В плену совести

Сант Грейт

Это рассказ о мальчишках, которые, как и любой подросток, считают, что родители всегда являются препятствием на пути. Молодая кровь кипит и ищет приключений на голову. Однако все колоритные фантазии переходят на второй план, когда они попадают в плен; в руки безжалостного деспота Генерала-Психолога. Реальная жизнь открывается с иного угла, а смерть становится страстным желанием. Сумеют ли герои вырваться из лютого заточения и вернуться восвояси, или же они увидят неведомый кошмар наяву…

Часть 4

Следующее утро не предвещало чего-то неординарного. Я, как ни странно, вдоволь отоспался. Прилив новых сил возбудил во мне стремление приступить к задуманному плану. Я был бодр и свеж, но все же не ощущал легкости в своих движениях. Раны на спине постепенно затягивались, а боль превращалась в легкое покалывание. Алгоритм утренних процедур вновь повторился. Все та же надоевшая мелодия вызывала отвращение к этому вроде бы прекрасному утру. Мы вереницей покинули крепость, насытились здоровейшей, как утверждал Генерал, пищей, состоящей из двух кусков черствого хлеба и светло-розового недоваренного чая. Мы пустились в путь. Выстроившись в два ряда шеренгой, мы зашагали, словно армейцы, строго исполняющие приказы под надзором конвоя. Вар продвигался со мной в паре. Говорят, утренняя ходьба хороша для моциона, но я бы поспорил с этим утверждением. Если в обычные дни я прошагал бы эту пару километров витая в облаках, то теперь все внимание было устремлено к зацепкам и ниточкам, которые могли бы стать помощниками во время побега. Увы, примечательного в нашем походе я ничего не обнаружил. Путь был пустынным, с двух сторон окруженным лишь полями с черствой землей. Изредка нам попадались мимо проезжающие машины, принадлежащие командованию Генерала.

— Что ты делаешь? — заметив мою увлеченность, спросил Вар.

— Пытаюсь зацепиться за что-нибудь, что послужит нам отправным пунктом во время побега, — осматриваясь по сторонам, пролепетал я.

Джордж, идущий в первом ряду шеренги, неожиданно споткнулся о камень и оказался на земле. В толпе возникла суматоха. Каждый зевака пытался разглядеть происходящее смятение. Конвой, пришпоривая лошадь, подскочил к упавшему Джорджу. Приблизившись к нему быстрым темпом и спрыгнув с лошади, всадник плеткой пустился избивать виновника суматохи. Он бил его настолько жестоко, что тот прикрывал руками голову, напрочь отказавшись подниматься с места. В тот же момент Николь, подбежав к месту действия, схватил руку карателя и, резким движением свернув ее, отобрал плеть.

Затем, повернувшись к толпе, командующим голосом прокричал:

— Успокоиться всем и продолжить свой путь!

Каратель не стал противиться ему и возмущенно, но молча проследовал в конец шеренги. Николь, отдав приказание, принялся возвращаться на пост. Я встретился с ним взглядом, в то время как он проходил мимо меня. В его взгляде уже я не находил того гнева, который я приметил в первые моменты знакомства. Марш восстановился, и приблизительно через четверть часа мы дошли до места назначения.

Прямоугольное хлопковое поле было ограждено рядами крупно-ствольных тополей, посаженных друг от друга на расстоянии вытянутой руки. Почва была довольно плодотворной, одаривая владельца, то есть деспота-Генерала, богатым урожаем. Издали наблюдалась картина пышного снежного белого золота, свисающего с хлопковых коробочек. Дуновение ветра, нежно щекочущего лицо, лучезарное восходящее солнышко и природная красота местности напоминали картину, написанную художником-гением, вложившим в нее всю душу. Несомненно, природных подарков было с лихвой, но положение, в котором мы пребывали, не позволяло разглядеть все эти дары воочию.

