Наследный сын шейха

Рин Скай (2024)

Вот уже несколько лет я прислуживаю кухаркой, горничной, уборщицей, принеси-подай, уходи — не мешай своему старшему брату Паше и всей его команде на катере, перевозящем туристов по проливу Дрейка до Антарктиды. Я ненавижу море, холод, айсберги и вечную мерзлоту, но брат забрал мои документы, а я даже сбежать от него не могу. Все поменяется, когда на борт нашей скромной шхуны вступит арабский шейх и его свита.

ГЛАВА 4

РОЗА

Шейх идет за мной, а я мало того, что чувствую его жгучий заинтересованный взгляд на себе, так еще и судорожно вспоминаю, прибрано ли все у меня в каюте, и не валяется ли разбросанных повсюду вещей.

Каюта встречает нас чистотой и порядком. Все же сказывается врожденная аккуратность и многолетняя практика уборки.

— Присаживайтесь. — улыбаюсь шейху.

Тянусь к аптечке, а у самой руки дрожат. Близость шейха опьяняет и лишает уверенности в себе.

Беру его за широкую теплую ладонь и осторожно смываю кровь с раны ватным диском.

— Не больно? — быстрый взгляд в его глаза, и побыстрее отвести их, потому что утонуть ведь можно.

— Роза. — вкрадчиво говорит шейх. — ты давно работаешь на этой яхте?

— Ну… — пытаюсь я прикинуть, — лет шесть, может, семь. А почему вы спрашиваете?

— Шесть или семь?! — удивляется шейх. — А сколько же тебе сейчас лет?

— Девятнадцать. — отвечаю, и чувствую, как к лицу приливает кровь, и становится жарко.

— Ты что же, работаешь тут с тринадцати лет?!

— Да, брат с детства приучал меня к профессии стюардессы, а еще прачки, поварихи и прочему.

Я быстро обрабатываю рану шейха и забинтовываю его руку, надкусив бинт.

— Все, господин шейх, вы можете возвращаться ужинать. — становится мне неловко и стыдно.

— Спасибо, Роза. Так быстро и аккуратно, будто ты — медсестра, а не стюардесса.

Не смотреть на него. Только не смотреть. Особенно, когда он сам так смотрит. Уйти, пока в омут с головой не упала.

***

Вечером меня отчитал Паша. Опять на глазах шейха и его слуг. Я еле сдержалась, чтобы не послать его по-братски.

Уже ночью мне не спится. Хотя поздно, а завтра вставать в шесть утра, чтобы по новой начинать свой тяжкий труд батрачки на шхуне.

Качка легкая, и вполне можно спуститься с кровати и подняться на палубу, чтобы подышать свежим воздухом.

Надев теплые штаны и закутавшись в куртку, я поднимаюсь на палубу.

Что мне нравится в моей работе, и почему я буду скучать когда сбегу отсюда, так это по ночному морю и небу с миллиардами звезд! В городе такого не увидишь, как черные воды океана сливаются с черным же небом, проткнутым серебристыми каплями звезд.

Воздух ледяной, и кристально-искрящийся. Минус десять, и уши сразу начинает пощипывать. Но я не спешу накинуть капюшон. Волны хлестко бьются о корму, ветер развевает мои волосы.

— Роза? — раздается вдруг голос шейха совсем рядом.

— Халед? То есть… господин шейх? — тут же поправляюсь я.

— Зови меня просто Халед. — разрешает мужчина. — Из твоих уст это звучит очень нежно!

Что я там говорила про мороз, пощипывающий мои уши? Нет, теперь они сгорают от жара, и я рада, что волосы прикрывают их, а то они горят так, будто бы мне их надрали.

— Как ваша рука, Халед? — спрашиваю я.

— С ней все хорошо. А с тобой, Роза? С тобой все хорошо?

— Что вы имеете ввиду? — не пойму я.

— Тебя обижает Глеб, матрос?

— Ну… у нас с ним взаимная неперевариваемость. — признаю я.

— А твой брат ничего с эти не делает?

— Как видите. — развожу руками. — Паша тоже не прочь поучить меня при любом удобном случае.

— Но почему ты не сбежишь отсюда?

Шейх задает вполне резонный вопрос, а глаза наполняются слезами.

— Роза… прости, я что-то не то спросил?

Шейх очень нежно дотрагивается до моей щеки, убирая слезинку.

— Ты замерзла вся. — замечает шейх. — Идем в каюту!

У нас небольшая шхуна — пять кают, в которых проживают Глеб, я, Паша в самых маленьких, а в каютах побольше расположилась свита шейха, и сам шейх в самой большой.

Шейх ведет меня в свою.

Сидеть тут негде, поэтому мы сразу опускаемся на кровать.

— Погрейся! — шейх закутывает меня в теплый плед из верблюжьей шерсти.

Сама не понимаю, как оказываюсь в его объятиях под настойчивым поцелуем арабского шейха.