Нестабильная

Рина Лесникова, 2019

Этталия многие столетия живет по устоявшимся законам. И в первую очередь они незыблемы для королевской семьи. Все права, обязанности и даже магические способности её членов давно расписаны. У мужчин – свои, у женщин – свои. Но как быть королю, если огненный дар достался дочери, которая не имеет права наследовать трон? Смириться? А может, стоит попытаться самостоятельно исправить досадную ошибку богов? Что? Ошиблись не боги, а король? Богам всё равно, кто виноват, и нести ответственность за самоуправство короля придётся принцессе Леоните. Суровый замок около самой границы с запредельными землями. Здесь не живут слабые и изнеженные. И что прикажете делать нелюдимому, озлобившемуся стражу Сарту Вентеру, которому ни с того ни с сего навязывают нового напарника – маленького рыжего неумеху? Смогут ли они найти общий язык?В книге встречается упоминание нетрадиционных сексуальных установок, но это не является пропагандой.

Пролог

— Бабушка Нери, ну бабушка, расскажи сказку про Леониту!

— Какая же это сказка, внученька. Всё это не сказка, а самая настоящая быль. Леонита Энери и правда жила когда-то в Этталии.

— Бабушка, но ведь её жизнь так похожа на сказку! Неужели всё так и было?

— Может, и не всё. Может, люди чего и придумали, как без этого. Чему в этой истории верить, а чему — нет, каждый решает сам.

Старая Нерга устроилась поудобнее и начала свой рассказ:

— Раньше оно ведь как было: в чём-то люди жили проще, а в чём-то и сложнее. И маги были не чета нынешним, и драконы самые настоящие, боевые, а не декоративные. И опасности людей поджидали смертельные.

Это только в сказках короли сидят на своих тронах и командуют подданными. А в жизни им приходилось стократ тяжелее, чем простым людям. Да, прав у всяких там королей да императоров было больше. Но и обязанностей и ограничений было немало. Простые люди, они ведь как? Родился маг и родился. Расти, учись, овладевай своей магией да служи на пользу всем. Но то ж простые люди. А у королей свои законы. Править нашим королевством в те смутные времена мог только мужчина. Видите ли, считалось тогда, что слишком слабы женщины, чтобы править. И дар магический правитель должен был иметь подобающий — огненный. Дар силы и власти. А коли женщине нет места у власти, то и дар огненный ей, стало быть, не полагается.

И было тогда у королей ещё одно правило — обязательно представлять новорожденных принцев и принцесс богам в их храмах. После того, как бог стихии признавал своего адепта, признавал его и король. Ох и жестокое, скажу я вам, правило! Не все младенчики выдерживали то представление. Те, кому магии меньше отмерено, бывало, и помирали прямо в храме. Не нужны, стало быть, такие дети были богам.

С этого и началась наша история — история Леониты.

***

— Роэнс! Как такое могло получиться! — его величество Дейриг Восьмой Рогеннар был не просто зол, он был в бешенстве. — Я, как последний идиот, соблюдал все твои советы! День зачатия, место зачатия, даже позу!.. Б-болван! — король безнадёжно махнул рукой. — И что? Что в итоге мы имеем?! Что ты мне обещал все девять месяцев?! Где? Я тебя спрашиваю, где мой наследник?!

— Э-э, ваше величество, — придворный маг магистр Роэнс старался занять такое место, чтобы между ним и разгневанным королём находилось хотя бы кресло, благо в королевском кабинете мебель была очень массивная, под стать хозяину кабинета — широкоплечему могучему мужчине лет тридцати пяти на вид, — я вам ничего не обещал. Лишь говорил, что вижу огонь, зарождающийся в чреве её величества.

— Огонь! Но это ли не значит, что королева должна была родить сына?! Если младенец осенён благодатью Дуарха, то где мужские причиндалы? Может, скажешь, что ещё не выросли? К Нихоту все твои расчёты! Они не стоят и ломаной медяшки! О Дуарх, и это наш лучший провидец! За что? За что мне это?

— Ваше величество, — осторожно начал Роэнс, — вам ли не знать, как сложно интерпретировать знаки судьбы. Прогноз сбылся в главном. Огненная магия в младенце очень сильна.

