Лаборатория имен

Роман Шабанов, 2014

"– Сегодня с вами диджей «Ъ», – неслось из перевернутой колонки под потолком. – А это, значит, день будет проходить под моим контролем. Я вижу, как опоздавшие спешат в класс, роняя учебники и обеды, но есть и такие, кто не торопится попасть туда, объясняя тем, что у них есть дела и поважнее докучливого брюзжания человека с указкой… Место действия – кабинет директора школы. В нем двое – Карл и мистер Пок. Первый – ученик седьмого класса, второй – сам директор. Простой кабинет с висящими фоторамками побед, достижений, грамот. «1 место в собачьем конкурсе «Ноги от ушей», «3 место за победу на олимпиаде «Для думающих собак», «Фаворит в фестивале «Лающий бог». Стол с большим количеством папок и круглая печать сверху. Орущий приемник…"

4

— Карл, милый, ты почему кричишь?

Мама не понимала, почему ее сын бросил вещи и закрылся в комнате. Она, будучи опытным генетиком, сталкивалась с разного рода проблемами, и, как настоящий профессионал своего дела, начала ставить диагноз происходящему, вспоминая, не было ли у нее, или у кого-нибудь из предков нечто вроде внезапных срывов. Не вспомнив никого, разве что глухого деда, который из-за того, что ничего не слышал, все делал слишком громко — ходил, разговаривал, и даже пил чай, она снова услышала в комнате сына глухой звук и крик «да что они понимают?!».

— Успокойся, — прошептала мама, скорее себе для начала, потому что знала, что успокаивать нужно, не выказывая волнение.

Появился папа. Он только что договорил по телефону и был, видимо, доволен прошедшим разговором, смотря на телефон, как на слиток золота. Он появился в комнате в тот самый момент, когда мама произносила «успокойся», вдыхая и выдыхая через нос. И все принял на себя.

— Никакого спокойствия, дорогая, — бодро сказал папа. — С этого момента мы все будем стоять на ушах.

Мама с испугом посмотрела на него — двух генетических пробелов она не сможет выдержать. Хотя со вторым уже было давно все ясно. Отец работал в страховой компании и, судя по всему, ему удалось кого-то уговорить застраховаться.

— И эта рыба попала в наши сети, — потирая руки, сказал он, обнял маму и поцеловал так звучно в щеку, что сам зажмурился от этого.

— Какая рыба? — машинально спросила мама, меняя объект внимания слишком часто.

— Большая, — довольно захохотал папа, — как ты и я, и наш Карл вместе взятые. Как наш старый «Бьюик». Я ее долгое время ловил. И, наконец, он забрел в нашу заводь, где ему была подготовлена приманка, он долго бродил рядом, не решаясь и, наконец, осмелился, и… ам, попался угорь.

Он стал прыгать, как кенгуру, при этом стал подкидывать телефон, словно мяч, а когда сделал повторный круг, закричал «Рры-ба!» и показал пантомиму — плывущая рыба, сделав губы бантиком, но, не проделав и двух метров, закричал снова «Большая рры-ба!».

— Наш сын закрылся в комнате, — тревожно сказала мама. Но папа не думал о том, что есть проблемы поважнее, чем у него. Поэтому он взял маму за руки и продолжал говорить, не останавливаясь:

— И теперь мы будем его поджаривать на медленном огне, пока он не запросит пощады. Мне хочется обратно в воду. Верните меня к своим. Я соскучился по карасикам, по окунькам, по щуке, которая меня защищала.

Папа всегда, как только получал хороший заказ, не мог остановиться. Он не слушал никого, ему хотелось носить весь дом на руках, и это тоскливое выражение на лице мамы было некстати. И он попытался ее снова обнять, но завидев, что она нервничает и повторяет что-то про сына, хлопнувшего дверью и, пусть он не считал, что не нужно мешать парню, все же сдался.

— Сынок? Ну, хорошо. Зайдем на минутку.

Они постучались в дверь с висящим на ней расписанием уроков (чтобы родители, прежде всего, знали), но Карл не ответил. Конечно же, маму не могло удивить то, что сын пришел раньше на два урока. В голове роились множество предположений — от обычного прогула до взрыва на уроке химии. И только они решили не ждать, пока их сын скажет «милости просим», встретит их у дверей, чтобы все объяснить, а сами приоткрыли дверь, и уже занесли ногу в пределы Карлового пространства, как у папы сработал телефон.

— У меня звонок, — прошептал папа, но мама тут же выхватила аппарат и нажала «отказ».

— Не сейчас, — прокомментировала она свои действия.

— Но он очень важный, — прошептал папа, едва не плача, — это наверняка ры-ба. Ну, ты же понимаешь крупная…

— А меня не волнует, — сквозь зубы выдала она. — Из-за этой рыбы ты все на свете забыл.

