Темный набег

Руслан Мельников

Эрдейский край, проклятые Трансильванские земли. Взломанная рудная черта, порушенная граница миров. И – Набег. Бесчисленные полчища темных кровососущих тварей каждую ночь выходят из вод Мертвого озера. Ненасытным упырям Шоломонарии противостоят только Серебряные Врата – тевтонский замок Сторожа, поставленный в угорских владениях. Со стен крепости яростные штурмы нечисти отбивают орденские рыцари мастера Бернгарда, прибывшие к ним на помощь русские дружинники воеводы Всеволода и татарские стрелки юзбаши Сагаалая. Однако не все ладно в самой Стороже. Среди гарнизона ходят слухи о таинственном замковом упыре-нахтцерере. И это, похоже, еще не самое страшное… Книга публикуется в новой редакции.

Глава 8

По распоряжению Томаса на замковой кухне, уже что-то стряпали. Много, в потребных случаю количествах: и гостей следовало попотчевать с дороги, и к возвращению здешнего старца-воеводы, которого тевтоны именовали мастером Бернгардом, подготовиться. А пока было время, Всеволод, Сагаадай и Золтан пожелали осмотреть тевтонскую цитадель.

— Крепость большая, — предупредил Томас. — До трапезы всю не обойти.

— Посмотрим, что успеем, — пожал плечами Всеволод, — Веди, брат Томас, показывай.

Первым делом поднялись на самую верхнюю точку замка — на смотровую площадку донжона. Здесь сильно дуло. Шумно билось на ветру огромное белое полотнище с черным крестом. Ветер яростно трепал одежды, норовил содрать шлемы и шапки.

Угрюмый страж — закутанный в черный плащ кнехт, по всей видимости, сменивший на посту нерадивого дозорного с рваной щекой, молча поклонился кастеляну. На плече стража висел сигнальный рог. Судя по размерам рога, издаваемый им звук достигнет ушей всякого, находящегося в замке и в окрестностях замковой горы. И в ближайших окрестностях, и в дальних — тоже.

Томас перехватил взгляд Всеволода, пояснил:

— В рог трубят, когда Серебряным Вратам угрожают темные твари. Если услышите его зов — знайте: скоро на стены полезут нахтцереры.

Кастелян подошел к каменным зубцам на краю площадки. Продолжил:

— Нечисти по всей округе нынче развелось превеликое множество, и по ночам нахтцереры подступают со всех сторон. Но основанная их масса неизменно приходит во-о-он оттуда…

Здоровая рука Томаса указывала на безжизненное плато в конце извилистого ущелья-горловины.

С высоты донжона, поднимавшегося над замковой горой, далекое озеро — правильный, слишком правильный овал, холодно поблескивающий отраженными солнечными лучами — видно было как на ладони.

— Мертвое Озеро, — с ненавистью процедил Томас. — А под ним — Проклятый Проход.

— За озером наблюдают даже днем? — спросил Всеволод.

— Да, и днем — тоже, — ответил провожатый. — Может быть, в этом и нет необходимости, но так всем нам спокойнее.

В общем-то, это было понятно.

— Но ночью?! — вдруг осенило Всеволода. — Ночью отсюда ведь озеро не видно!

Даже его, Всеволода, специально тренированные и привычные ко мраку глаза, вряд ли что различат в темноте на таком расстоянии.

— Не видно, — согласился кастелян.

— Как же вы узнаёте, что открывается Проход?

— Это не трудно, — вздохнул Томас, — Когда мертвые воды разверзаются, озеро начинает светиться.

— Светится? — удивился Всеволод.

— Именно. Зеленоватым таким призрачным светом, как… — кастелян поморщился. — Ну, как большая болотная гнилушка, что ли…

С главной башни они спустились на стены. Прошлись по боевым площадкам верхних ярусов. Осмотрели вблизи серебрёные шипы, торчащие из каменной кладки. Стальные колючки с насечкой белого металла, прикрывавшие бойницы и заборала, казались препятствием непреодолимым. Увы, так только казалось.

— Натиск нахтцереров они не остановят, но все же на время сдержат нечисть, — на ходу объяснял тевтон. — Если бы не эти шипы, возможно, темные твари уже захватили бы замок.