Нас распределили по грядкам, после чего раздался режущий уши свист о начале работы. Дорога, которая была преодолена с трудом, сказалась на моем состоянии. Учащенное сердцебиение, одышка и боли в боках характеризовали нестабильное состояние. Привычными моему мозгу движениями я тугим узлом привязал фартук за спину, верхние лямки которого поместились на бугристой шее. Не успел я согнуться, как ощутил острую боль в пояснице. Вар передвигался справа от меня, периодически осведомляясь о моем здоровье. Я понимал, что норму в двести килограмм мне не осилить; однако я настойчиво держался за мысль совладать собой и сделать все возможное. Руки работали словно комбайны, непрерывно поглощая все, что попадалось на пути. Преодолев десяток метров, я приспособился обходиться без лишнего груза, оказывающего давление на спину, нагружая собранное на колени. Шаг за шагом я преодолевал путь, и мой запас постепенно расширялся. Вар не ускорялся, следуя наравне со мной, словно преданный собрат, действующий на поле боя сообща с другом. На всем поле можно было разглядеть рабочий скот, работавший выгибаясь, точно буквой «г». Никто не осмеливался выпрямляться, осознавая наказание, которое могло последовать за эту выходку. Время летело молниеносно, оставляя ноющие спины и набухающие хлопковые волокна. Если на первых этапах я каким-то образом боролся с нетерпимыми болями в спине, то к полудню держался рукой о ветви, едва прибирая к рукам хлопок.

— Время обедать! — прозвучал голос Николя, сопровождаемый тремя последовательными свистами, звучащими так сладостно для работящих бедолаг.

Потихоньку «муравьи» начали покидать рабочие места, бросая ускоренные шаги в сторону ручейка. Несмотря на то, что на дворе был октябрь, пот стекал ручьем по всему телу. Мои передвижения замедлились, руки тряслись, а порезы обжигали изнутри.

— Что с тобой? Боли возобновились? — проговорил Вар, придерживая меня рукой.

— Что-то мне не по себе. Слабость-злодейка разит меня свои мечом.

— Тебе нужен врач. Может, попросим этих?

— Уж лучше обратиться к дьяволу. Он быстрее заберет мою душу, не причиняя тяжелых испытаний! Ничего, как-нибудь справлюсь.

Кашевар, тучный, почесывающий свое пузо мужлан, с надменной физиономией руководил двумя подчиненными, обслуживающими нашу группу. Один за другим мы продвигались в очереди, неохотно бросая шаги в сторону пищи. Миска, которую я держал в руках, была наподобие той, из которой обычно люди кормят бездомных животных. Хотя я бы возразил, указав, что в этот момент я бы с удовольствием обменялся положением с любым бездомным животным.

Рыжеволосый молодой паренек лет девятнадцати самодовольно бросал клубки риса, проговаривая каждому из пленных фразу, внедряя в мозг смирившихся установку:

— Ешьте, ешьте и не забывайте благодарить нашего почтеннейшего Генерала Сильвио, оказавшего вам такую честь в яствах.

В этот момент безудержно хотелось накинуться на этого рыжего шута, словно я паук, бросающийся на изловленную в паутине муху, с целью вырвать его мерзкий язык. Или, по крайней мере, плюнуть в физиономию. Но сказать это было намного легче, чем сделать. Я, Вар, Карась и Топир уселись на огромные булыжники, разбросанные по всем окрестностям полей. Тень от деревьев спасала нас от получения нежелательного загара. Однако, взглянув даже мельком, можно было не задумываясь принять нас за бомжей: обросшие волосы и борода, въевшаяся грязь в ногтях, изодранная одежда.

— Приятного аппетита! — деликатно произнес я.

Мигом все трое подняли голову, и я увидел взгляды, говорящие о безумной растерянности.

— Нечего удивляться. Отныне нам необходимо самим прилагать усилия для поддержания задремавшего внутри человека, — с выразительной уверенностью добавил я.

Простые любезности и обиходные привычки за время пребывания стали исчезать и искореняться из нашего мозга. Основной целью Генерала была постепенная потеря нами нашей личности. А точнее, он всячески старался потушить человеческие качества и превратить нас в ходячий, немыслящий и слепо выполняющий приказания, грубо говоря, мусор.

— Скажи это Психологу. Он незамедлительно выпишет тебе новых ощущений!

Я приступил к насыщению своего желудка безвкусным рисовым клубком. Казалось, мы едим не рисовую крупу, а резину, раздробленную на маленькие кусочки. Челюсть работала без остановки, на всей мощности. Вода способствовала некому пищеварительному процессу, продвигаясь на этап проглатывания. Отбросить эту гадость не позволяла слабость, которая усиленно давила на нас результатом тяжелого труда. Смирившиеся с большим удовольствием бросались на пищу, богатую минералами и комками натуральной грязи. Сделав пару глотков, я опустил миску на землю. Голод не мучил меня, но измождение кружило голову.

