Зона-69

Роман Соловьев

Двое приятелей отлавливают отпетых преступников за вознаграждение. Во время очередного задания они попадают через Портал в альтернативную Россию, где законы суровы и беспощадны, а страной правит император. Теперь, чтобы снова попасть домой, парням придется заплатить высокую цену и уже самим стать настоящими головорезами… Книга содержит нецензурную брань.

Глава 2

В голопузом детстве меня частенько оставляли дома с дедушкой. На все мои требования включить по телевизору мультики, полуглухой дед Степан совершенно не реагировал. Он любил смотреть футбольные матчи или старые фильмы о войне или дореволюционной России. В моей памяти почему-то навсегда отпечатался эпизод из какого-то старинного кино, где здоровенный пучеглазый жандарм в папахе и шинели, с лицо закрученными рыжими усами, бережно нес за шкирку в участок двоих субтильных шпионов.

Именно такой русский богатырь-жандарм, пышущий здоровьем, медленно подходил сейчас к нам неторопливой медвежьей походкой. Его напарник семенил сзади, маленький и невзрачный, он едва достигал гиганту до груди, и я почему-то подумал, что коллеги наверняка называют их «Штепсель и Тарапулька».

Богатырь окинул нас глубокомысленным взглядом и пробубнил:

— Ефрейтор Пантелеев. А позвольте, господа хорошие, взглянуть на ваши документики?

Кол чуть не прыснул от смеха, но все же медленно достал из кармана водительское удостоверение и протянул жандарму. Я вспомнил, что у меня с собой сейчас не было абсолютно ни каких документов.

Представитель власти покрутил водительские права в огромных ручищах, несколько раз перевернул и даже понюхал.

— Пойдемте с нами, мои хорошие… — здоровяк кивнул на желтое двухэтажное здание на углу улицы.

— Мужики, заканчивайте свой цирк, — усмехнулся Санек, — мы вообще-то на работе.

— Ступай, тебе сказали! — взвизгнул мелкий жандарм, — не перечь представителям власти!

Мы пожали плечами и поплелись вслед за богатырем. Сзади настороженно брел мелкий сопровождающий, насвистывая что-то под нос.

Я на секунду подумал, если бы не странные автомобили на улицах, можно было действительно подумать, что мы попали в дореволюционную Россию. Мимо проходили две девушки в строгих суконных шинелях, с блестящими медными пуговицами, они вылупились на нас, как на заморскую диковинку.

— Сокол, я тут одну хохму вспомнил, — улыбнулся Кол, — пару дней назад в Сети прочитал. В Екатеринбурге открыли новый вид экстремального туризма. Ты подписываешь договор, платишь бабки, а после тебя ведут в участок, допрашивают, прессуют… конечно, в пределах разумного. Просят подписать признание, а после этого везут в лес и заставляют копать яму под оружейными стволами…

— Читаешь всякую хрень…

— Да я к тому, а не попали ли и мы под такой замес… нет у тебя случайно богатых недоброжелателей, устроивших весь этот спектакль?

— Саня… ты что, так ничего и не понял? — нахмурился я.

— А что…

— А ну хватит языками молоть! — истерично взвизгнул сзади мелкий жандарм.

Возле входа в желтое здание, где висела серая вывеска: « Дивногорский участок жандармерии» стояли три высоких харизматичных бородача в папахах с красным околышем, бурках, и кинжалами на ремнях.

— Гляди, Каримов, — усмехнулся горбоносый бородач, — никак Пантелеев шпионов отловил.

— В участке разберемся, что за супчики… — пробурчал богатырь.

Жандармы провели нас по полутемному коридору и приоткрыли высокие двери в просторное светлое помещение. Примерно треть комнаты была отделена решеткой. Взаперти сидели двое худощавых небритых мужика в грязных полушубках, и похожие друг на друга как две капли воды.

