Идеальный план

Роман Конев, 2022

Четверо друзей, таких одинаковых в своей преданности музыке и таких разных во всём остальном, из-за неудачного стечения обстоятельств сталкиваются с проблемами, ставящими их на грань между жизнью и смертью. Герои будут вынуждены противостоять психопату-убийце и богачу, рвущемуся к власти. Не всем удастся выбраться из опасного круговорота живыми. Жадность и страсть, смелость и отчаяние, любовь и страх – в жизни всему найдётся место. Перед вами история о дружбе и предательстве, поиске своего пути и ответственности за сделанный выбор, которая никого не оставит равнодушным. Комментарий Редакции: Музыкальный триллер, играющий тревожную скрипичную партию на нервах читателя.

Глава 2. Уборщик

Паровоз проделывал путь через горную гряду, протаскивая сквозь безлюдную даль шесть прицепленных к нему вагонов. Чёрный аспид на фоне заснеженных подножий, неустанно петляющий по вмёрзшей в грунт колее. Звуки сцепления колёс о рельсы терялись в каменных верхушках, прикрытых скоплениями туманных облаков. Под тяжестью железной громадины мёртвая почва дрожала. Из трубы паровоза поднимался гибрид дыма и пара, немедленно сдуваемый встречным промозглым ветром.

Пассажиры в салонах занимались обычными для путников делами — читали газеты, принимали пищу, поглощали глазами чёрно-белый ландшафт с немым восхищением. Квинтэссенция жизни длиною в путешествие по затерянным землям.

Уборщик спасал оторванную руку человечка с помощью клея и спички под установленной на подставке округлой увеличительной линзой. Бедняжка неудачно приземлился на пол с метровой высоты. Мягкий локтевой шарнир с падением не справился, потребовалась операция.

Поезд исчез в зеве проложенного под горой тоннеля с протяжным плачем. Паровой свисток замолк, только когда последний вагон окутала пелена мрака. В холодном чреве нашли пристанище безутешные призраки детских страхов. С другой стороны горы пролегало ущелье. Протянутый над пропастью арочный мост дремал под толстым слоем инея.

Уборщик закончил починку, сдул с фигурки пылинки, закрутил крышку тюбика с прозрачным клеем. Теперь спасённый работяга вновь сможет держать кайло обеими руками. Он склонился над макетом железной дороги, поставил фигурку к остальным горнякам, стараясь случайно не задеть хрупкие детали декораций.

Поезд преодолел мост без происшествий, войдя на всех парах в зону изъеденной солнцем пустоши. Равнодушную к незваным гостям прерию усеивали отшлифованные черепа диких животных. Вездесущие перекати-поле беспорядочно метались по иссушенной поверхности.

Уборщик мысленно перенёсся на засыпанный песком полустанок, чтобы поприветствовать проходящий поезд. Заброшенный перрон был его любимым местом в макете, занимавшем большую часть подвала. Миниатюрные человечки в эту часть созданного им мира не забредали. В тени деревянной крыши мелодично скрипело кресло-качалка. Можно принять душ из паровозной колонки, чей загнутый носик напоминал ему мистера Сирила Снира из канадского мультсериала «Еноты», который он смотрел в детстве. Можно побродить по пустыне, посчитать шпалы, разжечь костёр и приготовить обед. Можно проживать ту жизнь, которую сам себе выберешь.

Голоса из радиоприёмника сегодня шептались особенно зловеще. Одни яростно шипели, другие вторили им с не меньшим гневом. Из общего гвалта негодования иногда пробивались отчётливые фразы. Мертвецы взывали о помощи, умоляли избавить их от мучений, просили дать им свободу. Ревели навзрыд запертые в тёмной реальности, куда живым вход заказан. Он слушал их без эмоций, кивал, если обречённое шипение оказывалось созвучно с его настроением. Когда-то он станет частью потустороннего хора. Его собственный голос сольётся с эфирным шумом и будет заклинать из модного транзистора в чьей-нибудь гостиной. Обязательно найдётся тот, кто услышит. Как слышит он сейчас и как в прошлом слышал его отец.

«Не знаю, что пели тебе твои мертвецы, пап», — думал он, наблюдая за тем, как игрушечный поезд замедляет ход перед шлагбаумом. Мои только и делают, что жалуются. Будто это его вина, что их держали под замком в темнице со всякой нечистью.

Загорелся зелёный огонёк, и состав продолжил движение. Начиналась городская зона. Въезд в залитое «асфальтом» пространство предварял сонный городок с низенькими домишками, окружёнными травянистыми лугами. При желании в крошечных окнах можно было увидеть мебель и человечков — добропорядочных фермеров, молочников, мясников. Пластиковым фигуркам он доверял больше, чем людям, с которыми приходилось иметь дело за стенами дома.

