Час Купидона. Часть I. Секрет Купидона

Робин Каэри

В Лувре никогда ещё не было подобного!И это не просто кражи или убийства, о нет! Кто-то остановил практически все часы в королевском дворце. Обер-камергер и капитаны дворцовой стражи в замешательстве – кому пришло в голову подшутить таким странным образом? Да и шутки ли это? А нет ли скрытого умысла в том, что стрелки замерли именно в четыре часа, в так называемый Час Купидона?Так что же это – Час Купидона – шутливый розыгрыш или мистический ритуал?Апрель 1654 года. Франция, Париж.

Глава 1. Король в засаде

Несколько дней спустя. Около четырёх часов ночи. Лувр

Темно и тесно. Не продохнуть, не пошевелиться! Чуланчик для хранения мастики и щёток для натирания паркета меньше всего годился для засады. Долгие томительные часы ожидания изводили охотников, и де Вивонн первым выказал недовольство. Он с громким сопением привстал с перевернутой кадки, на которой просидел уже два часа кряду, и тут же угодил лбом в рукоять щётки, подвешенной на балке под потолком. Людовик с силой дёрнул его за рукав, заставив вернуться в исходное положение, то есть снова сесть на нестерпимо жёсткое дно кадки.

— Тише вы! Если нас обнаружат, то весь план полетит к чертям, и вместе с ним расчеты поймать этого воришку. Тсс! Он появится с минуты на минуту. Молчите, Вивонн! Молчите же!

— Я устал сидеть. У меня ноги затекли. Ещё немного — и я превращусь в деревянный чурбан, — огрызнулся де Вивонн, потирая ушибленный лоб. — Я же говорил, он не явится. Всё эти россказни про часы — ерунда. И вообще, мы сидим слишком далеко. Отсюда мы ничего не увидим. Надо спрятаться за гардинами, оттуда обзор шире. И сидеть удобнее.

— Да, как же! И нас заметят ещё с порога! — не уступал Людовик.

Вдруг он с силой толкнул Луи-Виктора в бок, а когда тот возмущенно промычал проклятие, закрыл его рот ладонью. Ткнув пальцем в узкий просвет в щели между досками, Людовик указал на промелькнувшую в одно короткое мгновение неясную тень и шепнул в самое ухо графу:

— Замрите, Вивонн! Молчите. Кто-то идёт.

В тишине послышались шаги. Кто-то неторопливо шёл по залу, случайно или со знанием дела, избегая места, где лежали особенно скрипучие половицы паркета.

— Кто это? Вы его видите? — Луи-Виктор подался вперёд, желая прижаться щекой к грубо оструганной деревянной дверце чулана и рассмотреть пришельца сквозь узкую щель между досок.

Но Людовик оттолкнул его ударом в плечо. Он и сам горел желанием взглянуть на ночного вора, который вот уже несколько дней с незаурядной изобретательностью дерзко вторгался во внутренние покои дворца и останавливал стрелки часов. Если что и было похищено при этом, так это дворцовое время. Вот именно этот факт и привлёк интерес Людовика к этому делу. Никогда ещё ему не доводилось слышать, чтобы кто-нибудь решился пойти на такой серьёзный риск только ради того, чтобы в шутку вскрыть механизм часов и остановить ход стрелок.

Забыв про опасность засадить занозу на самом неудобном, а главное, заметном месте, Людовик прижался щекой к дощатой дверце и посмотрел в щель. Из чуланчика, где они прятались, можно было разглядеть только узкую полосу в правой части зала. Всё, что он успел заметить в ней, был длинный хвост шпаги под плащом незнакомца. Она едва ли не волочилась за ним, так что издали его силуэт напоминал гигантскую мышь, крадущуюся через зал на задних лапах.

— Чёрт, да он же карлик! — раздосадовано шепнул Людовик и отодвинулся от двери, уступив своё место Вивонну.