На черном кожаном диванчике у стены восседал бравый черноусый жандарм в сером кителе, а за большим столом что-то быстро писал в журнале пожилой лысый мужчина в гражданском костюме. На углу стола стоял древний большой монитор, а внизу на полочке старинный компьютер, наверняка такие были еще у моего бати в школе. У окна висел большой портрет в золотистой рамке. На нем неизвестный художник изобразил красивого темноволосого мужчину в камзоле с перевязанной алой лентой, он смотрел вдаль волевым твердым взглядом и слега улыбался.

Писарь за столом отложил ручку и удивленно взглянул на нас.

— Господин штабс-капитан, вот двоих подозрительных супчиков на проспекте взяли, — пробухтел здоровяк-ефрейтор. — Документов нет, суют под нос какие-то фантики…

Он осторожно положил на стол водительское удостоверение Сани.

— Карпухин, обыщи-ка их, — нахмурился писарь, оказавшийся к нашему удивлению штабс-капитаном.

Черноусый офицер неторопливо привстал с дивана, лениво потянулся и подойдя ближе, резко гаркнул:

— А ну, вынимай все из карманов!

Я медленно достал сотовый телефон и бумажник, больше с собой ничего не было. Все это имущество положил на край стола и придвину штабс-капитану.

А Саня неожиданно заартачился:

— А кто вы вообще такие? С хера ли я вам должен карманы выворачивать?

Черноусый неожиданно огрел Сашку кулаком по загривку, и четкой подсечкой сбил с ног. Кол попытался привстать, но офицер навалился всем телом и выкрутил ему руки, а мелкий жандарм быстро подлетел и защелкнул наручники на Саниных запястьях.

Я открыл рот, собираясь выразить недовольство, но богатырь Пантелеев незаметно подошел сзади, и быстро обхватив мои руки, тоже заковал в наручники.

Черноусый и Мелкий подняли на ноги Саню, встряхнули, и быстро обшарили его карманы, достав мобилу, бумажник и травматический пистолет.

— Вы еще ответите… уроды… — пробурчал Кол.

Штабс-капитан немного удивленно покрутил в руках травмат и отодвинул в сторону. Больше всего его почему-то привлекли телефоны. Он долго рассматривал мой сотовый и наконец, медленно прочитал на крышке:

— Мэйд ин чина…

— Шпионы… как пить дать… — пробормотал черноусый.

— Карпухин, позови Зосимову, пусть пальчики откатает, — тихо и спокойно сказал штабс-капитан.

Когда его подручный удалился, в комнате с минуту стояла тягучая тишина. Богатырь Пантелеев пыхтел как паровоз и переминался с ноги на ногу. Его мелкий пакостный напарник обжигал нас ненавидящим взглядом. Штабс-капитан постучал ручкой по столу и внимательно уставился на нас:

— Итак, я вас слушаю, молодые люди.

— А что вы хотите услышать? — вежливо спросил я.

— Вы или форменные дураки или циничные профессионалы, — чуть повысил голос офицер. — Сами же понимаете, что сегодня вас расстреляют. Зачем отпираться?

— Расстреляют? И за что же, позвольте узнать?

Штабс-капитан ударил ладонью по столешнице:

— Хватит валять дурака! Я смотрю, плохо вас натаскивали в вашей разведшколе…

Мы с Саней переглянулись, и я заметил что щеки друга покрылись мелкими багровыми пятнами, а это очень нехороший признак, скоро Кол точно придет в ярость, а в таком состоянии его не остановят даже трое таких богатырей, как ефрейтор Пантелеев.

— Мы из немецкой диверсионной школы. Наше задание — приехать в Москву и разбомбить Кремль из Царь-пушки, — неожиданно произнес Саня и усмехнулся.

Штабс-капитан обернулся и посмотрел на здоровяка Пантелеева. Богатырь только пожал плечами:

— Я сразу подумал, что они не в себе. Дурные какие-то, малохольные…

Он еще хотел что-то добавить, наверняка крепкое русское словцо, но в комнату быстро вошла красивая худенькая брюнетка с небольшим саквояжиком, следом за ней черноусый Карпухин. Девушка даже не удостоила нас взглядом, и продефилировав на каблучках к столу, достала из саквояжа две небольшие плоские коробочки.

— Вперед, орлы… — кивнул штабс-капитан.

