Таежное смятение чувств. II. Возвращение

Роман Булгар

Прошло время, Зимин, паренек из таежной глубинки, выбрался в областной центр, оброс неожиданными родственными связями, приобрел знакомства, стал совершенно другим человеком. В него без ума влюбилась юная девчонка, дочь женщины, с которой у Зимина сложились близкие отношения.

Глава 4. Несчастья и беды

Детей уложили спать в одной комнате с Зимиными. Он прилег на небольшом диванчике, а Дашка устроилась вместе с Женькой и Никой. Под утро дочь Зинаиды непонятным для нее самой образом оказалась между детьми, а мальчишеская рука мирно покоилась на ее груди. Проснувшийся раньше всех, Борис стоял и усмехался, глядя на открывшуюся перед ним идиллию.

— У тебя, Дашенька, женишок появился! — подколол он едко сестричку, когда они тихо оделись и отправились на электричку. — Не упусти свой верный шанс выбиться в люди!

— Он еще ребенок, братец! — хмыкнула девушка.

Старший брат ей, как неразумному дитя, строго внушил:

— Этот ребенок, сестричка, моложе тебя всего на год и на один месяц! Со временем разница совершенно нивелируется и не будет вовсе казаться тебе непреодолимым препятствием.

— О чем это ты мне, братец, тут талдычишь, а? — отмахнулась от него Дашка небрежно. — На кой ляд он мне сдался, молокосос? Я после охотника Тимоши не вижу в нем мужика…

— Да-да, свисти мне, сестричка! — поймал Зимин девичью руку и легонько сжал Дашины пальчики. — Я видел вчера, как ты с ним весь вечер флиртовала. Я уже не говорю про то, какое еще представление ты могла устроить для мальчика в баньке. Вот только не говори мне, Дашка, что ты не постаралась показать себя перед ним во всей своей красе! Не тот случай…

Бедная девушка почувствовала, как жаркая краска вмиг залила все ее лицо и вспыхнувшие жарким огнем ушки. На какой-то миг ей подумалось, что Борис стоял рядом с ними, все видел.

— Когда ты, Даша, вчера подсела к пианино и исполнила нам что-то из Шопена, мальчишка был в числе твоих самых горячих поклонников. Он не сводил с тебя восхищенных глаз, — понежил Зимин ласково девичью ладошку в своих руках.

Оставив на щеке братца след от мимолетного поцелуя, девушка радостно зашагала навстречу новому приключению.

— Ты же позволишь мне жить в твоей квартире? — решилась Дашка, когда они сели в вагон электрички, и спросила у прикрывшего глаза Бориса. — Мне не хотелось бы оставаться у Тимоши…

Не открывая глаз, Зимин нашел ее ладошку и произнес:

— Завтра Савельев восстановит мою и твою прописку. И живи там, сестричка, на самых законных основаниях…

— Значит, братец, ты согласен! — хлопнула девушка восторженно в ладоши. — Ты поможешь мне перебраться?

— Возьмем у Шатовой машину и переберемся…

Несколько остановок они проехали молча.

— Слушай, Борис, а что именно ты собираешься делать с этим похотливым и подлым стариком? — спросила у него Даша.

— Я еще, сестричка, не решил, — пожал парень неопределенно плечом. — Думаю, что мы на месте что-нибудь придумаем. Будем действовать строго по обстановке…

— Хочешь, я надавлю одним пальчиком в районе шеи, и дедок попросту перестанет дышать? — предложила помощь Дашка. — Меня такому научили, что никто нас и не заподозрит!

Открыв глаза, парень поморщился, качнул головой:

— Нет, я не возьму на себя такую ответственность! Я не хочу, чтобы эта мразь легла камнем на твою совесть…

Снова в тишине застучали колесные пары на стыках.

Электричка свистнула и замедлила ход.

— Наша остановка… — потянулся Борис к выходу.

Как и говорила Пелагея, ее отчим Федот Кузьмич с утра сидел возле поселкового продмага. Перед стариком на кирпичике стояла полулитровая баночка с маринованными грибочками.

— Отличная закуска! — встрепенулся дедок, когда Зимины остановились прямо возле него. — Задаром отдам!

Не торгуясь особо, Борис кинул старику синенькую бумажку номиналом в пять рублей. Глаза у Федота Кузьмича в момент округлились от счастья. Столь много ему редко давали.

— Не уходи, мил ты человек! — глянул дедок с благодарностью на Бориса. — Выпей малек за мое здоровье.

