Самому себе не лгите. Том 1

Сборник, 2021

Сборник прозы и стихов современных авторов посвящен 200-летию со дня рождения Фёдора Михайловича Достоевского, являя дань уважения непревзойденному таланту классика русской литературы. Мир Достоевского имеет бесценное свойство: чем дальше продвигаешься в знакомстве с ним, тем бóльшие дали открываются перед нашим разумом. И сегодня, спустя два века, произведения великого романиста, мыслителя и публициста по-прежнему влекут и волнуют читателей. Достоевский изображает душевные терзания, сомнения и тайные желания своих героев, по его мнению, у людей есть только два пути совершенствования: один ведет в бездну и бесчеловечность, другой – к вере и любви. Современные писатели во многом развивают те же вечные темы, ведь порывы человеческой души, обретая в каждую эпоху новые черты и приметы, на самом деле остаются почти неизменными…

Юрий Виткин

Родился 17 августа 1968 года в Ленинграде (ныне Санкт-Петербург).

Образование получил в области биотехнологии и экономики производства.

В начале 80-х посещал ленинградские литературные объединения с участием российских писателей Анатолия Наймана и Виктора Сосноры. Потом долгое время не писал, и лишь в 2020 году вернулось желание творчества.

За менее чем год написано около 120 стихотворений, многие из них опубликованы в альманахах и сборниках «Артелен», «Литера», «Кологод», ART-LITERA, в различных интернет-изданиях. В этом же году стал дипломантом VI Международного литературного конкурса LITER-RM. RU и Litera Nova в номинации «Поэзия». Состоит в Союзе писателей Северной Америки.

Более четверти века живет в Гамбурге (Германия). Предприниматель, активно работает с государственными и частными программами заказов от РФ. Досуг посвящает изучению литературы, искусства и истории, путешествиям, любит классическую и джазовую музыку.

Сванетия

Посвящается моему другу Федерико В.

…И дым Отечества нам сладок и приятен!

А. Грибоедов

…Я сердце оставил в Фанских горах…

Теперь бессердечный хожу по равнинам,

И в тихих беседах и в шумных пирах

Я молча мечтаю о синих вершинах.

Ю. Визбор

Тихие, тихие реки,

Снежные, снежные горы…

Время застыло навеки,

Стихли былые раздоры!

Где в облаках и в туманах

Эхо взывает к ответу,

Видятся дальние страны,

Слышатся чьи-то приветы…

Блещут росою долины,

Инеем лес серебрится.

Слышатся в кличе орлином

Гимны Тамаре-царице!

Тихие, тихие реки,

Снежные, снежные горы…

Стихли давно разговоры,

Стихли восторги, укоры…

Это Сванетии слезы —

Льдинки замерзшей вендетты^[3],

Стихли проклятья, угрозы

В призрачных башнях к рассвету…

Кони расседланы, бродят

В улочках воспоминаний,

Там, где Высоцкий Володя

С Мишей дружил Хергиани^[4].

И, приведя в беспорядок

Чувства и мысли, всё застит

Дым от Отечества: сладок,

Смене времен неподвластен…

Путь из Местий в Ушгули

На иноходце беспечном,

Где наверху распахнула

Шхара^[5] объятья навстречу.

В древних рисунках наскальных

Образы прошлого с нами!..

Точно в обряде венчальном

Снега союз с облаками!

К морю торопятся реки,

Дочери горного края…

С ними прощаясь навеки,

Сердце в горах оставляю.

Тихие, тихие реки,

Снежные, снежные горы…

Время застыло навеки,

Стихли былые раздоры…

Январский ангел

Январь и пляж,

Казалось, несовместны —

Как гений и злодейство

Меж собой…

Тот мальчик в валенках

И с санками, ровесник,

Остался в детстве

И с иной судьбой…

Январь и пальмы —

Есть ли в том причуда?