Я подошел к столу и Карпухин тут же отстегнул наручники, грозно пробубнив в ухо:

— Только дернись у меня, пристрелю.

Я вспомнил, что мне снимали отпечатки пальцев лет восемь назад, как раз перед армией. В институте какой-то придурок залез в сейф декана и стащил пачку с чистыми дипломами. Все студенты поголовно прошли процедуру дактилоскопии, но насколько я знаю, преступника так и не нашли.

Девушка старательно откатала наши пальчики, и сложив образцы в прозрачный файлик, прихватила свой саквояж и быстро удалилась, так не проронив ни слова.

Карпухин опять нацепил на нас наручники.

— Итак, — задумался штабс-капитан и посмотрел на Саню, — ваше имя, фамилия, отчество.

— Пушкин Александр Сергеевич. Русский поэт-сказочник.

Обычно Саня всегда скуп на шутки, но сегодня его явно понесло не в ту степь. Я уже догадался, что шутить в этом месте совсем не стоит.

Штабс-капитан достал белоснежный платок из кармана и протер свою гладкую лысину:

— Карпухин, отведи-ка этого шутника к господину Мясоедову. Он моложе и у него точно нервы покрепче.

Офицер лениво зевнул и посмотрел на наших сопровождающих жандармов:

— А вы, господа, можете идти и продолжать нести службу.

Богатырь Пантелеев кивнул и сразу вышел, а мелкий шнырь постоял еще с пол минуты, буравя нас злобным взглядом, но вскоре тоже удалился

Следом офицер Карпухин увел и Сашку.

— Дружок твой какой-то озлобленный, — усмехнулся штабс-капитан, — Мясоедов его малость осадит.

Он достал из ящика стола чистый лист бумаги и опять постучав ручкой по столешнице, тихо сказал:

— Фамилия. Имя. Отчество. Дата рождения.

— Соколов Олег Васильевич. Десятое января тысяча девятьсот восемьдесят девятого.

Штабс-капитан кивнул:

— Где родились?

— Город Дивногорск Краснодарского Края.

Офицер помрачнел:

— Нет на карте России такого Края. Есть Кубанская Губерния.

— Простите… а кто сейчас правит Россией? — осторожно спросил я.

— Мы… вроде неплохо с вами начали… — пробурчал штабс-капитан, — вы могли бы все чистосердечно рассказать. А я бы ходатайствовал о замене расстрела на пятнадцатилетнюю каторгу. Вам же не больше тридцати, к пятидесяти вновь станете свободным…

— Я так понял, что вы принимаете нас за шпионов.

— Конечно, — офицер почесал ногтем щеку.

— Ну и на кого, по-вашему, мы работаем?

— А вот это, друзья мои, вы должны сами рассказать.

— У вас в участке есть детектор лжи?

— Да. Конечно. В техническом отделе.

— Так прикажете принести его, и сразу узнаете, что мы говорим чистую правду. Мы такие же россияне, но только… очевидно попали в другую реальность.

— Россияне, — усмехнулся офицер, — в импортных шмотках, с китайскими телефонами и поддельными ксивами… А наши детекторы вы давно научились обманывать. Не ты первый мне это предложил, голубчик…

Я решил немного сыграть на честолюбии штабс-капитана.

— Вы же профессионал. Неужели думаете, если бы мы и вправду были шпионами или диверсантами, то так легко сдались?

Офицер немного задумался и тут же достал из ящика стола связку ключей.

— Вставай-ка, парень. Немного посиди в клетке. И подумай, наконец, о своей горькой судьбе.

Штабс-капитан звякнул связкой, открыл ключом дверь в клетку, и легонько подтолкнул меня внутрь.

Один из сидельцев, со всклоченными сальными волосами, немного оживился, бросив на меня удивленный взгляд; а второй сидел в одной позе, уныло уронив голову на большие темные ладони. Оба узника тоже оказались в наручниках. Замок звонко щелкнул, штабс — капитан медленно прошел обратно к столу, и сев за стул, невозмутимо продолжил что-то писать.

— Мужики, а вас за что взяли? — поинтересовался я.

— Мы братья Семеновы. Не слышал разве? — помятый сиделец придвинулся поближе.

