The Doors. Зажжем эту ночь. Мои воспоминания

Робби Кригер, 2021

Немногие группы настолько окутаны туманной дымкой рок-мифологии, как The Doors, и отделить факты от вымысла казалось практически невыполнимой задачей. Но теперь, по прошествии пятидесяти лет, самый тихий участник The Doors наконец-то нарушает свое молчание, чтобы расставить все точки над i. В серии коротких зарисовок Робби Кригер возвращает читателей туда, где вершилась история группы. Ломбард, где Робби Кригер купил свою первую гитару; тюремная камера, куда его подростком посадили за употребление наркотиков; гостиная родителей, где он вместе с Джимом Морисоном написал первые песни; пустые бары и вечеринки на заднем дворе, где The Doors отыграли свои первые неловкие концерты; и множество других площадок, выступления на которых переросли в печально известные беспорядки. Робби Кригер также раскрывает подробности о самых сложных жизненных трудностях – начиная от наркозависимости и заканчивая психическим срывом его брата-близнеца и собственной битвой с раком. Уравновешивают тяжелые воспоминания юмористические байки о стычках с безумными фанатами, известными музыкантами и одним по-настоящему разгневанным монахом. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Гостиная

Однажды, вскоре после того, как я пошел в девятый класс, мы семьей собрались в загородном клубе «Ривьера», чтобы поиграть в гольф. Я стоял возле шариковой шайбы на переднем тройнике четвертой лунки, когда мой папа в 30 ярдах позади меня нанес удар по мячу. Его мяч просвистел в воздухе и основательно впечатался в мой череп. Я вырубился. Когда очнулся, мама срочно отвезла меня в больницу (пока папа и брат продолжали играть). Череп был поврежден, и в рамках лечения мне пришлось пройти курс специальных антибиотиков, здорово мне навредивших. Я провел несколько недель на диете, состоящей исключительно из йогурта и имбиря, и в результате сбросил более 40 фунтов, которые уже никогда не набрал обратно. Я бы не рекомендовал эту диету, но не могу не отметить ее эффективность. Девочкам я все еще не нравился, но, по крайней мере, мне удалось восстановить некоторую социальную уверенность и способность балансировать на доске для серфинга. Искренне сомневаюсь, что The Doors позволили бы мне к ним присоединиться, будь у меня лишний вес, так что, в конце концов, я должен сказать отцу спасибо за перелом черепа.

Я также должен поблагодарить отца за то, что он рекомендовал нашей группе адвоката Макса Финка — еще одного невоспетого героя в истории The Doors. Возможно, мы бы стали его наиболее известными клиентами, но до нас он представлял, среди прочих, интересы Люсиль Болл и Деси Арнаса. Когда Джима арестовали в Нью-Хейвене, Макс был тем, кто вызволил его и кто в конечном счете свел все санкции до штрафа в 25 долларов. Он помогал нам с контрактами, оформлением документов, управленческим персоналом, судебными процессами и любой юридической рутиной, с которой нам приходилось иметь дело. Именно он организовал нам проживание в отеле Henry Hudson в Нью-Йорке. Мы думали тогда, что он выбил нам скидку на номера, но почти уверен, что мы тогда заплатили полную цену, а он получил откат. Он был акулой. Но нашей акулой.

Мой папа рекомендовал Макса примерно после третьей репетиции с The Doors. Или даже, скорее, попытки репетировать. Репетировать у Хэнка мы больше не могли, так что я предложил для этого родительский дом. Папа работал весь день, поэтому мы могли шуметь, сколько хотели. Мы с Рэем и Джоном установили оборудование в гостиной и болтали, ожидая прибытия Джима. Но Джим так и не появился. Через час Рэй начал звонить.

В конце концов мы узнали, что Джим сидел в тюрьме в пыльном городке под названием Блайт, примерно на полпути между Лос-Анджелесом и Финиксом. Настолько я помню, Джим и его друзья Феликс и Фил уехали в пустыню и остановились у бара, переполненного байкерами. Кто-то сказал что-то обидное, и завязалась драка. Приехали копы и всех повязали, Джим провел ночь в обезьяннике. Я так и не узнал всех подробностей. Даже не знаю, как Джим вернулся домой. Я думаю, Рэю, возможно, пришлось поехать туда и забрать его. Мой папа обратил внимание на этот инцидент и другие подобные с момента начала деятельности группы. Он свел нас с Максом Финком и сказал: «Вам понадобится хороший адвокат по уголовным делам».

Я почти смеюсь, когда думаю об этом сейчас, но на первой встрече Джим не произвел никакого странного впечатления. Примерно за неделю до моего прослушивания Джон Денсмор привел его в дом моих родителей, чтобы пригласить меня в их новую группу. Джим молчал. Он носил тусклую, неприметную одежду. Ничто в нем не выдавало «рок-звезду». Они сказали мне, что их группа называется The Doors.

Честно говоря… Я думал, это глупо. Джим объяснил, что название вдохновлено произведением Олдоса Хаксли «Двери восприятия», о котором я случайно прочитал годом ранее. Это, пожалуй, дало мне несколько выигрышных очков для укрепления взаимопонимания с Джимом, но я все еще не был в восторге от названия группы. Для тех, кто не знаком с книгой Хаксли, это не имело бы никакого смысла. Я тогда думал, что, если бы группа называлась Perception, это бы звучало цепляюще. The Beatles звучало цепляюще. The Rolling Stones звучало цепляюще. The Doors звучало глухо.

