Час Купидона. Часть I. Секрет Купидона

Робин Каэри

В Лувре никогда ещё не было подобного!И это не просто кражи или убийства, о нет! Кто-то остановил практически все часы в королевском дворце. Обер-камергер и капитаны дворцовой стражи в замешательстве – кому пришло в голову подшутить таким странным образом? Да и шутки ли это? А нет ли скрытого умысла в том, что стрелки замерли именно в четыре часа, в так называемый Час Купидона?Так что же это – Час Купидона – шутливый розыгрыш или мистический ритуал?Апрель 1654 года. Франция, Париж.

Пролог. Часть 2. Королевский Совет

Утро. Первая неделя апреля. Лувр, Зал Королевского Совета

Шум толпы смолк в мгновение ока, как только за спиной герцога де Невиля захлопнулись тяжёлые дубовые двери зала заседаний Королевского Совета. Постояв с минуту у порога, герцог вынул из-за рукава камзола большой платок, обшитый дорогим кружевом, неторопливо вытер им лоб и виски, после чего глубоко выдохнул и оглядел присутствующих. За громоздким овальным столом, занимавшим всю центральную часть зала, уже сидели несколько человек из числа министров, интендантов и советников, но кресла самого короля и королевы во главе стола пустовали.

— Мой дорогой герцог, проходите же! И нет, вы не опоздали! — маршал де Грамон с широкой улыбкой показал на пустые стулья рядом с собой. — Вас тоже одурачили эти шутки с часами?

— Не то слово, дорогой Грамон! Не то слово! Оболванили!

Вынужденный признать себя сбитым с толку, де Невиль позволил бы себе ещё несколько цветистых выражений, но сдержался, чтобы не дать повода для колких шуточек де Грамона. Тихо бормоча проклятия в адрес неизвестных злодеев, он уселся на обычное место за столом, оказавшись напротив герцога де Грамона и прямо лицом к лицу с герцогом де Креки.

— Как это странно. Я слышал, что нынче утром остановились часы в личных покоях короля. А также в Большой приёмной, — проговорил де Грамон, задумчиво потирая подбородок. — Что вы об этом скажете, милейший герцог? — обратился он к де Креки.

Обычно живое и выразительное лицо дипломата в это утро выглядело бледным и застывшим, подобно маске. Не поворачивая головы, сухо и с нарочитым спокойствием он ответил де Грамону:

— Совпадение, да и только. Всё это не стоит внимания и не является темой, заслуживающей отдельного обсуждения в Королевском Совете.

— Да как же! Ведь это не первый случай за три дня, — не прекращал свои рассуждения де Грамон. — Совпадения ли? Может быть, это чей-то преднамеренный розыгрыш? А может, чего хуже, за этим кроются чьи-то злонамеренные интриги. Узнать бы, кому и зачем это понадобилось. А вы что думаете по этому поводу, монсеньор кардинал?

Сразу несколько человек прекратили тихие разговоры и одновременно повернулись в сторону кардинала Мазарини, который занимал почётное место во главе стола на противоположном краю от кресел короля и королевы. В воцарившейся тишине сановники и министры с вопросительным ожиданием, написанным на их лицах, воззрились на кардинала.

— Простите, что вы только что спросили, любезный герцог?

Оторвавшись от чтения, Мазарини положил перед собой письмо с донесением и посмотрел на де Грамона. Он прекрасно слышал весь разговор и, к тому же знал, о чём говорили во дворце вот уже три дня, и, конечно же, был в курсе происходящего. Но вместо того, чтобы удивлять остальных скоропалительными догадками, кардинал предпочёл сделать вид, будто всё время был погружён в изучение сводок, доставленных ему из Фландрии, и прежде, чем отвечать самому, послушать, какие соображения высказывали по поводу внезапной остановки часов в разных частях дворца другие сановники.

— Не кажется ли вам, монсеньор, что за всем этим стоит чей-то преднамеренный умысел?

Де Грамон не счёл для себя зазорным уточнить вопрос и с насмешливым прищуром смотрел на кардинала. Ему было любопытно и интересно узнать мнение Мазарини. Не общие фразы, которые хитрый сицилиец сформулирует в качестве дипломатичной отговорки, а то, о чём тот предпочитал умолчать, оставив его при себе в качестве козырного туза в рукаве.