— Не слышал…

— Не местный что-ли? Не губернский?

— Послушай, — я показал на портрет в серебристой рамке, — кто этот деятель?

Сиделец удивленно приоткрыл слегка узковатые хитрые глазенки:

— Ты что, парень, дураком решил прикинуться? Это же российский император Александр Миловатов.

Опа! Вот это поворот…

Я, в принципе, уже догадался, что мы попали в иную реальность. Понял это сразу, как только мы вышли с территории завода на городскую улицу. Не знаю почему Саня еще до сих не въехал…

Никакие бутафорские декорации и никакие даже профессиональные актеры не смогли бы настолько естественно изобразить иную реальность. Мы попали в другую Россию. Возможно, история здесь развивалась совершенно другим путем. Отсюда и эти странности — артель, жандармы, столица Санкт-Петербург, а тут еще и император всея Руси… Александр Миловатов.

Я никогда не был сторонником теории заговоров, почти не верил в экстрасенсов, магию, и чудеса. Но твердо знал, что иногда в жизни все же случаются мистические явления. Несколько раз я слышал об этом и однажды даже оказался свидетелем очень странного случая.

Это произошло, когда я служил в воинской части под Калугой. Наше подразделение находилось в десяти километрах от небольшого городка Халино. Солдат совсем не страшило это расстояние и то, что дорога вела через дремучий лес. По выходным отличившиеся на службе бойцы брали увольнительные и бегали в городок на дискотеку, пощупать местных девчонок, а если повезет, трахнуть в кустах какую-нибудь молодую пьяненькую телочку.

В один августовский вечерок мой сослуживец Дима Гришин ушел в увольнение. Он изрядно принял на грудь на дискотеке, а возвращаясь в часть, малость заплутал в лесу и не явился вовремя. Майор Дерябин, дежурный по части, поднял тревогу в полночь, и отправил две батареи прочесывать лес и искать залетчика. Мы нашли Димку в трех километрах от воинской части, совсем недалеко от дороги. Он сидел под старым деревом, бледный как мел, и с безумным опустошенным взглядом.

Позже Дима рассказал, что встретил на дороге огромных трехметровых людей, с длинными конечностями и маленькими головами, они сильно ругались, и твердили, что он вообще не должен был их встретить.

После того случая мы начали замечать, что Гришин стал вести себя довольно странно. Иногда он что-то бормотал, смеялся, а однажды в карауле выпустил почти целый магазин в белый пакет, зависший на колючей проволоке на заборе. Диму перестали пускать в караул, и даже не назначали в наряд дневальным, не доверяя ему даже штык-нож. Но вскоре с ним проявилась еще одна странность. Парнишка стал быстро стареть. За два месяца он полностью поседел, осунулся и сморщился, из цветущего девятнадцатилетнего паренька неожиданно превратился в сорокалетнего мужика. Гришин уже почти ни с кем не разговаривал, и часто уединялся на скамейке за спортплощадкой.

Пару раз Диму посылали в окружной госпиталь, но военные врачи обследовали его и только разводили руками. Никаких отклонений не наблюдалось, а парнишка день за днем продолжал быстро стареть. За месяц до дембеля Гришина все же комиссовали от греха подальше, и про дальнейшую его судьбу я ничего не знал. Но этот мистический случай потряс всех бойцов нашей воинской части до глубины души. Парни даже на время перестали брать увольняшки и бегать в город на дискотеку.

Еще про один мистический случай мне рассказывал дед Степан, когда я учился в шестом классе. Он работал сторожем на ферме, на краю села, и однажды ночью услышал странный шорох возле дальних складов. Ружья у деда не было, тогда он на всякий случай взял тяжелый кусок трубы и направился к складам. Из-за угла склада, прямо на него из темноты вышел молодой небритый солдат. Дед опешил, узнав на парне старую форму, времен Великой Отечественной войны.

— Старик, немцы в деревне есть? — тихо спросил солдат.

