Оливье

Роман Грачев

Жизнь – это мелко покрошенный салат, который нужно загребать большой ложкой. И у вас только одна порция, добавки не будет. Так говорит Весельчак…Вечер тридцать первого декабря. Междугородный автобус, вышедший в последний рейс, застревает в снегу на заброшенной дороге. До наступления Нового года остается несколько часов, связи нет, шансов на спасение не предвидится. Немногочисленным пассажирам остается лишь распаковать сумки, «накрыть поляну» и попытаться найти смысл в том, что с ними произошло. Книга содержит нецензурную брань.

19:07. Девочки — налево

Народная примета гласит: если у тебя под рукой есть бутылка хорошего коньяка (впрочем, обычная бюджетная водка тоже подойдет), то рано или поздно найдется причина ее вскрыть. Кому-то, конечно, удается спокойно держать дома целый бар, время от времени наслаждаясь тонким букетом пятилетнего армянского или изысканной терпкостью «Джека Дэниэлса», но большинство из пьющих людей, проходя мимо волшебного сосуда, зададут себе вопрос: «А какого черта он стоит просто так?!» И уж тем более у хорошего коньяка нет шансов уцелеть, если вы тридцать первого декабря застряли вместе с рейсовым автобусом посреди глухого леса и в голове нет ни одной здравой идеи насчет спасения.

В сумке Стасика помимо выпивки оказались: три упаковки отменной мясной нарезки, литровая банка домашних соленых огурцов, два нарезанных батона, дубинка копченой колбасы, контейнер с маринованным мясом для шашлыка и мешок вкусовых добавок — кетчуп, майонез, какая-то острая присыпка для курицы и еще что-то. Со всем этим богатством четверка активистов уединилась по другую сторону автобуса, почти у кабины — так, чтобы не попадать под струю выхлопного газа и не маячить перед тетушкой в шубе и остальными пассажирами, высыпавшими на свежий воздух.

— Считайте, что они уже выбрали себе вожаков, — предположил Антон. — Сейчас всё на нас повесят.

— Логично, — согласился Стасик, — но мы сами вылезли вперед.

— Вот поэтому и надо хлопнуть для начала.

Хлопнули первую. В качестве закуски в расход пошла мясная нарезка с батоном. Стасик пытался озябшими руками открыть банку с солениями, но его уговорили оставить ее на потом. Когда наступит это «потом» и каким оно будет, никто, разумеется, не знал. Девственно чистое небо, позволившее луне освещать лесную глухомань, наводило на мысль, что к ночи может случиться крепкий мороз.

Но пока было терпимо. Да и коньяк подогрел.

— Выпить на природе — это, конечно, хорошо, — сказал Стасик, — но чего делать-то будем?

Сергей, жуя бутерброд, посмотрел попеременно в один конец лесного коридора и в другой. Узкая и извилистая двухполосная дорога, казалось, вела из ниоткуда в никуда.

— Пешком? — предположил Гисыч. — Я в детстве, помню, с отцом заблудился в лесу недалеко от Кыштыма. Вышли на трассу, а в какую сторону топать — непонятно. Определились по солнцу, доковыляли до автовокзала.

— Мы тоже наверняка куда-нибудь выйдем, — сказал Сергей. — Может, даже к людям. Но мы не знаем, сколько придется идти. Холодно.

— У меня ребенок, — добавил Антон.

— И у всех тяжелые сумки, — добавила Наталья, внимательно глядя на Сергея.

Тот перехватил ее взгляд.

Несмотря на обстоятельства, Ростовцева оставалась журналисткой и помнила, что рядом с ней находится человек, которого страна давно похоронила. Стоит тут живой и здоровый, коньяк жрет. И еще она видела, что он понимает причину ее интереса. Однако время разговора еще не пришло, оба ждали подходящего момента.

— Давайте еще по одной, — предложила Наташа, — пока народ не сбежался.

Стасик разлил остатки коньяка.

— Ну, за знакомство, что ли, — сказал Антон.

Пластиковые стаканчики беззвучно сомкнулись…

…и все четверо, стоящие посреди дороги возле рокочущего автобуса, ощутили себя одной компанией. Стало ли причиной совместное распитие, или их объединили активные действия сразу после аварии — не суть важно. Иногда достаточно нескольких минут, чтобы почувствовать друг друга.

Из-за угла появилась тетушка в шубе.

— Мужчины!

Стасик шумно выдохнул.

— Не откажите в просьбе, мужчины! Полчаса уже терплю! Покиньте, так сказать…

— Ладно, парни, пойдем, — сказал Антон, — меня дочь потеряет.

— Парни? — хмыкнула Наташа. — Можно подумать, я хочу остаться и наблюдать.

— Поменьше веселья, ребята, — мрачно изрек Сергей, закуривая. — Не забывайте, у нас в машине труп.