— Он один? Может, поймаем его? — вопрос де Вивонна был чистой воды формальностью. Не дожидаясь ответа, он со всей силы толкнул дверцу. В тот же миг колокольчики больших напольных часов в дальнем конце зала начали отбивать время — четыре часа. Их мелодичный перезвон заглушил жалобный стон дверных петель, но последовавший затем грохот сорвавшейся с крючка щётки повторился гулким эхом, прокатившимся по всем близлежащим галереям и залам.

Де Вивонн и Людовик вылетели из укрытия. В темноте они не сразу смогли разглядеть фигуру незнакомца, но присмотревшись, увидели, что тот успел забраться с ногами на табурет перед большими напольными часами и протянул руку к крышке позолоченного купола, увенчивавшего массивный корпус часов с циферблатом, закрытым за застеклённой рамой в виде дубового венка. Слышно было, как отворяясь, протяжно пропели давно не знавшие масла петли рамы, тихо звякнуло стекло, а затем скрипнула отворяемая панель циферблата, за которой скрывался механизм часов. Незнакомец поднял сжатую в кулак руку и что-то просыпал прямо на часы.

До слуха следивших за ним охотников донёсся едва различимый шорох сыпавшегося на пол песка. Но не только это. В следующее мгновение заскрежетали металлические шестерёнки, раздался протяжный стон и резкий щелчок лопнувшей от перенапряжения пружины. Серебряные колокольчики, которые звонко отбивали наступившее время, замолчали, так и не отбив в последний четвёртый раз.

— Я приказываю вам стоять! — выкрикнул Людовик и побежал к незнакомцу. — Ни с места! Не смейте!

Тот резко обернулся, и от этого неловкого движения табурет под ним зашатался. Чтобы не упасть, он попытался удержать баланс, широко раскинул руки, ухватился за гардину и неуклюже потянул за собой. С глухим шорохом тяжёлая парчовая ткань начала оседать, а под её массой с креплений сорвался длинный карниз из литой бронзы. Раздался громкий треск рвущейся ткани. Грохот упавшего карниза звенящим эхом прокатился по пустому залу и примыкавшим к нему галереям.

— Держите его, Луи-Виктор! Держите! — закричал Людовик. Юркий, как угорь, карлик выскользнул у него из рук и ловко увернулся от повторного захвата.

— Стоять, коротышка! — хриплый голос де Вивонна слился в смешном дуэте с высоким фальцетом незнакомца.

— Сам коротышка! — выкрикнул тот, едва не попавшись в крепкие тиски рук маркиза, попытавшегося поймать его сзади.

Людовик хотел помочь другу, но в темноте запутался в упавших на пол гардинах и, в довершение беды, споткнулся об обрушенный карниз. С глухими проклятиями и стоном от боли в подвёрнутой лодыжке он пытался высвободиться, когда из темноты послышался двойной вскрик. Зал тут же огласился грубыми площадными ругательствами.

— Дьявол! Чтоб тебя разорвало! Укусил меня, как последний пёс! — де Вивонн потрясал расцарапанным кулаком, указывая в сторону стены. — Сбежал, негодяй! Утёк же!

Его пленник сумел воспользоваться шансом, когда от неожиданного укуса Луи-Виктор ослабил хватку, и выскользнул в сторону. В темноте можно было разглядеть расплывчатый силуэт невысокого человечка со шпагой, торчавшей из-под плаща, как длинный, мышиный хвост. Зрелище оказалось посмешнее тех, что показывают в балаганчиках на ярмарках. Досада и злость сами собой растворились, и в зале раздался громкий заливистый смех. Незадачливые охотники расхохотались так громко, что не заметили появление отряда гвардейцев.

— Что здесь происходит, господа? Всем стоять на месте! Приказываю именем короля!

Голос, отдавший эту суровую команду, раздался со стороны Большой галереи. В зал вбежали гвардейцы, которые, судя по франтоватым пучкам фазаньих перьев на шляпах, были из роты под командованием капитана де Варда. Во время ночного обхода дворцовой стражи они услышали шум драки и побежали, подозревая, что виновниками поднятой суматохи могли быть ночные грабители.

— Я сам себе именем! — с недовольством в тоне огрызнулся Людовик. Он выпрямился, отряхивая панталоны, и указал на дальний угол, туда, где в тёмной нише между колоннами скрылся сбежавший с места преступления карлик.