И папа не спорил, он кивал головой и был готов сделать все что угодно по дому (пусть даже самую немужскую работу в виде натирания моркови и резания лука), только бы ему не мешала ни мама, ни другие.

— Да, когда я долго стою и жду, пока у меня будет клевать, я медитирую, — говорил он. — Зову. Приплыви, приплыви. Но она же не сразу плывет. У нее же сразу появляется желание. Таких рыбаков уйма. Все хотят рыбку, и все конечно снесут улов, но к кому подплывет эта рыбина, вот вопрос.

— Ты со своей рыбой… — огрызнулась мама. Звонок раздался снова.

— Однако, если бы не я, то… — он пытался взять телефон из рук мамы, но она ловко убрала руку. — Отдай телефон, — умоляющим голосом заверещал папа.

— Не отдам, — твердо сказала мама. И папа схватил ее за правую руку, но мама успела переложить трубку в левую. Тогда он схватил и левую, но и там аппарата не оказалось.

— А то, что у меня происходит, вас не волнует? — выскочил Карл. Папа тем временем вырвал у мамы телефон, который оказался у мамы подмышкой.

— Что у тебя происходит? — спросила мама. — Мы с папой волнуемся. Да, папа? — при этом она хлопнула папу по ягодицам, как шкодливого ребенка.

Папа, изучающий пропущенный звонок, посмотрел на сына с интересом. Наверняка он не мог подобрать нужную для него форму страховки. Через минуту телефон снова заверещал.

— У меня звонок, дорогие мои, — объяснил отец и исчез за дверью. — Это акула!

Мама посмотрела в его сторону с такой злость, что была готова кинуть вдогонку что-то потяжелее, но перед ней был сын и у сына что-то произошло, поэтому очень скоро маска злости сменилась на волнение. Карл не хотел говорить с родителями об этом, но сегодня, когда все в школе были ему ненавистны и он не предполагал, как пойдет туда на следующей неделе, осталась одна надежда — на родителей. Они все объяснят, успокоят и подскажут верное решение.

— Мама, почему мне досталось такое имя? — он не знал, как начать разговор, и первый вопрос прозвучал, может быть, странно, но в нем было все выражено — непонимание и желание узнать, что делать дальше.

— Не понимаю, — пожала плечами мама. — У тебя замечательное имя.

— Замечательное? — воскликнул Карл. — Ничего себе замечательное?! Да от него одни беды.

— Не может быть, — удивилась мама. — Когда мы тебя нарекли, нам казалось, что лучше имени для тебя и нет. Оно единственное, что тебе подходит.

— Единственное? — возмутился мальчик. — Да вы что? Вы мне добра желаете или хотите, чтобы я всю жизнь мучился?

Вошел папа. Он вернул себе былое состояние победы, и вернулся, чтобы поделиться со всеми продолжением его феерии, наверняка забыв про то, что есть какая-то проблема. Карл, напротив, видя, что мама не понимает, что он хочет, устремил все свои усилия на папу.

— Папа, я хочу, я хочу… — начал он.

— Он хочет другое имя, — быстро сказала мама.

Папа развел руками, посмотрел на маму. Мама показал ему, что сделала все возможное и теперь очередь отца решить эту сложную задачку. И отец, сморщив лоб, почесав нос, начал медленно ходить из стороны в сторону, размышляя:

— Но имя дается только раз в жизни и каждый человек должен любить его, носить его с достоинством.

— Но я не хочу его носить. Мне хочется его скинуть, сбросить с себя.

— Снимай его только для того, чтобы погладить ил постирать, но не для того, чтобы выбросить, — продолжал философствовать отец. Но он никак не ожидал, что мальчик говорит об этом слишком серьезно. Есть дела и поважнее — сделка, например, где крупная рыба (птица, носорог).

— Тебя не били, трижды не вызывали к директору, ты не хлопал дверью. Ты не падал в обморок, не терпел ненавистные прозвища, ни то, ни другое… — мальчик рыдал. А папа с мамой разводили руками и смотрели друг на друга.

— Карлуша.

— Уходите! — грубо сказал Карл, выталкивая их за дверь.

— Пойдем, — согласился отец. Но мама медлила, но снова раздался звонок, и мальчик, воспользовавшись заминкой — мама ждала, как среагирует отец, захлопнул дверь.

— Это рыба, — утверждал папа, отвечая на звонок. — Да, рыба, ой мистер Лонг. Ваш звонок очень важен.

Папин голос пропал, однако мама что-то шептала и если очень близко стоять к ней, то можно было услышать, о чем она разговаривает сама с собой.

— Все же у него что-то на генетическом уровне. То ли дед, то ли от него начинается новый ген, которого и не было ни у кого.

Карл уткнулся в подушку и не слышал, как через минут десять кто-то стучался. Но на этот раз дверь была закрыта.