Усмешка тьмы

Рэмси Кэмпбелл, 2007

Саймон – бывший кинокритик, человек без работы, перспектив и профессии, так как журнал, где он был главным редактором, признали виновным в клевете. Когда Саймон получает предложение от университета написать книгу о забытом актере эпохи немого кино, он хватается за последнюю возможность спасти свою карьеру. Тем более материал интересный: Табби Теккерей – клоун, на чьих представлениях, по слухам, люди буквально умирали от смеха. Комик, чьи фильмы, которые некогда ставили вровень с творениями Чарли Чаплина и Бастера Китона, исчезли практически без следа, как будто их специально постарались уничтожить. Саймон начинает по крупицам собирать информацию в закрытых архивах, на странных цирковых представлениях и даже на порностудии, но чем дальше продвигается в исследовании, тем больше его жизнь превращается в жуткий кошмар, из которого словно нет выхода… Ведь Табби забыли не просто так, а его наследие связано с чем-то, что гораздо древнее кинематографа, чем-то невероятно опасным и безумным.

5: Потеря данных

«Резня на Марди-Гра» оказалась дешевой однодневкой-ужастиком, в 1971 году его запретили к показу прямо в день премьеры. По сюжету, некий галантный джентльмен регулярно выходит на ночные прогулки и снимает девочек в местных барах. Платит много, предупреждая, что любит нестандартные игры, ничего не подозревающую жертву у себя в покоях привязывает к импровизированному алтарю, мажет маслами, а потом берет в руки жертвенный кинжал и принимается за работу, которая заканчивается вырезанием сердца. Ну и старье. Дирекции «Ограниченного выбора» определенно стоит не скупиться и печатать к своим долбаным блюдам карточки с пояснениями.

Вызнав все про «Резню» на «Интернет Муви Датабейз», я еще раз зашел на страничку Табби Теккерея. Все ссылки на фильмы — глухие, страницы отсутствуют, обсуждения на форуме тоже нет.

Зайдя на «Эйббукс», я поискал «Surréalistes Malgré Eux» — книга оказалась в наличии в трех магазинах. Самый дешевый экземпляр (с многочисленными карандашными пометками на полях, как поясняло описание) пришлось выписывать у букиниста из Квебека. Заплатив за экспресс-доставку, я пожелал себе такой же удачи в поисках «Золотого века юмора».

Сайт-гид по немому кино услужливо сообщил мне, что к этому альманаху, помимо известных актеров, приложил руку и «второй эшелон» — Чарли Чейз, Табби Теккерей, Макс Линдер, Гектор Манн, Макс Дэвидсон. Одна вот только была проблема: на «Амазоне» товара не было в наличии, частных предложений тоже не наблюдалось, и лишь на «иБэй» мне свезло выловить у продавца с ником «кинопсих_1» копию за 2,5 фунта — в последний день аукциона. Повозившись с регистрацией и оформлением заказа, я облегченно выдохнул — монитор чуть запотел от моего дыхания. Взяв из ящика стола тряпочку, я потянулся вытереть его… и тут он погас.

Чертыхаясь, я пытаюсь оживить машину. Зажимаю раз за разом большой потертый кругляк кнопки включения. На пятый или шестой раз это помогает, и моим глазам предстает старый добрый экран смерти. Бессмысленные строчки бегают туда-сюда по экрану. Я ничего в этом не смыслю, но кое-что все-таки ухватываю — и мне сразу становится понятно, в какой заднице я очутился.

ПОТЕРЯ ДАННЫХ, пишет мне равнодушная система. ПОТЕРЯ ДАННЫХ. ПОТЕРЯ.

Выдав односложный яростный звук, я грохаю локти об столешницу. Замечательно. Очень вовремя. Нет, конечно, ничего такого не произошло, куча данных скопирована на диски, диссертация распечатана. Катастрофы никакой — так, временное неудобство. Я пытаюсь найти номер телефона компьютерной мастерской среди кучи чеков и квитанций в ящике стола, когда в дверь начинают стучать — сначала робко, потом все уверенней.

