Горошины на паркете

С. В. Попов

Предметная область для наблюдения автора – это, главным образом, Российское образование. Его проблемы преподносятся в виде зарисовок с натуры. И вы увидите всех героев, которые появились в воображении автора. Однако, не только педагогические проблемы волнуют автора. Именно поэтому название «Горошины на паркете» отражают ее разнообразное содержание, основной смысл которого представить все переживания, как сознательные, так и бессознательные, которые суть производные от первых.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Горошины на паркете предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Память

Удивительно душевное проявление — память. Чаще мы обращаемся к ней сознательно, когда хотим припомнить что-либо утилитарное. Вспомнили и пошли дальше. Даже не пошли, а побежали, потому что ныне, кто не бежит, тот просто стоит. Но есть еще один вид памяти, который не вызывается сознательно, и не связан с нашими прагматическими запросами. Он проявляется спонтанно, независимо от нашего сознания. Без всякого напряжения, память вдруг оживает, и ты начинаешь слышать, видеть и переживать то, что никак не относится к сиюминутному.

Приехав в новое место или посетив старые, казалось бы, давно забытые, вдруг как по мановению фокусника открывается канал в нечто далекое, давно не проявляющееся, но вдруг очень больно царапающее где-то там глубоко в душе. И ты погружаешься в эту бездну, чтобы узреть, давно забытое, быть может, забытое даже твоими предками, которые передали тебе это в виде родовой памяти. И теперь ты воссоздаешь это, хотя в обычных условиях никогда не сподобился бы на такой поступок. Тебя захватило, понесло, и теперь уже не ты управляешь своими воспоминаниями, а они, как на поводу, тянут тебя в неизвестность. Туда, про что ты знаешь только одно — оно существует. Но описать его не дано, это за гранью сознания. Потому что в момент проявления эта память не осознается, ее моментальные образы не описываются вербально, они проявляется в виде переживаний: детских, юношеских, любовных, которые в обыденной жизни представляются несерьезными, не заслуживающими того, чтобы тратить на них усилия.

И вот ты стоишь посередине такого не знакомого двора, который лишь своими контурами напоминает тот двор, где прошло детство, и слышишь крики сверстников, которые вечно гоняют мяч, не желая уступать его другой команде. Или ощущаешь прикосновение руки соседской девочки, в которую ты, конечно, не влюблен, она соседская, и поэтому с ней у тебя приятельские отношения. Конечно, они не перерастут ни во что серьезное, кто же серьезно относится к соседским девчонкам, но это первый опыт, который открывает тебе глаза на вопрос полов. И что иногда прикосновение девичьей руки значит для тебя гораздо больше, чем признание твоих достижений сверстниками мальчишками.

Сейчас и двор не тот и ты не тот, но в том-то и дело, что на какое-то мгновение, которое неожиданно превращается в вечность, ты погружаешься в то прошлое, которое казалось полностью забытым, да и не нужным в жизненной суете. Но не так! Это кажущаяся забывчивость. Ты можешь забыть имена, даты, события. Но нельзя забыть себя самого, он в тебе вечно, вернее пока существуешь ты. И еще неизвестно, кто проявится там, за гранью жизни, либо ты в сегодняшнем виде, со всеми твоими житейскими, интеллектуальными проблемами и душевными переживаниями, либо он, воспринимающий все искренне и не допускающий мысли, что в этом мире есть что-либо по-настоящему плохое. Он любит всех, и его любят все, и у него нет сомнений относительно того, что его семья, двор, класс, школа, мир — прекрасны и созданы для того, чтобы ему быть вечно счастливым.

В петле времени ты не отделим от прошлого, ты из него вышел, но ты его отрицаешь своим существованием здесь и сейчас. Жизнь гонит вперед, и в этом потоке событий нет места взгляду назад, быть может, из-за ложного чувства, что в прагматический век не место переживаниям, связанным с детскими воспоминаниями. Но это все на поверхности! В глубине, где сознание граничит с бессознательным, не применимы критерии обыденного мира. Там мы соприкасаемся с вечностью, как, например, вечность родового или национального бессознательного. Вечность, конечно, относительна, но в рамках отпущенного нам века — это вечность.