Шорох за спиной вынудил Уборщика резко обернуться. Надя стояла у лестницы с подносом в руках. Полы растянутого платья колыхались, на белом, как мел, лице отражались противоречивые чувства. Одним из таких чувств был страх. Природа не одарила жену большим обаянием, компенсировав отсутствие красоты полным безволием, за которое он полюбил её больше десяти лет назад.

Её появление стало для него неожиданностью. Она смогла спуститься незаметно для встроенного в голову оповещателя. Это настораживало. Он бросил взгляд на её ноги и нашёл причину — отсутствие тапочек. Что-то подсказало ей прийти к нему с босыми ногами. Это при том, что даже в жаркую погоду Надя ходила в толстых носках, страдая от синдрома «холодных ног», вызванного нарушением кровообращения.

— Я принесла тебе чай и сэндвичи с арахисовой пастой.

Она поставила поднос на столик в углу, не осмеливаясь приближаться к двадцатиметровому макету. Умная девочка, усвоила урок, который он преподнёс ей три дня назад. На подносе лежала груда сдвоенных бутербродов, при их виде у него заурчало в желудке.

— Ты скоро уходишь?

От её вопроса у него по спине пробежал холодок. Погрузившись в мечты, он совсем забыл о работе.

— Который час?

— Уже полночь.

Он провёл в подвале три часа. Переставлял человечков, запускал поезд, представлял себя сидящим на крыше волшебного экспресса. Через пять часов он должен сидеть в украденной машине в центре города.

— Выхожу через полчаса. Подкреплюсь и соберу вещи. Ложись спать, Надя.

— Хорошо. Положить тебе с собой термос с куриным бульоном?

Он утвердительно хмыкнул. Утро будет прохладным. Горячий напиток не даст простудиться.

— Не забудь добавить в бульон сельдерей.

Она посмотрела на радиоприёмник, издававший противное бульканье. Доисторический монстр на ножках никогда ей не нравился. Она не могла объяснить почему. Просто чувствовала, что прямоугольному ящику с огромной ручкой не место в их доме.

— По-моему, радио сломалось, Данил.

— Нет, я настроил его между станциями. Этот шум меня успокаивает. Спокойной ночи, Надя. Я приду не позднее одиннадцати. Надеюсь, не нужно напоминать, что к моему приходу стол должен быть накрыт, а кровать расправлена.

— Я приготовлю мясное рагу с картофелем и манник.

— Замечательно.

— Мне встретить тебя без одежды или ты сам разденешь меня, когда пообедаешь?

— Сделай мне сюрприз, Надя.

Паровоз заехал в крытое депо, мягко уткнувшись буфером в тупик. Путешествие подошло к концу. Уборщик обесточил железную дорогу.

Надя продолжала стоять у лестницы, не зная, куда деть влажные ладони.

— Почему ты ещё здесь?

— Мне страшно спать одной.

— Прими снотворное.

— Мне кажется, в доме есть кто-то помимо нас. Когда ты уходишь, оно начинает издавать странные звуки.

— Оно?

— Не думаю, что это что-то живое.

Она говорила правду. Ту правду, которую могла принять. Когда муж уходил на работу, дом заполнялся привидениями. Они скребли в стенах, двигали вещи на чердаке, доводя её до белого каления.

— Не смотри фильмы ужасов в моё отсутствие.

Она бы ни за что не спустилась сюда без него. Даже сейчас у неё свербило между лопаток от страха. Подвал залегал под землёй. Тридцать две ступени — это ровно на тридцать две больше, чем должно быть. Почему нельзя было сделать пристройку или поместить макет под крышей дома?

Аляповатые бетонные стены не пропускали сырость, но с лихвой отдавали внутрь нечеловеческий холод. Если бы она увидела здесь крысу, то сошла бы с ума. Тяга её мужа к слабо освещённому помещению казалась ей непонятной. Он проводил за перестройкой миниатюрных моделей множество часов, забывая о еде и сне. Возводил города, прокладывал дороги через непроходимые топи, расставлял жителей в такие места, куда настоящий человек бы ни сунулся.

Её глаза скользили по подвалу в поисках источника страха. Старая плетёная мебель сразу отпадала. Макет тоже. Муж вложил в него душу. Всё. Больше внизу ничего не было. Ей овладевала растерянность, и она принималась по новой обшаривать подвал пытливым взглядом. Разумеется, безуспешно.

–…в прихожей.

Окрик Данилы вывел её из ступора. Когда он кричал, внутри неё сжималась пружина, а сама она превращалась в маленькую девочку с острыми коленками и глуповатым выражением лица.

— Прости, я задумалась. Что ты сказал?