Ветра и солнце,

Привкус брызг волны…

Розовощекий мальчик

Машет мне оттуда:

Лопатка, варежки

С подтяжками штаны…

Январь, январь…

Мечты, собранья, планы.

Летим к экватору

И жаждем тишины…

Пустыни, горы,

Пальмы и лианы,

Вино, веселье!

И в тревоге сны…

Снежинки, снег

Над городом из детства…

Джем-сейшн

Саксофонов-фонарей.

И ангел варежкой

Мне машет по-соседски,

В ушанке спрятав

Нимб своих кудрей.

Антивиртуально-новогоднее

Забыв в разменной суете

Кто рядом — те или не те,

Строчит рассылок пулемет

В сетях ночами напролет.

Давно в шкафах колоды карт,

Застолий шумных стих азарт!..

Давно закрылись казино,

И спать, дружок, пора давно!

Пуста бутылка на столе,

Рассвет дырявит брешь во мгле…

Но нет! Строчит, строчит коммёнт

Двухпальцевый ангажемент!

И всё быстрее время вспять…

Устали близкие страдать,

Сильней азарта не найти —

Жить в виртуальной соцсети:

Поздравить каждый день в году,

Пофлиртовать с собой в бреду,

На аватарки лайки слать,

Не зная пол, «делить кровать»!

Альбомы слать семьи в эфир,

Родных улыбок эликсир

В соцсети лить для всех подряд

(Авось минует злобный взгляд!..)

…Я помню с детства: Дед Мороз,

Sankt Nikolaus и Христос

Реальней, ближе и родней,

Чем виртуальный мир страстей.

И буду верить я в друзей

Реальных, тех из соцсетей,

Что так же видят, как и я.

Важнее всех — моя семья!..

Крещенская молитва

И там, где Иоанн Тебя крестил,

Проходит очень странная граница^[6]…

Тебя молю я на исходе сил:

Заставь скорей людей остановиться

И жертвы приносить божкам пустым,

Мир разделять на праведных и ложных!

Осмыслят пусть немедля, неотложно

Ту заповедь Твою, где «не судим…»

Не дай врагу в нас злобу поселить

По принципу: дели людей и властвуй!

Не оборви надежды робкой нить!

Не допусти познать нам узы рабства!

Не дай нарушить праведный закон

О чести, игнорировать злорадство,

Традиций святость чтить, где б Вавилон

Не подменял бы истины о братстве…

Не дай нам заблудиться в пустоте,

Опаивая будни сладким ядом,

Не дай убить в угоду суете

Святое право собственного взгляда!

Всевышний Боже, в этот славный День

Смыв грязь с себя и слезы тленной жизни,

Избавь от тех, кто превращает в тлен

Желанья, волю, правит чести тризну^[7]!

Крести нас Правдой, всех конфессий Бог!

Как дар душе, Ты дал свободы право

И «даждь нам днесь», чтоб всякий грешный смог

Любить других, дружить и мыслить здраво!

Служенье муз

(Шуточное)

…Служенье муз не терпит суеты;

Прекрасное должно быть величаво:

Но юность нам советует лукаво,

И шумные нас радуют мечты…

Опомнимся — но поздно! и уныло

Глядим назад, следов не видя там…

А. С. Пушкин, «19 октября»

Отдав всего себя служенью муз,

Мой друг поймал случайно в свой картуз

Одну со струнным инструментом, в неглиже,

И в банку поместил на стеллаже…

Она жужжит, как муха, по ночам,

Но друг привык к подобным мелочам —

Туман он напускает над строкой

И музу укоряет зло: «На кой?.!»

Итак, начнем-с: «Фонарь аллеи снов…»

(Нет! Мало здесь тумана для ослов!)

Зачеркнуто. «Окно в проеме снов…»

(Блин! Есть туман, но нету нужных слов!)

Начнем-ка вновь! «Разбитое окно,

Сквозняк»… Но нет, опять не то кино!