— Какие немцы? — удивился дед. — Война уже пятьдесят пять лет как закончилась…

Парнишка печально покачал головой, заскрежетал зубами, и отошел к кирпичной стене. Там он приподнял лежащего на траве бойца, с перевязанной головой, и взвалив на плечи, потащил в сторону леса.

Дед на всякий случай не рассказывал эту историю никому, кроме меня. И я твердо знал, что это не могло быть выдумкой или галлюцинациями, вызванными алкоголем или наркотиками. В то время дед Степан не пил уже больше пяти лет, а к наркотикам и вовсе никогда в жизни не прикасался…

Погрузившись в свои думки, я даже не заметил, как из комнаты вышел штабс-капитан.

Растрепанный сиделец осторожно толкнул меня по плечу:

— Слышишь, браток, когти рвать надо. Расстреляют они и нас, и вас до кучи.

— Как бежать, когда даже руки связаны? — покачал я головой. — Да и не зачем нам бежать… скоро во всем разберутся.

— Идиот… — пробормотал второй узник, приподняв голову. — Со шпионами у них разговор короткий.

Широко открыв двери, в комнату вошел штабс-капитан, следом офицер Карпухин завел Саню. Правый глаз у друга заплыл, а из распухшей губы сочилась кровь. Кол что-то тихо бормотал, но уже не пытался язвить и шутить.

— В клетку его? — пробурчал Карпухин.

Штабс-капитан покачал головой:

— Сейчас Самохвалов придет, пусть сам и решает.

— Я вам морды порасшибаю… — пробурчал Кол, — наручники снимите, уроды!

— Я его еле забрал у Мясоедова, — усмехнулся черноусый Карпухин. — У него с этими лазутчиками разговор короткий.

— Так ни в чем и не признался? — хмыкнул штабс-капитан.

— Молчал как глухонемой. Но хотя бы хамить перестал.

В комнату медленно вошел высокий худой военный в очках, с золотистыми эполетами на кителе, сзади его сопровождали двое крепких молодых жандармов. Один рыжий как морковка, а второй с лихим казачьим чубом, торчащим из-под черной папахи. Очкарик-военный немного прихрамывал, смешно вытягивая вперед ногу. Его жидкие темно-русые волосы едва закрывали проплешину на маленькой голове, но несмотря на несуразный вид, я сразу догадался, что этот тип у них самый старший в участке.

— Господин полковник. Вот эти субъекты, — кивнул штабс-капитан на меня и Саню. — Дактилоскопия ничего не показала. Нет их пальчиков в базе. При задержанных найдены китайские сотовые телефоны, неизвестная валюта и поддельные документы.

— Расстрелять вместе с братьями Семеновыми. Немедленно, — тихо сказал очкарик и быстро вышел. Дюжие хлопчики, пришедшие вместе с ним, остались топтаться возле двери, наверняка задержались по нашу душу.

Меня и двух узников вывели из клетки. Нашу компанию быстро провели через заднюю дверь здания и во дворе посадили в настоящий автозак. В кабину рядом с водителем подсел странный дедок в кепке и с бородкой клинышком, увидев его коричневый саквояж с наклейкой красного креста, до меня тут же дошло, что это доктор. В передней отсек будки, за сетчатой перегородкой, сели дюжие молодцы — Рыжий и Чубатый, а следом двое чернобородых, которых мы встретили возле входа в участок. В руках они держали «калаши».

Саня Кол недовольно пробурчал:

— Олег, представляешь, эта сука в кабинете стала меня натурально прессовать. Низенький такой толстячок, а бьет с размаха, со всей силы… Блядь, если потом его встречу — ебало расшибу.

— Саня… — тихо прошептал я, — нас же реально на расстрел везут. У бородатых автоматы, если что — их нужно попытаться вырубить первыми. У тех двоих пистолеты, но они хоть и крепкие с виду — думаю, обычные валухи…

— Хуйня это все, Олег. Разводилово. Беспредел в участке я еще могу понять. Но на мочилово они точно не пойдут.

— Да проснись ты, осел! Еще не понял, куда попал?

— Заткнитесь там! — гаркнул один из бородачей и ткнул на нас дулом автомата, — а то прямо здесь завалю!

