Бастард четвёртого мира. Том 1. Случайный авантюрист

Роман Владимирович Зацепин, 2022

Если взглянуть на Мак-Таур с высоты птичьего полета, можно убедиться, что городок этот не больше булавочного ушка. Ничего особенного – точка меж угрюмых степей, гор, топких болот и огромных городов-государств, чье величие веками строилось из войн и хитроумной магии. А дальше – больше. Заброшенные храмы древних демиургов, утерянные тайны исчезнувших народов, пещеры с жуткими тварями и мириады дорог, исхоженных ногами торговцев, наёмных воителей и странствующих чародеев.Нет, тихому Мак-Тауру слишком далеко до чудес прочего мира.Однако не стоит судить о путешествии по первому шагу. Тем более, если герой такого путешествия понятия не имеет, как очутился посреди незнакомого поселения, да ещё и в теле прямоходящей ящерицы или драконоголового, как принято говорить у местных. Едва ли Варанта помышлял о том, какие приключения поджидают его за порогом нового дома. И уж тем паче, вряд ли догадывался, что за роль отведена ему Праотцами в будущем волшебных земель. /Источник изображений – нейросеть/

Глава 6

Далратия. Эта обитель монархов, главная крепость и вместилище достижений человеческого рода, без ложных преувеличений носила звание жемчужины зарийских земель. Великий Город Колёс, как называли его коренные жители, был одним из четырёх городов-государств, разделивших между собой бразды власти над обширными территориями Тилрадана. Наряду с Остагаром, Нилматой, восточным и западным Миндонаром, Далратия являлась мировым центром торговли и культуры. Именно здесь брали свои корни лучшие ученые заведения, чьи высокие закрученные спиралями башни бок о бок граничили с неприступными стенами самых престижных военных школ.

Несмотря на засилье крохотных пестрых лавчонок, всевозможных мастерских и постоялых дворов на любой кошелек, места хватало всем и каждому от скромных апартаментов простых трудяг, занявших лоно подножного круга, до закрепившейся близь покоев Верховного правителя штаб-квартиры Поборников суда — второй по величине резиденции некоего тайного совета разумных рас, который в свою очередь представлял единственную силу, призванную дать отпор любым посягательствам на владения смертных. Разумеется, присказка «тайный» служила не более чем вычурным словцом. В действительности Поборники исключительно редко придавали огласке деятельность ордена, однако об их точном местоположении знал всякий чумазый сорванец. Да и как можно спрятаться в городе, на красоты которого съезжались посмотреть разумные со всех концов Зарии?

Удивительная и потрясающая своим строгим монументальным очарованием Далратия прямо-таки излучала торжество форм. Высокие белокаменные ограды, бережно разделяющие кварталы между собой, сопровождались множеством исполинских арок и колон, украшенных барельефами эпических свершений мира. Статуи-колоссы, воплощающие облики древних воителей и младших богов, по-отечески строго поглядывали сверху на вереницы бесчисленных площадей, где повсеместная суматоха не утихала ни днем, ни после захода солнца, а обилие деталей, созданных инженерами и прославленными скульпторами всех мастей, заставляло ощутить себя не очередным проходимцем, слоняющимся по улицам в поисках работы или ночлега, но желанным гостем огромной галереи, расположившей предметы искусства прямо под открытым небом.

Уж не знаю как Тамиору, а мне прежде не доводилось встречать места более выразительного, от чего сердце переполняли вдохновение и искренний восторг.

***

Третий час праздного блуждания по просторным ухоженным мостовым близился к завершению. Ступни просились передохнуть, а животы не первый раз в унисон затягивали одну и ту же голодную песню. Удивительно, но по прошествии такого немалого количества времени нам удалось исследовать только две площади, полностью выделенные под торговый промысел. Хотя, если верить путаным толкованиям бородача, вообразившего, будто наперед знает каждый городской закоулок, в любой крупной столице таких рынков должно было существовать не меньше трех.

