Темный набег

Руслан Мельников

Эрдейский край, проклятые Трансильванские земли. Взломанная рудная черта, порушенная граница миров. И – Набег. Бесчисленные полчища темных кровососущих тварей каждую ночь выходят из вод Мертвого озера. Ненасытным упырям Шоломонарии противостоят только Серебряные Врата – тевтонский замок Сторожа, поставленный в угорских владениях. Со стен крепости яростные штурмы нечисти отбивают орденские рыцари мастера Бернгарда, прибывшие к ним на помощь русские дружинники воеводы Всеволода и татарские стрелки юзбаши Сагаалая. Однако не все ладно в самой Стороже. Среди гарнизона ходят слухи о таинственном замковом упыре-нахтцерере. И это, похоже, еще не самое страшное… Книга публикуется в новой редакции.

Глава 6

Расседланных лошадей поставили в пустующие конюшни, доверив заботам орденских конюхов. Русская дружина, татары и десяток угров с Золтаном во главе расположились в гарнизонных казармах под внешними стенами. Прежде, судя по всему, здесь было полно ратного люда. Теперь стало просторно и пусто, так что места хватило всем.

Всеволоду и Сагаадаю отвели покои в донжоне. Наверное, это было весьма почетно: внутренние помещения огромной башни и примыкавших к ней пристроек с многочисленными коридорами, переходами и лестницами занимали лишь братья-рыцари из орденской верхушки. Но почетом дело и ограничилось. Гостевые покои оказались унылы, безрадостны и, по большому счету, не отличались от монастырских келий. Ну, разве что попросторнее малость.

Всеволод с любопытством оглядел выделенную ему комнатушку.

Да уж… Голые каменные стены, узкие жесткие полати с парой истертых медвежьих шкур, грубо сколоченные стол, массивная лавка. У стены — неподъемный сундук с плоской крышкой, который тоже, по всей видимости, использовали здесь как лавку (внутри — лишь пыль, грязь, старая ветошь, да паутина). Узкое окно-бойница, через которую видно часть внешней западной стены, склон замковой горы и вход в ущелье, ведущее к Мертвому озеру. Низенькая — чтобы войти, приходилось здорово гнуть спину — дверь с медным кольцом и массивным засовом. Еще — подставка для свечей, да на стене — крюк под лампадку. Все. Обстановка еще проще и незамысловатее, чем в дружинной избе родной Сторожи. Хорошо, хоть пол — не голый, каменный, а крытый досками. Но и доски эти — старые рассохшиеся, с глубокими трещинами.

— Уж не обессудьте за наш скромный быт, — словно оправдываясь, развел руками Томас, лично занимавшийся размещением гостей, — У нас все братья живут так. Мастер Бернгард — тоже. Мирские радости чужды воинам креста.

Что ж, на особую роскошь в крепости рыцарей-монахов Всеволод и не рассчитывал, но после изобилия серебра на воротах и стенах, подобный аскетизм оказался все же несколько неожиданным. Хотя с другой стороны… Серебро — оно ж там для дела, не для красы.

— Все в порядке, брат Томас, — кивнул Всеволод.

Сам-то он и под открытым небом, закутавшись в конскую попону, переможется без труда, но вот…

Осторожно, стараясь не выдать сокровенное ни словом, ни взглядом, Всеволод попросил обустроить в комнате еще одно ложе. На немой вопрос в глазах кастеляна, пояснил:

— Для моего оруженосца. Он будет жить со мной.

Вообще-то не «он» — «она». За отрока-оруженосца Всеволод выдавал Эржебетт. Только брату Томасу об этом знать пока не обязательно. Неприятные объяснения Всеволод решил отложить на потом. Раз уж магистра в замке все равно нет. Появится — с ним и будет разговор на эту тему, а до тех пор. Не в общую же казарму селить девчонку, в самом деле?

Томас ни о чем не расспрашивал. Распорядился выполнить просьбу гостя и удалился, сославшись на неотложные дела. Три кнехта притащили набитый соломой тюфяк, и еще одну пару медвежьих шкур. Все это бросили в угол — на пол. Для оруженосца, видимо, большего и не полагалось.

Сделав дело, двое кнехтов ушли сразу. Один отчего-то замешкался на пороге и задержался. Тот самый — с рваной щекой. Провинившийся стражник, которого Всеволод спас от наказания.

— Вы это… господин… — спасенный все не уходил, неловко переминаясь с ноги на ногу. Пыхтел и краснел, будто совершил что-то недостойное, а теперь совестился.

От немца сильно несло чесноком. Надуманное средство против упырей, никчемное совершенно, но многие на него все же уповают, полагая, что хуже не будет.

— Ну… знаете… — бормотал кнехт.

— Что такое? — озадаченно спросил Всеволод. — Да говори же!

Кнехт огляделся по сторонам — как-то нехорошо, воровато даже. Потом — сказал, понизив голос:

— Спасибо, добрый господин, что заступились за меня перед братом кастеляном.