— Оставь термос в прихожей.

— Ладно.

— И положи в пакет пару ватрушек.

Она начала подниматься наверх. На восьмой ступени снова повернулась к мужу, счищавшему кисточкой пыль с кукольных деревьев.

— Тяжёлый случай?

Пришла очередь Данилы переспрашивать.

— На работе. Почему руководство компании не наймёт специалистов на ночные дежурства? Почему ты спешишь на выручку по первому звонку в любое время суток?

— Потому что мне платят за это большие деньги. Ты уже спрашивала. Нового ответа у меня нет. Моя работа позволяет нам неплохо жить, между прочим.

— Я беспокоюсь за тебя.

— Это лишнее. Мои знания и время против их денег. По-другому не бывает, Надя.

«Опять она завела старую пластинку», — подумал он.

— Это опасно?

— То, чем я занимаюсь?

— Да. Допуск к секретам, интересы государства. В кино это всегда опасно.

— Сколько раз тебе повторять — мы не обсуждаем мою работу! Ты начинаешь меня злить. Поднимайся наверх, пока я не вышел из себя.

Она выскочила из подвала и прошла в кухню, где на плите остывал куриный бульон. Оставленный Данилой кровоподтёк на щеке ещё заживал. Он ударил её, когда она повредила какую-то штучку на макете. Не специально, конечно. Хотела потрогать и раздавила. Он сильно ругался, а потом ударил её по лицу, запретив приближаться к игрушкам.

Она оставила термос в прихожей, как он просил. Утром она приготовит ему обед и встретит в кружевном пеньюаре, чтобы усилить его желание. Ей нравилось, когда он брал её. Иногда нежно, но чаще грубо хватал за волосы, бросал на кровать и вытворял всякие непристойности. После работы он всегда возвращался в приподнятом настроении и мог долго рассказывать ей смешные истории.

Дом заполнил протестующий скрежет, от которого она всякий раз вздрагивала. Её муж запер в подвале дверь.

2

Отгородившись от посторонних глаз, Уборщик тяжёлой поступью спустился в уединённую обитель. Его недалёкая жена могла быть настолько невыносимой, что единственный способ её вразумить заключался в нескольких крепких затрещинах. К чему он время от времени вынужденно прибегал. В качестве профилактики уважения к мужчине, само собой, а не потому, что ему нравилось её поколачивать. Нарушая наложенное на тему работы Уборщика табу, она совала нос куда не следовало. Знала это и всё равно заходила с разных сторон, как назойливое насекомое, страждущее насосаться крови, проверяя на прочность его самообладание.

Для неё он инженер на режимном объекте со свободным или, правильнее сказать, ненормированным графиком работы. В холодильнике всегда имелась качественная еда, дом удобно обставлен, пионы в саду радовали глаз. Остальное не должно её заботить. Как не заботит его, чем она занимается, пока он отсутствует. Хотя это как раз не являлось тайной. Надя обожала смотреть сериалы, добирая в них эмоции, которых ей не хватало с ним. Гипертрофированные любовные сюжеты, небритые брюнеты, экзальтированные блондинки. Он против такого уклада не возражал. Замени телевизор макетом и попробуй найти десять отличий. В умении погружаться с головой в грёзы они с женой могли дать фору любому мечтателю.

Сундук с отцовским барахлом сдвинулся с места после третьего толчка. Уборщик почти не заглядывал в него. Пропахшие затхлостью твидовые пиджаки не пробуждали в памяти лилейных воспоминаний. Отодвигая громоздкий кованый ящик, он придерживал ногой ковёр. Закончив с первым этапом, приступил ко второму — откинул ковёр, вставил ключ в замочную скважину небольшой дверцы в полу. Спрыгнул вниз, дёрнул на ощупь шнур потолочной лампы.

В узком погребе хранились вещи, которые Наде лучше было не видеть для её же спокойствия.

— Привет, пап.

Отец смотрел на него из-за стола с недовольным видом. Между заказами порой проходили месяцы, а лазить в погреб ради пустого общения Уборщик привычки не имел.

— Всё верно, пап, надо прибраться.

Занятно, как сленг моментально лишал убийство оттенка кровожадности.

Он складывал в рюкзак необходимый инвентарь. Гибкую металлическую нить, способную перерезать горло в считанные секунды. Электрошокер для особо ретивых. Молоток для дружеских бесед. Перчатки, шапочку с отверстиями для глаз и рта, непромокаемые спички, умещавшееся в ладони шило. Никогда не знаешь, что может пригодиться. Однажды он зашёл в лифт с жертвой без рюкзака. Пришлось повозиться, сворачивая шею не желавшему умирать подростку.

С грязью, мой хороший. Такие, как ты, называют их грязью или клиентами.