Вконец измученные новыми впечатлениями, мы остановились у скромного, даже скорее захудалого вида харчевенки под гордым названием «Приют короля», чтобы утолить нагулянный аппетит, а заодно проверить чересчур лестные слухи о здешних хмелеварнях. Однако не успел Тамиор протянуть руку к двери, как створки распахнулись, и из проема с призывным гиканьем вывалилась толпа развеселого мужичья.

— А вы… Ик! Господа го-го-горошие, — еле ворочая языком, выпалил усатый предводитель компании, заприметив нас, — нешто идете портки протирать в этот проклятый свинарник?

На незнакомцах виднелась простая, изрядно помятая одежда. Судя по их измотанному виду, кутеж длился не первый день, но бросившаяся в глаза выправка и наличие одинаковых засаленных плащей на спинах молодчиков, что сильно смахивали на форменное обмундирование караульных возле городских ворот, лучше любых слов проясняли ситуацию.

Рыцарь оглядел приставалу с ног до головы, нахмурил брови, но отвечать не стал.

— Да вы не тушуйтесь так, — добродушно усмехнувшись, продолжил усатый. — Я же вам дело говорю. Тут ведь не едальня, а настоящий хлев. Ик… От королевского, — он, как мог, скосил глаза на вывеску, — только название. Ик… А владелец и того пуще — боров и скуп… скуп… скупердяй. Даже уважаемым горожанам какую-то жалкую чарку пойла отказывается в долг наливать.

В голосе дебошира зазвучала непримиримая обида, и он с возмущением топнул сапогом о дощатый подъем.

— Так что реко… мендую вам держаться подальше. Ступайте-ка лучше к северной торговой площади. Праздник-то в самом разгаре. Там и пиво лучше, и работенка добрая может подвернуться. Мы с друзьями как раз туда. Против попутчиков возражать не будем.

— Мы совета не спрашивали, — сухо процедил Тамиор, не желая дальше выслушивать жалобы незнакомца.

— Ишь ты, какой важный! Ну да в столице любым гостям всегда рады. Хоть от некоторых наемническим духом за триста шагов несет. К тому же распоряжение у меня от самого лорда Тарда. И у всей городской стражи. На время Большой весенней ярмарки каждого вновь прибывшего привечать, буянить не давать, а при необходимости в казематы сажать.

Услышав последнее, компания мужиков разразилась громким хохотом.

— От того и порядок кругом. Даже когда меня на посту нет. Ваших рож я прежде не видел. Вот и советую, предупреждаю, исполняю долг во славу нашего благодетеля Данкила как в приказе, так и в увольнении, — усатый снова икнул. — Будьте здоровы.

Ватага разомлевших стражников двинулась вверх по улице, а мы с белобородым рыцарем недоуменно пожали плечами. Такой странный прием настораживал, однако по сравнению с порядками Мак-Таура, здешним служителям закона следовало отдать должное, а то и презентовать медали за вежливость.

Так или иначе, обоюдное решение всё же опрокинуть по кружечке пенного в «Приюте короля», и уже затем присоединиться к общему празднику, пришло быстро. Сколько нам ещё дожидаться аудиенции у Верховного лорда Данкила, оставалось только предполагать. Потому, если бравый усач не лукавил на счёт Большой весенней ярмарки, проворонить шанс и пропустить событие, считающееся чуть ли не главным столичным торжеством в году, мог только вусмерть пьяный простофиля или законченный глупец.

***

Наскоро утолив жажду и набив голодные животы наваристой похлебкой, мы взяли курс к северной части города, чтобы спустя чуть больше четверти часа примкнуть к толпе зевак в ожидании церемонии, традиционно предшествующей открытию ярмарки.

