Шелкопряд

Роберт Гэлбрейт, 2014

После исчезновения писателя Оуэна Куайна его жена обращается к частному сыщику Корморану Страйку. Полагая, что муж просто скрывается от родных, как случалось уже не раз, Леонора Куайн поручает Страйку найти беглеца и вернуть в лоно семьи. Но в ходе расследования Страйк понимает, что дело обстоит куда серьезнее, чем кажется Леоноре. Оуэн Куайн забрал с собой рукопись нового романа, где выставил в неприглядном свете едва ли не всех своих знакомых, включая весьма известных и влиятельных лиц. Писатель сломает их судьбы, если не откажется от публикации. Неудивительно, что многие хотели бы заставить его умолкнуть. Вскоре Страйк выясняет, что Куайн стал жертвой чудовищного убийства. Теперь необходимо просчитать мотивы неслыханно жестокого, изощренного преступника. Увлекательный детектив с неожиданными поворотами сюжета, «Шелкопряд» – второе произведение из цикла романов о Корморане Страйке и его решительной помощнице Робин Эллакотт.

7

Готов признать, что еще не читал подобного…

Бен Джонсон. Каждый по-своему^[4]

Услышав по телефону, что в писательский дом ее муж не приезжал, Леонора Куайн заволновалась.

— Тогда где же он? — спросила она, скорее (как можно было подумать) у себя, чем у Страйка.

— Где он обычно отсиживается, когда сбегает из дому? — спросил Страйк.

— В гостиницах, — ответила она, — а однажды у женщины отсиделся, но больше он с нею не знается. Орландо, — рявкнула она в сторону, — не трожь, это мое! Кому сказано: это мое! Что? — выкрикнула она в ухо Страйку.

— Я ничего не говорил. Вы по-прежнему настаиваете, чтобы я занимался розыском вашего мужа?

— Да уж конечно, кто, как не вы, его отыщет? Я ж с Орландо сижу как пришитая. Вы Лиз Тассел поспрошайте. Было дело, она сама его нашла. В «Хилтоне», — неожиданно выпалила Леонора. — Он однажды в «Хилтоне» затаился.

— В котором именно?

— Почем я знаю? Вы у Лиз спросите. Он из-за нее сорвался, так пусть она и расстарается, чтоб его вернуть. Когда я звоню, она не отвечает. Орландо, не трожь!

— Кто-нибудь еще, с вашей точки зрения…

— Кабы знала, неужто я б их не спросила? — возмутилась Леонора. — Вы же сыщик, вот и ищите! Орландо!

— Миссис Куайн, нельзя исключать…

— Зовите меня Леонора.

— Леонора, нельзя исключать, что ваш муж попал в беду. Мы найдем его гораздо быстрее, — Страйк повысил голос, перекрикивая домашние шумы на другом конце, — если привлечем полицию.

— Да ну их! Прошлый раз там на меня напустились, когда я заявила, что его неделю дома не было, а они его у любовницы нашли. Если я опять хай подниму, меня съедят. Да и Оуэн не… Орландо, не трожь!

— Но полицейские могут разослать его фотографию и…

— Я одного хочу: чтоб его привезли домой по-тихому. Вернулся бы — и дело с концом, — капризно добавила она. — Сколько можно психовать?

— Вы читали последнюю книгу мужа? — спросил Страйк.

— Нет. Я всегда жду, чтоб книгу напечатали, и уж тогда читаю, в нормальном переплете, как положено.

— Он вам что-нибудь о ней рассказывал?

— Нет, он, пока сочиняет, ничего не рассказывает… Орландо, не трожь!

Повесила она трубку случайно или намеренно — Страйк так и не понял.

Ранний утренний туман рассеялся. В окна конторы бились дождевые капли. Вскоре должна была прийти клиентка: очередная подавшая на развод жена, которая жаждала узнать, где ее почти уже бывший муж прячет свои капиталы.

— Робин, — сказал Страйк, выходя в приемную, — сделай одолжение, распечатай из интернета фотографию Оуэна Куайна, если сумеешь найти. А потом созвонись с его агентом Лиз Тассел и узнай, готова ли она ответить на пару коротких вопросов.

Он уже собирался вернуться к себе в кабинет, но вспомнил кое-что еще:

— И пробей «бомбикс мори» — из какой это оперы?

— Как пишется?

— Бог его знает.

Почти разведенная женщина явилась к назначенному времени — в половине двенадцатого. Это была подозрительно моложавая красотка за сорок, источавшая трепетное очарование и мускусный аромат, от которого Робин начинала задыхаться. Страйк уединился с посетительницей в кабинете, и в течение двух часов оттуда доносились их оживленные голоса на фоне спокойных, безмятежных звуков: барабанной дроби дождя и стука клавиатуры под пальцами Робин. Она уже привыкла слышать из кабинета босса рыдания, стоны, даже вопли. Но хуже всего была внезапная тишина: к примеру, однажды клиент буквально свалился без чувств (и, как стало известно позже, перенес микроинфаркт), увидев снимок своей жены с любовником, сделанный Страйком при помощи длиннофокусного объектива.