Я посмотрел на братьев Семеновых: они совсем склеились, понуро уткнувшись на грязное металлическое дно будки.

Автомобиль ехал медленно, трясясь на ухабах, похоже и здесь были проблемы с хорошим асфальтовым покрытием.

Но дорога оказалась совсем недолгой. Когда остановились, я взглянул в узенькое зарешеченное окошко, и понял, что мы где-то на окраине городка.

Дверь со скрипом приоткрылась.

— Выходим! — гаркнул чернобородый. — Сначала братья Семеновы.

Парни переглянулись, спокойно приподнялись и вышли из будки.

Мы привстали с рундука и молча наблюдали в окошко, что происходит на улице. Братьев подвели к развалинам старой мельницы. Рыжий расстегнул на парнях наручники:

— Молитесь. Две минуты.

Но братья вместо молитвы обняли друг друга и разрыдались.

— Что же тут происходит… — прошептал Саня и в этот момент раздались хлопки одиночных автоматных выстрелов. Братья вскрикнули, и оба одновременно завалились на бок, расцепив руки. К расстрелянным медленно подошел Чубатый и достав из кобуры пистолет, сделал еще по выстрелу каждому из братьев в голову.

— Охуеть… — открыл рот Кол, — что творят падлы…

На улице послышались неотвратимые тяжелые шаги.

Двери автозака опять с противным скрипом приоткрылись:

— А теперь вы, шпионы! — бородатый презрительно смотрел на нас, как на насекомых. — Выходи, кому сказано!

Я осторожно толкнул друга в плечо и шепнул:

— Саня, как снимут наручники — рвем когти в развалины.

Мы медленно вышли из автозака. Я мельком взглянул на убитых братьев и мои ноги предательски подкосились. Пожалуй, действительно трудно держать себя в руках, зная, что через три минуты получишь пулю. Интересно посмотреть в таких ситуациях на этих умников-психоаналитиков, у которых миллион способов борьбы со стрессом, а на каждую сложную жизненную ситуацию имеется готовое решение.

Саня сначала немного потерялся. Пот катил по его большому лбу крупными ручьями, хотя на улице стоял легкий морозец. Кол наверняка только сейчас осознал всю серьезность ситуации. Целый Мир, с печалями и радостями, со взлетами и падениями, а главное с любимыми и близкими людьми — мог вскоре неотвратимо исчезнуть…

Нужно отдать должное моему другу — он быстро принимал решения, исходя из меняющейся обстановки.

— Парни, нам-то наручники снимете? — с деланным испугом спросил Кол.

Чубатый жандарм подвел нас ближе к мертвым братьям. Я прикинул — до развалин оставалось еще целых тридцать шагов, а до палачей-стрелков — не больше пятнадцати. И тут я заметил, что Чубатый не застегнул кобуру, и от Сани тоже не ускользнула эта деталь.

Сначала палач освободил мои руки, и я с удовольствием потер покрасневшие запястья. Как только Чубатый освободил Саню, жандарм успел сделать только шаг в сторону, Кол резко примкнул к Чубатому, быстро развернул, и выхватил пистолет. Левой рукой он зажал шею жандарму, а правой приставил пистолет к его виску:

— Бросайте оружие, иначе я ему башню продырявлю!

Бородачи опешили и растерялись, а я сделал вперед чемпионский рывок, вбив одному из стрелков ногой в грудак потрясающий маэ-гири. Автоматчик пролетел назад добрые пять метров, и ударился затылком об бетонный бордюр. Второй автоматчик уже вскинул оружие, но я сделал еще шаг и достал его боковым ударом кулака в челюсть, бородач ослабил хватку, и я легко, как у ребенка, забрал у него автомат.

Рыжий возле будки уже достал пистолет, но Саня опередил его на долю секунды, выстрелив в бедро. Тот застонал и упал, обхватив кровоточащую рану. Я подбежал и подобрал выпавший в снег пистолет. Бородач, недавно столкнувшийся с бордюром, начал приподниматься, и даже успел передернуть затвор на «калаше».

