Невидимый город

Ростислав Денисович Литвиненко, 2023

Жили-были умные родители. Однажды они осознали, что трудно придется во взрослой жизни их четырнадцатилетним детям, если срочно не переместить их из виртуальной реальности в мир настоящий. И отправились взрослые и дети в глушь, в деревню.Долго ли, коротко ли, но девочка Даша да мальчики Ярослав и Арсений, блуждая по дремучему лесу, попадают в таинственный город, где мирно сосуществуют люди из разных эпох, а в окрестностях водятся магические существа – добрые и злые.Примут ли жители града современных подростков? Найдут ли с ними общий язык? Помогут ли друг другу обитатели параллельных миров бороться с трудностями реальной жизни?Сказка – ложь, да в ней намек…

Глава 7

Дорогой к княжескому дому молчали, каждый думал о своем. Рогнеда гадала, пустят ли ее в княжеские палаты, где она никогда не была. Арсений размышлял о том, как чудно все складывается. Еще пару дней назад он и предположить не мог, что попадет в место, где общиной правит князь. Ярослав опасался предстоящей встречи, не знал, чего ожидать, а Дарья думала о маленьком человечке неприятно оттягивающим ее карман. Встрече с гномом она не удивилась, в глубине души, как верно подметил Арсений, девочка верила и в чудеса, и в сказочных существ. Ей хотелось подружиться с человечком, а возможно, даже научиться у него магии. Она была уверена, что он волшебник.

Добротно и широко раскинулись неподалеку от храма двухэтажные, комнат на десять, княжеские палаты. Поблескивала на солнце багровая черепичная крыша. Перламутром вечернее солнце отражалось в оконных стеклах, радугой ложилось на водную гладь дворового прудика с фонтаном. На заднем дворе стояли постройки, перед домом — беседка, украшенная коваными цветами, пара скамеек да цветник. Вдоль высокого забора росли карликовые деревья с желтыми, похожими на лимон, плодами.

— Наши олигархи и звезды покруче живут, — удивленно разглядывая двор, протянул Арсений. — Я себе иначе все представлял, как Кремль с Грановитой палатой. Все-таки здесь настоящий князь живет.

— Это точно! — согласился Ярослав. — И двор простенький, хотя фонтан есть. Интересно откуда?

— Князь сам придумал! — сказал, услышав разговор, Василий.

Он ожидал их у входа во двор. Рогнеде велел идти домой, а сам повел ребят в палаты.

— Лично князь? — обернувшись, Ярослав с удивлением посмотрел на стражника.

— Сам! — утвердил тот с гордостью. — Он много всего придумыват.

— Ученый он у вас, что ли? — спросил Сеня, но ответа не последовало. Василий вбежал на крыльцо и трижды стукнул в дверь.

Князь оказался, под стать дому, человеком молодым, простым, улыбчивым, с насмешливым взглядом. У него были черные как смоль волосы, аккуратная бородка, голубые глаза, толстый шрам пересекал высокий лоб, не портя, однако, красоты лица.

Князь сидел в просторной горнице за длинным столом, уставленным многочисленными яствами, пил задумчиво мед из кубка и смотрел на беленую печь, на которой только что были нарисованы спелые ягоды земляники.

— Ну и в самом деле так веселей, — пробормотал он, любуясь собственной работой.

Аккурат в три окна стоял стол, у стен располагались широкие лавки, в красном углу находились иконы с горящими лампадками. У низеньких дверей на крючках висели лампы, под ними стояла пара сундуков, на которых лежали гусли и флейта — князь брал уроки музыки.

— Здравствуйте. — Переступив порог, Ярослав поклонился до земли.

Он видел в кино, что так здоровались в древности, и решил повторить в знак уважения перед главным в этом городе человеком.

— Здоровти и вам, — улыбаясь, сказал князь и указал пальцем с толстым перстнем на лавку. — Присаживайтесь, поснедаем.

Гости сели за стол по обе стороны от князя: Ярослав спиной к окну, а Дарья и Арсений — к двери. Василий, поклонившись на прощание, вышел из горницы. Молодая девушка в бирюзовом сарафане и убрусе разлила клюквенный морс по кубкам и, поставив перед гостями, вопросительно посмотрела на князя.

— Иди, Марьюшка. — Кивнул тот. — Нам посекретничать надо.

Девушка молча вышла из горницы.