Когда Страйк и его посетительница наконец-то вышли из кабинета и сердечно распрощались, Робин протянула своему боссу большой портрет Оуэна Куайна, который она нашла на сайте Батского литературного фестиваля.

— Боже правый! — вырвалось у Страйка.

Оуэн Куайн оказался грузным, бледным человеком лет шестидесяти, с лохматыми соломенно-желтыми волосами и бородой клинышком. Глаза у него были разных цветов, что придавало странную напряженность его взгляду. Для фотосессии он завернулся в накидку, похожую на тирольский плащ, и надел фетровую шляпу с пером.

— Такому вряд ли удастся долго сохранять инкогнито, — прокомментировал Страйк. — Распечатай, пожалуйста, еще несколько экземпляров, Робин. Нам, вероятно, придется показывать их в отелях. Его жена полагает, что он когда-то останавливался в «Хилтоне», но где именно — она не помнит. Начинай обзванивать все подряд — узнай, нет ли его среди проживающих. Думаю, он не станет регистрироваться под своим именем, но ты попробуй его описать… Что там насчет Элизабет Тассел?

— Неплохо, — ответила Робин. — Хочешь верь, хочешь нет, но я даже не успела набрать номер, как она сама позвонила.

— Элизабет Тассел? Сюда? С чего бы это?

— Кристиан Фишер рассказал ей о твоем посещении.

— Ну и?..

— Сегодня у нее дела, но завтра в одиннадцать она готова встретиться с тобой у себя в офисе.

— Неужели? — Страйк изобразил изумление. — Чем дальше, тем интересней. Ты не спросила, чтó ей известно о местонахождении Куайна?

— Спросила; она говорит, что ровным счетом ничего, и тем не менее настаивает на встрече. Очень властная особа. Этакая директриса. Кстати, «бомбикс мори», — добавила она, — это по-латыни «шелкопряд».

— Шелкопряд?

— Да-да. И знаешь, что еще? Я всегда думала, что шелкопряды плетут свою нить примерно как пауки, но ты вообще в курсе, как на самом деле получают шелк?

— Понятия не имею.

— Кипячением, — сказала Робин. — Червей кипятят живьем, пока они не успели выбраться и при этом повредить кокон. А кокон — это и есть шелковая нить. Не очень-то приятно, согласен? Но с чего тебя вдруг заинтересовали шелкопряды?

— Пытаюсь понять, почему Оуэн Куайн озаглавил свой роман «Бомбикс Мори», — ответил Страйк, — но пока безуспешно.

Во второй половине дня он занимался нудной бумажной работой в связи с делом о наблюдении, надеясь, что погода разгуляется; ему нужно было выйти — у него дома не осталось ничего съестного. После ухода Робин Страйк по-прежнему сидел за работой, а ливень только сильнее стучал в окно. В конце концов Страйк все же снял с вешалки пальто, вышел на дождь и направился по темной, промозглой Черинг-Кросс-роуд в ближайший супермаркет. В последнее время он снова начал злоупотреблять готовыми блюдами; с бумажными пакетами в обеих руках он машинально свернул в букинистический магазин, который закрывался через пару минут. Стоявший за прилавком букинист не смог с уверенностью сказать, если ли у него «Прегрешение Хобарта» — первый и, как считалось, лучший роман Оуэна Куайна, но после невнятного бормотания и неубедительного изучения монитора предложил Страйку другую книгу того же автора: «Братья Бальзак». Усталый, промокший и голодный, Страйк заплатил два фунта за потрепанный томик в твердом переплете и принес его домой.

Убрав продукты и приготовив себе пасту, Страйк растянулся на кровати — за окном уже висела густая, холодная тьма — и открыл книгу исчезнувшего автора.

Готическая, нереальная история была изложена цветистым и вычурным слогом. Двое братьев, носивших имена Варикосель и Ваз, оказались замурованными в склепе, где медленно разлагался в углу труп их старшего брата. Между пьяными спорами о литературе, верности и творчестве французского писателя Бальзака они пытались в соавторстве создать жизнеописание гниющего брата. Варикосель без конца ощупывал свою ноющую мошонку (Страйк усмотрел в этом метафору творческого тупика); текст писал в основном Ваз.

Одолев страниц пятьдесят, Страйк пробормотал: «За такое и вправду надо яйца оторвать», отшвырнул книжку и начал мучительно погружаться в сон.

Его больше не посещало глубокое и блаженное забытье прошлой ночи. В окно мансарды барабанил дождь, мешая спать; тьма таила в себе смутное предчувствие катастрофы. Утром Страйк проснулся тяжело, будто с похмелья. Дождь точно так же молотил в окно; включив телевизор, Страйк узнал, что в Уэльсе произошло сильное наводнение: людей вызволяли из автомобилей, эвакуировали из домов, размещали в переполненных пунктах экстренной помощи.

Схватив мобильный, Страйк набрал номер, знакомый ему, как собственное отражение в зеркале, и всегда служивший символом безопасности и стабильности.

