Двенадцать обнаженных. Twelve Nudes By Ross Sutherland

Рос Сазерлэнд

Данный перевод сделан по первому изданию сборника Twelve Nudes: Penned in the Margins, London, 2010. Перевод – Николай Сыров.

© Рос Сазерлэнд, 2016

© Николай Сыров, перевод, 2016

ISBN 978-5-4474-6767-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Росс Сазерлэнд — шотландский поэт, музыкант и художник. Родился в 1979 году в Эдинбурге. Им написаны и изданы 4 поэтических сборника: Things to do before you leave town (2009), Twelve Nudes (2010), Hyakuretsu Kyaku (2011), Emergency Window (2012).

Данный перевод сделан по первому изданию сборника Twelve Nudes: Penned in the Margins, London, 2010.

Посвящаю Л. Д.

Three Minor Complaints — Три незначительных жалобы

1

Я страдаю от стреляющих болей в обеих руках, на полпути между плечом и локтем, так что мне больно всякий раз, когда я поднимаю что-то тяжелое. Я не шучу — правда больно. Спустя несколько минут я чувствую головокружение

Это весьма некстати, так как я обязан всегда таскать за собой эту фамильную шляпку клош, доставшуюся мне от замечательного дяди вместе с ее содержимым: миска воды и карликовый гиппопотам, таращащийся наружу сквозь едва различимую пелену дыр, так же, как мы с вами могли бы смотреть на звезды. Местный художник (Нил) нанес целую сеть хитросплетений загробной жизни (не газированной) на потолок в моей комнате для отдыха, и теперь я должен держать мою шляпу так высоко к этой trompe l’oeil, как это только возможно, чтобы не ввести маленького гиппопотама в заблуждение, которое могло бы повлечь за собою его смерть. В своем завещании дядя постановил, что я являюсь единственным членом семьи, способным, по его мнению, взять на себя обязанность по продолжению этой работы: проекта, который, боюсь, был единственным виновником его смерти ранее в этом году, когда тромб наконец вошел в его мозг, как шериф в салун с плохой репутацией.

2

Я всегда испытывал страх перед фразой «В конце дня», которая, как мне всегда казалось, обличает говорящего в слабомыслии; избитое выражение, призывающее выборочно закрывать глаза на то, что истина выворачивает перед нами.

Весьма некстати, это — единственные слова английского языка, известные моим захватчикам, которые орут их мне всю ночь напролет, забрасывая ведрами с ледяной водой, изредка, группами по десять человек. У меня весьма сложные взаимоотношения с моими захватчиками, ведь эта фраза должна служить заменителем для многих команд, включая (но, не ограничиваясь) такие, как: встать, подойти сюда, поплакать в эту телефонную трубку. По большей части, я стараюсь различать команды по выражению лиц моих захватчиков, но их маски Дракул позволяют судить о прискорбной частоте моих ошибок, из-за чего я вынужден просить их повторить приказ, обычно что-то около 10 или 20 раз, пока я, наконец, не пойму его.

3

Если бы мне пришлось выбрать часть твоего тела, которая нравится мне меньше всего, я бы выбрал — кровь. Я не хочу иметь с ней ничего общего! Это умный выбор, как мне кажется. Безусловно, в старании избежать контакта с ней, нет и намека на оскорбление

Как же это некстати, что я твой врач. И именно сейчас мы как раз посреди операции кавопульмонального анастомоза. Прости меня, но даже если все закончится благополучно, я не думаю, что смогу забыть ложь, затащившую меня в этот операционный театр; а также все эти фальшивые медицинские бумажки и подкупленных, провонявших хлороформом медсестер. Знай, что не последнюю роль в этом деле сыграл громадный билборд с изображением твоего лица, вознесшийся прямо напротив моей квартиры, так что все, что я могу видеть теперь по вечерам, умываясь, это подробная, загнанная в рамку карта твоей шеи, будто постер на стене в офисе кудахтающего, беззубого золотоискателя. Мне так так так жаль, но, мне кажется, что я теперь просто обречен навсегда остаться твоим врачом, хоть это и страшит меня; а также то, что, когда мы встретимся, ты упадешь передо мной, вскрытая, как корешок книги, которую я порвал, дочитав до сцены секса.