Огнестрельное оружие Уборщик не использовал по умолчанию. Популярный в работе наёмного убийцы инструмент вызывал у него брезгливость. Стволы шумели, много весили и могли отправить их владельца за решётку только за факт незаконного хранения. Он и стрелять-то особо не умел, предпочитая обходиться ножами и любыми заточенными предметами, желательно с длинным тонким лезвием. Отсутствие пистолета создавало необходимость подбираться к жертве вплотную. Заказчики заранее ставились в известность об этой особенности исполнителя. Надо воздать им должное — результат заботил их больше, чем способ его достижения. Так что выбор способа убийства целиком и полностью отдавался ему на откуп.

Прежде чем стать Уборщиком в теперешнем виде, он долго прибирал за другими, пока ему не надоело пачкать руки дерьмом и кровью и он не напросился на повышение. Пропорции после этого существенно изменились — дерьмо пошло на убыль, кровью можно стало красить дома.

Готовый рюкзак весил как пудовая гиря, полиамидные лямки врезались в плечи. И это без термоса с Надиным бульоном.

— Какой-то бухгалтер. Засунул голову слишком глубоко в чужие секреты. В общем, совершил несовместимую с жизнью ошибку. Заказчик выбрал меня. Плюс двадцать процентов к ставке за пропажу тела. Неплохая надбавка, чёрт подери.

Отец внимательно слушал, развалившись на стуле.

— Сжечь труп? Никакой фантазии, пап! Любой возомнивший себя киллером птенец таскает за собой канистру с бензином как библию. Растворить тело в кислотах? Лишняя возня чревата рисками. Банки, склянки, респираторы. Эффективно, но требует времени. Меня жена будет ждать к обеду.

В шкафу висела одежда для вылазок. Он приложил палец к губам, как модница, не знающая, какое платье выбрать для вечеринки.

— Утоплю клиента в озере, покормлю рыбок. За неделю тело превратится в вонючий кусок слизи… ДНК? Тебя не проведёшь, пап. Тем не менее, я не стану менять план.

Уборщик натянул поверх брюк с рубашкой серый комбинезон. Застегнул молнию, поправил воротник. Сел перед зеркалом, приклеил усы с бакенбардами, налепил на правую щёку безобразный шрам. Надвинул на лоб кепку с козырьком без опознавательных надписей, довершая портрет заурядного электромонтёра. Вблизи невинный грим никого не проведёт. Это защита от видеокамер, расставленных по городу в немыслимых количествах. Изменённая внешность хотя бы немного затруднит опознание.

— Не скучай, пап.

Отлепив на время маскировку, он вытолкнул наверх рюкзак, потом вылез сам. Закрыл люк, положил ключ в потайное углубление в депо макета — последнее место, куда Надя полезет, если ей удастся проникнуть в подвал, обнаружив ключ от него под стойкой для обуви в прихожей. Поговорка о сломанных часах, дважды в сутки показывающих правильное время, относилась к его жене, как белый медведь к джунглям амазонки. Нобелевская премия за сообразительность ей не грозила.

Погасив свет, Уборщик закинул рюкзак на плечо и вышел из подвала.

3

Рассвет он встретил за рулём «Шевроле» с немытыми окнами, припаркованного возле дома несчастного бухгалтера. Угон заранее присмотренного фургона занял две минуты. Каждое движение отработано, ничего лишнего, всё только по делу. По пути к месту похищения клиента он сделал остановку в слепой от городских камер зоне и поменял номера. На случай, если ранний патруль надумает проверить документы, он проигнорирует требование остановиться. Затем заедет в ближайшую подворотню и сбежит. В крайнем варианте прикончит обоих полицейских. В тюрьму он не отправится. Это исключено.

Он брал только старые добрые консервные банки без сигнализаций и электронных чипов. Вскрывал замки отмычкой, заводил двигатель при помощи замыкания плюсового провода с проводом зажигания. С современными автомобилями проделать такой фокус было невозможно. Компьютер не даст им тронуться с места без ключа. Пока вдоль обочин припарковано немало ржавеющих корыт, Уборщик был спокоен за ближайшее будущее. Да и не всегда в его работе требовался угон автомобиля. Чаще он караулил человека в безлюдном месте и пускал в дело заточку. Или накидывал сзади леску, удушая прежде, чем жертва могла опомниться. Или перерезал лезвием яремную вену, оставляя клиента умирать от истечения крови. С этой целью он обожал лифты и лестничные площадки.