Саня с силой отшвырнул Чубатого прямо на него, но бородач все же успел полоснуть короткой очередью, и попасть по своему сослуживцу. Чубатый закрутился волчком и завалился на снег, дико заорав. Кол в два прыжка оказался рядом с автоматчиком, вырвал оружие, и с размаху ударил стрелка тяжелым прикладом по башке.

Я, не теряя времени подбежал к кабине и распахнул дверцы:

— Быстро вылезайте!

Старичок-доктор поднял руки и медленно вылез из кабины. Добродушный толстячок-водитель приоткрыл двери с другой стороны и подошел к Доктору Айболиту.

— Оружие есть? — грозно спросил я.

Толстяк побледнел и покачал головой.

— И у меня нет оружия, — Айболит, — я же доктор.

— Посмотри что с тем… — я кивнул на Чубатого.

Врач подошел, бегло осмотрел жандарма и ощупал пульс:

— Ему… в больницу нужно срочно.

— Вот и валите отсюда! — грозно прорычал Саня.

Водитель и доктор помогли стрелкам погрузится в будку автозака, тяжелораненому Чубатому предварительно расстелили на полу мягкий тюфяк.

Вскоре машина с опрофанившимися жандармами быстро уехала в город.

Саня покосился на тела убитых братьев и поправил лямку автомата на плече:

— Ну что, Сокол, погнали отсюда!

— Хотелось бы знать куда….

— Для начала в лес, — усмехнулся Саня, показав на чащу за развалинами мельницы, — чем дальше в лес — тем толще партизаны…

Мы пробирались по лесу молча, желая быстрее отойти от развалин мельницы, где произошла жуткая расправа над братьями Семеновыми. Пройдя довольно приличное расстояние, Саня кивнул на два толстых пенька, и присел на один из них:

— Херово что снег. По следам они нас быстро найдут.

— Похоже у них здесь от вынесения приговора до исполнения — время совсем недолго тянется.

— Куда мы попали, Олег? Что это за место?

— Это Россия. Только немного необычная, наверняка с другой историей. Но есть кое-что и схожее.

— Пока я только автомат Калашникова из схожего увидел, — усмехнулся Саня, поправляя лямку оружия на плече.

— Надо где-то заныкаться и обдумать свое положение. А автоматы лучше в лесу оставить. С ними мы как два лесных головореза.

— Тише! Слышишь?

Я тоже услышал в соседней чаще одиночные стуки топора.

Мы спрятали автоматы в дупло старого дуба, но пистолеты решили оставить. И пройдя небольшую заснеженную опушку, приметили невысокого мужичка, он рубил валежник и складывал в сани.

— В лесу раздавался топор дровосека… — усмехнулся Кол.

Стараясь сильно не шуметь, мы незаметно подкрались к мужику, и дровосек неожиданно обернулся. Я слегка приоткрыл рот, а Саня даже слегка присвистнули от удивления: это оказалась крепкая чернявая бабенка в полушубке, ватных штанах и шапке ушанке.

— Че смотрите?! — усмехнулась незнакомка. — Лучше помогите дрова в повозку накидать, раз уж все равно тут шатаетесь.

Мы усмехнулись и помогли женщине покидать в телегу сухой валежник.

— А ты откуда, красавица? — улыбнулся Кол.

— Знамо дело, из Выселок. Там в округе все деревья вырубили. Приходится сюда за дровами ездить.

— И далеко эти твои Выселки? — поинтересовался я.

— Почти семь верст будет. А вы чего, никак не местные?

— Мы топогеодезисты. В командировке. А что, в вашей деревушке на постой пускают?

— Так давайте к нам. У нас во дворе один дом пустует. Возьмем, если не пьющие и руки не распускаете, — бабенка усмехнулась и поправила завязки на шапке.

— А мужик твой против не будет? — осторожно спросил Кол.

— Так вдова я. Живу с отцом и дочкой. Поехали, али раздумали уже?

Мы осторожно влезли в переднюю часть повозки, и бойкая бабенка, запрыгнув следом, натянула вожжи:

— А ну, Зорька, пошла!

Пегая лошадка кивнула и выпустив пар из ноздрей, медленно потащила повозку по лесной проталине.