— Купи и на меня… — достал Зимин из кармана еще одну синюю купюру. — Грех с хорошим человеком не выпить…

Обрадованный столь неслыханной щедростью, Федот Кузьмич прикупил сразу три пузыря, чтобы потом сломя голову не бегать за добавкой. В сумке у него достаточная закуска имелась, и лишний раз тратиться на еду дедок предусмотрительно не стал.

— Идем, мил человек, я место хорошее знаю…

Махнув Дашке рукой, парень двинулся вслед за стариком, а девушка пошла к дому, где жили родители Пелагеи.

— Пришли, располагайся! — показал дедок на ровную площадку на самой вершине утеса. — Ну, чтоб не в последний раз! — дернул без остановки три рюмки подряд старик, обтер посудину тряпочкой из мягкого домотканого холста и налил Борису.

— За твое здоровье, дед! — покосился Борис на отчима Пелагеи. — За здоровье твоих деток!

— Родных-то деток мне Бог не послал, — пожевал губами старик, — а падчерицу, дочку жены, в строгости я воспитал…

Борис сидел и слушал. Практически в одиночку осушив бутылку, Федот Кузьмич откупорил вторую и снова себе налил. Выпил, опять налил и выпил. Зимин его не останавливал…

Найдя нужную ей избу, Дашка постучала в ворота. К ней вышла Серафима Никитична, прищурилась, не признавая ее.

— Я знакомая Пелагеи… — представилась гостья.

Старушка заохала-запричитала. Ей подумалось, что с ее дочкой случилось несчастье. Впрочем, в каком-то смысле это с Пелагеей и могло бы произойти, если ее отчим начал бы болтать.

— Ой, что я тебя на пороге держу! — опомнилась старая женщина. — В дом проходи, Дашенька, там все расскажешь!

Как и просил ее Борис, девушка без утайки выложила всё перед матерью Пелагеи. Серафима Никитична побледнела и помрачнела лицом. Не выдержав, она стукнула кулаком и сказала:

— Совсем ополоумел старый хрыч! Столько лет я терпела его изуверство над моей родной доченькой. Мало всё ему, старому развратнику! Жизнь захотел моей Полюшке поломать! Нет, я этому изуверу шею сломаю, не дам дочь в обиду! Я ему…

Быстро собравшись, старая женщина схватила в правую руку сучковатую клюку, и с завидной для ее лет скоростью зашагала она к излюбленному местечку своего пьяницы-мужа…

Добив второй пузырь, Федот Кузьмич ударился в воспоминания. Он почти не различал лицо парня, с которым выпивал, собутыльника для него будто бы не существовало. Ему казалось, что он сидит и разговаривает сам с собой. Слово за слово дедок начал бахвалиться тем, что он для его лет парень хоть куда, на днях забавлялся с молодой девчонкой. Она у него находится в кулаке, слушает его и во всем подчиняется, спит с ним, денег скоро пришлет ему за то, что он не станет болтать про их давнюю и тайную связь…

Взобравшись на утес, Серафима Никитична застала мужа за его грязными россказнями про свою падчерицу.

— Ах ты, старый хрыч! — подступила мать Пелагеи к старику и замахнулась на него палкой. — Убью, ирод!

Нешуточная угроза на мгновение включила сознание, и дедок, увидав свою законную супругу в страшном гневе, вмиг вскочил на ноги и в ужасе попятился назад.

— Стой, старый хрыч! — гремела бабка. — Стой, не то зашибу!

Еще больше испугавшись, Федот Кузьмич отпрянул от жены, не заметил, как очутился на самом краю обрыва, не удержался, кубарем покатился по отвесному склону, даже толком крикнуть ничего не успел, переломал себе шею.

— Может, надо старику врача позвать? — глядел Борис хмуро на неподвижное тело дедка.

— Ему врач уже не поможет, — покачала Дашка головой. — Пульса нет, дыхания тоже нет…

— Туда ему и дорога, черту окаянному! — тряхнула седой головой Серафима Никитична, глянула на мужа, сплюнула себе под ноги. — Всю жизнь он мне попортил, ирод! Думала, что счастье с ним наживу, а кроме беды, ничего он мне не дал. Вы езжайте, ребятки, к себе, а я сама разберусь. Не было вас тут, и не видела я вас…

Борис протянул женщине свернутые вчетверо бумажные купюры, вложил ей в руку, негромко сказал:

— Пелагея просила вам передать!

— С Богом, ребятки, езжайте! Скоро в город электричка пойдет. Уезжайте поскорее! Пока вас никто не видел…

Не оборачиваясь, Дашка и Борис зашагали к станции, не стали смотреть на то, как над телом мужа убивается его жена.