Герой устал и отошел ко сну,

Забыв про музу в баночном плену,

Заснул тревожно (ну к чему, скажи,

Он покупал недавно стеллажи?)…

Упал стеллаж, и банка вместе с ним,

Как будто под веленьем колдовским.

Свободна муза вновь, но не спешит

Поэта бросить. Крыльями шуршит.

Улыбка хорошеет на лице,

И зреет мысль весомая в конце,

Что вам покажется логичной на досуге:

Помочь страдальцу за его потуги…

Она — к столу! О Муза провокаций!

Строка опять полна ассоциаций,

Рождаются стихи легко и пылко,

И пишет весь «Фейсбук» под их копирку!..

Итак, поэт, учись кумекать:

«Ночь, улица, фонарь, аптека,

Бессмысленный и тусклый свет…»

Вот так, Поэт — «исхода нет»!

Ловить меня! И не спросясь?!

Мораль: служи, не суетясь!

Была зима

(Пародия)

«…Была зима, как снежный перевал,

с дымком жилья, затерянным в провале.

Но я в ту пору не подозревал,

что я застрял на этом перевале…

…и можно было с легкою душой

перечеркнуть написанное ране,

переписать строку или главу,

которая лишь сдавленно звучала,

перемарать постылый черновик,

и даже сжечь, и все начать сначала».

Юрий Левитанский

Была зима. Он знал который год,

Что всё на свете (в целом!) повторимо,

Что люди, судьбы, жизни — всё незримо

Растает в дымке, как весною лед…

Но он писал, застряв на перевале…

Лавиной памяти, загородившей путь,

Был остановлен, чтоб начать сначала

Искать, пока не выяснится суть

Того, что ищет он в своем сознанье!..

И сотни раз перечеркнув сюжет,

Сгорая в топке времени, Поэт

Оставил поиск Слова в завещанье…

Когда нам пишется…

Когда нам пишется? Не знаю…

Когда мы в Болдинской глуши?

Когда любовь свою теряем,

Транжиря времени гроши?..

Конечно, значимость эпохи,

Событий жизненный урок,

Дары небес, прозрений крохи —

Всё важно в написанье строк!

Всё перечислить невозможно,

Да и не нужно. Позабыв

Печаль, сомненья, осторожность,

Творим, дыханье затаив…

Но часто видим: всё напрасно!

Не то рождается… И вот

Сгорает в пламени прекрасном

Пожухлых строк ушедший год…

Мы знаем, многое не спето

И не рассказано, увы…

За годом год, за летом лето

И зной обид, и снег молвы.

Вот пишем — и не замечаем

Рассветов, прошлое губя,

Дождей осенних, красок мая,

Любви потерянной, себя…

Зачем так жить?! Нужны ли эти

Стихи, что истиной грешат?

Взрослеют дети незаметно,

И годы мимо нас спешат.

С чего мне пишется?.. Не знаю!

(И в этом я не одинок!)

Но из глубин души взывает

Ко мне отчетливый звонок —

Звонок из прошлого, из детства,

Из той реальности иной,

Из тишины, что по соседству

Жила с болтливой суетой.

И ты спешишь скорей ответить:

«Как там дела?.. Погода?.. Май?!»

И вспоминаешь всё на свете,

И выдыхаешь лишь: «Пускай!»

Пускай летят года, как птицы.

Я сердцем годы ворошу.

…Всплывают звуки, тени, лица

Друзей из прошлого…

Пишу!..

Красные дорожки

По красным по дорожкам^[8]

Летит велосипед.

Мне холодно немножко,

Но счастьем я согрет:

На нас взирают косо,

Но связка хороша —

Вращаются колеса,

Искрит моя душа.

Слегка устал с годами

Мой друг велосипед^[9].

(Кого считал друзьями,

Хихикают вослед…)

Со мной — родная Муза!

Сильней педали жму

И знаю: не в обузу

Я ей, и потому

Опять в душе спокоен,

Свободен от забот,

И верный друг настроен

К движению вперед.