И перед тобой появляется тот мальчик, который был тогда тобой, а сейчас уже принадлежат вечности, в которой он существует, не зависимо от продолжительности твой жизни, сколь бы длинна или коротка она ни была. Он уже перешагнул барьер сознательного бытия, превратившись для тебя в источник эмоций, который сам по себе есть целостность, доступная твоему сознанию. Но оно проникает туда не в результате волеизъявления, а захватываясь бессознательно, и не отпускается, пока не исчезнут чары очарования прошлым. И до тебя внезапно доходит, что вечность населена именно такими образами, им нет числа, потому что они соединяются, трансформируются, превращаясь в нечто новое, хотя и оставаясь образами тебя, твоих ранних переживаний, устремлений, мыслей.

Неисчерпаемость твоих душевных проявлений и есть признак бесконечности души. Всей своей предыдущей жизнью ты взращивал эти образы, и сейчас они проявляются, чтобы дать тебе возможность прикоснуться к тому миру, который ты создавал, но который уже не зависим от тебя. Где, в каких уголках души ты хранишь это? То, что это душевные переживания, а не просто воспоминания в обыденном смысле, когда мы вспоминаем номер трамвая, чтобы проехать из точки А в точку Б, очевидно. В обычном состоянии мы не вызовем эти образы, как бы ни старались. Для этого нужен канал, по которому образы сами приходят и уходят. Этот канал и есть соединяющее звено между нашим сознанием и бессознательной душевной деятельностью. По нему мы соединяемся с бесконечностью, не выразимой сознательно, и поэтому не управляемой нашим сознанием.

Чтобы встретиться с самим собой, совершенно не обязательно посетить место, где остался след твоего прежнего пребывания. Это же может произойти, например, когда ты открываешь книгу, которая вдруг заставляет сопереживать герою, который пережил острые ощущения, оставившие след на всю твою жизнь. И он — это ты, это твои переживания нахлынули и увлекли тебя туда, где ты вовсе не рассчитывал оказаться. И вновь открывается канал в бессознательное, которое продуцирует вечные образы памяти, столь важные для тебя. Они вечны, суть душевные образы, которые не опишешь вербально (мысль изреченная есть ложь), и проявляются бессознательно. Ты не можешь выразить словами эти эмоции, ты стоишь как истукан, а они зреют, пока вдруг не прорвутся слезами, грустью, или светлой радостью от увиденного внутри себя. Ты не отделим от них, а они от тебя. Именно в эти моменты приходит ощущение целостности бытия, ты осознаешь непрерывность временного континуума вплоть до его отрицания. Времени нет, есть вечное существование, материальное, интеллектуальное, душевное. Какая разница! Вселенная — материальна и существует вечно, интеллект — образование почти материальное — вечен, душа — нематериальна, и тоже вечна.

Или, узрев какую-то черту лица, тебя захватывают ощущения твоей первой любви, когда ты еще не понимал, чего в этом больше — обожания или страсти. Но она была, и оставила в памяти образ, не внешний образ той девочки, а нечто целостное, невыразимое словами в силу бесконечности ощущений. Это не сон наяву. Это встреча с прежними душевными проявлениями, они уже ушли в вечность, во всяком случае, для тебя. Но уже никогда тебя не отпустят, являясь без спроса, по своей прихоти.

Но, если память дает нам возможность встретиться с вечностью, которую мы не в состоянии описать детерминировано, в силу неизмеримой вариативности ее проявлений, то с необходимостью следует признать бесконечность хранилища этих образов, из которого они всплывают. И, разбираясь в этом уникальном душевном явлении, следует ответить на вопрос, как они сформировались? Если бы эти образы были проявлением только нашего сознания, то их можно было описать. Но описывать что-либо можно только отстранившись от него. А образы, которые проявляются как не контролируемые всплески памяти, не дают возможности отстраниться от них. Как только ты пытаешься это сделать, они тотчас пропадают и вместо них возникает нечто ущербное, что описываемо, но не соответствует душевному образованию, владевшему тобой мгновение назад. Даже более, оно не владело тобой, а ты сам и был этим душевным образованием, не отделимым от него ни на мгновение.