Шесть песен с их демопленки были неплохими, но тексты «Moonlight Drive» и «End of the Night» плотно засели у меня в голове после того, как Джим и Джон покинули мой дом. В этом что-то было. Возможно, я бы поленился прийти на прослушивание к ним, если бы не тот факт, что у них был контракт с Columbia Records. Особенно я был впечатлен тем, что подписал его Билли Джеймс, работавший с Бобом Диланом. Ни певец, ни название группы, ни музыка меня не впечатляли, но сделка с Columbia Records впечатляла. Я решил, что стоит попробовать.

Через несколько месяцев после моего присоединения к The Doors Джим как-то зашел в офис Columbia, приняв мощную дозу кислоты. Понятия не имею, что он там сказал или сделал, — все, что он нам сообщил, это то, что он встретился с Билли Джеймсом и некоторыми руководителями лейбла. Джим гордился собой. Под воздействием кислоты он был уверен, что может контролировать человеческие умы: «Эти парни буквально ели из моих рук. Я просто сказали им все как есть. Что мы станем самой популярной группой на Columbia». Вскоре после этого мы узнали, что Columbia от нас отказались.

Возможно, они бы бросили нас в любом случае. «Контракт подписан» — слишком размытое понятие. Такие договоры, как заключили тогда The Doors, лейблы раздавали одновременно десяткам артистов. Группы, становившиеся известными, оставались на лейбле, с другими же отношения прекращались. Билли Джеймс верил в The Doors и изо всех сил пытался привести начальство в восторг от нас, но демопленка была посредственной, да и организовать концерты нам удавалось с трудом. Видимо, «кислотная» встреча Джима с руководителями Columbia стала последним гвоздем в гроб этих деловых отношений. Билли Джеймсу было жаль с нами расставаться, но по иронии судьбы в дальнейшем он поработал с нами, устроившись в Elektra Records.

Ранее он произнес о Джиме Моррисоне поистине пророческие слова:

«Если он когда-нибудь получит власть, держитесь».

Рэй что-то увидел в Джиме, когда тот впервые спел ему песню, сидя на пляже Венис-Бич, — уверенность Рэя с тех пор не поколебалась. Джон что-то увидел в Джиме — достаточно, чтобы убедить меня прийти на прослушивание в группу. Я же ничего не увидел. Не почувствовал то, что почувствовали Рэй и Джон. Мне Джим понравился по-человечески. У него был мягкий характер, пока он не кричал на торговцев наркотиками, дрался в барах или срывал нам сделки со звукозаписывающими компаниями. Даже моя мама находила его очаровательным, считая его тихим джентльменом с Юга. Он уже писал отличные тексты, но еще не был эпатажным, облаченным в кожу секс-богом. Я видел в нем лишь интроверта в вельветовой одежде с дрожащим голосом.

В те дни Джим редко проживал по одному адресу. Он либо обитал на крыше дома своего друга Денниса Якоба, либо останавливался у Рэя, либо же находил разных девушек, чтобы поселиться у них. Никто никогда не знал, где Джим собирался лечь спать или провести ночь, — впрочем, как и он сам. Так что, когда мои родители уехали в отпуск в Европу на несколько недель, я предложил Джиму пожить у нас. Он принес кучу помятых блокнотов со стихами, а я достал свою гитару.

Мы уже работали над песнями «Break On Through» и «Light My Fire» с группой на репетициях, но это был первый наш с Джимом шанс поработать наедине. У Джима были тексты песен «Strange Days», «The Crystal Ship» и «Waiting for the Sun». У меня были слова и музыка для «Love Me Two Times» и «You’re Lost Little Girl». Я показал Джиму номер в стиле «рага», написанный под влиянием Рави Шанкара, над которым тогда работал, и он вытащил пару строф для песни, которую назвал «The End». Мы обменялись идеями, фразами и текстами песен, ощущая трепет от создания новой музыки, генерируемой нами.

Наконец я увидел то, что видели Рэй и Джон.

Сочинение песен с Джимом было уникальным, вдохновляющим процессом — такое в моей жизни больше не повторялось никогда. Пока Джим оставался со мной, он в целом вел себя хорошо. Дед присматривал за нами, и это меня немного смущало. Он был тихим стариком, присутствие которого в доме едва замечали. Я извинился за присутствие деда в доме, но Джим ответил: «Нет, чувак, он классный. Мне он нравится». В свое время Джим удивил меня жестокостью, теперь же — вежливостью и добротой. Он мало пил, пока мы тусовались, был милым, дружелюбным, забавным Джимом, которого легко любить. Может быть, у этой группы все-таки что-то получится.

Но однажды ночью Джим ушел выпить с моим братом Ронни, и их остановила полиция. Джим начал тираду против полицейских, используя фразы, которые лично мне трудно за ним повторить, особенно в контексте современности. Опуская подробности, он утверждал, что, нося оружие, офицеры компенсируют небольшой размер своих гениталий. Несколько раз он обозвал их крайне грубым и оскорбительным словом, обозначающим гомосексуалов, а затем продолжил, что из-за небольших размеров гениталий и того, что они все, по его мнению, гомосексуалы, они даже не осмелятся применить оружие.

К счастью, копы не стали в них стрелять, используя оружие в качестве контраргумента. Но Джим и мой брат оказались в тюрьме, и на этот раз я должен был внести залог. Это немного омрачило период проживания Джима у нас дома, но в остальном это было приятное и продуктивное время, мы не растеряли сгенерированную нами творческую энергию и укрепили нашу дружбу. Мне все еще было ясно, что у The Doors светлое будущее.

Нам просто понадобится хороший адвокат по уголовным делам.