На кухне шестого этажа горел свет. Клиент запивал последнюю сосиску сладким кофе, не зная, что она последняя. Примерно через двадцать минут он выйдет на улицу с Джек-Рассел-терьером, лениво зевая и ёжась от утренней свежести. Уборщик не будет горевать, если собака попадёт под колёса. Лай под окнами ему совершенно ни к чему. Люди начнут выглядывать, потянутся за телефонами. Кому-нибудь взбредёт в голову позвонить в полицию, поделиться заснятыми кадрами. Каждый зевака носил в кармане напичканную микросхемами коробочку, заставляя Уборщика двигаться между каплями дождя. Что ж, повышенное внимание к мелочам пойдёт ему только на пользу.

Он настроил магнитолу на привычное шипение. Голоса появились не сразу. Сначала их разрозненное ворчание раздавалось будто со дна пересохшего колодца, постепенно усиливаясь и сливаясь в единый поток. Звук он при этом не прибавлял. Некоторые слова из общей какофонии повторялись раз за разом.

Вырванная из потока горячечного бреда бессмыслица. Зашифрованная сумятица, похожая на произнесённую задом наперёд молитву.

В бардачке лежал пакетик солёного арахиса. Уборщик высыпал его содержимое в рот, приподняв маску до носа. Твёрдые орешки не попадали на зуб, соль обжигала язык. Зря он пожадничал. Сразу захотелось пить. Он обшарил все закутки фургона, к сожалению, владелец не запасся питьевой водой. Зато приклеил целых три иконки с ликами святых на приборный щиток.

Старый двигатель работал на холостом ходу, урча и заходясь в мелком треморе. Он надеялся, что в ответственный момент фургон не заглохнет. Было бы символично потерпеть крах из-за вышедшей из строя форсунки. От неподвижного сидения ноги Уборщика затекли. Сжимая кистевой экспандер, он не отрывал глаз от подъезда, неровно дыша. Шапочка и перчатки делали нахождение в закрытом салоне неудобным. Он чувствовал себя как муравей под лупой непутёвого мальчишки в солнечный день.

В зеркале заднего вида заморгал свет фар легкового автомобиля. Уборщик съехал под руль, вслушиваясь в шорох шин по асфальту. Не хотел, чтобы его видели. Мужику в маске грабителя банка газонокосильщиком не прикинуться. Любой лопух догадается, что замышляется что-то противозаконное. Если бы не ранние прогулки бухгалтера с собакой, он не стал бы совершать вылазку перед жильцами ставосьмидесятиквартирного дома. Придумал бы что-нибудь другое, например, серию ударов ножом в печень в безлюдном месте. Но заказчик хотел, чтобы тело непременно исчезло, за что и платил сверх стандартной таксы. Связанное с повышенным риском исполнителя желание заказчика обходилось последнему в дополнительные двести тысяч рублей.

Первой из подъезда выскочила собака. Следом, держа поводок на вытянутой руке, на улицу вышел хозяин.

«Спасибо за верность своим привычкам», — подумал Уборщик, втыкая на коробке передач первую скорость. Если все бухгалтера такие пунктуальные, он снимал перед ними виртуальную шляпу.

Фургон тронулся вдоль бордюрного камня на расстоянии десяти метров от жертвы. Только Уборщик собрался заползти правым бортом на тротуар, как пятнистая псина прошмыгнула мимо ног мужчины и потянула его в противоположную сторону, меняя обычный маршрут прогулки. В те разы, когда Уборщик следил за ними в бинокль из взятого на прокат автомобиля, они всегда сворачивали направо.

— Какого?!.. — проклятие застряло в горле. Мужчина прошёл мимо, разглядывая свои ботинки, а не водителя заляпанного грязью «Шевроле Ван» с жёлтыми дисками. На небритом лице лежал отпечаток усталости. Этот человек явно не был доволен своей жизнью.

— Ах ты, мелкая тварь, — прошептал Уборщик, включая заднюю передачу. Досадное обстоятельство добавило адреналина в кровь. Внезапный форс-мажор не заставил его изменить донельзя простой план: вывезти клиента за город живым или мёртвым.

Он рассчитал траекторию и вдавил педаль в пол. Бухгалтер обернулся к источнику механического жужжания слишком поздно, чтобы отпрыгнуть в сторону. Минивэн врезался в него задней частью, отбросив за ограждение на выцветший в отсутствие дождей газон. Бампер упёрся в ограду, Уборщика тряхнуло. Краем глаза он заметил сверкающего лапами пса со змеящимся по асфальту поводком. Умный пёс. Попадись он в руки, Уборщик свернул бы ему шею.

Выскочив из кабины, убийца отодвинул боковую дверь, перепрыгнул через изгородь, не тратя время на осмотр периметра. Теперь это уже ни к чему.