— Да, конечно, и не сбылся-то он в мелочи. Королева родила девочку. Де-во-чку! А по закону наследовать трон может только мужчина! Ни боги подобного не допустят, ни люди. Не удивлюсь, если она легко перенесёт представление огненному Дуарху. Но стране нужен наследник! Наследник мужского рода.

— Мой король, это может быть знак!

— Какой ещё знак, Роэнс? Не ищи снег в пустыне, закон есть закон.

— Законы пишутся людьми, — магистр низко склонился, ожидая, когда король будет готов слушать его дальше. — Но, ваше величество, я могу высказать предположения.

— Нужны мне твои предположения! — Дейриг досадливо поморщился и махнул рукой, однако, подумав, небрежно бросил: — Впрочем, давай!

— Это может быть как волей богов, так и их ошибкой. Ваш покойный батюшка любил говаривать: «И боги могут ошибаться», — услужливая память тут же подбросила обоим собеседникам моменты, когда вечно пьяный король Дейриг Седьмой повторял эти слова. — Но… могут быть и другие варианты, — Роэнс испытующе глянул на его величество.

— И что же это за варианты? — король с подозрением глянул на своего придворного мага.

— А что если предположить, что магический дар людям даётся не только волей богов?

— А чьей же ещё?

— Я понимаю, это не афишируется. Но вам ли не знать: среди предков её величества королевы Нитасии была легендарная архимагистр, — Роэнс многозначительно смолк, но, заметив, как при таком предположении нахмурился король, предложил ещё один вариант: — Или же ваш огонь настолько силён, что преодолел магию воздуха королевы. Посмотрите, как похожа на вас ваша дочь. Но… — магистр осекся.

— Что-то мне не нравится твоё «но», — скривился король, — что ты не договариваешь, Роэнс?

— Э-э, видите ли, ваше величество, — придворный маг замялся, но под тяжёлым взглядом монарха продолжил, — может случиться так, что этой девочке достался весь наследный огонь, и когда милостивая Крейна благословит ваш брак младенцем мужского пола, ему придётся довольствоваться крохами… Поэтому я и сказал о знаке.

— По-твоему, боги появлением на свет одарённой принцессы подают знак, что на престол может взойти и женщина?!

— Это вы сказали, ваше величество, — магистр Роэнс на всякий случай попятился к двери.

— Может быть, Роэнс, богам и плевать на наши замшелые законы. Может быть. Но я-то не бог! Я всего лишь король! Что же нам делать?

— Может… сообщить, что младенец не выжил? — осторожно намекнул придворный маг.

— Уж не предлагаешь ли ты мне убить моего ребёнка?! — его величество угрожающе приподнялся в массивном кресле.

— Что вы, что вы, ваше величество, это всего лишь мысли вслух! — магистр понял, что король не на шутку разгневался. — Есть и другие варианты.

— Не юли! Что ещё за варианты ты выдумал?

— Оставить малышке жизнь и огонь, но лишить имени. Или же… оставить имя, но лишить огня.

— Про первое я не хочу слышать. Объясни второй вариант!

— Стихия королевы — воздух, — придворный маг низко поклонился, пряча взгляд и ожидая, что король сам поймёт недосказанное.

— И что? Ты считаешь, что открыл великий секрет? — его величество подошёл к столику и налил себе вина из стоящего там графина.

— Никому не покажется странным, если мы объявим, что стихия новорожденной принцессы — воздух. Это даже не будет ложью, ведь воздух тоже со временем будет ей подвластен. Вы лишь… подкорректируете ошибку богов.

— То есть ты предлагаешь представить мою дочь не огненному Дуарху, а богу воздуха Тариоху?

— Вы сами сказали это, ваше величество.

— И девочка может не пережить этого представления, — тихо проговорил король, наблюдая за игрой солнечных лучей на стенках бокала.

— Но так у неё хотя бы появится шанс…

Дейриг взял графин и наполнил второй бокал.

На следующий день было объявлено, что новорожденная принцесса Леонита Илеста Миолина Энери получила стихию своей матери — воздух — и в положенное время будет представлена покровителю магов воздуха — Тариоху.

***

— Нянюшка, согласитесь, наша малышка прекраснее всех на свете, — королева нежно гладила золотистый пушок на голове своей новорожденной дочери.

— Конечно, это так и есть, — уверенно подтверждала слова своей воспитанницы няня Арентина, — она даже краше, чем вы в её возрасте! Только волосики у вас разные, ваши белые с голубым отливом, а у нашей Леониточки — рыженькие, как у папеньки.