— Саймон? — спрашивает мой сосед Джо. — Саймон, это ты?

— А кто же еще?

— Войти можно?

Я не хочу отвлекаться, но, видимо, у меня нет выбора. Я поднимаю голову от столешницы и убираю ящик с колен — углы оставляют две пыльные буквы Г на брюках. Водворяю ящик обратно в нишу и иду к двери — хватаюсь за дверную ручку аккурат тогда, когда ее уже поворачивают:

— Чего тебе надобно, Джо?

Он делает шаг назад, машет руками, и я почти ожидаю увидеть, как он спотыкается о мешковатые обшлаги собственных джинсов и падает. Поверх свитера на нем футболка с девизом «ДАВАЙ СМЕЯТЬСЯ ВМЕСТЕ». Его светлые волосы выглядят так, будто он не причесывался неделю. Лицо — красное, одутловатое, формы весьма и весьма близкой к идеальному кругу. Он подмигивает мне и протягивает пакетик леденцов осиной полосатой расцветки:

— Хошь?

— Не сейчас, спасибо.

Он сует леденец в рот, срывает обертку зубами, шумно выплевывает обслюнявленный целлофан. Смотрит поверх моего плеча на экран компьютера:

— О, накрылся. Так это поэтому ты завывал?

— Я не завывал, Джо.

— Не сдерживай эмоции, друг! — Пальцы Джо скатывают обертку в мокрый комок. — Будь в гармонии с собой. Позволь мне помочь.

Он пытается войти в комнату, но что-то не очень мне хочется доверять этому типу свой рабочий компьютер:

— Я вызову мастера.

— Ну да, в компах ты не мастер.

— Зато кое-что понимаю в кино.

— «Сыграй-ка это снова, Сэмми, друг!» — выдает он и щурит светлые глаза. — Из какого это фильма, а?

— Ни из какого. В «Касабланке» не было такой фразы.

— Хорошая попытка, но оваций не жди. Это Вуди Аллен.

— Вуди тоже такого не говорил.

— Бог ты мой, да это же всего лишь киношка. Друзья по таким глупым поводам не должны ссориться, — Джо протягивает мне слюнявый обер-точный комок, явно намекая на то, что выбросить его нужно в мое ведро. — А что до мастера компов — так вот он я, твой мастер.

— Пусть лучше ребята из магазина, которые собирали эту штуку, ею и займутся.

Он хочет сказать что-то еще, но тут входная дверь начинает трястись. По дереву скребут лапы явно не самой маленькой собаки. Догадка подтверждается, когда я слышу лай.

— К ноге, мальчик! К ноге! — приказывает псине там, снаружи, Уоррен.

Он и Биб начинают напоминать мне непрошеные всплывающие окна в Интернете.

Джо, роняя свой фантик, грузно спешит вниз по лестнице:

— Секундочку, мистер Хэллоранн! Я вам открою!

Я еще даже не сел обратно за компьютер, как уже слышу возню в коридоре.

— Сядь, черт бы тебя побрал! — ругается Уоррен. — Привет, Джо. Как дела?

— Справляемся, мистер Хэллоранн, здравствуйте. Собачка хочет конфетку?

— Вот это я понимаю — налаживание дружеских контактов! Конечно. И я одну возьму. Как мое имущество поживает? Чем все заняты?

— Ну, я вот хотел Саймону с компом помочь, а он меня пускать не хочет.

Ответ Уоррена тонет в ухабистом гав-гав-гав.

— Эй, Саймон! — восклицает он, едва собака утихает. — Иди сюда, глянь на Нюхача.

Нюхач? Это что, какая-то шутка? Если нет — есть ли у меня повод для паники? Моя трубка где-то в комнате, и я не набивал ее уже неделю — закончилась последняя травка, которой меня в качестве утешительного приза снабдил Колин. Отсиживаться в комнате значило признать вину, и потому я поспешно сбежал вниз. Впрочем, я не успел проделать и полпути — огромный черный бугай встал поперек лестницы и грозно наклонил голову. Я так и застыл.

— Не давай ему повода думать, что боишься, — посоветовал Уоррен откуда-то снизу. — К тому же повода ведь и вправду нет?