Кое-где над крепостными зубцами поднимались подвижные балки с деревянными клювами. Сооружения эти, напоминавшие гигантские виселицы и коромысла, позволяли, не повреждая защитных шипов, перекидывать за стену — прямо на головы штурмующих — массивные бревна.

Бревна уложены тут же — осиновые стволы, усеянные сучьями, гвоздями, крюками, прямыми и изогнутыми лезвиями. Топорщившиеся во все стороны острия опять-таки поблескивали серебром. Можно себе представить, сколько тварей раздавит, изорвет и исцарапает такая лесина, сброшенная вниз!

В проходах и галереях стояли, прислоненные к каменным зубцам, легкие переносные рогатки из сбитых и связанных воедино кольев — тоже, разумеется, струганных из осины.

— А это здесь зачем? — поинтересовался Всеволод.

— На том случай, если твари прорвутся, — ответил Томас. — Такими загородками можно быстро перекрыть захваченный участок стены, выиграть немного времени, перегруппировать силы, потом ударить снова и отбить укрепления.

Всеволод только покачал головой. Вновь отбить захваченные упырями стены будет непросто. Но, похоже, тевтоны старались предусмотреть все. И, кто знает, быть может, лишь благодаря этой предусмотрительности Закатная Сторожа и выстояла до сих пор.

Шли дальше…

В специальных нишах у бойниц лежали целые охапки арбалетных стрел с серебряной насечкой. Наконечники у всех — широкие, плоские, топорщатся бритвено-заточенными краями. Такие острия рассчитаны не на пробитие брони, а исключительно на взрезание плоти. На некоторых наконечниках — глубокие зазубрины. Ох, не просто будет выдрать такую стрелу из раны. Да еще добрая треть толстых коротких древков — струганы из осиновых веток. Для пущей, надо полагать, эффективности в бою против нечисти. Имелись, впрочем, и стрелы попроще — без серебра, без осины — зажигательные, с обычными железными наконечниками, обмотанными просмоленной, промасленной и еще невесть чем пропитанной паклей.

Почти на каждом пролете внешних крепостных стен чернели закопченные котлы с густым вонючим варевом. Возле котлов — широкие наклонные желоба — разветвляющиеся, уходящие под заборало, и прикрытые снаружи решетками. По таким удобно поливать штурмующих варом. Или кипящим маслом. Или бурлящей смолью. Или расплавленным свинцом.

Однако ничего этого в котлах не было. Была темная жижа, по виду напоминавшая упыринную кровь и пахнувшая ненамного лучше. И что еще более странно: ни под одним из чанов Всеволод не увидел ни дров, ни угольев. Похоже, котлы вовсе не разогревались кострами. Но какой тогда от них прок?

— Греческий огонь, — кивнул на котлы Томас. — Горючая смесь, которую не нужно греть и кипятить, как воду или смолу. Достаточно опустить в котел горящий факел, и все его содержимое воспламенится. Причем гореть будет сильно и долго. Когда мы льем этот жидкий огонь вниз, под стенами начинается ад. А очищающее пламя столь же губительно для тварей, порожденных тьмой, как и серебро.

Что ж, теперь понятно, откуда взялись жирные копотные потеки на стенах…

Показал им кастелян и многочисленные пороки, установленные на открытых башенных площадках. Большие, массивные, опутанные канатами и перевитые крепкими воловьими жилами… Одни походили на арбалеты сказочных великанов. Другие — на толстые руки, оплетенные тугими венами и поднятые к небесам. Третьи — на перетянутые веревками деревянные ящики. Четвертые — на гигантские пращи. Причем, добрая половина метательных машин располагалась на движущихся платформах, позволявших при помощи рычагов и воротов быстро разворачивать пороки.

— Баллиста… катапульта… мангонель… спрингалд… петрария^[1]… — кивал на хитроумные сооружения кастелян.

Возле каждого башенного самострела высились аккуратные поленицы больших — с добрую рогатину — стрел и горки грубо отесанных округлых каменных глыб. И те, и другие были обмотаны паклей и обмазаны зловонной жижей из котлов. Имелись, впрочем, и иные снаряды. Толстостенные пузатые горшки и пустотелые металлические ядра с торчащими из узких горлышек промасленными фитилями.

