Гипотеза о монстрах

Ромили Бернард, 2019

Кик – великий учёный! Ну, по крайней мере, когда-нибудь точно будет. А пока она живёт с бабушкой на болотах города Скукотаун и, пока родители (уже великие учёные) путешествуют по миру, успела проделать в полу дыру и подружиться с аллигатором, который живёт под крыльцом. Бабушка у Кик – экстрасенс (ненастоящий), и хотя девочка в жизни не верила в подобную чушь, в Скукотауне она в почёте – здесь даже верят в древнее проклятие, из-за которого все дети города должны превратиться в монстров! Именно поэтому, оказавшись в школе новенькой, Кик… тоже притворяется экстрасенсом! Однако, когда в округе начинают пропадать дети и все с ужасом ждут проклятия, Кик понимает – пора применить свои научные знания (а вовсе не мистический дар), чтобы выяснить, что происходит. Ведь проклятий и монстров не существует. Ну, практически наверняка…

8. Прорицание бабушки Миссури: «Поосторожней со своими желаниями»

Слава не замедлила принести свои плоды. Конечно, Кик всё ещё считалась новенькой, но уже не той самой новенькой, «с которой никто не садится в столовке». На природоведении все хотели работать в паре с ней. На физре все хотели передать ей пас.

«Давно надо было выставить себя экстрасенсом», — думала Кик, и когда прозвенел последний звонок, она вышла из школьных дверей вместе с Натали Мэй и Миа.

Девочки выступили на залитый солнцем двор, и тут мимо них промчался Торгаш. Джефферсон Бёрр — а звали его вообще-то именно так, и был он вообще-то сын мэра, — Джефферсон Бёрр задел Кик плечом, да так, что она чуть не улетела.

— Счастливые монетки! — выкрикнул он, сжимая бутылочку с пузырями в одной руке и горсть мелочи в другой. — Покупай счастливые монетки!

— Ты как, нормально? — всплеснула руками Натали Мэй.

— Да, нормально. — Кик потёрла плечо и проводила злым взглядом Джефферсона.

Тот и сам злобно на неё зыркнул и продолжил голосить:

— Защити себя от Проклятия, счастливые монетки!

— Что-то он большеват для шестого класса, — заметила Кик.

— Он на второй год регулярно остаётся, — пояснила Миа. — Пока говорит, что шестой — его любимый.

— Ясно.

— Надо бы и мне монетку, — проговорила Натали Мэй, поправляя блестящий ободок. — Может, даже две. Всё-таки столетие на исходе.

Кик задумалась. Тут надо было хорошенько сообразить, с чего начать — и уж точно не с того, что «счастливая монетка — ещё больший бред, чем Проклятие».

Пусть даже так оно и было.

— Раз-два-три-четыре-пять! Век закончился опять! — раздалось неподалёку. Те же девочки, что и утром, снова прыгали через скакалочку, и каждый взмах скакалки поднимал в воздух целую тучу пыли. — Снова пять-шесть-семь-и-восемь! Запах Леты ветер носит!

— Вот только вас ещё не хватало! — крикнула в их сторону Натали Мэй.

— Я что-то не соображу никак, — сказала Кик. — Что за запах лета такой? Или это образ?

— Там не лето, а Лета, — пояснила Миа. — Река такая. Это мы по истории проходили. У древних греков было, что река Лета течёт в подземном царстве мёртвых. Когда люди умирают, они должны из неё попить и забыть жизнь.

— Снова восемь-девять-десять! На болоте воют бесы!

— А-а. — Кик задумалась. — Что ж, за умную отсылку, пожалуй, зачёт, но всё равно, звучит ни разу не страшно. Вначале запах, потом вой. А потом что? Молоко прокиснет?

Она посмотрела на Натали Мэй и Миа, ища в их лицах согласия, но те только удивлённо переглянулись.

— Что? — поинтересовалась Кик.

— Ничего. — Миа потеребила темнокожими пальчиками кончики волос. — Просто как раз тебе лучше всех положено знать, что нас ждёт.

— Э-э, не, ну я как бы не всё время экстрасенс. Мне только иногда что-то открывается. Насчёт Проклятия я ничего не знаю. — Чистая правда. — Я больше как медиум, общаюсь с духами.

Грязная ложь.

Зато девочек это, кажется, успокоило — по крайней мере, до тех пор, пока до них не донеслась опять та же считалка.

— Снова десять-девять-раз — облик монстров ждёт и нас!