— Живо туда! — приказал де Вивонн, решив воспользоваться эффектом неожиданности, вызванным присутствием самого короля. — Обыщите всё! Окна и двери запереть во всех галереях и залах! Вор прячется где-то там!

— Но как это возможно, сир? Почему вы здесь? — старший по званию гвардеец подошёл к Людовику, ожидая объяснений, но тот молча указал на часы.

— Чёрт побери! — негромко присвистнул другой гвардеец, первым заметив замершие стрелки часов. — Этот малый и здесь успел побывать. А капитан де Вард, между прочим, заявил, что его следует ждать в апартаментах фрейлин королевы.

— Вот как? Это почему же? Я жду ответов, господа! — теперь уже Людовик смотрел на них, ожидая объяснений.

— Сир, я слышал, что в одном кабачке нашему капитану шепнули что-то по секрету. Будто бы о том, что людям одной из парижских банд приплатил кто-то, чтобы они проникали во дворец и обчищали шкатулки с драгоценностями в покоях фрейлин королевы. Ничего определенного. Только слухи.

Не обнаружив ни в оконных нишах, ни за гардинами никого, остальные гвардейцы вернулись ни с чем. Отыскать следы беглеца не удалось, даже когда по приказу Людовика принесли настенные факелы из соседнего коридора. С их помощью осветили все углы, каждую оконную нишу в зале и в прилегающих галереях, но поиски были тщетны.

— Смотрите! Сюда! Я нашёл! — один из гвардейцев махал одной рукой, другой показывая на что-то у себя под ногами. В свете факелов на паркетном узоре тускло поблескивали следы от просыпавшегося песка, которые змеились узкой полоской, протянувшейся от часов в сторону глубокой ниши между декоративными колоннами.

— Что это? Золото? — спросил де Вивонн и присел на корточки.

— Нет, это песок. Скорее всего, пыль для позолоты, — Людовик присмотрелся, куда вёл след. Он заглянул вглубь ниши и осторожно ударил несколько раз костяшками пальцев по стене. Этот стук отозвался изнутри глухим эхом, и это навело его на мысль о пустом пространстве за стеной.

— Всё ясно, господа. Здесь потайной ход. Он ушёл по нему. За ним! Мы ещё успеем догнать его! Надо отыскать вход. Огня! Все сюда! Несите ещё факелы!

Двое гвардейцев побежали за факелами, а де Вивонн вскочил и обнажил шпагу, чтобы гнаться за негодяем во всеоружии. Но уже через минуту он с тихим ругательством вложил её в ножны, заметив насмешливые ухмылки.

— Если здесь и есть потайной ход, то поверьте, граф, там очень тесно. Ваша шпага проткнёт кому-нибудь лодыжку, прежде чем вы успеете насадить на неё этого беглеца.

Громкий топот бегущих ног со стороны Большой галереи, заставил всех оглянуться. И на этот раз все гвардейцы, не сговариваясь, как один, обнажили свои шпаги.

На пороге появился запыхавшийся от сильного волнения и бега лакей в синей с серебром ливрее личной свиты королевы.

— Скорее господа гвардейцы! Там… В комнатах! Там… — судорожно набирая воздух, он пытался выговорить внятнее. — В покоях королевы, господа! Там грабители!

Де Вивонн уже сорвался с места в карьер, чтобы бежать на громкие крики «караул», которые послышались из Большой галереи, которая примыкала к покоям королевы.

— Стойте! Луи-Виктор, я приказываю вам! Стойте! — Людовик схватил друга за плечо и с силой рванул назад, чтобы заставить остановиться. — Да стойте же!

Убедившись, что граф не собирался нарушить его приказ, Людовик отпустил его плечо и грозно посмотрел на гвардейцев. Даже в полутьме можно было разглядеть, как сверкнули молнии в его глазах.

— Господа, я запрещаю вам говорить кому бы то ни было о том, что вы видели нас. Никому. Слышите? Никто во дворце не должен узнать!

— Если это приказ вашего величества. Как вам будет угодно.