— Это все — для дальнего огненного боя, — объяснил тевтон. — А там вон — запасы для ближнего…

Эти что ли? Всеволод подошел, присмотрелся. М-да, запасы… Небольшие глиняные шары, ощетинившиеся иглами из посеребренной стали. И шары железные, чуть приплюснутые, чем-то похожие на лампадки, покрытые тончайшими накладками из белого металла. И деревянные, но в железных обручах, трубки, набитые темным порошком вперемешку с мелко рубленой серебряной проволокой и опилками. Между серебрённых шипов глиняных шаров, из округлых металлических боков сплюснутых «лампад» и над косыми срезами трубок тоже торчали фитили. Диковинный арсенал был невелик, однако обращались с ним тевтоны с превеликой осторожностью.

Всеволод осторожно заглянул в одну из трубок.

— Что здесь за порошок, брат Томас?

— Особое огненное зелье, — охотно удовлетворил его любопытство однорукий рыцарь. — Перетертые и смешанные друг с другом в определенных пропорциях уголь, селитра и сера. Секрет этой смеси мы узнали от сарацинских мудрецов.

— Она жжет, как греческий огонь? — спросил Всеволод.

— Не только жжет — разрывает в клочья любого, кто окажется рядом. И разбрасывает к тому же множество осколков.

— Громовые горшки и трубки, — неожиданно вмешался в разговор Сагаадай. Юзбаши одобрительно прицокнул языком. — Страшное оружие… Его используют ханьцы, огородившие свои земли большой стеной.

Всеволод недоуменно покосился на степняка, однако выспрашивать подробности не стал. Кочевники-татары побывали во многих странах, многое повидали и брали штурмом разные стены — и большие и малые. И если уж Сагаадай называет «громовые горшки и трубки» страшным оружием, значит, так оно и есть.

— А это что, Томас? — Золтана заинтересовал глиняный кувшинчик, одиноко стоявший в небольшом углублении между бойниц. Кувшин был закрыт, но шекелис уже успел снять крышку и заглянуть внутрь. Недоуменно поболтал содержимое, разочаровано протянул:

— Вода?

Всеволод не удержался — тоже глянул через плечо угра. И правда… Обычная водица. Самая, что ни на есть. Прозрачная. Невзрачная. Ни запаха, ни цвета…

— Будет лучше, если ты закроешь сосуд и поставишь его на место, — вежливо, но со скрытым раздражением произнес Томас. — И я бы никому не рекомендовал пить эту «воду».

— А что так? — с вызовом усмехнулся Золтан. — Тоже страшное оружие? Яд?

Всеволод поспешил встать между горячим шекелисом и рассерженным тевтоном. Спросил сам — примирительно и заинтересованно:

— Брат Томас, в самом деле, что это?

— Жидкий lapis internalis, — недовольно ответил кастелян. — Раствор адского камня^[2]

— Адский камень? — нахмурился Всеволод. — Звучит зловеще.

— Всего лишь звучит. Это только слова. Алхимический язык. На самом деле, lapis — вещество, получаемое путем смешения лунного металла^[3] с едкой водкой^[4]. Lapis легко растворяется в воде, а вода, несущая в себе силу серебра, — наивернейшее средство против нахтцереров. Только людям тоже следует быть с ней осторожными. Адский камень оставляет на коже черные пятна — отсюда, собственно, и происходит столь пугающее название. Если же серебряный раствор попадет в глаза, он разъест их и ослепит человека…

— А если раствор попадет на упыря? — спросил Всеволод. Это его занимало больше. — Что тогда?

Кастелян хищно осклабился.

— Одна капля прожигает нахтцерера насквозь. Жаль, у нас мало серебряной воды: ее непросто добывать. А то бы… — Томас мечтательно закатил глаза. — Эх, заполнить бы ею ров — и по ночам было бы куда как проще.

«Ну, прямо спасительная святая водица из адского камня», — недоверчиво подумал Всеволод. Вслух, однако, свою мысль он высказывать не стал. Подобные аналогии могли бы обидеть крестоносца.

Примечания

1

метательные машины, использовавшиеся в Средние века

2

lapis internalis или адский камень — алхимическое название нитрата серебра (AgNO3)

3

в алхимии луна — символ серебра

4

азотная кислота