Бухгалтер стонал с закрытыми глазами, из лопнувшей на лбу кожи текла кровь. Уборщик достал у него из кармана телефон и раздавил экран каблуком. Раздолбанный седьмой «айфон» вошёл в мягкую землю как шило в селезёнку. Затем он вырубил мужчину ударом кулака. Пока тот сохранял сознание, он был опасен хотя бы тем, что мог звать на помощь. Перебитый нос тут же испустил фонтаны крови. Подхватив клиента за подмышки, Уборщик затащил тело в фургон. Оно приземлилось на металлический пол с глухим звуком. Захлопнув дверь, Уборщик прыгнул на водительское сиденье и съехал с пешеходной дорожки. Спустя минуту он влился в утренний поток автомобилей, озираясь в зеркала заднего вида.

Операция заняла одну минуту сорок девять секунд. Он стянул с головы шапочку, вытер с раскрасневшегося лица пот, поправил усы и надел солнцезащитные очки. Часы на панели приборов показывали 5 часов 13 минут утра. За ним никто не гнался. Что, конечно, означало даже меньше чем ничего. Свидетели могли в эту самую секунду сообщать в полицию о похищении. Исключать, что никто не смотрел в окно, дожидаясь, когда закипит вода в чайнике для утренней чашки чая, нельзя. Информацию о фургоне быстро передадут всем патрулям. Если это уже не сделал собственник часом ранее. Ищейкам ничего не будет стоить объявить план-перехват, заблокировать выезды из города. Отследить по системе видеонаблюдения передвижения фургона, загнать его в ловушку, отсекая улицу за улицей. Напустить в кабину паралитического газа, от которого у него глаза полезут из орбит.

Меньше всего он хотел проснуться за решёткой в одной камере с отбросами общества. Себя он к таковым, разумеется, не причислял.

Поэтому Уборщик думал на один ход вперёд. В надежде запутать след он притормозил на выделенной для парковки полосе перед пассажирской «Газелью», просто приметив её из-за руля. Накинул на голову капюшон и вдруг почувствовал за спиной шевеление. Бухгалтер оказался на удивление живучим, продолжая цепляться за сознание после двух последовавших друг за другом ударов. Перегнувшись через сиденье, Уборщик несколько раз опустил кулак ему на лицо. Мужчина, чьё имя не задержалось в памяти, замотал головой, откашливая изо рта кровь.

— Никуда не уходи, — язвительно сказал Уборщик. — Я скоро вернусь.

Он удостоверился, что «Газель» не находится под сигнализацией, вставил отмычку в прорезь замка, сковырнул личинку. Раздался сухой щелчок. Скрытое за очками и гримом лицо убийцы растянулось в улыбке. В кабине воняло нестиранными носками.

В отсутствие Уборщика бухгалтер обмочил штаны. По промежности растеклось напоминавшее контуры Исландии тёмное пятно. Осталось измазаться дерьмом и стравить из себя сперму для полного набора. Обычно желудок или мочевой пузырь подводили жертв перед осознанием неминуемой смерти. Он не раз наблюдал такое и успел привыкнуть к тому, что на краю гибели мозг переставал контролировать выделительные системы.

Забравшись в фургон, Уборщик стёр подвернувшейся ветошью кровь с лица бухгалтера, придавая тому цивилизованный вид. Приподняв массивную тушу, перекинул безвольную руку через свою шею и выбрался наружу. Подумаешь, человек перебрал, с кем не бывает.

Пришлось попыхтеть, перетаскивая рыхлое тело на пассажирское сиденье Газели. После этого он сходил за рюкзаком, поднимая ногами облака тополиного пуха. Снял поддельные номера, не поднимая головы на пустынную улицу, на ходу соображая, не оставил ли где случайно отпечатков. Изначально он не планировал менять автомобиль. Изначально именно в ней бухгалтеру предстояло найти свою смерть. Трусливая шавка спутала несколько карт. К счастью, не всю колоду.

В кабине «Газели» он достал из рюкзака с содержимым на все случаи жизни рулон скотча. Раз пятьдесят обмотал жертве запястья и щиколотки. Не забыл налепить лоскут на распухшие губы.

Только проехав под знаком, обозначающим выезд из города, он смог немного расслабиться. Бетонный город с системой распознавания лиц вызывал у него неприязнь. Без надобности он в него не совался, предпочитая проводить дни в подвале, колдуя над макетом.

Окровавленный мужчина смотрел на него немигающим, полным неподдельного ужаса взглядом. Уборщик с пятого раза оторвал полоску скотча рукой в перчатке.

— Что ты собираешься со мной сделать? — прозвучал наполненный страхом вопрос.

Врать человеку, которому осталось жить не более часа, он счёл кощунством.

— Утопить в озере.