Эти слова не убедили Людовика, и он вплотную приблизился к говорившему, в котором узнал виконта де Роморантена.

— Вы, видимо, не понимаете, что мне угодно, виконт, — тихо произнёс Людовик. — Это не прихоть и не каприз. И если хоть одно слово о нашей встрече, — его глаза угрожающе сверкнули, но де Роморантен поспешил поклониться и с почтением прервал надвигавшуюся грозу:

— Сир, мы всё поняли. Не извольте сомневаться. Мы будем хранить молчание об этой встрече.

Людовик кивнул в ответ и круто развернулся, намереваясь уйти.

— Как? Разве мы не пойдем вместе с ними? Если там поймали того грабителя, так почему бы нам не посмотреть кто он? — спрашивал, догоняя его, Луи-Виктор.

— В данную минуту я, да и вы тоже, должны мирно почивать в своих покоях. Я не желаю, чтобы хоть одна душа сомневалась в этом, — ответил Людовик, отыскивая скрытую за драпировками гардин дверь в служебный коридор. — Если станет известно, что я выходил ночью из своих покоев, то кардинал, по наущению матушки, отдаст приказ усилить охрану во всём дворце. И тогда прощайте ночные вылазки, игры в репетиционном зале, наше фехтование и тем более прогулки в город. Вы понимаете меня, Вивонн?

— Ага, — буркнул в ответ Луи-Виктор, задетый до глубины души тем, что сам он не догадался о неприятных последствиях огласки ночной встречи с гвардейцами. — Чего ж тут непонятного.

Ничего не добавив к сказанному, Людовик осторожно открыл дверь и указал другу на тёмный зев узкого коридора. Тот молча прошёл вперёд и зашагал, опираясь правой рукой о стену рядом с собой, чтобы не потерять равновесия и не упасть в темноте.

— Ну а тот карлик? Что с ним? Вы думаете, это его поймали?

— Нет. Вряд ли он успел добежать от зала к покоям королевы, к тому же в обход. И ведь мы почти схватили его, когда там уже начался переполох, — поделился своими соображениями Людовик и остановился перед дверью, к ручке которой была привязана ленточка. Он оставил её перед вылазкой, обозначив вход в гардеробную, которая сообщалась с его покоями.

Провозившись несколько минут с ключами, он отыскал подходящий и открыл замок. Тихонько приоткрыв дверь перед собой, Людовик прошёл первым и шёпотом позвал де Вивонна.

В королевской гардеробной, куда они попали, была кромешная тьма — хоть глаз выколи. Но ориентиром служили звуки негромкого храпа. Они доносились со стороны комнаты, которую использовал господин Бонтан для ночлега во время квартальных дежурств в королевских покоях.

— Сюда, — шепнул Людовик, но, прежде чем ступить дальше ковровой дорожки, которая заканчивалась в нескольких шагах от двери, он разулся и взял туфли в левую руку.

— Так и что же, — тоже шёпотом продолжил разговор де Вивонн, с трудом снимая с ног тесные туфли с каблучками, необходимыми для удержания стремени во время езды верхом, и с новомодными несоразмерно узкими и длинными носками. — Выходит, что во дворце действуют сразу несколько грабителей?

— Двое или больше. Скорее всего, в апартаментах фрейлин королевы побывал не один вор. Кто-то помогает ему. И этот кто-то — из дворцовой прислуги.

— А тот… Часовой вор?

— Хм, тоже мне, похититель времени… — в голосе Людовика послышалась беззлобная улыбка. — Мне кажется, что он сам по себе. Он действует один.

Шелест ткани, в которую был задрапирован один из манекенов, заставил друзей застыть на месте.

— Берегитесь, Луи-Виктор!

Людовик поспешил предупредить неосторожное движение графа, но в темноте с трудом можно было разглядеть даже собственную ладонь, не то что углы расставленных в хаотичном беспорядке сундуков с бельём или манекены с надетыми на них готовыми костюмами. Де Вивонн сделал шаг в сторону, надеясь, что сможет обойти препятствие справа от себя, но наткнулся на острый выступ кованого угла сундука, крышка которого была откинута, да так и оставлена по чьей-то небрежности.