— Посотрабезничаем, друзи дорогеньки! — торжественно промолвил князь и указал на стол. — Угощайтесь и речите.

— О чем? — спросил Ярослав, решив, что рассказывать будет он.

— Да обо всем. Мне все интересно. О жизни в Московии, учебе в школе, как попали к нам, кто ваши родители, чем занимаются.

Ярослав посмотрел на друзей. Глаза у Сени стали такими же круглыми, как у князя, а Даша растерянно улыбнулась.

— Ну и лица! — Не сдержавшись, Владимир заливисто рассмеялся. Хороший у него был смех, искренний. — Представляю ваше удивление. Шли говорить с предводителем дикарей, а он тут расспрашивает.

— Ничего мы про дикарей не думали, — пробурчал Арсений и, скрывая неловкость, взял с тарелки румяный пирожок.

— Верю, — резко оборвав смех, сказал князь. — Речите!

И ребята принялись рассказывать, сначала неохотно, выдавливая из себя по слову, затем увлеченно, наперебой. Владимир слушал с большим вниманием, изредка бросая вопросительные взгляды в сторону разрисованной печи, словно спрашивая у нее совета. Глянет на печь, удовлетворенно кивнет головой и дальше слушает.

Он задавал вопросы, не стесняясь признавать свою неосведомленность. Его особенно интересовал метрополитен, но знания ребят в этом деле были ограниченны. Зато Арсений с удовольствием рассказывал о своих путешествиях с родителями, выделив Грецию, а Дарья о том, как сплавлялись по реке на байдарках.

Во время разговора Ярослав жалел о том, что на уроках истории они с Арсением рубились в игры и практически не слушали учителя. Многие вопросы об истории страны оставались без ответа, ребята пожимали плечами и стыдливо хлюпали носами.

«Вернусь домой, выучу историю назубок», — дал себе клятвенное обещание Сеня.

Проговорив несколько часов подряд, ребята почувствовали усталость. Их клонило в сон, мысли путались, тяжелели веки и язык. Они терли руками глаза, часто зевали, и наконец князь, извинившись, что задержал, велел им отправляться спать.

— Марьюшка, — позвал он девушку в бирюзовом сарафане, — готовы ли комнаты для гостей, как я приказал?

— Готовы, князь, — тихим и ласковым голосом ответила та.

— Ну сопроводи. Останетесь пока жить у меня, а дальше сообразим, куда определить.

Ярослав, поднявшийся с лавки, снова сел.

— Что значит «дальше»? Мы думали, вы нам поможете с Москвой связаться.

— С Москвой? — растягивая гласные, переспросил князь и вдруг заливисто рассмеялся. — Так прям и связаться? Крикнуть им, что ли: э-ге-ге, Московия, слышишь?!

— Ну может, у вас рация есть? Или телефон? — присоединился к разговору Арсений. — Как-то же вы связываетесь с городами?

— Голубиной почтой, а как еще? — продолжал шутить князь. — У нас и голубятня есть, там особая порода птиц живет, выпустил — и жди весной обратной вести.

— А если серьезно? — не унимался Ярослав. — Мы рассчитывали, что уже завтра вечером дома будем.

— Это как? — удивленно спросил Владимир.

— Пришлют за нами вертолет или машину. Может, даже родители мои приедут, — продолжил Ярик.

— Ветролет — это хорошо, — как будто согласился князь. — Вот вы мне про него завтра и расскажете, что это за чудо чудесное, когда по ветру летать можно. А пока идите спать, утро вечера мудренее, слыхали? — и, увидев их огорченные лица, добавил: — Да не переживайте вы так, у нас неплохо, вам, может, даже и понравится. Все лучше, чем по лесу бродить. Это еще хорошо, что вас волки не сожрали или что в болоте не сгинули, а то всякое могло быть. А у нас и сухо, и тепло, и банька есть, и покормят вас. Чего грустить?

Ярослав вновь поднялся. Покусывая губу, смотрел внимательно на князя, пытаясь уловить в его словах угрозу. Но сказаны они были с добром, без малейшего оттенка негатива.

— Значит, мы завтра вернемся к этому разговору, так? — спросил, выходя из горницы.

— Омоно, — ответил князь, отпивая мед из кубка, и помахал им на прощание рукой.

