Подарочек

Салма Кальк, 2020

"Никогда не заговаривайте с неизвестными", – сказал классик. Или что-то около того. И был прав. Не заговаривайте, особенно мартовской ночью на пустыре. Потому что кто знает, куда заведёт вас этот разговор! Ирка Семёркина однажды попробовала, слышали, что из этого вышло?

11

— Ира, ты здесь с кем? — спросил он.

— С подругой. Это она меня подставила, — рассмеялась, нашла Олю глазами, та показала ей большой палец.

— Правильно сделала. Она же не обидится, если я позову тебя за наш стол?

— Думаю, нет, — решительно ответила Ира.

Один раз живём, в конце-то концов.

За его столом сидели те самые два мужика, звали их Стас и Денис. Тут же моргнули официантке, и перед Иркой появились приборы, и бокал, и стакан для воды.

Когда же Ирка спросила, как их занесло на эту вечеринку, Стас — судя по виду, старший из них — пожал плечами, мол — делаем заказ для правительства области, вот и пригласили.

Денис рассказал, что они все трое вообще из Питера, но последние несколько лет работали в сфере добычи якутских алмазов. А здесь — да, заказ, а ещё до кучи попросили вот его — кивнул на Андрея — лекции в вашем политехе почитать, и их троих — выступить на конференции в здешнем геологическом институте. Уместить бы всё в оставшуюся неделю.

— А когда лекции? — спросила Ирка. — Я бы пришла, любопытно же.

— Так для политеховских же, — Андрей удивился.

— А я в политехе работаю. Правда, на гуманитарной кафедре.

— Иностранный язык, что ли? — улыбнулся Стас.

— Нет, философия, — и добавила: — Неужели не похожа?

— Девушка, которая преподаёт философию, должна выглядеть как-то по-другому, — рассмеялся Денис.

— Ну извини, как есть, — пожала плечами Ирка.

Дальше её спрашивали, что она пьёт, она просила коньяк — капельку, и снова больше нюхала, чем пила. Потом был медленный танец, и они с Андреем танцевали, и он всячески показывал, что и в это умеет тоже — стоило ему обнять и так трепещущую Ирку, как для неё остались только он и музыка.

— Ира, ты невероятно красива, — говорил он.

А она только улыбалась — ну да, красивая, Оля сделала. А вообще я такая, как в пятницу была, а не как сегодня. А ты, залётный мой, улетишь, и не вспомнишь даже, что была такая.

Впрочем, он не только говорил, он ведь ещё и смотрел, и легонько поглаживал спину. А потом взял её правую ладонь в свою левую, и перебирал пальцы, и гладил ладонь, и дыхание его было где-то над её ухом, и сердце билось — Ирка прижалась к нему и ощущала глухой размеренный стук.

Целоваться они начали — ещё танец не кончился. А целовался он, как бог, или это Ирка просто была голодная до ласки. Сначала она даже немного стеснялась — про танцы-то она, правду сказать, знала больше, танцы были разные, а поцелуи какие-то одинаковые, но те, что выпали ей сейчас, оказались ни на что не похожими. И если сначала ей ещё заглядывала в голову мысль вроде — мы второй раз в жизни видимся, он уедет через неделю, какого хрена, Ира? — то потом она быстро куда-то делась. И вообще все мысли куда-то делись, потому что он обращался с ней очень уверенно, и вместе с тем — нежно, он и вёл, и поддерживал, и направлял, и помогал, когда у неё совсем задрожали колени, и она ухватилась за его плечи посильнее. Спасибо тебе, дорогое Мироздание, за такой невероятный подарочек к восьмому марта! Называется — почувствуй себя женщиной, ага.

Трек закончился, и люди потянулись за столики. Ирка улыбнулась Андрею и прошептала:

— Спасибо. Чудесный вышел танец.

— И тебе, — улыбался он. — Ты в танце просто восхитительна. Ты невероятно чувствуешь партнёра, ты подхватываешь с полуслова и полудвижения. Я знаю, о чём говорю — я сто лет танцевал разное, и в соревнованиях участвовал, и просто так. Правда, давно это было. А ты что танцуешь?

— Да я так, всего понемногу. В школе ещё был кружок, а сейчас я хореограф-самоучка.

— Постой, ты же что-то говорила про кафедру философии?