Этот как музыка! Если ты погружаешься в нее, то не можешь выразить словами то, что переживаешь. А если выражаешь, то это уже не музыка, которая увлекла тебя и тянет за собой, а ее препарирование. В музыке ты тоже встречаешься с бесконечностью душевных переживаний, впрочем, как и в стихах. Но только до тех пор, пока не начинаешь разбирать их на компоненты, чтобы установить, почему именно эта мелодия или рифма ввергли тебя в глубокие переживания.

Но сейчас мы говорим о нашей памяти, потому что встречу с ней переживал каждый или почти каждый, а музыку или стихи пишет автор, черпая образы в самом себе. Это его опыт, переданный такими средствами, заставляет звучать наши душевные струны, и увидеть бесконечные душевные глубины. Поэтому образы, которые спонтанно продуцирует наша память, являются выражением бесконечности нашей души. Бесконечности не в смысле, что душа наполнена бесконечным множеством различных образов, которые может демонстрировать память, например, как это происходит во сне. Во сне образы проходят внешне, отстраненно, ты от них отстраняешься и поэтому можешь описать после пробуждения. Ты их видишь, а значит они вне тебя. Эта та же умственная деятельность, но она приняла такие необычные формы.

Спонтанные образы памяти, навязанные тебе в какой-то момент, — это совсем иное. Если их начинаешь описывать, то сразу же чувствуешь ущербность вербального механизма и недостаточную выразительность своего сознания. Эти образы принципиально не описываемые из-за неопределенности, размытости содержания. Содержание такого образа выражается эмоционально и принадлежит совсем иной плоскости человеческой души, нежели наша сознательная деятельность. Эти образы часть тебя самого, они возникли не в результате твоей сознательной деятельности, а явились плодом бессознательной душевной работы, когда твоя душа превратила осколки прежних, сильных впечатлений, переживаний, радостей, обид в целостные образы. Чтобы в один прекрасный момент показать тебе тебя же, но не частично, как это происходит, когда ты видишь свою фотографию, а как содержание твоей души, не оставшееся в небытии, а существующее, чтобы проявиться сильным переживанием.

Но если душа способна продуцировать свое содержание, которое не поддается описанию, то, следовательно, не вся деятельность человека объяснима только как сознательная. Значит человек не только homo sapience, но и человек бесконечный в своем обладании хранилищем душевных образов. Один только разум не делает человека способным воспринимать глубинные образы, не отделимые от него самого. Как только образ становится объектом сознательного разбирательства, он превращается в конечную конструкцию, т.к. с бесконечностью человеческое сознание не работает.

В результате мы приходим к тому, что образы памяти суть признаки наличия у человека душевных проявлений, которые невозможно отделить от самого человека для осознания и последующего обыденного описания. Но это говорит о наличии субстанции, которая включает нас как существо разумное, лишь как собственную часть. Наше сознание подчинено этой субстанции, и как только оно пытается описать присущие ей образы, тотчас превращается в неуклюжий инструмент с бедными выразительными возможностями. Более того, не сознание управляет этой субстанцией, а наоборот, оно выполняет второстепенные функции в попытке формализации и описания. А так как упомянутая субстанция не ограничена в генерациях образов, непосредственно связанных с собственными переживаниями, то можно представить ее как неисчерпаемое море, в котором плавает наше бренное сознание, тщетно пытаясь осознать каждую молекулу этого моря. А теперь смелый вывод — сознание рано или поздно исчезнет, но это море останется, т.к. исчезнуть может только конечное. Бесконечное исчезнуть не может, если причина исчезновения выразима конечными средствами. Отняв от бесконечности конечное, мы нисколько не уменьшим его. Вот и доказательство бессмертия души, которая включает все бесконечные образования, формируемые людьми в земной жизни. Из чего с необходимостью следует существование Бога, который только и может распоряжаться бесконечностью, порождая или уничтожая ее. Вывод смелый, но представляется достоверным, если принять за объективное бесконечно глубокие по своему содержанию переживания, частью которых мы иногда становимся.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Горошины на паркете предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я