Тяжёлые двери снова распахнулись, и в зал заседаний вошли несколько высокопоставленных вельмож из числа королевских советников, занимавших высокие должности при дворе. Среди них появился и обер-камергер королевского двора граф Франсуа Онора де Бовилье де Сент-Эньян, а следом за ним — секретарь по иностранным делам господин Юг де Лионн маркиз де Френ сеньор де Берни. Едва только эти почтенные господа успели занять пустовавшие стулья за овальным столом, как дежуривший у входа гвардеец широко распахнул обе створки дверей и громко, раскатистым басом объявил:

— Её величество, королева Анна Австрийская!

На лицах придворных сановников и советников отразилось скорее удивление, нежели почтение к вошедшей августейшей особе. Ещё бы, в последнее время королева не считала необходимым почтить своим присутствием заседания Королевского Совета. Обычно она принимала отчёты о текущих государственных и придворных делах лично от Мазарини и других министров, когда те являлись с докладом в её покои.

Вместе с королевой в зал вошли и две её статс-дамы — госпожа Франсуаза де Берто де Моттвиль и герцогиня Мари-Луиза де Ланнуа. Они, как две тени, прошли следом за королевой и заняли места на низеньких табуретах позади её кресла.

Незамеченный никем, вслед за дамами в зал проскользнул непримечательного вида молодой человек, напоминавший зверька вроде белки из-за заостренных черт продолговатого лица и чёрных, похожих на буравчики, глаз. Это был, пока ещё малоизвестный в придворных кругах, господин Никола Фуке, с недавних пор известный как виконт де Во. По рекомендации самого кардинала он получил должность интенданта финансов. Виконт как раз успел переступить порог и сделать несколько крадущихся шагов за спинами у советников за мгновение до того, как захлопнулись двери зала заседаний Королевского Совета. Его тонкие губы растянулись в извиняющейся улыбке. Стараясь не обращать на себя внимание вельможных советников, Фуке всё той же неуверенной походкой обошёл вокруг стола и застыл за спиной у Мазарини.

— Господа, доброе утро! — Анна Австрийская величественно подняла правую руку, адресуя этот приветственный жест ко всем собравшимся.

Министры и советники, уже поднялись со своих мест. Все они низко склонились в ответ на приветствие королевы. Дождавшись, когда её величество заняла кресло во главе стола справа от пустовавшего королевского кресла, все расселись по местам в соответствии со строгим порядком, заведённым при королевском дворе, и сообразно титулам и рангам в Королевском Совете. Мазарини обернулся к Фуке и коротким жестом разрешил ему воспользоваться скамеечкой, которая стояла в глубине оконной ниши. Молодой интендант с поспешностью занял указанное ему место, сев рядом с пожилым человеком, дремавшим там уже долгое время. Это был господин Сегье, с незапамятных времён занимавший должность Государственного Канцлера. Его мнение в Королевском Совете давно утратило важность, а голос не имел весомого значения при принятии решений на государственном уровне, но его личное присутствие по-прежнему было необходимым для соблюдения формальностей и в соответствии с регламентом проведения заседаний.

— Господа, я жду ваши отчёты. Но, прежде всего, я желаю знать, кто несёт ответственность за состояние дворцового имущества? — заговорила королева и вопросительно посмотрела на обер-камергера. — Месье де Сент-Эньян! Могу ли я получить от вас внятные разъяснения?

Всего лишь мимолётное облачко удивления омрачило невозмутимое лицо графа и тут же исчезло. Он аккуратно отодвинул стул, выпрямился, расправил плечи и поднялся из-за стола. Вежливо склонив голову, выражая тем самым почтение к королеве, он заговорил с безупречной невозмутимостью.

— Назовите причины для беспокойства, ваше величество. И я смогу ответить вам со всей ясностью на все беспокоящие вас вопросы. Исходя из того, что известно мне самому.

Наблюдавшие за ним де Невиль и де Грамон переглянулись. В прищуренных глазах де Грамона блеснула весёлая усмешка, тогда как де Невиль быстро поднял к лицу платок, чтобы спрятать за пышными кружевами снисходительную ухмылку. Талант де Сент-Эньяна — не терять лицо ни при каких обстоятельствах — давно уже стал притчей в языцех в кулуарах дворца.

— Объясните же мне, граф, что произошло с дворцовыми часами? — потребовала королева и слегка смягчила тон. — На днях, не далее как вчера утром, я едва дождалась свой горячий бульон к завтраку. А уж о том, что мой духовник отец Монтегю задержался к утренней мессе, и говорить не желаю. Это невозможно, сударь! Часы в моих покоях! Они не останавливались ни на минуту с того самого дня, как моя нога переступила порог Лувра! И вот же!