Мужчина ему поверил. Он слизывал стекающую кровь просунутым через распухшие губы языком, морщась от боли. Широкие зрачки сканировали кабину в поисках средств спасения. Уборщик по этому поводу не беспокоился, наперёд просчитав все до единой уловки. Скрюченный человек в путах не представлял опасности. В том числе из-за этого Уборщик не стал подрезать ему сухожилия. Бедняге могло помочь только чудо, которому неоткуда взяться в крае заброшенных лесопилок и гниющих болот. Бог о существовании этой подмышки мира даже не догадывался.

— Тебя Бульдог нанял?

— Допустим.

Кто такой Бульдог, он не имел ни малейшего понятия. Заказы поступали на известный лишь куратору номер телефона. Сообщения каждый раз приходили с нового номера. Общение начиналось с фразы о том, что нужно прибраться. Ни намёка на убийство и вызывающие ассоциации со смертью слова. Туда же присылались завуалированные инструкции с пожеланиями, самоудаляющиеся фотографии, указывались предельные сроки исполнения. Контракт считался подписанным после зачисления аванса на офшорный счёт в Панамском банке. Необходимости встречаться с непосредственным «выгодоприобретателем» убийств не было. Он и куратора-то видел последний раз года три назад.

— Сколько эта сволочь пообещала за мою голову?

— Цифры ничего не изменят. Приговор не отменить.

— А судьи кто?

— В твоём случае это заказавшие тебя люди. Ко мне у тебя не должно быть претензий. Не я, так другой. Ничего личного.

— Я дам больше, если отпустишь меня.

— Как ты себе это представляешь? — из чистейшего любопытства спросил Уборщик.

— Остановись, разрежь ленту и дай мне уйти, — на полном серьёзе объяснил мужчина. — Я уеду из страны, исчезну, изменю внешность. Даю слово. Для них я буду мёртв. А ты получишь и их, и мои деньги.

Уборщик покачал головой. Сделка заманчивая, но нежизнеспособная. В итоге всё обернётся против него самого. Не стоит и обсуждать.

— Торговаться бесполезно, — предупредил он. — Хочешь провести оставшееся время с пользой — попрощайся мысленно с близкими тебе людьми, не трать на меня время.

— Я дам тебе десять миллионов наличными. Они в офисном сейфе. Код от сейфа известен только мне.

— Яйцо в утке, утка в зайце… Откуда у бухгалтера такие деньги?

«Газель» ехала по трассе со скоростью восемьдесят пять километров в час, придерживаясь правой крайней полосы. По обеим сторонам дороги зеленели всходы кукурузы. В такую рань патрульные службы ещё не успели заступить на дежурство, а те, что дежурили ночью, досматривали последние сны в служебных автомобилях.

— Бухгалтера? — презрительно переспросил мужчина. — Не знаю, что они тебе напели про меня. Бульдог решил избавиться от партнёра и не нашёл ничего умнее, как убить меня чужими руками.

— И у него получилось, — заметил Уборщик, забежав немного вперёд.

— Бульдог — плохой человек.

— Зачем же ты с ним работал? — На ответ Уборщику было наплевать. Он всего лишь коротал время.

— Откуда мне было знать, что он замышляет за моей спиной? — Псевдо-бухгалтер застонал. — Нос болит.

— Я бы меньше всего беспокоился сейчас о разбитом носе.

— Угости меня сигаретой.

— Я разве похож на курящего человека?

— Ты похож на чувака в боевом окрасе, избравшем самую паскудную профессию на земле.

— Скажи это патологоанатомам или гримёрам в моргах, — парировал убийца. — Вот у кого специфический взгляд на жизнь.

— Последнего обеда тоже не будет?

Он не стал предлагать без пяти минут трупу куриный бульон.

— Увы.

— Никогда не любил вторники. Вечно с ними что-то не так. Сплошное дерьмо, не то что в четверг.

— Неприятности следующего вторника уже не будут иметь к тебе отношения. Возрадуйся этому. — Уборщик включил стеклоочистители, сметая со стекла налипших насекомых.

— Ты умеешь утешить… Как тебя зовут?

— Я бы на твоём месте тоже попробовал отвлечь внимание. — Он повернул к мужчине голову, показывая серьёзность своих слов. — Я вижу, как двигаются твои запястья. Если ты продолжишь растягивать скотч, мне придётся перерезать твоё горло. Необязательно топить тебя живым.

Фальшивый бухгалтер повалился на бок, почёсывая щёку о грязную обивку сиденья.

— Почему ты не убил меня возле дома?

— Твоя смерть должна выглядеть как нечастный случай, — соврал Уборщик. — Точнее, должна была, пока твоя собака не внесла коррективы. Ты бесследно исчезнешь. Так что не искушай меня раньше времени.