Роятся в мыслях планы,

И сердце вторит им,

Но помню я о главном —

О тех, кем я любим!

И воздух словно пьется:

Нет суеты вокруг,

И, верен мне, несется

Мой двухколесный друг.

Леса, луга и пашни

Летят навстречу мне,

А сплетни, склоки, шашни

Остались в стороне!

И в сумерках весенних,

И в птичьих голосах

Как добрый знак спасенья —

Луны лик в небесах.

Печально смотрят кошки

На этот талый свет…

По красным по дорожкам

Летит велосипед…

Нас дом встречает сонно,

Замкнулся мыслей ход…

И одухотворенно

Стоим мы у ворот…

«Глаза. Проникающий голос…»

Посвящается некоему И. Б., по-прежнему неизведанному, но возведенному в ранг народного…

Потому что искусство поэзии требует слов,

я — один из глухих, облысевших, угрюмых послов…

И. Бродский

Глаза. Проникающий голос,

Что тихо читает свое,

Картавинкой мягкой расколот

Дней разум, ночей бытие…

Как будто, избавясь от муки,

Искрят его строчек миры:

Бредут пилигримы на звуки

Изящной словесной игры.

Построены строчки в бессмертно —

Почетный надежд караул,

Меня очищают от скверны,

Давая конкретный посул…

И бьется в виске его голос,

Пульсируя ритмом без слов.

Заполнена прошлого полость

Слезами и горечью снов…

…Тот голос тревожный о Млечном

Пути — далеко не святом,

Сколь вечном, настолько беспечном,

Но с верой во «всё, что потом»…

Два берега высохшей реки

(Юмористическая зарисовка)

Два берега многоэтажных

На реку глядят свысока.

Но статус их в списках пейзажных

«Размыла» всё та же река…

И мерили взглядом друг друга:

Мол, ты не из нашего круга!..

Но, крутости стен вопреки, —

…осыпались в русло реки!

Как случилось?

Как случилось такое,

Что вдали от Тебя

Я не знаю покоя,

Грусть свою теребя?..

Как случилось такое,

Что в разлуке дорог

Отделилось родное

Пеленой из тревог?..

Как могло получиться

Выбрать странствий билет?..

Неизвестные лица,

Незнакомый рассвет.

Как случилось, простите,

Что в скитаньях, в мольбе,

Оборвали мы нити

К нам пришитой судьбе?..

От себя нет исхода,

Не проложен маршрут,

И нейтральные воды

От судьбы не спасут!..

Я вернусь! И с порога

Прошепчу, что неправ!

И, смягчаясь немного,

Поумерю свой нрав,

Растворюсь непременно

Я в улыбке Твоей,

Доказав себе бренность

Всех путей и затей!

Клавиши

Посвящается пьесе для одного актера «Последний монолог Novecento (1900-й)» итальянского драматурга Алессандро Барикко, 1994 г.

Ты играешь за Бога! Бог нем и глух,

Что касается просьб быть лучшим…

На свете не может быть лучших двух

На «Титанике» затонувшем…

Сан-Франциско, Рио, Нью-Йорк, Каир —

Как череда клавиш

Белых и черных… — бескрайний мир,

Который уже не исправишь…

Забыть диссонанс голосов и гул

И, тишине внимая,

Зачем-то верить в судьбы посул,

Не достигая края!

Мы играем по нотам музыку,

А кто-то играет иное…

Невозможно верить в союзников,

Если на сцене двое!..

Где Твой секрет, где боли порог?

Гул затих, и свет рамп погас…

Сыграть по нотам ты так и не смог…

Бог и Ты… и язык ваш — джаз!

Сначала

В закате солнца растворялись звуки.

Дрожала гладь воды, блестела вяло…

И, забывая прежние разлуки,

Я произнес: «Давай начнем сначала!»

Мы ехали на юг. Луна мельчала,

Обид былых растапливая льдины,

Переспросила ты меня: «Сначала?