— А-а-а, это… Пустое, — рассеянно отмахнулся Всеволод.

— Да нет, не пустое вовсе, — не согласился тевтон. — Сказать, по чести, я ведь просто уснул на посту. Потому и не заметил вас сразу, и брата Томаса вовремя не предупредил. Если б разбираться стали — заставили бы клясться на Святом распятии и Библии. А тут уж не солжешь. Вызнали бы, в общем, что к чему… — кнехт сбился, передернул плечами. — Знаете, за такое у нас спрос строгий…

Всеволод нахмурился. Вообще-то за такое и в его дружине по головке гладить не стали бы. Может, не стоило мешать Томасу? Пусть бы выпороли хорошенько нерадивого стража. Оно полезно. Впредь урок будет: не спи в дозоре сам и не подставляй других.

— За такое у нас казнить могут, а могут — и того хуже — выгнать за стены, на ночь глядя, — торопливо продолжал кнехт.

Ах, вот оно что! Не в порке, оказывается, дело. М-да, порядки в немецкой Стороже суровы. Впрочем, во время Набега, наверное, так и надо. Только так.

— А я ведь, почитай, двое суток не спал. Мы обычно днем по очереди отдыхаем, но сегодня — большая вылазка. Народу в замке осталось мало, работы — много. Вот и миновала меня та очередь. Ну, и сморило… Спал, покуда колокол в часовне не ударил. А как проснулся — вы уж под самыми воротами стоите. И хорошо, что вы. А если бы враг какой? Знаете, самому тошно. Злость на себя берет! Знаю, что виновен, а брату кастеляну признаться страшно… Вот вам сказал и, вроде как, легче стало. Теперь — хотите губите, хотите — милуйте.

Переживал бедолага-кнехт. Искренне переживал и каялся. Поедом себя ел за слабость, недозволенную воину Сторожи. Но выслушивать его жалобы сейчас было недосуг.

— Ступай с миром, — сказал Всеволод. — Брату Томасу я тебя не выдам, но чтоб больше…

— Никогда! — обрадовано заверил кнехт. — Ни в коем случае! Веки вырву, а на посту не усну!

Незаживший шрам на лице делал его улыбку кривой, неприятной и пугающей. Словно не во весь рот улыбался тевтон, но еще и во всю правую щеку — чуть не до уха.

— Ступай-ступай, — поторопил Всеволод.

Кнехт, однако, не уходил. Перестав вдруг улыбаться и посерьезнев, немец тихо промолвил:

— Я ведь не только поблагодарить вас хочу, добрый господин. — Предупредить еще…

Вот это уже было любопытно. Всеволод подошел ближе.

— О чем?

Кнехт снова зыркнул по сторонам, убедился, что никто не подслушивает, и быстро-быстро зашептал — в самое ухо, обдав Всеволода густым чесночным запахом:

— Вообще-то у нас об этом говорить не принято… Но знаете, господин… вы бы того… дверь запирать на засов не забывайте… особенно если спать ложитесь… И оруженосцу своему тоже передайте…

Да, очень интересно это было!

— А в чем, собственно, дело? — спросил Всеволод.

— Так… — кнехт отвел взгляд. — Всякое говорят… И разное бывает…

С этими словами тевтонский служка попытался выскользнуть за порог. Всеволод — не дал. Схватил странного советчика за рукав, быстро втянул обратно в комнату, запер дверь.

— Нет, погоди-погоди, мил человек. Раз уж начал, то, будь любезен, договаривай до конца. Рассказывай, давай, что тут у вас творится? От чего и от кого закрываться надобно?

— Да я и сам толком ничего не знаю, добрый господин, — оказавшись взаперти, нежданный доброхот стушевался, втянул голову в плечи, заозирался совсем уж затравлено. Видать, жалеет уже, что вообще полез со своими откровениями и предупреждениями. — И никто ничего не знает. Просто слухи ходят и…

— И?..

— Случается, люди в замке исчезают.

— Как это?

— То есть, не совсем исчезают. Потом-то их находят. Только…

— Ну?!

— Обескровленных совсем. Досуха высосанных. Будто нахтцерер какой постарался…

— Вот как? Темная тварь в крепости? — Всеволод внимательно смотрел на тевтона.

Тевтон же смотреть ему в глаза не хотел. Не похоже было, чтобы кнехт врал. Но… Что боялся — вот на это очень похоже.

— И часто у вас такое?

— Что? — непонимающе захлопал глазами немец. От страха бедняга стал совсем плохонько соображать. — Что — часто?

— Людей похищают и испивают?

— Нет-нет-нет, — зачастил кнехт. — Совсем нет. Вот в прошлом месяце одного нашли. И в позапрошлом — тоже. И у обоих — ни кровинки.

— А раньше? Было что-то подобное раньше?

— Ну, раньше-то, до Набега поселяне из комтурии поговаривали, будто в эрдейских землях нечисть объявилась и вокруг замка рыскает. Якобы из тех тварей, что еще в давние языческие времена прошли через прорванную границу.