Тук-тук, тук-тук. Колеса стучат, вагон мотает из стороны в сторону. Парень старательно делает вид, что смотрит в окно и сильно занят изучением пролетающего мимо ландшафта.

— Ты с самого начала знал, что этим все закончится? — прервала Даша тягостное молчание. — Ты же специально его накачал, чтобы он потерял ориентацию в пространстве…

— Ты слишком хорошо обо мне думаешь, — поморщился Борис, равнодушно глядя в окошко. — У меня, Даш, нет природного дара предвидения. Все получилось, как оно получилось…

— А если бы Серафима Никитична не поперлась на утес, что ты делал бы в таком случае? — моргнула девушка.

— Пришлось бы мне взять роль провидения на себя! — ответил жестко Зимин. — А так Серафима Никитична по праву приняла на себя роль неподкупного судьи и неумолимого палача. Не о чем нам жалеть. Старый маразматик получил то, что давно уже заслужил. Такие, как он, только портят жизнь другим.

— И все-таки, братец, это не дает нам права судить его!

— А мы-то его не судили. Судила его Серафима Никитична, мы только расставили декорации для праведного суда! И все! Хватит об этом! Забыли мы и не вспоминаем… — прикрыл глаза Зимин. — Скажи-ка, сестричка, когда ты по поручению Тимоши каталась в Москву, ты не мех ли туда возила? — сменил резко Борис тему их разговора. — Звериные шкурки…

— Мне тоже казалось, что я везу шкурки.

— Не думаю, что это законно, сестричка! — поморщился Зимин. — Будь подальше от всего этого. Когда он появится, отдашь Тимоше деньги, которые он потратил на твою учебу.

— Как скажешь, братец! — улыбнулась Дашка.

На даче Савельева Зиминых дожидался гость.

— Волошин Сергей Александрович, — представился он. — Второй секретарь обкома партии.

— Борис Андреевич Зимин, — моргнул парень, а Даша притаилась за его спиной. — Не знаю, чем могу быть вам полезен. Тут мы по приглашению Павла Андреевича.

— Не тушуйся, племяш! — улыбнулся гость. — Твоя мама была мне двоюродной сестренкой. Мы с тобой и есть самая близкая родня! А за тобой прячется, видать, Дашенька, дочь Зинаиды…

В течение получаса сановитый родич расспрашивал их о житье-бытье, местами хмурился, задумчиво покачивал головой. Особо его интересовал Борис, к нему и вопросов было побольше.

— Надеюсь, что ты у нас комсомолец, мой дорогой племяш? — прищурился Волошин пытливо.

— Я, Сергей Александрович, в январе месяце вступил в кандидаты в члены КПСС, — ответил Борис, глядя на дядю.

Удивленно моргнув, секретарь обкома партии совсем другим взглядом посмотрел на племянника и обрадованно заявил:

— Ну, это совсем хорошо, дорогой племяш! Членство в партии многому тебя обязывает, но оно же дает тебе и многое! Вопрос с твоим переводом мы оперативно решим…

Появление Павла Андреевича Савельева, наконец-то, избавило Бориса и Дашку от дальнейших расспросов. Зимины быстро ретировались и отправились на поиски Пелагеи. Краснова возилась на кухне, отбывала трудовую повинность, домывала посуду.

— Ну, и как у нас дела? — глянула девушка напряженно на Зиминых. — Удалось вам с ним поговорить?

— Мне очень жаль, Пелагея Алексеевна, — произнес официально Борис, — но ваш отчим сегодня трагически погиб.

— Как погиб? — ахнула Краснова и с грохотом уронила тарелку в мойку. — Борис, что ты несешь?

— Федот Кузьмич сегодня нечаянно свалился с обрыва. Спасти его не удалось. Выпил ваш отчим лишку, не удержался на краю, пошатнулся и упал вниз. Мы были случайными свидетелями…

Пелагея смотрела на Зиминых, не знала, что ей сказать. Жалости к отчиму она в себе не находила. Чувствовала в себе невероятное облегчение, словно тяжкий груз спал с плеч.

— Что за шум, а драки нет? — появилась на кухне Шатова в одной мужской сорочке на голое тело. — Я все проспала? — потянулась Вика к шкафчику и тем самым обнажила тугие ягодицы.

Дашка тактично отвернулась в сторону и толкнула в бок Бориса, призывая и его последовать ее примеру.

— Не пялься на голую бабу! — прошипела она ему на ухо. — Это вовсе не прилично глазеть на чужую и неодетую женщину!