Стоит ли говорить, что подобные сборища имели одну любопытную особенность вовлекать в общую толкотню как простых трудяг с первых ярусов, пришедших немного покутить и выгодно поторговаться, так в равной степени и представителей просвещенной знати, гордо причисляющей себя и любую помпезную шумиху к культурному наследию. Такое разномастное соседство вряд ли могло бы обойтись без сюрпризов, а, стало быть, вторые не всегда вели себя достойнее первых. С трудом пробираясь сквозь ряды поближе к центру площади, мы не раз натыкались на целые щегольские сражения, в которых расфуфыренные дамы всех рас и возрастов, перекрикивая друг друга, хвастались перед соперницами историями о том, какой наряд им удалось прикупить практически за бесценок в прошлый раз. А особенно настырные в пылу споров даже пытались расталкивать скопившуюся публику, дабы с боем расчистить себе достаточно места для немедленной демонстрации того самого пресловутого платья.

Весь этот шум порядком утомлял, а начало представления, судя по возмущенным выкрикам народа, задерживалось. Хмурая физиономия белобородого рыцаря то терялась среди сотен гомонящих голов, то возникала вновь. Но с каждым разом Тамиор, будто подхваченный бурным течением человеческого моря, оказывался всё дальше. Я замедлил шаг, намереваясь дождаться приятеля, и вдруг почувствовал, как кто-то настырно тянет меня вниз за руку. Опустив глаза, я увидел маленькую толади. Она продолжала увлекать меня на высоту своего скромного росточка, одновременно приподнимаясь на мысках, как бы желая дотянуться и шепнуть мне что-то на ухо. Хотя прочие черты скрывал стянутый к подбородку ворот, её взгляд, слегка удивлённый и одновременно решительный, мне уловить всё же удалось. Я наклонился, чтобы облегчить старания девушки и узнать, какая помощь ей требуется, но та заговорила первой.

— Ты не отсюда.

Тихий, размеренный голос мгновенно заглушил окружающую суету, а каждая фраза стала звучать так, будто рождалась прямо в моей голове.

— И ты здесь только ради одного мгновения.

— Что? Кто ты? — обескуражено пробормотал я.

Слова незнакомки не несли в себе ни деталей, ни намека на моё происхождение, но почему-то я отчетливо понимал: речь идет вовсе не о присутствии чужака на городской площади, а обо всем сразу.

— Откуда тебе…

Не успел я закончить вопрос, как толади подняла руку и стремительно указала куда-то в небеса. Я машинально повернулся, чтобы посмотреть, к чему так настойчиво пытается привлечь моё внимание девушка-кошка и, прищурившись, уставился в слепящие пятна голубой выси. Некоторое время я таращился вверх, но, так и не обнаружив ничего необычного, кроме пары высветленных солнцем облаков, вновь обратился к загадочной девице. Однако, толади рядом уже не было.

Миг, и площадь захлестнул рокот ликующей толпы, бесцеремонно выбросив меня в привычный мир из странного и приглушённого состояния зачарованности. Ярмарка началась!

— Эй! — окликнули меня. — Варанта, чего застыл?

Я обернулся на зов. Чуть поодаль, уютно устроившись в проеме меж двух громоздких телег, словно в укрытии, стоял Тамиор и махал ладонью.

— Пошли! — добавив важности тону, гикнул белобородый. — А то на встречу с Верховным опоздаем. Вот будет конфуз.

Рыцарь захохотал и многозначительно ткнул в фигуру строго одетого и очень серьёзного с лица юноши-посыльного рядом.

***

Несколько извилистых поворотов постепенно превратили базарный гул в далекое эхо и вывели нас к небольшой мощеной проплешине, из центра которой открывался умопомрачительный вид на главные покои Верховного лорда. За мириадами арок, коротеньких мостков, высоких башен и прочего столичного антуража, словно нарисованного белесыми разводами на холсте небосклона, возвышались округлые очертания монументального купола, покрытого сотнями солнечных бликов, будто каждая грань его поверхности строилась из сапфира или, по крайней мере, чистого стекла. Свод был настолько огромным, что оставшееся расстояние до намеченной цели нашего променада казалось совсем незначительным. В то же время, чем ближе мы подбирались к голове города, тем труднее становилось идти. А последний отрезок дороги и вовсе состоял сплошь из крутых лестниц, служивших перемычками от одного архипелага площадей к другому. Наконец ступени закончились, и вся компания остановилась у входа в лоно обширного сквера.