— Пойдёмте отсюда, — сказала Кик, и Миа с Натали Мэй последовали за ней к школьной калитке из тонких и острых прутьев. На улице стояла страшная жара, но на Главной улице (которую справедливее было бы назвать Единственной улицей) кишмя кишело народу. К салону красоты «На тот цвет» потянулась вереница старых кошёлок; на крыльце своего хозяйственного магазина орудовал метлой мэр города, прерываясь, чтобы поздороваться за руку с каждым прохожим; парковка перед «Гримп-и-Майер» стояла забитая суровыми внедорожниками на огромных колёсах. Всё как всегда.

Так отчего же у Кик этот жуткий холодок по спине?

«Оттого, что со стрёмной считалочки начинаются все нормальные ужастики», — сказала она себе. Они пошли с Натали Мэй и Миа по тротуару, стараясь держаться тени. Кик знала — знала! — что спрашивать не стоит.

Но не спросить просто не могла.

— Так что вы имели в виду, «что нас ждёт»?

Натали Мэй и Миа опять переглянулись. На этот раз скорее неловко. Нет, поняла Кик: неохотно. Им страшно даже заговаривать об этом предании.

— В общем, была одна ведьма, — наконец начала Миа.

— Чего?

— Ну, несколько веков назад какие-то дети обвинили одну местную тётку в том, что она ведьма, и её посадили в темницу. Горожане боялись устраивать над ней суд, но и отпустить боялись…

— Короче, она умерла в этой темнице, — пролепетала Натали Мэй и, расширив глаза, приблизила лицо к Кик. — Может, и не сама. Ну, ты поняла.

— Не то чтобы прямо поняла, — уточнила Кик, — но примерно догадываюсь, куда ты клонишь. Ты хочешь сказать, её убили.

Костяшки рук у Миа побелели, так она вцепилась в лямки рюкзака.

— А незадолго до своей смерти она прокляла город: каждые сто лет все дети Скукотауна должны обращаться в монстров.

— Это… — «Это ж сколько ей возмездия ждать», — хотела сказать Кик, но, к счастью, вовремя осеклась. — Это ужасно.

Девочки закивали.

— Вот-вот, — согласилась Натали Мэй. — Главное, всё равно, что подгадили Дженны, а наказание всем.

— Короче, — продолжила Миа, — столетие на исходе. Проклятие свершится со дня на день, а когда всё начнётся, мы поймём по запаху.

Кик моргнула. Потом моргнула ещё раз.

— Э-э-э… Как, ещё раз? По… запаху?

Девочки мрачно кивнули.

— Ровно как в той считалке. Сначала пахнет Летой, потом слышен рёв чудищ.

«Потом пора к психиатру», — мысленно продолжила Кик и сама же мысленно отстегнула себе подзатыльник. Они были знакомы с Миа и Натали Мэй всего ничего, но уже достаточно, чтобы понять, что они не глупенькие. Любой чепухой их не проймёшь. Возможно, правда и вымысел лежат друг к другу ближе, чем кажется Кик.

«Тут есть в чём разобраться», — решила она.

Натали Мэй немного поколебалась, прикусив нижнюю губу, и спросила:

— А тебе духи что-нибудь сообщают насчёт Проклятия?

Она явно жаждала знаний, но вопрос был снова с подвохом — и на этот раз куда более каверзным, чем когда бабушка Миссури спрашивала насчёт экспериментов Кик, мол, не папина ли это идея. Своим вопросом Натали Мэй точно пробуравила Кик в самую сердцевинку. И та застыла на мгновение, потеряв дыхание.

— Кик? — Натали Мэй взяла Кик за руку, и её ладонь оказалась холодной как лёд.

— Духи никогда не позволят ничему плохому случиться с тобой, — проговорила Кик. — Ты в безопасности.

И даже ведь не соврала. Ну, не сильно. Они же действительно в безопасности. Проклятий не существует.

Улыбка Натали Мэй стала шире. Ещё шире.

— Я так рада, что мы подружились!

— Да, и я! — подхватила Миа.

«Как мне не стыдно», — пожурила себя Кик. Но стыдно ей не было. Для стыда просто не осталось места. В каждом уголке её души светились улыбки Натали Мэй и Миа. К тому же после её предсказания всё поменялось. Девочки успокоились. Они ей поверили.

Полуденное солнце кидало на тротуар золотые лучи, и пока девочки шли по городу, Натали Мэй больше не вспоминала о счастливых монетках и прочих оберегах. Она рассказывала Кик о том, как любит лошадей, а Миа рассказывала о том, как хочет участвовать в школьном спектакле, и потом обе они убеждали Кик в том, что ей тоже нужно попробоваться на роль.

Всё шло легко, хорошо. С друзьями оказалось совсем не так, как мечталось Кик.

С друзьями оказалось куда лучше.