Тем временем Пелагея поведала Шатовой о постигшем ее горе, для убедительности пару раз всхлипнула.

— Возьми Володьку, — распорядилась Вика, — и съезди к матери. Узнаешь на месте, что да и как. Завтра напишешь заявление на отпуск. Нет, лучше не пиши. Не оплатят. Так съездишь…

Грациозно развернувшись на одних носочках, Шатова тут же прямиком направилась в гостиную, где наткнулась на Волошина и Савельева, которые тихо о чем-то говорили.

— Ой! — отшатнулась Вика. — Извините, Сергей Александрович! Не знала, что вы у нас гостите! Пойду я к себе, накину чего на себя! — подмигнула Савельеву Шатова, выскользнула в коридор.

— Ох, и красива же Виктория! Не видно, что она сильно опечалена смертью мужа! — хмыкнул Волошин. — Ты, Паша, добился своего! Приручил дикую козочку. Она всегда тебе нравилась.

— Нравилась и сейчас нравится! — подтвердил Савельев. — Я ей сделал предложение, и Вика согласилась.

Задумчиво потерев щеку, Волошин сказал:

— Сразу об этом всему свету вы не сообщайте! Придержите в тайне. Через полгодика поженитесь. Траур у Вики как-никак!

— Я в курсе, Сережа! Скажи, как мы поступим с Борисом?

— Для начала его надо перевести к нам. Присмотримся к нему поначалу, а там поглядим, что из него выйдет.

— Вика говорит, что парень умен и характер у него есть.

— У всех Зиминых всегда были блестящие математические способности. Отец Бориса вытащил меня в люди. Я помогал тебе. Вместе мы должны помочь нашему племяшу…

В гостиной появилась Вика в простеньком платьице и наскоро наведенном макияже, принесла она на подносе бутылку коньяка и пузатые хрустальные рюмочки, поставила на стол.

— А что, настоящей самогонки у вас, хозяева, нет? — прищурился хитровато Волошин. — Да с соленым и хрустящим огурчиком…

Участвовать в новом застолье Зимины наотрез отказались и тихо покинули гостеприимный дом…

В понедельник ближе к двенадцати часам дня Борис находился в небольшом кабинете на третьем этаже училища и вел беседу с человеком, который обещал Дашке диплом при условии некоторого денежного вознаграждения.

— Я свое слово держу… — показал Зимину мужчина средних лет в очках приказы о зачислении и допуске к сдаче экзаменационных сессий. — Мне нужны гарантии того, что мой труд и труд других сотрудников будет сполна вознагражден!

— Иннокентий Святославович, — выложил парень перед собой пачку денег, — я готов с вами расплатиться немедленно, если вы предоставите мне гарантии того, что нас не прокинут в итоге и что наши вложения не пойдут прахом!

— Да Бог с вами, Борис Андреевич! — перекрестился ушлый профессор. — И в мыслях не было вас кидать. Взаимовыгодное дельце. У вас появляется диплом, а у нас новый специалист. Кстати, за вашу сестричку сегодня интересовались из обкома партии, сам помощник второго секретаря звонил. Мы представили ему справку о том, что некая Дарья Зимина обучается на третьем курсе нашего медучилища. Так что, назад нам хода нет!

— Вот теперь вы убедили меня, Иннокентий Святославович! — усмехнулся Зимин. — Приятно было с вами познакомиться…

Сверкнув хитрыми глазками из-под очков, профессор негромко спросил у собирающегося уходить парня:

— Извиняюсь, если не секрет, хотелось бы мне точно узнать, кем доводится ваша сестричка помощнику второго секретаря партии. Родственница или, так сказать, очень ему близкая знакомая? Не хотелось бы попасть впросак по незнанию ситуации!

— Сам Волошин приходится Дашке дядей! — ответил Борис. — Но в ваших же интересах не стоит о том особо распространяться. Сергей Александрович может не оценить или не так понять…

— Да-да! Конечно! — изменился в лице прохиндей от науки. — Может, вы заберете ваши деньги назад? Если Волошин…

Зимин отрицательно покачал головой, твердо заявил:

— У вас с Дашкой договор, мы его условие выполним…

За дверями, переминаясь от нетерпения, поджидала его Дашка, прикладывала ухо к закрытой двери, тяжело вздыхала.

— Ну, как? — спросила она у Бориса с тревогой в глазах. — У меня есть шансы закончить эту бурсу?