— А носки трусов не заменяют, — пожала плечами Ирка. — Я окончила истфак, а танцы — просто для души и для тела. Ну и я слышу музыку, могу её просчитать и умею объяснить то, что могу сделать сама. И больше десяти лет преподаю — не танцы, конечно, но чего только не было. После истории с философией такая вот прикладная дисциплина — легче лёгкого. Объяснить людям несложный фигурный вальс куда проще, чем основные положения немецкой классической философии. Да ещё на группу в пятнадцать взрослых людей, которые сами этого хотят. А ты правда добываешь алмазы?

— Я знаю, как это следует делать. Строю разные теории на этот счёт и езжу проверять их на практике.

— То есть, наукой занимаешься?

— Типа да, хоть и не только ей. Ты же, наверное, тоже кандидат?

— Неа, — покачала головой Ирка. — Не срослось. Надо заниматься только диссертацией, а не работами вперемешку с подработками, а у меня не выходит. Может, в старости, — усмехнулась она.

— Да почему в старости-то, — не понял он.

— Там будет какая-никакая пенсия. Скорее никакая, но всё же. Жить на минимум я умею, даже если надо снимать квартиру. А в старости вернусь в родной город, заселюсь к племянникам и буду себе книжки умные читать и статьи писать, — рассмеялась она.

— Так ты не замужем?

— Нет. Мне когда мужа искать, с моими-то работами? А у тебя дома семеро по лавкам? Жена и дети?

— Пока ещё ни одна женщина не согласилась мириться с моим рабочим графиком, — пожал он плечами. — Я же вот как сюда к вам, ещё много куда приезжаю по самым разным надобностям. А чтобы ездить, надо искать финансирование. У меня, конечно, есть фонд, который обеспечивает некоторое количество исследований, то есть не вполне у меня, но есть, но это тоже непросто. В общем, мне пока не до того. А когда-нибудь потом посмотрим.

Оказывается, они уже некоторое время стояли в фойе за шторой, Ирка даже не поняла, как они туда попали. В зале вновь шумело, вопило и ухало, и возвращаться туда не хотелось совершенно. Здесь было так хорошо…

Ирка потянулась и сама поцеловала его — не слишком ловко, наверное, зато от души.

— Поедем ко мне? — он смотрел с восхищением, Ирка просто плавилась от этого взгляда.

— Лучше ко мне, это ближе. Спуститься с горки — и всё.

— То-то мне показалось, что я уже был в этих местах, — усмехнулся он. — А и в самом деле — был.

— Не пугайся, у меня сегодня чисто.

— Знаешь, я не очень-то помню, как там было, у тебя. Тебя — помню, чай твой помню с травками какими-то, вкусный, а вот что там ещё у тебя было — как отрезало. Всё же не каждый день доводится попадать в такие истории, поверь.

— А по твоему виду ничего такого заметно не было — ну, может чуточку тормозной, ну да человек, который сидел в сугробе без куртки, будет тормозной, — засмеялась Ирка.

— И благодаря тебе мы можем сегодня просто посмеяться над моей дуростью, — улыбнулся он.

Вот умеет же человек улыбаться! У Димки улыбка выглядела или вымученной, или каким-то жутким оскалом, когда вправду смеялся. А Андрей — как лампочка. Или обогреватель. Или луна ночью в окно, ага, вспомни, Ира, что ты так-то гуманитарий и препод, и придумай парочку нормальных сравнений!

— Так мы идём? — спросила она.

— Да, — кивнул он ей, и вновь с улыбкой.

Ирка написала Оле сообщение — мол, я пошла домой, не одна, не теряй, связь завтра. И пошла одеваться.

Ботинки она зашнуровала сама, а вот пуховик он ей подал. Подержал, пока она просунула руки в рукава, что-то поправил сзади — легко коснулся шеи. А потом ещё раз коснулся — очевидно, просто так. Ирка хихикнула. Андрей тоже рассмеялся.

Так они и смеялись не пойми над чем всю дорогу до Иркиного дома — а идти и вправду было недалеко. То он что-то рассказывал, то она, в какой-то момент даже на звёзды посмотрели, обнявшись — небо-то ясное, холодное.

На пятый этаж по подъезду всё равно что взлетели, Ирка не помнила, как открыла все замки, и как потом их закрыла — тоже. Целоваться начали ещё в крошечной прихожей, поснимали друг с друга одежду — сначала верхнюю, а потом и прочую нарядную. А потом Ирка открыла дверь своей спальни, в которую никого и никогда не пускала, потому что для гостей — диван в большой комнате. Они переместились туда… Да так там и остались.