— Если ты не собираешься доедать, могу ли я забрать твой кусок? — поинтересовался Топир, протягивая руку к моей миске.

Я витал в облаках. Мои мысли были полны надежды увидеть вновь былой мир, смаковать нежнейший сок свежеизжаренного ягненка, вдохнуть аромат приторного вина. Но, открыв глаза, я видел все ту же клетку, где был бессильным и беспомощным. Я словно был крысой в лабиринте, ищущей сыр, которая сама того не подозревала, что скоро пойдет на убой. Единственным облегчением служил оптимистичный настрой Вара и его преданная, бескорыстная дружба. Для меня и этого было вполне достаточно, чтобы сохранить баланс человечности в душе. Это были одни из тех качеств, к которым человек стремится на протяжении всей жизни. Слава, здоровье, успех в личной и профессиональной сфере — это стремления, которыми хочет обладать каждый живущий на земле человек. Каждый стремится к лучшему, но не всегда получает то, о чем так жадно грезил. Порой большинство из нас ставит высшим приоритетом совсем иное, нежели то, что уже имеет и не осознает его цены. Не зря великие люди утверждали: что имеем — не храним, потерявши — плачем! Эта пословица, народная мудрость, идеально соответствовала моему положению и всему тому, чему я в скором времени подвергнусь. Я не был здравомыслящим человеком, который мог чутко различить важные и второстепенные вещи в жизни. Несомненно, ошибки являются тем последним инструментом, который изменяет мышление и переделывает нашу сущность; однако порой расплата за это обучение бывает слишком высока.

Двадцать минут рая закончились так же быстро, как и начались. Невзирая на мизерное количество пищи, поступившее в желудок, организм включил режим сонливости, обычно возникающий после сытной еды. Фиеста была бы тем краеугольным камнем, укрепившим организм для последующей работы, но вопреки сладостным желаниям мы дружно последовали на новое поле, под надзором солдат. Не торопясь, я принялся за грядку, но уповать на легкую работу мне не удосужилось. Словно разразившаяся молния, пробежала дрожь по спине. Я испустил громкий вопль и рукой ухватился за куст, едва удержав равновесие. Передвигаться стало мучительно. Я упал на колени, чтобы не быть замеченным, и начал имитировать роль трудящегося. Все силы для сбора хлопкового сырца иссякли, и мне оставалось лишь надеяться на благосклонность судьбы.

Заметив странность в моем поведении, Вар незамедлительно обратился полушепотом:

— Фэйт… Фэйт, что с тобой?

— Вар, я не в силах больше продолжать! Я даже не способен таскать эту груду на себе. Не думаю, что сумею выполнить дневную норму. Да и черт с ней! Мне уже осточертело сражаться вопреки организму!

— Ты не теряй еще веры. Времени предостаточно. Главное, имитируй работу, шаг за шагом, не торопясь, продвигайся вперед. — Вытащив небольшую палку, зарытую под землей, Вар передал ее мне. — Держи! Делай упор на бок. Перенеси вес тела на ту сторону, которая будет тебе удобна, и передвигайся!

— Спасибо! — пролепетал я и, упершись палкой о землю, выполнил все, как приказал Вар.

Час проходил за часом, пока издали не послышался колокол, напоминающий об окончании рабочего дня. Тяжелая часть была уже позади, но оставалась немаловажная — взвешивание. Не составляло упорного труда взглядом оценить приблизительное количество собранного мною урожая. По грубым расчетам, масса составляла порядка 80—90 килограмм. Это не была целая часть, однако я был поражен и этому результату, будучи обессиленным, не говоря уже о ранах на спине.

— Ну что там? — неудержимо испытывая крайнее любопытство, обратился ко мне Вар, почесывая за ухом.

— Как я и думал! Немало, но и не недостаточно. Как и говорил, терять мне нечего. Я сделал все, что мог, и даже больше!

Издали проносились голоса солдат, подзывающих свирепыми воплями одного за другим взвесить собранное добро.

— 698… 748… 389… 124… — отмечал уже знакомый нам рыжий олух, делая заметки в списке.

Постепенно очередь в списке приближалась и ко мне.