— Это и есть резиденция Данкила Благородного, одиннадцатого правителя обетованных земель Далратии, — с гордостью объявил провожатый. — Перед вами Хрустальная обсерватория.

Он сделал изящный жест запястьем, указывая на громаду стеклянного чертога.

— Сейчас мы находимся в Вольных садах, месте сколь вдохновляющем, столь и смертельно опасном.

Юноша обвёл взглядом плато, заполненное настом ухоженной травы, разбросанными безо всякого порядка рощами небольших деревцев и цепью фонтанов в придачу, обрамляющих фасад обсерватории, словно драгоценная тиара на лбу дремлющего гиганта. Впрочем, пробраться ко всему этому великолепию мешала стена невзрачного кустарника. Высота препятствия едва дотягивалась до моих плеч, так что я без труда мог различить, как полотно живой изгороди уходит вглубь сада, распадается на множество частей и снова петляет вверх-вниз, образовывая сеть узких лазов, напоминающих мышиные норы.

— Да-да, — продолжил посыльный, заметив недоумение, — это, по своей сути, хитрая ловушка. Лабиринт. Не зная верного пути, определить направление к выходу практически невозможно. Если вы, конечно, не могущественный чародей и наделены склонностью к левитации.

Молодой человек впервые смягчил напыщенную гримасу и улыбнулся.

— Стены лабиринта выполнены из Шипастого Мора или, как его ещё называют, Цветущего Клавененума. Растения, специально доставленного с южных берегов Рундара, — пояснил он. — Вас наверняка интересует, как подобный пустячок способен остановить толпу лиходеев или хотя бы вора-одиночку? Ответ прост. Листья Клавененума изобилуют множеством почти незаметных крохотных игл. При даже малейшем соприкосновении с кожей, сок, что содержится на кончиках шипов, совершенно точно вызывает мгновенный паралич или же чудовищные плачущие язвы. Иногда и то и другое вместе. Зависит от удачливости жертвы и периода цветения. Так что, прошу вас, будьте внимательны. Разумеется, у придворного лекаря припасено противоядие, но ощущения вам вряд ли понравятся. Зато столь нежный зелёный оттенок успокаивает глаз, а в первые дни Дара жатвы над всеми владениями распространяется лёгкий аромат ванили. Просто великолепная находка.

Смакуя наше удивление, паж помолчал и, выдержав паузу, вновь сосредоточился на разговоре.

— Нам ещё достаточно долго идти, господа. А посему я попрошу вашего внимания, завладев которым постараюсь кратко просветить дорогих визитеров в вопросе истории людей, их смелых достижений в лице нашего прекрасного города и тем самым подготовить вас к встрече с лордом Данкилом. Так велит мне долг. Если позволите?

— Валяй!

Я до сих пор прибывал в замешательстве от опасного и в то же время интригующего окружения. К тому же слова маленькой прорицательницы, встреченной на ярмарке, неугомонным вихрем крутились в голове и не давали покоя, отчего рык получился задиристым и грозным.

— Ох, — опешил провожатый и замялся, явно приняв мою нечаянную грубость на свой счёт.

— Да ты не дрейфь, жила ходячая, — добродушно гикнул белобородый и легонько хлопнул собеседника по тощей спине. — Чего всполошился? Никогда не видел жаждущего знаний броктара? Варанта страсть как охоч до разных преданий. Вот и ревет почем зря. Так что ты вещай, не стесняйся.