— Меня больше озадачивает другое. Роэнс сказал, что стихия Леониты — воздух, но малышка совсем на него не откликается. Вот, смотри, — королева легко подула на личико дочери, та недовольно сморщилась и захныкала, — не нравится. Как такое может быть? Пусть она ещё не представлена Тариоху, но стихия уже должна быть в ней!

— Это верно. Вы, ваше величество, всегда смеялись, когда я подставляла ваше голенькое тельце ветру. Вы как будто купались в нём.

— Ветер — это так здорово, няня Тина! — королева мечтательно улыбнулась.

— Не моё это, конечно, дело, я простая безграмотная нянька и в магиях ваших ничего не понимаю, но посмотри, Нита, как наша малышка смотрит на огонь, — нянька королевы повернула новорожденную к камину, и глаза малышки при виде пламени засветились неподдельным счастьем.

— И это странно. Пока я вынашивала мою крошку, Роэнс говорил, что стихия младенца — огонь, — задумчиво произнесла королева, — потому король и ждал наследника. А родилась девочка… с воздушным даром. Няня, я должна найти Роэнса!

— Велеть пригласить его?

— Да. Пусть придёт! И, чем скорее, тем лучше!

***

На закате четырнадцатого дня, юную принцессу Леониту Илесту Миолину Энери, как и положено, представили покровителю стихии. К сожалению, мать новорождённой, королева Нитасия, была ещё слишком слаба, чтобы присутствовать при обряде, и в храм бога ветров Тариоха малышку заносила старшая жрица. Она взяла девочку из рук доверенной нянюшки и скрылась с ней за дверьми святилища. Там жрица с почтительным поклоном положила ребёнка на алтарь и удалилась. Будущей магине воздуха предстояло провести ночь в храме бога-покровителя, чтобы пройти первый этап обретения стихии.

После того как за ушедшей старшей жрицей гулко закрылись двери храма, из темной ниши, в которой стояла статуя одного из духов ветра, вышла облачённая в свободные одежды жрицы воздуха женщина. Она направилась прямо к статуе Тариоха, летящим изваянием возвышающейся над алтарём. Лишь на мгновение странная посетительница задержалась около лежащей на плоском камне малышки, бросила на неё мимолётный взгляд и, сделав несколько шагов, пала ниц перед своим богом. Неизвестно откуда взявшийся слабый ветерок пробежался по её одежде и распущенным светлым волосам.

— Господин мой и Покровитель, — начала она, подняв голову и остановив взгляд на ступнях каменного изваяния, — ты всегда давал мне понять, что я — одна из твоих любимых дочерей. Ты давал мне силу и делился своей любовью. Но сейчас я прошу не за себя. За дочь свою прошу. Я знаю, ты всё видишь. И мои мысли, и её силу. Но я всё равно прошу, умоляю! Прими девочку под своё крыло!

В лицо женщины ударил холодный ветер с неизвестно откуда взявшимися колючими злыми песчинками, но отчаявшаяся просительница не опустила головы, а, наоборот, подняла взгляд выше, подставляя нежную кожу гневающейся стихии.

— Я готова платить! — выкрикнула она, стараясь преодолеть поднимающийся шум. — Я не прошу для моей дочери силу, прошу лишь об одном — оставь её в живых! Если для этого нужно забрать дар у меня, бери! Но не губи моего ребенка!

Вокруг алтаря, на котором лежало беспомощное тельце, набирал силу беснующийся смерч. Он свирепо рвал одежды стоящей на коленях женщины, злобно кидал на стены храмовую утварь. Казалось, сама статуя шаталась под его напором. Тихо было только в самом эпицентре вихря. Хотя нет, оттуда послышался жалобный плач. Словно обрадовавшись новому звуку, в нишах захохотали духи ветра — каждый на свой лад, что вносило ещё большую сумятицу и ужас.

— Плати, плати, плати! — провыл ветер, и смерч превратился в ураган.

Королева поднялась с колен. Обрадовавшийся ветер тут же сорвал с неё остатки одежды и принялся пригибать к земле и ожесточённо трепать волосы.

