Отпущение

Риша́ Рице́ (2025)

При насильственном удушении человеческие глаза наливаются кровью лопнувших сосудов. Мозг, теряя доступ к кислороду, затухает, сводимый ужасом. Человеческое тело, неспособное противиться, отчаянно умирает. Но что происходит с душой, давно примкнувшей к физической оболочке, которую так легко сломить? Какой яд отравляет её? Или же, напротив, последние муки благоговейно отчищают от гнили, как истинное покаяние? Сможет ли душа, раздираемая виной, болью и обидой пройти через злоключения, выйдя на свободный солнечный свет, получив всеми желаемое отпущение? Все эти вопросы, словно хрупкие ветви одного толстого дерева, зиждутся на последнем: Как, уняв тело, рассмотреть только душу?

Глава 1

Во время пробуждения наше тело плавно растягивается, не ощущая пространство. Оно медленно выдвигается из сонного таинства, зная, что, когда подойдет очередь приоткрыть глаза, рассвет наполнит своей яркостью первые минуты бодрствования. Это сочтется обыкновением каждого утра, праздной привычкой, изумительность которой останется неуловимой для изнеженного, только проснувшегося человека. Каждая клетка его тела почувствует прилив энергии, хотя ещё будет ощущаться лёгкая сонливость, словно воспоминание о гармонии и покое. Звуки постепенно будут становиться явными: вдалеке станет слышно, как мягко журчит вода, а где-то поблескивают лучи света. По мере того, как осознание крепнет, пространство вокруг начинает принимать очертания. Мысли, как пробуждающиеся цветы ранней весной, медленно появляются, приветствуя то, что зовётся жизнью. Однако, что, если при первых порывах покинуть сон вместо искрящегося солнца видишь лишь темень? Скорее всего, первая мысль, которая посетит тебя, будет излагать, что ты пробудился в самую глубокую ночь. Поэтому стоит закрыть глаза вновь, отгоняя от себя бегло нападающий прозорливый страх, уже готовый прорываться сквозь сонное спокойствие. Но стоит только двинуть рукой, и взамен беспрерывного пространства будут обнаружены сковывающие стены, и тогда не страх подчинит тебя за секунду, а истинный ужас, кошмар заключения, мука медлительной смерти. Ты почувствуешь себя беспомощным, слабым существом, пойманным на дикой охоте. Подобную кипящую панику ощутила женщина, ещё днем безропотно источающая жизнь, незнающая, что будет лишена своей свободы, что ей придется столкнуться с пыткой медленного исчезновения, что сегодня она, вероятно, умрет. Мученица проснулась не в пуховой кровати от зловещего сна. Ей суждено было очнуться в гробу, погребенной в рыхлую землю, сокрытой от человеческого мира.

Резко пробудившись, женщина ощутила головную боль, которая с каждым мгновением продвигалась вниз, обволакивая все тело ноющим зудом. Затылок пробирало ноющее жжение. Первый же её вдох напрочь отличался от обыкновенного. Воздух был гораздо суше, словно мельчайшие кусочки земли заполонили его, украв всю влагу. Она почувствовала непривычный холод и твердость поверхности на которой лежала. Распахнув глаза, женщина увидела только неизменную бездонную темноту. Она была абсолютной, настолько плотной, что казалась черным полотном. Прорезающийся из глубин тела животный страх сразу потребовал, в отсутствие зрения, на ощупь понять, что её окружало. Медленно передвигая руки, она смогла распознать лишь ровную древесину. По бокам места не хватало, чтобы разогнуть руки, однако верхняя граница позволяла практически вытянуть их до конца. Дрожа всем телом и судорожно дыша, женщина обескураженно осознала, что замурована где-то, вероятно, в гробу. В первые секунды этого постижения, пленница шокировано молчала, не зная, что делать. Но уже через мгновение с нахлынувшей неконтролируемой яростью она истошно закричала изо всех возможных сил, вдавливая свои ладони быстрыми ударами в верхнюю часть ящика. Её разум метался в смятении, не осознавая, роковую действительность. Подверженная неизмеримому ужасу, она не верила, что все происходящие — изувеченная реальность. Поэтому после безуспешных попыток сломать свою темницу, пленница также рьяно начала хлопать себя по лицу, надеясь, что это поможет ей отойти от иллюзий, но это не являлось ими. Подлинность её кошмара была неоспорима, осязаема. И эта мысль тягуче закреплялась в её сознании, образуя физически ощутимый туман в голове и разрушая веру в мираж всего происходящего. Уголки глаз быстро наполнились слезами, но руки её от страха и паники неожиданно одеревенели, отказываясь вытереть холодные капли, стекающие на впалые щеки. Женщина снова начала кричать, зовя на помощь, в глупой надежде, что сейчас её быстро достанут и она сможет забыть это, как мимолетный страшный сон. Но никто не откликался. Некому было протянуть ей руку помощи. Никто не слышал её буйных ударов и пронзительного крика, выражавшего неизмеримое желание жить.