— Тогда… Тогда начнем, — сбивчиво забормотал мальчонка, но, быстро оправившись, вернул себе прежний статный вид придворного слуги. — Итак, — продолжил он торжественным тоном, — как вам должно быть известно, летописцы Далратии веками бережно собирают и хранят знания о корнях человеческого рода. Ибо согласно прописной мудрости: «всякий разумный обязан помнить и чтить прошлое, дабы не повторять ошибок его». Люди же, будучи отверженными, изгнанными и брошенными детьми насильственного союза, теснее прочих рас связаны со сказанием о своем рождении и о том, кому они обязаны нынешним расцветом.

Не прерывая речи, юноша уверенно прошелся вдоль глухой стены кустарника, нащупал глазами еле заметный проём, и мы очутились внутри плетеного лабиринта. Шаг провожатого замедлился, а его голос вдруг зазвучал ещё более проницательно и густо:

— — — …В те далекие времена, когда запрет великомудрого Тила о сотворении потомства неизбежно превращался в не более чем пережиток смутной эпохи, мятежный, тёмный и яростный бог Балааг пленил Вестницу Дарею с одним лишь намерением: он, как и многие его собратья, страстно желал взрастить армию существ подобных себе.

Выбрав богиню перемен в матери будущему потомству против её воли, угнетатель на протяжении девяти долгих десятилетий овладевал пленницей силой в надежде зачать род, что впоследствии смог бы править всем Тилраданом. Но сломленный дух прекрасной Дареи не позволял произвести жизнь, что не имела бы изъянов. Каждый раз Балааг, сначала с восторгом, а после с горестным разочарованием, наблюдал за развитием отпрысков. Некоторые из них получались коротконогими и чересчур глупыми. Другие выходили слишком большими, безобразными и также не отличались здравомыслием. Третьих и вовсе сложно было назвать иначе как чудовищами.

Терпение темного демиурга истекало. И вот однажды на свет появились те, чьи тела не тронуло уродство, а формы в точности повторяли сложение самого Балаага. Однако в крови молодых разумных блуждал иной порок. К ярости и скорби воинственного бога, они не унаследовали ни способностей прорицания от матери, ни всепоглощающую тягу к разрушению от отца. Принявшие лишь крупицы многочисленных черт своих прародителей, люди казались никчёмными и слабыми.

В гневе отчаяния мятежный Балааг казнил Дарею, а людей изгнал в неизведанные тогда пределы Зарии, где страх, голод и смерть должны были стать им первыми и последними надзирателями. Тем не менее у внешнего мира хватило милосердия не оставить отверженный создателем род в одиночестве. Прибыв в чуждые земли, люди повстречали существ отчасти им подобных. Коренные же обитатели, коими выступили племена толади и канри, не желали зла новым соседям, но принимали чужаков с настороженностью. Не отказывая обездоленным в помощи, они по-прежнему ревностно отстаивали границы собственных государств, а потому скитальцам не оставалось ничего, кроме как избрать свой путь.

Отправившись вглубь великих степей, человеческий род смог уцелеть и обособиться. Годы неустанного труда закалили изгнанников, определив их слабые и сильные стороны и подарив им несгибаемую волю к жизни. Всё чаще ранее неизведанные края покрывались молодыми поселениями, и вскоре обширная часть северо-восточных равнин из диких просторов превратилась в пастбища и поля плодородной почвы. Между тем всё имеет свой срок, а покой не может длиться вечно. Внезапное прибытие эльфов в Зарию стало для людей одной из тех переломных вех, о которых старцы высказываются так: «кнут перемен бьет каждую спину, но чаще ту, что не желает смирения».

Экспедиции тилов хлынули на материк, бесцеремонно пересекая человеческие владения. И хотя их объявленной целью было лишь стремление овладеть тайнами неприступных гор и загадочных пепельных кряжей на севере, люди не смогли принять кажущихся благими намерений чужеземцев, слишком дорожа своим теперешним домом и страшась очередного предательства. Взаимное недоверие постепенно переросло в стычки, а позже разразилось кровопролитной войной за территории, которая быстро захлестнула как Зарию, так и все народы Рундара.