— Я заплачу, назначь цену, и я заплачу, — упорно повторяла женщина, едва шевеля губами, ибо ветер стремился ворваться и в рот. — Нет такой цены, которую мать не отдала бы за ребёнка, — она склонила голову и пошла к алтарю, где захлёбывался криком младенец. — Я сделаю всё, чтобы моя дочь жила.

Первый раз в жизни родная стихия была неподвластна королеве. И она приняла правила игры. Шаг. Ещё шаг, и под гадкий хохот несчастную мать опять откинуло к холодной каменной статуе. Пришлось начинать всё сначала.

— Ты имеешь право злиться, в твой храм принесли чужую! Но и я имею право бороться за своего ребёнка! — и королева вновь устремилась к алтарю.

Много раз её швыряло на пол и било о каменные стены храма, однако Нитасия поднималась на ноги и упорно шла на надрывный плач своего ребёнка. От бьющего в лицо колючего ветра она почти ослепла, но упорно продолжала двигаться на звук. И вдруг крик прекратился. Малышка устала? Заснула? Или?.. Королева пыталась осмотреться, вот только слёзы заволакивали взор. Она подняла взгляд. Сверху за ней наблюдали два холодных огня — глаза статуи бога Тариоха были сделаны из голубых алмазов. Так они и смотрели друг на друга — могущественное божество и слабая хрупкая женщина. Не королева. Просто мать.

Драгоценные камни сверкнули в последний раз, и неистовый порыв ветра швырнул непокорную прямо на алтарный камень, разбив ей лицо. Голубой мрамор с жадным шипением впитал алые капли.

— Кровь! Тебе нужна моя кровь? Возьми!

Королева схватила лежащий на выступе алтаря ритуальный нож и полоснула им по левому запястью. Тяжёлые капли упали на холодный камень, а женщина стала водить рукой вокруг смолкнувшей малышки. Если бы жертвенная жидкость не впитывалась, то девочка уже давно лежала бы вся в крови. Но монолит шипел, словно требуя ещё и ещё. Силы убывали. Не нужно было оборачиваться на бога, чтобы почувствовать его тяжёлый взгляд. Мало? Возьми ещё! И Нитасия неловко провела обсидиановым лезвием по правому запястью. Ненасытный камень так же охотно принял и это подношение.

Несчастная мать поняла, что совсем скоро она окончательно обессилеет и потеряет сознание, и тогда её девочка останется один на один с чужой стихией. Горячие слёзы падали вперемешку с рубиновыми каплями и жадно впитывались камнем. Что? Чего ещё ждёт от неё Тариох? Нитасия повернулась к божеству и подняла отяжелевшие веки. Ответом ей послужила многозначительная усмешка. И женщина решилась. Она сделала надрезы на руках девочки. Крик малышки был последним, что услышала теряющая сознание мать.

***

С первым утренним лучом двери в храм бога ветров Тариоха открылись, и в него молча вступила процессия жриц. Так же безмолвно женщины разошлись по кругу, замирая по одной около ниш, в которых находились изваяния духов ветра. И только старшая жрица проследовала прямо к алтарю. Она приблизилась к камню, на котором лежало детское тельце, простерла над ребёнком руку и на мгновение замерла. Только сейчас в храме раздался первый звук — весёлое детское агукание. И старшая жрица затянула гимн. Гимн приветствия. Его подхватывали помощницы. С каждым куплетом торжественное песнопение набирало силу. И опять в храме поднялся ветер. Он радостно кружил меж своих последовательниц, ласково щекотал новую адептку и тоже набирал мощь, ускоряясь и возносясь под верхние своды, в нишах которых зазвенели серебряные колокольчики, возвещающие собравшемуся на площади народу, что бог ветров Тариох принял под своё крыло ещё одну повелительницу воздуха.

Озорной молодой ветер, которому стало тесно в закрытом помещении храма, распахнул настежь двери и вырвался наружу, осеняя благодатью Тариоха тех, кто пришёл приветствовать принцессу после первого этапа обретения ею стихии. Вместе с ветром на храмовую площадь вырвалась и песня жриц. Песня приветствия новой подруги. В тех случаях, когда младенец погибал, не выдержав этапа обретения стихии, из храма неслись совсем другие песнопения.

— Боги явили свою волю, ваше величество, — Роэнс низко склонился, первым поздравляя монарха с тем, что его дочь получила благословение бога воздуха. Но как бы быстро он ни совершил этот маневр, король успел заметить промелькнувшее в глазах магистра чувство вины.