— Мадам! — на этот раз обычное спокойствие изменило обер-камергеру. Он даже отступил на шаг от стола, позволив себе при этом отодвинуть стул, что произвело грохот, от которого вздрогнули несколько сановных вельмож, придя в себя после неглубокой дрёмы. Достав широкий батистовый платок, граф провёл им по лбу и вискам, тщательно вытирая поступившую испарину.

— Ваше величество, вынужден признаться, я не ожидал, что последствия этой шутки перейдут все мыслимые границы приличий, — произнёс он срывающимся от волнения голосом.

— Шутки? Вы называете это шуткой? Сударь, это невозможно терпеть! Это вандализм! Сущее варварство, вот что это! — почти прокричала ему в ответ королева.

— Ваше величество, вы бесконечно правы, и я не могу не согласиться с вами, — это деликатное вмешательство Мазарини прервало бурный монолог Анны Австрийской, пока её речь не превратилась в скандальный выговор всеми уважаемому обер-камергеру. — Не поручите ли вы господину де Сент-Эньяну взять ход расследования этого инцидента под свой личный контроль? — вкрадчивым тоном поинтересовался Мазарини.

— Вы полагаете, господин кардинал? — немного смягчившись, Анна Австрийская качнула головой, сжала ярко-алые губы и с согласием кивнула. Выказать при этом величественное спокойствие ей удалось не без помощи обаятельной улыбки, особенного магнетизма взгляда карих глаз и бархатного тембра голоса, обращавшегося к ней одной первого министра.

— Я предприму все надлежащие меры, ваше величество, — коротко пообещал де Сент-Эньян и бросил быстрый взгляд в сторону Мазарини, без слов поблагодарив его за вмешательство.

— Не могли бы вы указать, где именно остановились часы? — поинтересовался кардинал, при этом обратившись сразу ко всем собравшимся за столом советникам.

Всеобщее бурление и поднявшийся гул голосов вновь прервал властный и требовательный голос самой королевы.

— Вы можете уточнить у гофмейстерины моего двора, монсеньор, — ответила она и переглянулась с мадам де Ланнуа. — Впрочем, это несложно. Сегодня утром часы остановились в одной из моих личных комнат в моих покоях, а также в дворцовом буфете. Кроме того, уже третий день напольные часы в Большой галерее показывают одно и то же время — ровно четыре часа. И добавьте к их числу также часы с боем в галерее возле дворцовой часовни.

— С позволения вашего величества, должен огорчить вас, но с сегодняшнего утра этот список можно дополнить. Встали часы в Большой приёмной, а также золотые часы Аполлона в личных покоях его величества, — вставил свои пять су де Грамон. — Не считает ли ваше величество, что список довольно впечатляющий, чтобы считать эти факты простым совпадением?

— Господин обер-камергер проведёт расследование. Не так ли? — подытожил кардинал и оглядел увлёкшихся рассуждениями между собой министров и советников. — Ну что же, — он поставил локти на стол и свёл кончики пальцев вместе перед собой. — Ваше величество, господа, теперь мы можем приступить к докладам по текущим государственным делам, не так ли?

В ответ королева резко повела плечом, недовольно качнула головой и обернулась к мадам де Ланнуа. Та кивнула, но продолжала молча смотреть перед собой, ничем не проявляя свою заинтересованность или причастность к происходящему.

— Я думаю, что для господина де Сент-Эньяна будет нелишней помощь вашего крестника, мадам. Пригласите во дворец маркиза дю Плесси-Бельера.

Эти слова королевы вызвали неоднозначный резонанс среди советников. Де Грамон ехидно хмыкнул, возведя очи горе, де Креки переглянулся с ним со скептичным видом, поджав губы в тонкую полоску. Де Невиль тяжело вздохнул и покосился в сторону окна, которое выходило во внутренний двор, откуда доносился цокот конских копыт и грохот колёс подъезжающих карет.

Мазарини с интересом наблюдал за реакцией в Королевском Совете и не спешил показать своё отношение к выдвижению молодого и, по мнению многих, неопытного дю Плесси-Бельера. Пожелание королевы стало неожиданностью и для него самого.

— Стоит ли назначать человека, едва знакомого с дворцовыми порядками, ваше величество? — выразил общее настроение Юг де Лионн. — Маркиз зарекомендовал себя, как достойный всяческих похвал офицер — это так. Но и только, смею заметить.