Семь разумных рас Тилрадана, поддавшись жажде власти, рубили, жгли, разоряли, захватывали. Миролюбивые народы канри, толади и тахара сосредоточили силы на защите и просто пытались выжить в ширящемся безумии. Иные же мнили победу лишь в полном уничтожении неприятеля, а врагом становился каждый, кто осмеливался встать на пути их армий. Скверна раздора ядовитым потоком проникала в умы высокопоставленных вельмож и генералов, питая корни вражды не только за пределами, но и внутри самих государств. Даже чопорные и преданные порядку эльфы не могли устоять перед проклятием братоубийства.

Так, пережив потерю наследницы трона и своей возлюбленной дочери Ликалин в междоусобных распрях, Ланатель, первый король тилов, решил положить конец бессмысленному взаимному истреблению народов. Без остатка вложив в перо свое ораторское искусство, он разослал гонцов по всему Тилрадану с пактом о мире, в котором изложил намерения о прекращении розней. Условия договора требовали от сторон одного — сложить оружие и получить взамен честный раздел границ, а также возможность свободной торговли и взаимопомощи в восстановлении того, что забрала война. Призвав к здравомыслию остальных предводителей, Ланатель преуспел, и кровавая лихорадка оставила земли Тилрадана. Теперь то время принято считать началом благословенной эпохи. Эпохи мира, развития и товарищества.

Людей же поджидали ещё большие свершения. В подвластных землях, не без помощи тилов, они обнаружили древние останки храма Белоснежной Далры — почти забытой разумными созданиями богини-отшельницы. Именно эти руины и послужили фундаментом величественному городу-государству, учтиво названному Далратией.

Долгое время Далра наблюдала за человеческим родом, восхищаясь их упорством и жаждой развития в противовес множеству недостатков и необычайно короткому жизненному сроку. Когда же первые поселенцы возложили дары на заброшенный алтарь, Белоснежная отшельница провозгласила их своими детьми и стала добрым покровителем всего человечества. Позже, в знак укрепления союза, тилы совместно с людьми образовали сначала деревню, а потом и небольшой городок близь будущей столицы. Им стал нынешний Мак-Таур, который спустя множество лет превратился в важный исторический атрибут единения и торговли… — — —

— Что же до нашего славного правителя, Данкил Благородный является вторым наследником в династии Тардов и одиннадцатым Верховным лордом. Его прозвище получено за мудрость и чистоту решений. Он занимает стены Хрустальной обсерватории уже двадцать пять лет. Ещё никто не правил в течение столь долгого срока.

Проводник вдруг замолчал, остановился и коротко глянул через плечо.

— Мы пришли, — внезапно объявил он тем же глубоким тоном, будто всё ещё продолжал занимательный рассказ.

— Вот это да! — присвистнул Тамиор. — Я даже не заметил, как миновал лабиринт.

— Именно таков и был расчет, — кивнул молодой человек и, лихо крутанувшись на каблуке, обратился к фигуре возле входной арки. — Теперь же позвольте откланяться. Вами займется глава специальной гвардии лично. Они ваши, господин.

На уже знакомом строгом лице с бесцветными глазами не дрогнул ни один мускул. Пять Медяков окинул пришедших взглядом, сделал приглашающий жест и принялся неспешно удаляться.

— Не мешкайте, — бросил он, — вас уже ждут.

Мы двинулись следом.

— Хорошенько запомните, — почти шепотом, прямо на ходу продолжил раздавать инструкции старший гвардеец, — любое обращение к лорду Данкилу должно начинаться с «Мой повелитель» или «Верховный лорд». Сохраняйте молчание, пока вам не предоставят слово или не спросят о чём-либо. Необходимо соблюсти должный этикет. Вы же не дикари?

Он резко замедлился и, обратившись к нам, сурово приподнял уголок левой брови.

— Не беспокойся, друг. Мы умеем вести себя с высокими особами, — ответил Тамиор и первым перешагнул незримый порог монаршей резиденции.