— Нет, если вы умеете сдерживать это чудовище.

Собачья голова с напряженно прижатыми ушами возвышается над краем лестницы, за ней вскоре появляется и сам хозяин. Неужто хочет посмотреть, как пес отреагирует на меня? Едва он снимает черного монстра с поводка, тот бросается вперед и тычет мокрым носом мне в карман брюк.

— Похоже, у тебя новый друг, — говорит Уоррен.

Зачем весь этот абсурд? Улыбка отца Натали не выдает ничего, но глаза у него начеку.

— Уж простите меня, — отвечаю я ему так, чтобы не звучало слишком подозрительно, ибо дальше мне придется лгать, — но я не очень люблю собак.

— А Натали говорила, ты в них души не чаешь. У меня, наверное, проблемы со слухом? Или с памятью?

— Ну, это вам решать.

Штанина мокнет — собака зарывается подтекающим носом все глубже в складки ткани.

— Если бы вы просто…

— Ты можешь двигаться рядом с ним, Саймон. Только не слишком быстро. Подними мусор. Ты что, совсем тут не убираешься?

Чертова слюнявая обертка Джо лежит на ковре. Когда я наклоняюсь за ней, собака принимается так громко лаять, что моя маленькая тесная комнатка начинает звучать, как проклятая аэродинамическая труба. Стала болеть голова. Хочется развернуться и заехать Нюхачу тапкой по морде — если бы я не был уверен в том, что эта дрянь только того и ждет. Я представляю, как Уоррен, покачивая головой, говорит: ну же, Саймон, будь мужчиной, это всего лишь три пальца на ноге. Я предупреждал тебя. Я думал, ты знал, что нельзя бить животных.

— Вот! В мусорке. Всё, — я многозначительно киваю на ведро. — Что-нибудь еще?

— Что с твоим компьютером?

— Не знаю. Не разобрался пока.

— Гарантия еще действует?

— Нет, но…

— Давай я починю! — голова Джо суется в дверной проем. — Там все просто!

— Да не нужна мне твоя помощь! — срываюсь на крик я. — Пожалуйста, уй…

Нюхач рычит.

— Тихо, мальчик, тихо. Саймон не желает никому зла, — приговаривает Уоррен. — Джо, сколько ты возьмешь за свои услуги?

— С корешей не беру, — гордо мотает головой Джо.

— Хм, отлично.

Интересно, если компьютер окончательно выйдет из строя после манипуляций Джо, Уоррен возьмет на себя ответственность? Они с Биб заменили компьютер Марку. Могли бы и мне подогнать что-нибудь поновее.

— Раз «отлично», флаг вам в руки, — бросаю я.

Джо кладет свой леденцовый пакетик рядом с моей клавиатурой и втрамбовывает свои слоновьи ягодицы в мое кресло.

— Системные диски дашь? — спрашивает он.

Я открываю ящик стола, запоздало вспоминая, что там лежит трубка. Чуть вдвигаю его обратно — так, чтобы хватило пространства достать пластиковую коробочку с дисками. Джо кривится, едва завидев их:

— Ну и дерьмо, неудивительно, что накрылось. Я тебе установлю последнюю версию.

После того как Джо возвращается с дисками из своей комнаты, Уоррен привязывает собаку на лестничной клетке и садится на край моей кровати.

— Ну что, нашлось что-нибудь сегодня? — он смотрит прямо на меня и, вероятно, именно ко мне и обращается.

— Скажи Биб, это была «Резня на Марди-Гра».

— Лежать! — прикрикивает Уоррен на собаку. Нюхач скребется в дверь и слезливо подвывает, но вроде как угомоняется. — Зачем моей жене эта информация?

— Ее вчерашнее блюдо названо в честь этого фильма. Она спрашивала, что за фильм. Такой себе, дешевка. Неудивительно, что я о нем не знал. Пустая порча аппетита для тех, кто в курсе.

Звук царапанья в дверь заглушается трескотней клавиатуры. В толк не могу взять, что там с ней делает Джо — судя по звуку, совокупляется.