— За тебя, сестричка, звонили по поручению одного из наших дядьёв, точнее, Волошина. Не думаю, Даша, что они решатся прокинуть второго секретаря обкома партии. Так что, Дашка, сдавай все свои зачеты! — улыбнулся Зимин.

После обеда он появился в кабинете Шатовой, где лежал его полностью оформленный отчет по производственной практике. Там же сидела Галя Юдина со следами побоев на лице.

— Полюбуйся, что сотворила наша глубокоуважаемая Марья Васильевна со своей дщерью и все по твоей вине, Зимин! — смотрела Виктория на него изучающим взглядом. — Мать нашла у Галочки подаренные тобой серьги и обвинила дочь во всех смертных грехах! А для пущей острастки оставила на личике милой девушки следы своего родительского воспитания!

Озадаченно моргнув, Борис замер на месте. Он даже и не мог предполагать, что его изначально бескорыстный подарок может привести к столь печальным последствиям.

— Мама забрала серьги, грозится сдать в ломбард, чтоб получить за них деньги! — пожаловалась Юдина. — У них кража, все повесили на маму! Я в субботу пришла домой, и она на меня накинулась…

Понимая, что ей придется всю историю выслушать по второму разу, Шатова прервала стенания девушки и попросила:

— Галочка, пойди, прогуляйся по коридору минут пять. Мне необходимо переговорить с молодым человеком.

Как только Юдина вышла, Вика накинулась на него:

— Ты чего девчонке голову морочишь, Зимин? Хочешь ее, бери и живи с ней у себя на квартире! Слова тебе не скажу!

Не отвечая, Борис уселся на стул, забарабанил пальцами по столу. Шатова не выдержала, подскочила к нему, стукнула по спине.

— Зимин, не испытывай моего терпения! — зашипела Вика.

Парень поднял голову и заявил:

— Жить я с ней, конечно, какое-то время могу. Не скажу, что она не нравится мне, но я на ней никогда не женюсь!

— Это как? — моргнула Вика непонимающе.

— Она не боец, а мне инфантильная жена не нужна.

— Дурачок! — хмыкнула Виктория. — Ты сам себе роешь яму! Ты что, Зимин, хочешь всю свою жизнь прожить, как на вулкане, не зная, что от своей второй половины и в какую минуту ожидать? А из Галки вышла бы хорошая и послушная жена! Что еще надо мужику? — пожала Шатова плечами. — Живи и радуйся!

— Мне нужна жена, которая станет мне другом и будет понимать меня во всем! — произнес твердо Борис.

Потерев переносицу, Вика поинтересовалась:

— И где же ты такую бабу себе найдешь? Таких баб, может, и в природе-то и нету! Всю жизнь проживешь бобылем, Зимин!

— Есть такие бабы! — мотнул головой упрямо Борис. — Я таких женщин знаю! И не одну!

— Ну, назови для примера! — сощурилась Вика.

— Подружка твоя, что Софья Семеновна Нечаева! — усмехнулся Борис. — И ты, Вика, Виктория Игоревна Шатова!

— У, куда ты хватил! — протянула Шатова. — Староваты мы для тебя, парнишка! Тебе надо искать молодую козочку, дикую и никем не прирученную! И ее под себя приручить и воспитать!

— Такую, Вика, как твоя дочь Ника? — посмотрел Борис в упор на Викторию. — Не боишься, что я на нее глаз положу?

Глядя на парня, Шатова прищурилась и спросила:

— А смелости-то у тебя хватит и терпения, чтобы обуздать ее нрав? С виду она кажется паинькой. А внутри у нее бурлят страсти, демоны внутри у нее сидят! Я сама иногда ее боюсь!

— Я в курсе! — хмыкнул Зимин. — Твоя дочка вчера устроила мне целое представление, чтобы показаться мне во всей красе!

— Ты хочешь сказать мне, Зимин, — моргнула женщина, — что это она на тебя глаз положила, малолетка упрямая?

— Пыталась взять с меня слово, что я женюсь на ней!

Вдыхая и выдыхая всей грудью, Шатова помолчала, в уме она попыталась оценить все последствия поведения родной дочери.

— И что ты ей ответил, Зимин? — сощурилась Вика.

— То, что она со временем влюбится в прыщавого юнца и отстанет от меня! — усмехнулся Зимин. — Ей еще расти и расти…

— Ты должен обещать мне, Зимин, что не причинишь ей зла! — потребовала Шатова. — Никогда! Иначе ты будешь иметь дело со мной! Я не посмотрю на то, что ты мне нравишься! Я раздавлю тебя, как мерзкого клопа! Ты обещаешь мне?