— На мой взгляд, дю Плесси-Бельер провёл достаточно времени при дворе, чтобы узнать о здешних порядках. К тому же, он начинал службу с Корпуса Королевских Пажей, прежде чем уехал в Италию на войну с испанцами. Теперь я желаю дать этому молодому дворянину возможность проявить себя на придворной службе, — парировала королева и с вызовом в блестящих глазах посмотрела на Мазарини, единственного в Королевском Совете, чьё мнение представляло значимый вес для неё.

— А почему бы и нет? — тихий голос кардинала заставил всех прислушаться к его словам и пресёк волнение, поднявшееся в зале заседаний. — Молодой дю Плесси-Бельер обладает энергией и живостью характера. А если к этому добавить опыт и влияние господина обер-камергера, то выйдет весьма сильный, я бы сказал, мощный дуэт.

— Но как же гвардия? — не удержался от возражений герцог де Креки. — Почему бы не предложить взяться за это дело тому, у кого больше опыта? Тому, кого мы все хорошо знаем? Тот же капитан де Вард. Он проявил себя весьма деятельным офицером на службе его величества. И, замечу, он также лично принимал участие в военных действиях, а не в качестве какого-то там курьера. И, кроме того, он признанный мастер решения деликатных вопросов.

Эти слова вновь всколыхнули противоречивые настроения среди собравшихся советников, и затихшие ненадолго пересуды возобновились с большей энергией, пока их не прервал тихий голос мадам де Ланнуа.

— Не вижу причин, отчего и полковник, и капитан вместе не могут помогать господину обер-камергеру, — проговорила почтенная герцогиня, обращаясь, скорее, к себе самой, но её голос был услышан всеми, и, прежде всего, королевой. Она тут же кивнула, поблагодарив за поддержку, и обратилась ко всем:

— Я согласна, господа. Герцогиня высказала очень дельную мысль. А почему бы и нет? Граф, я поручаю вам найти виновника и расследовать это дело со всем тщанием. Господа дю Плесси-Бельер и де Вард поступают в ваше распоряжение. Мадам де Ланнуа, предупредите полковника от моего имени. Господин де Креки, — в зелёных глазах Анны Австрийской блеснули огоньки вызова, когда она обратилась к герцогу, смотревшему на неё с надменным выражением лица. — Я полагаю, вы не откажете мне в любезности передать соответствующий приказ капитану? На этом и решим! А теперь, господа, что у нас с текущими делами?

Принятое поручение озадачило де Сент-Эньяна. И не его одного. Несмотря на объявленное во всеуслышание распоряжение королевы, не все советники пожелали согласиться с тем, что неизвестный молодой человек только что с лёгкостью получил назначение на одну из самых важных позиций при дворе.

— А этот дю Плесси-Бельер, он не сын маркизы Сюзанны де Брэ? — негромко спросил де Лионн и переглянулся с герцогом де Креки. — Маркиза демонстративно не показывается при дворе вот уже сколько месяцев. А в своём салоне она принимает особ, не удостоенных чести быть представленными ко двору.

— К тому же, в их числе есть и несколько бывших фрондеров, — вставил своё веское слово де Креки.

— И мне достоверно известно, что маркиза бывает на собраниях этих так называемых эпикурейцев, — обронил как бы невзначай герцог де Невиль.

Интендант Фуке, за всё время никак не выдавший своё присутствие в совете, вдруг резко выпрямился и подался вперёд, явно намереваясь возразить, но кардинал лёгким движением бровей призвал его остановить этот импульсивный порыв.

— Господа, господа! — с заметным южно-итальянским акцентом заговорил Мазарини, отвлекая советников от возобновлённого спора. — Если не ошибаюсь, речь идёт о тех, кому было даровано королевское прощение. Кто мы, чтобы осуждать кого-то, кому уже даровано прощение самим королём? Мадам дю Плесси-Бельер в своём праве. Она может принимать у себя в отеле любого, кому не запрещено находиться в Париже. Даже если эти люди не были представлены ко двору его величества.

— Я напоминаю ещё раз, господа, — повысив голос, заговорила королева и строго посмотрела на притихших спорщиков. — Отец молодого полковника — маршал Жак де Руже — командует армией его величества в Италии. И наша армия побеждает!

— Да, наши победные войска уже под Кремоной! — подхватил эту мысль кто-то из советников, лояльных кардиналу, и под торжествующим взглядом Анны Австрийской дальнейшие возражения о назначении дю Плесси-Бельера затихли сами собой.