— Алло? — ответила его тетка.

— Это Корморан. Как у вас там дела, Джоан? Я новости посмотрел.

— Пока держимся, милый, а вот на побережье совсем худо, — сказала она. — У нас дождина хлещет, шторм приближается, но в Сент-Остелле еще хуже. Мы сами только что в новостях видели. А у тебя как дела, Корм? Ты нас совсем забыл. Мы с Тедом как раз вчера вечером говорили, что от тебя ни слуху ни духу. На Рождество-то приедешь?

Держа в руке мобильный, он не мог ни одеться, ни пристегнуть протез. Джоан не умолкала с полчаса, обрушивая на Страйка лавину местных новостей и делая неожиданные, резкие заходы на личную территорию, которую он предпочитал держать за семью печатями. Наконец, завершив последнюю серию допросов насчет его интимной жизни, долгов и ампутированной ноги, тетушка угомонилась. В офис он спустился позже обычного, издерганный и раздраженный, но в темном костюме и при галстуке. Робин оставалось только гадать, куда он отправится после встречи с Элизабет Тассел: уж не на свидание ли с обворожительной брюнеткой, затеявшей бракоразводный процесс?

— Новости слышал?

— Про наводнение в Корнуолле? — уточнил Страйк, включая электрический чайник: заваренный Робин утренний чай успел остыть, пока Джоан трещала как сорока.

— Про помолвку Уильяма и Кейт, — ответила Робин.

— Кого?

— Принца Уильяма, — объяснила Робин, — и Кейт Миддлтон.

— Ну-ну, — холодно сказал Страйк. — Рад за них.

До недавнего времени он и сам был в стане помолвленных. Как складывается новое обручение бывшей невесты, он не знал и предпочитал не задумываться над его финалом (естественно, не таким, как у их романа, когда она в кровь расцарапала Страйку лицо, признав свою измену, а таким, как бракосочетание, какого он не мог ей предложить, сродни королевскому, ожидавшему Уильяма и Кейт).

Только когда Страйк выпил полчашки чая, Робин решилась нарушить угрюмое молчание.

— За минуту до твоего появления звонила Люси — просила напомнить, что на субботу назначен ужин в честь твоего дня рождения, и узнать, придешь ты один или с кем-нибудь.

Настроение Страйка упало еще ниже. Он совершенно забыл про этот ужин в доме сестры.

— Я понял, — мрачно сказал он.

— У тебя в эту субботу день рождения? — спросила Робин.

— Нет, — ответил Страйк.

— А когда?

Он вздохнул. Ему не хотелось ни тортов, ни открыток, ни подарков, но Робин смотрела на него выжидающим взглядом.

— В четверг, — выдавил он.

— Двадцать третьего?

— Угу.

После короткой паузы ему пришло в голову, что в такой ситуации полагается задавать встречный вопрос.

— А у тебя когда? — По какой-то причине замешательство Робин действовало ему на нервы. — Черт, неужели сегодня?

Она рассмеялась:

— Нет, у меня уже прошел. Девятого октября. Между прочим, это действительно была суббота, — добавила она, улыбаясь при виде его смущения. — Я не сидела на рабочем месте в ожидании букетика.

В ответ Страйк усмехнулся. Решив сделать над собой усилие и сказать какую-нибудь любезность, чтобы искупить свою вину за пропущенный по невнимательности день ее рождения, он добавил:

— Хорошо, что у вас с Мэтью еще не назначена дата. По крайней мере, ваша свадьба не наложится на королевскую.

— Между прочим, — вспыхнула Робин, — дата у нас назначена.

— Серьезно?

— Вполне, — подтвердила Робин. — На восьмое… восьмое января. У меня есть для тебя приглашение, вот, сейчас. — Она торопливо порылась в сумке (Робин даже не спросила согласия Мэтью на то, чтобы позвать Страйка, но теперь пути назад не было). — Держи.

— Восьмое января? — переспросил Страйк, разглядывая серебристый конверт. — Да ведь это уже через… сколько?.. меньше двух месяцев осталось.

— Точно, — подтвердила Робин.

Наступила непонятная краткая пауза. Страйк не сразу вспомнил, какие еще дела он поручил Робин, а сообразив, решил проверить исполнение и деловито постучал по ладони серебристым конвертом.

— Что слышно насчет «Хилтонов»?

— Сколько смогла, обзвонила. Под своим именем Куайн ни в одном из них не проживает и по описанию тоже нигде не опознан. Но ведь «Хилтонов» этих — пруд пруди, я проверяю по списку, один за другим. А что у тебя запланировано после встречи с Элизабет Тассел? — как бы невзначай спросила она.

— Выдать себя за покупателя квартиры в Мэйфере. Муж клиентки собрался обналичить и перевести в офшор кое-какой капитал, пока об этом не прознали женушкины юристы. Ладно, — Страйк засунул нераспечатанный конверт с приглашением глубоко в карман пальто, — я пошел. На поиски скверного писателя.

Примечания

4

Перевод П. Соколовой.