Ни на секунду не задумавшись, Борис твердо ответил:

— Я обещаю вам, Виктория Игоревна!

— Я верю тебе, Зимин! — выдохнула Вика. — Сходи с Галочкой к ней домой, разберись с нашей Марьей Васильевной. Забери ваши фамильные серьги у нее, дай ей взамен любые деньги! Если эдаких шальных денег у тебя нет, я тебе дам!

— Все сделаю, как вы сказали мне, Виктория Игоревна! — оставил Борис у нее на щеке свой мимолетный поцелуй и направился к двери. — Я Галочку заберу с собой!

— Машину мою возьми, Зимин! Чтоб через час был тут!

— Слушаюсь, Виктория Игоревна!

В коридоре у окошка, старательно пряча левую сторону лица от людей, стояла Галя Юдина, напряженно постукивала пальчиком по стеклу, вслушивалась в каждый проходящий мимо звук.

Услышав позади себя скрип открываемой двери, Галочка резко обернулась, исподлобья посмотрела на вышедшего парня.

— Не смотри ты, Боря, на меня! — попросила она. — Я такая страшная! Тебе неприятно смотреть на меня…

Взяв девушку за руку, Зимин повел ее к выходу. Низко опустив голову, Юдина шла за ним, как овца на убой.

— Она сказала, что если еще раз увидит меня с тобой, то выгонит из дома! — произнесла Юдина негромко.

— Может, мы к вам не поедем? — перестроился Боря в правый ряд и остановил машину. — Зачем дразнить гусей? Я уеду, а тебе с матерью жить. Черт с ними, с этими серьгами!

Моргнув и шмыгнув носиком, Галя тихо произнесла:

— Ты говорил, что они остались от твоей мамы! Это же память о ней! Мы едем! Мне наплевать! После того, что она устроила! Лучше я какое-то время где-нибудь поживу без нее!

Борис задумчиво постучал ребром ладони по рулевому колесу. Ему не хотелось вмешиваться в семейные разборки, но конфликт между Юдиной и ее матерью произошел именно с его подачи. Ему не следовало делать такой дорогой подарок.

— Ну, ты можешь пока пожить у нас, — предложил Зимин. — Но твоя репутация после этого будет окончательно подорвана!

— Мне на нее наплевать! — выдохнула Галя со злостью.

Такой собранной и уверенной в себе Борис Юдину еще не видел. Зря он, наверное, со всей уверенностью говорил Виктории про ее аморфность и удобную по жизни обтекаемость.

Злая на свою со всех сторон глубоко неудачливую судьбу, Марья Васильевна минут пять безостановочно ругалась на них обоих, в запальчивости кричала, что ее беспутная дочь пошла по кривой и неверной дорожке, что Борис портит девушку своими подарками, коварно приучает ее к легкой и беззаботной жизни.

— Я на тебя, шалава, всю свою жизнь угробила! — замахнулась женщина кулаком на дочь, и Галочка шмыгнула за спину Зимина. — Хахаля себе, прошмандовка, нашла! Хочешь за его спиной по жизни проскочить? Нужна ты ему! Попользуется и кинет! Пошла вон из дома! Из-за тебя не вышла замуж, чтоб чужой мужчина не сделал твою жизнь несчастной, а ты! Из-за тебя моя жизнь пошла наперекосяк! Из-за тебя у меня не сложилась личная жизнь…

С трудом Борису удалось вставить несколько слов, чтобы попытаться и объяснить матери девушки, что серьги, отнятые у Гали, дороги ему, как память о его родной матери.

— Брешешь ты все! — кинула женщина в сердцах. — Дуру, думаешь, нашел, чтобы втирать ей! Украл, небось, цацки, а теперь боишься, что на твой след выйдут, воришка!

— Напрасно вы так говорите, Марья Васильевна! — поморщился Борис. — Позвоните Шатовой Виктории Игоревне, она вам скажет, что видела эти сережки на фото моей матери.

Задумавшись, женщина долго смотрела на них обоих. В душе у нее разгоралась нешуточная борьба. Теперь ей сильно захотелось срубить с заезжего паренька побольше денег.

— Давай мне сто двадцать пять рубликов и забирай свои цацки! — протянула Марья Васильевна руку. — И ее забирай…

Не торгуясь, Борис отсчитал требуемую сумму, положил деньги на стол. Мать Галины принесла серьги.

— А своей прошмандовке скажи, что ноги ее больше в этом доме не будет! — прошипела Юдина. — Иди, шалава, куда хочешь…

В спешке накидав вещички в сумку, Галочка поторопилась уйти из ставшего вдруг чужим родного дома.