Комнату Даше выделили на втором этаже. Она была просторной, светлой, украшенной по-девичьи весело и нарядно. У окна стояла прялка, имелись и низкий стол, и лавка, и узкая, но высокая печь, и несколько сундуков. На стенах висели картины без рам, с наивной, почти детской, живописью. Мальчиков поселили на первом этаже, в той же стороне, что и горница, с окнами, выходящими на переднюю часть двора. Комната была хоть и небольшая, но просторная и пустая: две деревянные кровати с пуховыми перинами, стол с лавкой да сундук. Переодевшись в приготовленные Марьей ночные рубахи и практически не разговаривая друг с другом, словно поссорились, друзья потушили лампу, забрались в кровати и быстро заснули.

Одна лишь Дарья спать не собиралась. Достав из кармана человечка, поставила его на стол, а сама, спрятавшись за печь, переоделась в ночное платье.

— Ну наконец-то, — широко разевая крошечный рот, сказал человечек. — Поставь на окно, вот туда, за скудельницу с цветами. — И спрыгнув с ладони девочки на широкий подоконник, велел: — Чего стоишь? Неси уже.

— Что нести?

— Снедать. Сама пожрала, а мне голодным ходить?

— Но я не одета. — Даша окинула себя взглядом. — Да и не дома я, как могу у чужих взять?

— Оденься, в чем проблема?! — Человечек обошел глиняный горшок с цветком, стоящий на блюде. Затем спиной уперся в стену, а ногами в горшок, пытаясь сдвинуть его с места. — Так и будешь стоять истуканом или поможешь?

Даша сдвинула горшок, освободив пространство. Человечек оценивающе оглядел подоконник, довольно кивнул и приказал:

— Неси пожрать. И оденься, не дай боже, князь в таком наряде увидит, за привидение примет. — Его пухлые губы разъехались в стороны.

Даша с неприязнью посмотрела на широкий нос человечка, круглый, большой живот, на его ехидную улыбку и на маленькие колючие глазки. Посмотрела так, словно раньше не видела, надела поверх сорочки платье и, босая, спустилась в кухню.

— Марьюшка, можно молочка? — как можно добрее улыбаясь стянула со стола пирожок и спрятала за спину. — При князе стыдно было есть.

Марья, хлопотавшая на кухне, молча протянула Дарье кружку молока и кусок буженины. Еще раз улыбнувшись, Дарья присела в неловком реверансе и убежала наверх.

— Ешь! — Поставила перед человечком припасенное.

— Покроши, — капризно сказал тот, — и для молока лагвицу принеси. Иначе как я пить буду?

— Что? Чашку? — догадалась девочка и, увидев, что тот в знак согласия затряс головой, рассердилась, даже ногой притопнула. — Где, интересно, я эту лагвицу раздобуду?

Он пожал плечиками и развел руками. Даша насуплено молчала, потом сказала:

— Ладно, будь по-твоему! — И снова сбежала по ступенькам на первый этаж.

Поставив на стол наперсток с молоком и уперев кулаки в бока, спросила:

— Доволен?

— Очень, — ответил тот, вытирая с бороды капли молока и откусывая разломанный Дарьей пирожок. — Теперь давай знакомиться. Я Синекот, живу с рождения в этих местах, я — гмур, нас еще гномами называют.

— Заметно! — Девочка засмеялась и протянула мизинец. — Даша, я из Москвы. А почему гмур? Никогда такого слова не слышала.

— Потому что дремучая, хоть и здоровая. Читать надо больше! Народ мы древний, живем где хотим, мудрые от рождения. И кто как нас зовет: и хмурами, и копарями, и людками. — Гном покачал головой, продолжая уминать пирожок. Затем спросил: — Ну и как тебе в наших краях?

— Ничего так. Скажи, почему князь нас приютил? — неожиданно даже для самой себя, спросила Даша.

— Князь — человек непростой, — шумно двигая челюстями, сказал Синекот, — даровитый. А простой печаловаться обо всем народе бы и не смог. Вы пришли с той стороны. — Он кивнул в окно. — Много знаете такого, что нам не ведомо. Как же князю не изведать? И держать вас надо при себе. Логично?

— Наверное. — Дарья села на кровать и, глядя в окно, за которым разлила свет луна, вздохнула. — Мне все кажется, будто я сплю. То, что с нами произошло, этого не может быть! Я проснусь в Москве, в своей кровати, и будет в моей жизни все, как прежде.

За дверью заскрипели половицы.

— Тихо! Быстро ложись спать, никто не должен знать, что мы дружим, — сказал гмур, утаскивая пирожок за горшок с цветком.