А может, все же лучше с середины?»

Светили в небе звезды вхолостую,

И ты, поправив белые одежды,

Шепнула: «Помни истину простую:

Начало — продолжение надежды…»

Belle Epoque

К не знающим подвоха

От эйфории чувств

Прекрасная эпоха

Летит, полна безумств…

А может, это юность?

Играет в жилах кровь…

Беспечная бравурность

Удачи греет вновь…

А нынче в суматохе

Никто не скажет нам:

Печалиться так плохо

По прожитым годам…

И вместо слёз и вздохов

Впитать от жизни всё,

Не путая эпоху

С фортуны колесом.

Понять сегодня важно:

Лишь мудрость — капитал…

И миг уже наш каждый

Эпохой целой стал!

Пора наслаждения жизнью

Выкинуть ненужное в корзину,

Нужное щелчком отправить в печь,

Выбрать золотую середину

И урок из прошлого извлечь:

Сгинет старый мусор безвозвратно,

Что сгорит — зажжет в глазах искру,

И тогда откроется внезапно

Истина, когда себе не врут!

В этом мире незатейливых затей

Слышен гул шагов…

Где в плену былых бессмысленных страстей

Путь его Голгоф.

Голова его трещит от пустоты

Собственных речей,

И немеет всё от страха красоты

Праведно-ничьей!..

Да, он знает про бессмертие свое

На конце иглы:

Обломалось, затупилось острие

Шалостей былых…

И живет он, словно тыщу лет подряд,

Этот день один,

Кровью смочен будет шутовской наряд

Следствием причин.

Маршируют месяца за рядом ряд —

Полк сутулых спин,

Где любви своей обманываться рад

Дуэлянт один…

Повторяются событий имена,

Подвиги, грехи,

И бессмысленно ворует тишина

У него стихи.

Извлечение из лечения

Извлекать из квадрата корень,

Извлекать из корня настой,

Никому и ни в чем не вторя,

Отвергая ответ простой!..

В извлечении нет исхода,

Где ты формуле сам не рад!

Счастье жизни — в нем год от года

Видишь чисел неспешный ряд!..

Нет, к чему в себе ковыряться,

Когда вроде всё на плаву:

Мир оваций и декораций,

Презентаций, снов наяву?!

Кто по правилам упрощения

Проживает прекрасно жизнь,

Тот находит себе лечение

От претензий и укоризн…

Будь сто раз я того же мнения, —

Вновь и вновь, сам себе не рад,

Извлечением из лечения

Извлекаю себя назад!..

Примечания

3

Среди сванов до сих пор сохранился обычай кровной мести.

4

Миша Хергиани — сван, великий альпинист, «снежный барс», 7-кратный чемпион СССР, англичане присвоили ему титул «Тигр скал». Уроженец г. Местия, столицы Сванетии, здесь в его доме и родовой башне, где сейчас музей его имени, бывали многие великие люди, в том числе и Владимир Высоцкий, с которым Хергиани тесно дружил.

В 1969 году погиб при восхождении на плато Суальто в Италии.

5

Высочайшая вершина в Грузии (5193 м) в окружении гор у подножия Ушбы и Шхары. Самое высокогорное поселение Европы (2200 м) — село Ушгули: великое скопление родовых домов с башнями X века находится под охраной ЮНЕСКО. Здесь можно взять в аренду низкорослых выносливых горных лошадей-иноходцев для походов по горам и ледникам.

6

Прямо поперек купальни, там, где на реке Иордан крестился Господь, проходит граница двух государств — Израиля и Иордании.

7

Тризна (древнеславянск.) — церемония погребения.

8

Велосипедные дорожки на тротуарах Германии (и в некоторых других европейских странах) ранее выкладывали красной тротуарной плиткой.

9

Это не нонсенс: велосипеды реально устают. Тем, кто учил сопромат, знакомо понятие «усталость металла».