Вырулив к стоянке возле универмага, Борис остановился, внимательно посмотрел на расстроенную скандалом девушку.

— Пошли, Галчонок, — подмигнул он девушке, — купим тебе темные очки, зубную щетку, домашние тапочки и банный халат.

— У меня получка только через неделю! — вздохнула Галя тяжело. — Одолжишь мне немножко денег?

— Одолжу-одолжу! — кивнул Борис головой. — Кстати, цацки обратно возьми! — протянул он девушке сережки.

Не жеманясь, Юдина взяла золотые сережки и ловко нацепила на уши, посмотрелась в небольшое зеркальце.

— Выглядишь в них классно! — улыбнулся Борис.

Дашки дома не было, торчала сестричка Зимина в медучилище на лекциях. Парень посмотрел на часы и покачал головой. Он безнадежно не укладывался в тот срок, что отвела ему Шатова на то, чтобы детально разобраться с проблемой Галочки. Нагоняя от Виктории ему не избежать.

— Боря, мне идет? — стояла Юдина перед ним в новеньком халатике и смотрела на него широко распахнутыми глазами.

— Красивой девушке все идет! — отшутился Зимин. — Даже в рубище ее одень, и то она будет классно смотреться!

— А так? — скинула Галя с себя халат. — Только не говори мне, что ты сильно торопишься! Я и сама знаю, но Шатова на этот раз обойдется и без тебя! — взмахнула она рукой.

Изящно ступая по полу на носочках, обнаженная красавица подошла к постели и откинула покрывало, стянула несвежую простынь, аккуратно сложила, бросила ее на стул. Порывшись в платяном шкафу, достала чистый комплект белья.

— Раз моя репутация, Зимин, окончательно испорчена, то нечего мне бояться и переживать за нее! — расправила Галина простынь и застелила ею кровать. — Не переживай ты, Зимин, я тебе на шею не навязываюсь! Мы с тобой останемся просто друзьями без всяких взаимных обязательств…

— Ты предлагаешь дружеский секс? — хмыкнул Зимин. — Секс по дружбе — это что-то новое! Такого в моей практике не было!

Накинув наволочки на подушки, девушка пояснила:

— У меня в группе я, наверное, осталась уже самой последней девственницей! Подружки все надо мной смеются!

Борясь с последствиями чувственного искушения волнующей и притягивающей наготой, Борис попытался предостеречь:

— Не думаю, Галочка, что следует совершать глупости из-за того, что кто-то будет над тобой смеяться! Я думал, что ты хотела бы достаться своему мужу чистой и нетронутой!

— Нормальные парни, — забралась Юдина в постель, накинула на себя простынку, прищурилась и посмотрела на него, — особо этому значения нынче уже не придают. Не те нынче времена! Если мужик ставит это самое дело выше всего остального, выше всех отношений, на кой ляд он мне сдался, придурок домостроевский! Пусть себе он ищет полную дуру в другом месте! Ну, ты собираешься лишать меня девственности или будешь мне лекции по семейным отношениям читать? — прищурилась Галя.

Откинув простынку в сторону от себя, юная девушка призывно раздвинула в стороны подрагивающие от волнения коленки.

— Иди ко мне! — прикрыла она глаза и протянула к нему руки. — Сделаем это, пока Шатова тебя не хватилась!

Борис лихорадочно пытался сообразить, как выкрутиться ему из этой ситуации. В голове была полная пустота. И эта самая пустота непрестанно кружилась и не давала возможности сосредоточиться, принять правильное в данный момент решение.

— Черт, Зимин! — открыла девушка глаза. — Если ты не сделаешь этого, я сегодня же в заводской общаге отдамся первому желающему! Ты что, этого хочешь? Хочешь, чтоб меня сделал женщиной пьяный придурок и поломал мне психику?

— Ты не оставляешь мне выбора! — шагнул Борис к постели.

— Какая жертва с твоей стороны, Зимин! — прошептала Юдина язвительно. — Лично себя я жертвой не считаю!

— Учти, поначалу будет больно! — предупредил Зимин.

В ожидании боли Галочка зажмурила глазки, грудь ее бурно вздымалась, тоненькие пальчики нервно сжимали простынку, ноги заметно подрагивали, губки тряслись.