— 517… — не успел прокричать рыжий, как невзначай Вар перебросил свой мешок на мою грядку.

— Ты что творишь? — полный замешательства, обратился я к нему, смотря на него исподлобья.

Он помахал рукой и подал знак направляться к весам, не думая об остальном. Было уже поздно что-либо менять.

Рыжий, полоумный идиот, беснуясь, принялся выкрикивать мой номер, топча левой ногой землю, вслед развязно добавляя:

— 517-й, если ты немедленно не подойдешь, я тебя живьем закопаю на том самом месте, куда ты прилип, и вдобавок красиво украшу твое надгробие собранным хлопком.

Взвалив на плечи оба мешка, я последовал прямиком в сторону весов, которые были расположены по левую сторону поля. Передвижения мои были неуклюжи, колени дрожали, и мне казалось, что я вот-вот упаду, сделав следующий шаг.

— Да быстрей же. Быстрей! — кричала рыжая лисица, все больше начиная гневаться.

В конце концов я добрался до весов и, сбросив оба мешка с плеч, облегченно вздохнул.

— 203 килограмма… Неплохо, смертник, неплохо! — провопил рыжий, ехидно улыбаясь мне в лицо.

Мне так захотелось ударить палкой по его физиономии, что я вообразил эту сцену наяву.

— Проходи, — проговорил Николь, заметивший мой сверлящий взгляд

Не успел я встать в строй, как послышалось:

— 518…

Сердце мое замерло. Дыхание остановилось. Мозг начал продумывать всевозможные эпизоды исхода предстоящих событий. Несомненно, Вару не доставало пары десятков, даже не беря в расчет тот факт, что он был искусным собирателем.

На весах появилась роковая цифра 139.

Рыжий, охотный любитель наблюдать за очередными наказаниями, словно психопат, искривил лицо и детским голоском вымолвил:

— Тебе не повезло, малыш!

Вар направился в сторону провинившихся, которые стояли напротив группы выполнивших норму. Я встретился взглядом с Варом, а моя мимика транслировала вопрос: «Зачем?»

Вар был абсолютно спокоен, как выжидающий охотник, терпеливо подстерегающий вожделенную добычу, а его внешний уверенный вид твердил мне: «Не волнуйся!»

Не успели мы добраться до крепости, как были разделены на две категории. Мы стояли лицом к лицу. Прожектора освещали весь двор, и он выглядел словно сцена, на которой ожидается долгожданный спектакль. Дверь распахнулась настежь, нарушив ночную тишину. Внимание каждого обратилось в сторону хижины, из которой мелкими шагами выходил Генерал. Вычищенный мундир и белоснежная, освещающая путь улыбка сопровождали его в триумфальном настроении. Размахивая дубинкой, Генерал занял центр двора, после чего расставив широко ноги, принялся изучать нас взглядом.

— Сержант… — властно прокричал Психолог, — огласить список!

Сержант, то есть наш Рыжик, незамедлительно приступил к оглашению списка сперва выполнивших дневную норму, а затем подверженных наказанию. К удивлению всех, список наказуемых, включая Вара, составил восемь человек, что было вдвое меньше, чем при предыдущем сборе.

Помотав головой и тщательно прочистив горло, Генерал заговорил очень любезно, как провинившийся человек:

— В чем дело, господа? Результаты, как вы заметили, печальны. Я не думаю, что кто-то лучше или сильнее вас в строю. Однако они удосужились сделать благое дело и наполнить свои мешки. Ну а вы? — голос приглушался с каждым последующим словом.

Мертвая тишина окутала всех, слышно было, как где-то вдалеке за воротами стонали дикие собаки.

В упор глядя на каждого провинившегося, Психолог продолжил без доли сердитости или гнева в голосе:

— Вы все прекрасно знаете, что служит наказанием за нарушение установленных вашим почтенным слугой правил. Безалаберное отношение к труду должно караться. Надеюсь, вам ясны надлежащие в строю правила и вы беспрекословно, не создавая проблем, повинуетесь и понесете должное наказание.

Манера общения Генерала была как у человека, услужливо выполняющего свои обязанности, который с пониманием относился к подчиненным. Казалось, что порой психолог спрашивает разрешения на проведение определенных мероприятий. Но временами он готов был сбросить пелену лукавости.

Конец ознакомительного фрагмента.