Уборщик свернул на грунтовую, почти незаметную с трассы дорогу, прикрытую плотным строем деревьев. Кабину заполнил звук стучащих о крышу веток. Его клиент нервно заёрзал. Они подпрыгивали на кочках в траурном молчании. Похоже, что будущий мертвец внял совету и отправлял ментальные послания ничего не ведающим родственникам.

Проехав по заросшей просеке километра три, Уборщик остановил «Газель».

— Приехали.

Незатянутые сфагновым торфом участки заболоченного озера отбрасывали сверкающие блики. В юности он увлекался собиранием грибов и делал привалы на его берегах. Уже двадцать лет тому назад вода имела неприятный запах, а съедобная рыба вымерла. С тех пор затерянное в лесах озеро окончательно умерло.

Бухгалтер приподнял голову, осматриваясь. Уборщик его не одёргивал. Он тоже выискивал в листве невольных свидетелей. Никого.

— Не делай этого. Пожалуйста.

«Сейчас он начнёт жалобно рассказывать о детях», — подумал убийца.

— У меня двое детей. Семь и одиннадцать лет.

Ну вот. Каждый раз одно и то же.

— Надеюсь, ты не оставил их без денег.

— Не убивай меня. Оставь лежать связанным под деревом. Выживу я или нет, не будет твоей проблемой.

— Ошибаешься.

Он вылез из кабины, обошёл её и открыл пассажирскую дверь. Сбросил тело на землю, достал перочинный нож с исключительно тонким обоюдоострым лезвием. При виде ножа бухгалтер отбросил приличия и принялся извиваться в тщетных попытках разорвать клейкую ленту. Уборщик приструнил его ударом ноги в голову. Тонкое лезвие вошло в грудь восемь раз. С последним ударом агония клиента закончилась. Осталось спрятать труп и убраться прочь.

Обмякшее тело оставляло за собой борозду. Он подтащил мешок с костями к берегу, швырнул нож на середину озера и вернулся к автомобилю, чтобы открутить от днища запасное колесо. Балласт ненадолго удержит раздутое тело от всплытия.

Скреплённый верёвкой симбиоз тела и колеса погрузился в озеро в метре от берега. Болотная жижа залила убитому рот, которым он ещё пять минут назад взывал к милосердию. Поглотив подношение, потревоженная поверхность зашлась кругами от удовольствия. Похороны завершились.

После выполнения задания Уборщик пил бульон, свесив ноги с небольшого обрыва. Сколько человек видели его в момент похищения? Сколько в момент кражи второго автомобиля?

С другой стороны, как ещё можно выкрасть человека, курсирующего между работой и домом каждый божий день? Убить — сколько угодно. А вот эвакуировать с минимальным количеством очевидцев способов немного. Тем не менее ближайшие недели две надо будет отслеживать все публикации в интернете относительно пропавшего мужчины. Через VPN, конечно.

Как видишь, пап, события удачно сплелись в очередной раз.

Просидев на краю с выдержкой опытного рыбака целых десять минут, он с удовлетворением закрутил крышку пустого термоса. Тело не вынырнуло. И, если набухшие ткани и гнилостные газы не выдернут его наружу как подводную лодку с продутыми цистернами, оно надолго останется лежать под слоем плавучих водорослей.

Он развернул «Газель» на узком пятачке между деревьями, разбив заднюю фару об осину. Пришлось собирать осколки в траве. Не доезжая до трассы, свернул на ещё одну лесную дорожку. Спустя несколько километров заглушил двигатель в глухом лесу. Пропитал комбинезон бензином, плеснул немного горючей жидкости в салон. Бросил внутрь зажжённую тряпку. Вспыхнувший огонь обдал лицо волной жара. Туфли, шапочка с перчатками и автомобильные номера отправились в горящее нутро. Дешёвая обивка из горючего пластика плавилась быстрее, чем костромской сыр. Пламя на приборной панели затерялось в чёрном дыму. Удушливая гарь кружила голову. Удостоверившись, что салон выгорит дотла, Уборщик ускоренным шагом отправился в путь с рюкзаком за спиной. Не хотел пропитаться чадом. К тому же поднимающийся над лесом дым мог привлечь зрителей.

До ближайшей автобусной станции шесть километров по пересечённой местности. Две пересадки, и он на бесплатной парковке торгового центра, расположенного в часе езды от посёлка, где он жил. Именно на ней он оставил ночью свой автомобиль.

Мысли о говяжьем рагу прибавляли бодрости, отодвигая сонливость. Поддастся усталости, когда проглотит Надину стряпню. Потом как следует отоспится, оставив прежде на бёдрах жены синяки. Без них не обходился ни один половой акт. А вечером, пожалуй, устроит воображаемое сафари по пустынной зоне модельной железной дороги. Следующее дело он возьмёт не раньше чем через пару месяцев.