— Ой-ой-ой! — попыталась она всеми силами уйти от того, что неумолимо надвигалось на нее и чего она сама сильно хотела. — Ох! — прокатилась слезинка по ее щеке. — Сейчас пройдет. Да, все хорошо, не останавливайся, все хорошо…

Когда все закончилось, по девичьим губам озорно пробежалась довольная улыбка. Все оказалось не так и плохо, как она на то рассчитывала. Боли было совсем не много. Потом на ее место заступили совсем иные чувства и никогда еще не испытанные ею ранее ощущения восторга и праздника всего тела…

Хлопнула входная дверь, и Галина быстро вскочила с постели и принялась суматошно одеваться. Краешком глаза она заметила красное пятнышко на простыне и ужаснулась.

Их застукали на месте страшного преступления, следы которого они не успели вовремя скрыть от посторонних лиц.

— Это Дашка с занятий вернулась, — заметил спокойно Борис, неспешно натягивая на себя штаны. — Привыкай, Галя, к прелестям совместного проживания в коммуналке.

— Пардон, если я вам помешала! — просекла в момент студентка медучилища не ко времени разобранную постель.

— Без комментариев, сестричка! — погрозил ей Борис пальчиком. — Не смущай нашу гостью!

Вспыхнув яркой краской, Галочка стащила запачканную простынку с кровати, быстро скомкала ее, понесла в ванную комнату и принялась застирывать. Дашка проводила гостью насмешливым взглядом, неодобрительно покачала головой, фыркнула:

— Испортишь девчонке жизнь! Не любишь ты ее, братец!

— Привязалась, как банный лист! — пожал Боря плечами.

— А ты и не смог отказать! Какой пассаж!

— И не говори, сестричка! Она какое-то время поживет с нами. Держи, сестричка, свой острый язычок за зубами!

— Само собой, братец! — улыбнулась девушка. — Полотенчико следует впредь под новобранцев подкладывать! — посоветовала Даша язвительно, услышав из-за приоткрытой двери журчание текущей из крана воды. — Меньше мороки будет!

— Ох, и язвой же ты стала, сестричка! Раньше я такого за тобой не замечал! Взрослеешь не по дням, а по часам!

Пока Зимины шутливо препирались, в кабинете вдруг зазвонил телефон, и Дашка подбежала к нему.

— Братец, это тебя! — донесся ее голосок. — Шатова!

— Слушаю! — подошел Борис и поднес трубку к уху.

— Зимин, где тебя черти носят, а? Я тебе сколько времени дала на разборки, а? Три часа прошло! Машину мою забрал себе и сам пропал, оставил меня и без ног, и без рук!

— Тут такое дело, Виктория Игоревна… — чуть понизил парень голос. — Мать Галины выгнала девчонку из дома!

— К черту пока все твои оправдания, Зимин! У меня дома ЧП! Женька, балбес, где-то шляется, а Ника пришла домой, а там потоп! Трубу в ванной прорвало! Девчонка сейчас одна дома и в полнейшем трансе! Владимир с Пелагеей на похоронах! Кроме тебя, бездельника, и некого мне послать! Инструмент Ника тебе покажет! Слесарка находится в соседнем подъезде!

— Я все понял, Виктория Игоревна! — кивнул Борис.

Положив трубку, Зимин направился в прихожую, стал надевать на себя куртку. Дашка вспомнила, что видела, как во дворе возле «копейки» Шатовой крутились милиционеры.

— Братец, — прищурила девушка один глаз, — там к твоей тачке проявляла интерес собака с милицией!

В это самое время к ним в квартиру настойчиво постучали.

— Откройте, милиция! — донеслось из-за двери.

— Вспомни про него, вот и оно! — хмыкнула Дашка.

Стук повторился. Борис и Дашка переглянулись. Они одновременно подумали об одном и том же. Мысли их посетили о том, что не связан ли визит милиции с их вчерашней дачной поездкой к родителям Пелагеи. А береженого и Бог бережет.

— Тикай, братец, через черный ход! — улыбнулась Дашка. — А мы тут пока по душам с ними поговорим!

— Наши паспорта на прописке! — напомнил Борис.

— А у меня еще и студенческий имеется! — успокоила его Дашка. — Правда, прописки там нет…

В дверь забарабанили изо всех сил, и Зимин двинулся в сторону запасного выхода, который находился в коридорчике возле кухни. Парень подошел к высокому двухстворчатому шкафу, отворил обе половинки, и показалась входная дверь от черного хода.

Подошедшая Дашка аккуратно закрыла за ним створки шкафа, а Юдина в это время гремела в прихожей ключами, отворяла дверь, впускала в квартиру обозленный долгим ожиданием и настроенный на серьезный лад наряд милиции.