— Как твоя исследовательская работа? — не унимается Уоррен.

— Раскопал кое-что, но о том, о чем я собираюсь писать, еще никто не писал.

— Ну, в таком случае, быстрее работать, наверное, не получится. Смотри, издатель тянуть не будет.

— Ты никогда не говорил мне, что собираешься издаваться, — с упреком в голосе замечает Джо, вытаскивая диск из компьютера. — Как ты находишь время на учебу, а?

— Я не учусь больше.

— Лежать! — да чего Уоррен так раскричался? Не так уж сильно и шумит этот пёс. — Кстати, Саймон скоро переезжает, Джо, ты знал? — обычным будничным тоном заметил он.

Вдох застревает у меня в глотке.

— Хотите сказать, вы меня выселяете?

— Мы с женой посоветовались и решили, что твое нахождение здесь несправедливо по отношению к другим нашим арендаторам. Мы не хотим, чтобы они думали, что кто-то под этой крышей числится на особом счету и живет здесь льготно, хотя вполне мог бы жить где-то еще.

— А я не против Саймона, он классный чел, — говорит Джо.

— Ну и когда вы с ней надумали вытурить меня?

Я-то думал, что Уоррен хотя бы начнет отнекиваться — мол, что ты, Саймон, совсем не это имелось в виду. Но он отвечает коротко и ясно:

— Даем тебе срок до конца года.

— А, вот как. Получится такой подарок на день рождения.

— Сегодня твоя днюха? — кричит Джо, скармливая компьютеру очередной диск. — Вот здорово! Тогда, получается, моя починка — подарок тебе! А я-то даже не знал!

Неужто Уоррен и правда не уловил сарказм? Судя по улыбке — нет.

— Нет, не мой, — объявляю я. — Мой — под Новый год.

— Не вешай нос, у моих предков есть гараж, — говорит Джо. — На них можно положиться.

— Спасибо, — чеканю я.

— Лежать! — кричит Уоррен. — Саймон, я, пожалуй, пойду. Нюхач будет мешать твоей работе.

Джо оставляет диск в компьютере, разворачивает леденец, сует его Нюхачу и на пару с Уорреном отводит его вниз. Собака уничтожает карамельку в два мощных чавка, ступени скрипят под ее тушей. Едва входная дверь закрывается, Джо возвращается ко мне, комкает обертку и бросает в мусорное ведро. Вынимает диск, возвращает его в коробочку.

— Вот теперь ты получил, что хотел, — говорит он с порога.

Интересно, о чем это он — о помощи с компьютером? О своей вымученной опрятности — ведь всем известно, что Джо скорее бросит сразу, нежели донесет до ведра? О решении Уоррена выставить меня вон? Я смотрю на компьютерные иконки, а его отражение в оконном стекле, позади монитора, улыбается мне — столь широко, что остается только удивляться, как уголки рта не треснули. Там, на краю поля зрения, его голова как-то странно ходит вверх-вниз, будто вот-вот свалится с плеч, и я думаю, как же так…

Резко оборачиваюсь в кресле:

— Что…

В комнате я один. Дверь слегка приоткрыта, и я слышу, как Джо хлопнул своей. Я быстро поворачиваюсь обратно к окну, и улыбающаяся голова еще там, хотя я живу на верхнем этаже. Плавает в воздухе, словно медуза. Смотрит на меня своими круглыми-круглыми глазами. Глаза не мигают. Да и не могут они мигать, они всего лишь нарисованы. Это шарик. Уже слегка сдувшийся воздушный шарик, с легким резиновым чмоканьем стукающийся об оконное стекло.

Лицо на шаре кажется клоунским — оно живо напоминает мне о плакате, который Джо снял с двери после того, как я купил билеты на «Клованов без границ». Приходится приложить немало усилий, чтобы выбросить образ на шарике из головы — из-за него я чуть не отказываюсь от похода в цирк с Натали с Марком; но, возвращаясь-таки к своим насущным делам, я скармливаю дисководу компьютера установочный диск «Фрагонета», чтобы вернуть доступ ко всем своим аккаунтам.