Безумное количество мыслей пролетало в её голове, путавшись. Она пыталась отыскать верный вариант действий, однако любая идея, в действительности оказывалась бесполезной. Ведь сбежать из закрытого гроба было невозможно без чужой помощи. Сломать свою темницу худыми, тонкими руками не получалось, боль от этих ударов испытывала только она. Ни её разум, ни тело в панике не могли принять собственную никчемность, продолжая молниеносно перебирать различные способы избавления от деревянной клетки. Однако, почти сразу женщина поняла, что, будучи погребенной заживо, только полиция сможет достать её. Но уверенности в том, что кто-нибудь заметит её отсутствие не было. Она была одинокой, оттого и беззащитной. Женщина попробовала успокоиться, внушить себе, что надежда на выживание есть, что какой-нибудь человек забьет тревогу и сообщит полиции об её исчезновении. Но в глубине души она была убеждена, что никто не заметит её пропажи. И эта мысль ударяла по ней больнее, чем само заключение в деревянной темнице. Она может, страдая медленно исчезать под землей, а никто и не заметит этого.

Она ощущала запах сырой земли, который в тот момент показался ей самым противным из всей существующей вони. Он пробирался внутрь неё, и пленница чувствовала себя изувеченным мертвецом, гонимым из реального желанного мира. Её обуревали панические домыслы. Ей казалось, что части её тела уже начинают наполняться трупным гноем, что женщина медленно разлагается. И ей хотелось заорать, что она живая, что это ошибка. Ведь ей не место среди усопших. Она живая, дышащая. В тот же момент женщину пронзила мысль, что это только пока. Скоро дышать она уже не сможет.

Женщина перевернулась на живот, влекомая отчаянным предположением, что это поможет ей что-нибудь обнаружить. Она думала найти какую-нибудь щель, слабое место в конструкции гроба, но на ощупь он был идеально собран. Женщина вновь душераздирающе заорала, стуча кулаком по нижней части гроба. Тем не менее прочное дерево нисколько не потеряло собственной обороны, и пленница, размазывая соленые слезы по лицу, лбом уткнулась в нижнюю часть гроба. Она начала про себя повторять все молитвы, которые когда-либо слышала, сложив ладони друг к другу в молитвенной стойке. Женщина быстро шептала невнятные слова, не переставая плакать. Все немногочисленные моления знакомые ей, быстро прозвучали из её уст. Пленница собиралась повторять их по кругу, вдруг одна из её ног сдвинула некий предмет в другом конце темницы. Вскрикнув от неожиданности, женщина начала толкать неизвестный ей предмет вперед к её руке. Спустя несколько неуклюжих попыток она ухватила объект. Внезапно, в этот момент она услышала шипение, исходящие, как оказалось, из рации, которую женщина только обнаружила. Пальцы заложницы стали искать любую кнопку, нажатие которой помогло бы настроить связь между ней и таинственным хозяином передатчика. Она не знала, как именно следует использовать рацию. Звать на помощь не казалось ей хорошей идеей. Было очевидно, что рацию оставили намеренно, и судя по всему, тот, кто стал её угнетателем. Произнесенные ею слова могли стать катализатором для сдвига неизвестности. Её могло ждать нечто худшее, чем закрытая темница, и это пугало женщину. Пленница тяжело дышала, стараясь тщательно обдумать свои дальнейшие действия.

Неожиданно из рации раздался громкий хрип, и далее механический голос произнес:

— Ты уже очнулась?