— Чёрт! — выругался он в сердцах, но Людовик снова крепко сжал его плечо, призывая к молчанию.

Оба застыли в страхе, что их могли обнаружить, и простояли, замерев на одном месте, несколько минут, чутко прислушиваясь к звукам, которые доносились из комнаты Бонтана. Прошло некоторое время, и наконец глухие ворчания камердинера и скрип кушетки под ним стихли. А ещё через минуту раздалось мерное сопение, которое быстро сменилось басовыми руладами мелодичного храпа.

— Сюда! — отыскав узкий проход между стеллажами с бельём, Людовик достиг двери и тихо, почти не дыша, надавил на ручку, потянув её вниз. Замочная щеколда поддалась напору, и дверь приотворилась, пропустив в кромешную темноту гардеробной тонкую полосу света.

Протиснувшись в узкий проём, Людовик, не мешкая, прошёл в направлении собственной спальни. Де Вивонн, крадучись, следовал за ним по пятам. Ему пришлось раскрыть дверь немного шире, чтобы не застрять из-за своих широких плеч. Конец его шпаги едва не зацепился за ножку табурета. Протяжный скрип дверных петель показался таким пугающе громким, что сердца юных искателей приключений едва не остановились навек. В следующее мгновение обоим показалось, будто бы заледеневшие от страха их сердца провалились в самый низ животов.

Оказавшись в спальне, Людовик, недолго думая, сразу же подбежал к постели и, скрывшись за пологом, наглухо задёрнул его. Бросив туфли на ковёр, он нырнул под одеяло, как был, одетый, и укрылся до самого подбородка.

Де Вивонн замешкался, не зная, как поступить — вернуться ли в кордегардию своей роты, пройдя обратно по тому же служебному коридору или попытаться выйти через Большую приёмную, в надежде на то, что гвардейцы, стоявшие на посту, сбежались на переполох, поднятый в покоях королевы.

Из комнаты Бонтана послышался скрип кушетки, шарканье надеваемых на босу ногу туфель и недовольное ворчание.

— Забирайтесь под кровать! — скомандовал Людовик, выглянувший из-за полога.

Де Вивонн не замедлил согласиться. Брошенные впопыхах туфли с грохотом упали на пол, звякнули ножны, тихо просвистели, заскользив по гладкому паркету, шёлковые чулки и, наконец, раздался глухой удар и бормотание. Это нога графа со всей силы угодила в столбик, на котором держался высокий полог постели. В последний момент Луи-Виктор успел устроиться в новом укрытии, а Людовик сумел задёрнуть атласный полог, едва не выскользнувший у него из пальцев, как дверь отворилась.

На пороге возник закутавшийся в одеяло Бонтан. В руке он держал светильник в виде фарфоровой плошки с горевшей свечой. Его заспанные глаза ещё не успели привыкнуть к свету, и он, сонно щурясь, передвигался неверным шагом, как будто бы впотьмах. Приблизившись к столу, он задул свечи, догоравшие в ночнике. Не рассчитав мощность, он умудрился погасить и свечу в светильнике, который принёс. Миг, и вся комната погрузилась в непроницаемую тьму.

— Вот же, читают ночами… А потом заснуть толком не могут из-за оставленных свечей, — поворчав, скорее по привычке, чем от досады, Бонтан наощупь отыскал кувшин и проверил наличие в нём воды для питья. Нетронутая кружка так и стояла рядом с кувшином, как он и оставил её с вечера.

Удостоверившись, что всё было в порядке, Бонтан прошаркал спадающими с босых ног туфлями в обратном направлении и вышел, захлопнув за собой дверь и заперев её на задвижку. Глухо ударились сброшенные на пол ночные туфли. Вскоре тихое ворчание и скрип кушетки сменились звучным храпом. А в это же время оба искателя приключений, притаившиеся каждый в своём укрытии: один — на перине под жарким одеялом, второй — на полу под кроватью, вздохнули с облегчением. Оба лишь мельком подумали о том, что неплохо было бы изменить это незавидное положение, но оказались настолько вымотанными, что так и уснули, на том же месте.