто совмещенные в одном комплексе. Многие из них изучены на территории раннеземледельческих оазисов Центральной Азии — Бактрии, Маргианы, Парфии, Согда, Хорезма, древнейших стран на территории формирования городских цивилизаций. Наиболее ранним примером монументальной архитектуры в Средней Азии можно считать монументальное здание, раскопанное на поселении Саразм, относящееся к 3300—3000 гг. до н.э., т.е. к эпохе позднего энеолита³⁴.

Следующий памятник рассматриваемой архитектуры раскопан на Дашлинском оазисе — это круглый храм Дашлы-3, раскопанный и изученный В.И.Сарианиди в Северном Афганистане³⁵, где центральное круглое здание, по мнению исследователя, играл сакральную роль (Табл. 7, р. 1,2 — Гл. 2). Второе монументальное здание, выявленное в том же пункте Дашлы-3, В.И.Сарианиди, условно обозначено как дворцово-культовый комплекс с общими габаритами 84x88 м и центральным внутренним двором 38x48 м³⁶. Архитектурный комплекс, в планировке которого есть общие черты с тоголокскими памятниками, выявлен и в поселении Гонур-1, расположенном в 15 км севернее Тоголока-21 (Табл. 3, р.2,3 — Гл. 2). Эта постройка, по мнению исследователей, имела, как и тоголокские комплексы, культовое назначение³⁷. Тоголокские комплексы и Гонур-1 характеризуются В.И.Сарианиди как протозороастрийские храмы³⁸.

В эпоху раннего железного века на территории Центральной Азии (Южная Бактрия) возникает ряд оригинальных сооружений, свидетельствующих о развитии тысячелетней традиции монументального зодчества Бактрии и Маргианы. Одним из них является Кутлут-Тепа в Фурукабадском оазисе в Северном Афганистане, раскопанная В.И.Сарианиди и датированная им серединой I тыс. до и.э.³⁹. Следующий монументальный комплекс находится в Дашлинском оазисе и носит название Алтын-10), состоящий из нескольких самостоятельных объектов.

Таким образом, анализ памятников раннего железа на территории Центральной Азии показывает почти тысячелетнюю преемственность в развитии монументальной архитектуры Бактрии и Маргианы, где большое влияние оказывали традиции ахеменидского Ирана (монументальные здания Дахани-Гуламан в Иранском Сеистане). Вместе с тем, все сказанное не исключает, а наоборот, предполагает местные, региональные традиции, что подтверждается такими памятниками, как Кутлут-Тепа или Алтын-10.

Примечания ко второй главе

1. Б. Г. Гафуров. Древнейшая, древняя и средневековая история. — М.: Наука. 1972, с. 12—13; История таджикского народа. — Т. 1.-Душанбе: АН РТ, 1998, с. 61—81.

2. А. К. Буров. Об архитектуре. — М,: Стройиздат, 1960, с. 23.

3. ВИА, в 12-ти томах. — Т. 1. — М.: Стройиздат. 1970, с. 30.

4. А. В. Бунин. Градостроительство рабовладельческого строя и феодализма. — Т. 1. /Изд. 2-е. — М.: Стройиздат, 1979, с. 13—12.

5. А. И. Исаков. Саразм. — Душанбе: Дониш, 1991, с. 107.

6. Н. Н. Негматов. Прародина ариев. — Душанбе, 2005, с. 37—40.

7. Р. С. Мукимов. Истоки зодческого искусства ариев Центральной Азии. — Душанбе: АН РТ. 2005, с. 24.

8. И. Б. Шишкин. У стен Великой Намазги. — М: Наука, 1977, с. 136—137.

9. Н. И. Сарианиди, Г.А.Кошеленко. За барханами — прошлое. — М: Наука, 1966, с. 86—87.

10. И. Н. Хлопин. Геоксюрская группа поселений эпохи неолита. — М.-Л.: Наука. 1964, с. 141.

11. В. М. Массон. Раскопки на Алтын-депе в 1969 г. — Ашхабад, 1970, с. 19.

12. В. М. Массон. Экономика и социальный строй древних обществ. — Л.: Наука, 1976, с. 146—160.

13. И. Б. Шишкин. У стен Великой Намозги, с. 160—163.

14. И. Б. Шишкин. У стен Великой Намозги, с. 173—174.

15. А. И. Исаков. Саразм, с. 126.

16. А. И. Исаков. Саразм — заря цивилизации // Мероси ниегон. — 1992. — Душанбе. — №1, с.24.

17. История таджикского народа, т. 1, с. 238—249.

18. ВИА, в 12-ти томах, т. I, с. 34—36, рис. 25, 26, 27, 28, 29.

19. В. А. Нильсен, Д. А. Назилов. Мегалиты Нуратинеких гор // Маскан. — 1992. — Ташкент. — №5—6, с.9.

20. В. А. Нильсен, Д.А.Назилов Мегалиты Нуратинеких гор, с. 10.

21. Дж. Уайт Хокинс. Разгадка тайны Стоунхенджа. — М., 1973, с. 64, 226.

22. М. С. Булатов. Геометрическая гармонизация в архитектуре Средней Азии IX — X вв. /Изд.

2-е. — М.: Наука, 1988, с. 58.

23. М. С. Булатов. Геометрическая гармонизация…, указ, соч., с. 58.

24. История таджикского народа. /Под редакцией Б. АЛитвинского и В. А. Ранова, — Т.1. — Душанбе: АН РТ, 1998, с. 139.

25. История таджикского народа, т. 1, с. 136—140, рис. на с. 137.

26. А. Аскаров. Древнеземледельческая культура эпохи бронзы юга Узбекистана. — Ташкент: Фан, 1977. — 232 с., ил.

27. М. С. Булатов. Геометрическая гармонизация в архитектуре…, указ, соч., с. 33, рис. 12.

28. Н. И. Сарианиди. Древние земледельцы Афганистана. — М.: Наука, 1977, с. 16—19.

29. Н. И. Сарианиди. Древние земледельцы Афганистана, с. 30—33, рис. 9,10.

30. М. Мамедов. Преемственность архитектурно-планировочных традиций в зодчестве Мар — гианы//Маскан. — 1991. — Ташкент. — №12, с. 15.

31. М. Мамедов. Преемственность архитектурно-планировочных…, указ, соч., с. 16—17.

32. Древнейшие государства Кавказа и Средней Азии. — М.: Наука, 1985, с. 258—259.

33. Н. И. Сарианиди. Раскопки Тиллятепе в Северном Афганистане. — Вып. 1. — М.: Наука, 1972; Он же. Храм и некрополь Тиллятепе. — Гл. I. — М., 1989.

34. А. И. Исаков. Саразм — заря цивилизации // Мороси ниёгон. — 1992, — Душанбе. — №1. — С.21—24.

35. Н.И.Сарианиди. Древние земледельцы Афганистана, с. 34—39, рис. 1 Г, 12,13, 14.

36. Н. И. Сарианиди. Древние земледельцы Афганистана, с. 41 — 50, рис. 15—21.

37. В. В. Струве. Восстание в Маргиане при Дарии 1 //Материалы ЮТАКЭ. — 1949. — М. — Вып. 1; М. Мамедов. Древняя архитектура Маргианы, с.35. 38. В. И. Сарианиди. Древности страны Маргуш. — Ашхабад: Ылым, 1990.

38. В. И. Сариаиидн. Древние земледельцы Афганистана, с. 116—121, рис. 55—57.