Страстный сюрприз для шейха

Сандра Мартон (2000)

Аманда Беннинг встретилась с шейхом Рашидом несколько лет назад при очень неприятных обстоятельствах. И теперь, когда его младшая сестра просит ее оформить интерьер пентхауса шейха, Аманда испытывает и страх, и приятное волнение от встречи с ним. Дело в том, что прошедшие годы она не переставала думать об этом мужчине.

Mistress of the Sheikh

© 2000 by Sandra Marton

«Страстный сюрприз для шейха» © «Центрполиграф», 2024

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2024

* * *

Глава 1

Шейх Николас аль-Рашид — Лев Пустыни, блистательный наследник императорского трона Квидара, вышел из своего шатра на раскаленные пески, держа на руках женщину.

Шейх был одет в белый бурнус с золотой отделкой; его серебристо-серые глаза смотрели вперед и сверкали от ярости. Женщина, обвив руками его шею, смотрела на него с невысказанной мольбой.

— Что случилось, Ник? — спросила она.

— Нас снимают, — ответил он.

«Но каждый, кто увидел эту фотографию на обложке журнала „Сплетник“, сделал иной вывод», — мрачно подумал Ник.

Под фото была огромная подпись: «Шейх Николас аль-Рашид держит на руках свое последнее завоевание — красавицу Дину Берджесс. Каково быть пленницей такого великолепного дикаря пустыни?»

Ник выругался.

— Зачем они лгут, эти подлые ублюдки?

Невысокий мужчина в противоположном конце комнаты кивнул:

— Вы совершенно правы, сир.

Ник поднял глаза и прищурился.

— Они называют меня дикарем пустыни, словно я какой-то зверь. Они считают меня некультурным и жестоким животным?

— Нет, сир. — Маленький человечек сложил руки вместе. — Конечно нет.

— Никому не сходила с рук попытка обозвать меня.

Хотя нет. Однажды кое-кому это сошло с рук. Ник нахмурился. Это была женщина, вернее, девушка.

«Ты обыкновенный дикарь», — сказала она тогда.

Ник нахмурился:

— Это фото сделали на фестивале. Это был Ид аль-Баранда — государственный праздник Квидара! — Он вышел из-за массивного букового стола и зашагал к стене с окнами с видом на один из каньонов Нью-Йорка. — По традиции я был в бурнусе.

Абдул согласно кивнул.

— И шатер, — процедил Ник сквозь зубы. — Этот чертов шатер принадлежал поставщику еды.

— Я знаю, милорд.

Ник вернулся к столу и схватил журнал.

— Ты только посмотри на это!

Абдул осторожно шагнул вперед и всмотрелся в фотографию.

— Милорд Рашид?

— Они отредактировали снимок: стерли океан и поставили шатер в центре пустыни!

— Да, милорд, я понимаю.

Ник пригладил рукой волосы.

— Мисс Берджесс порезала ногу. Вот почему я нес ее.

— Милорд Рашид. — Абдул облизнулся. — Не надо объяснять.

— Я нес ее в шатер, а не наружу… — Он глубоко вздохнул. — Нет, я не стану злиться.

— Отлично, сир.

— Это бессмысленно. — Ник положил журнал на стол, засунул руки в карманы брюк и одарил секретаря холодной улыбкой. — Разве это не так, Абдул? Если эти идиоты хотят совать нос в мою жизнь, мне наплевать.

— Да, милорд.

— Если люди хотят читать такую чушь, пусть читают.

Абдул кивнул:

— Точно.

— В конце концов, какое мне дело, если меня называют дикарем? — Он шире растянул губы в улыбке. — У меня юридическое образование и большой опыт в финансовой области. И я представляю древний, благородный и высококультурный народ. Дурака, написавшего эту статью, нужно четвертовать. Но предварительно его надо раздеть догола, обмазать медом и оставить под палящим солнцем пустыни на съедение муравьям.

Абдул низко поклонился, отступая к двери.

— Я немедленно займусь этим вопросом.

— Абдул? — Ник глубоко вздохнул. — Не надо ничего делать.

— Но, милорд…

— Поверь мне, — сказал шейх, едва заметно улыбаясь, — мои американские гены предупреждают меня, что моим соотечественникам не понравится четвертование.

— В таком случае я потребую опровержения.

— Нет. Это не принесет никакой пользы, а только привлечет нежелательное внимание ко мне и Квидару.

Абдул склонил голову:

— Как прикажете, милорд Рашид.

— Позвони флористу. Пусть он отправит мисс Берджесс шесть дюжин красных роз. Цветы должны доставить немедленно, вместе с банковской картой. — Ник нахмурился. — Я хочу извиниться перед мисс Берджесс за то, что она угодила в скандал.

— О, я уверен, что мисс Берджесс очень недовольна тем, что ее фото появилось на обложке журнала, — сказал Абдул.

— Насколько я понял, это был даже не репортер. Это мог быть кто-то, кого я считаю другом. — Ник запустил пальцы обеих рук в свои черные как ночь волосы. — Если я когда-нибудь доберусь до одного из этих навозных жуков, которые вторгаются в частную жизнь других…

Абдул упал на колени на шелковый ковер и умоляюще сложил руки под подбородком.

— Я виноват. Я не должен был показывать вам такую мерзость.

Ник вздохнул, наклонился и поднял Абдула на ноги.

— Ты поступил правильно. Мне нужно было увидеть эту мерзость перед сегодняшней вечеринкой. Кто-то обязательно скажет мне о статье, чтобы увидеть мою реакцию.

— Никто не осмелится, сир.

— Поверь мне, Абдул, кто-нибудь осмелится. — Ник улыбнулся. — Например, моя милая младшая сестра. Она любит меня дразнить.

Абдул вздохнул:

— Да, милорд. Но сегодня на вечеринке не будет незваных гостей. Только те, у кого есть приглашение. А приглашения я рассылал сам.

Ник кивнул:

— Двести пятьдесят моих самых близких и дорогих друзей. — Он усмехнулся. — Это хорошо.

Его секретарь кивнул:

— Это все, милорд Рашид?

— Да, Абдул. Спасибо.

— Всегда к вашим услугам, сир.

Ник наблюдал, как старик низко кланяется и выходит из комнаты. Секретарь годился ему в дедушки, но строго соблюдал традиции.

Ник вздохнул, подошел к своему столу и сел в резное кресло. Жители Квидара и даже многие американцы кланялись в его присутствии. Он не возражал против почитания со стороны своих соотечественников. Но когда это делали люди из других стран, ему казалось, что они видят в нем только араба в развевающихся мантиях — первобытное существо из шатра.

Необразованный дикарь, который овладевает своими женщинами когда, где и как он хочет.

Ник встал, прошагал по комнате к окнам и мрачно поджал губы. Его глаза приобрели стальной оттенок.

Он надевал арабскую одежду раз пять в своей жизни, и то только для того, чтобы порадовать отца.

Он ночевал в шатрах, но только потому, что любил аромат ночного ветра и сияние звезд на черном небе, которые увидишь только на просторах пустыни.

Что касается женщин… По традиции он мог спать с кем угодно. Но он никогда не брал женщину силой, и у него не было гарема.

Он улыбнулся.

Его постоянно окружали женщины, ему не приходилось их упрашивать и долго соблазнять. Они вешались ему на шею, даже когда он учился в Йельском университете под вымышленным именем.

Он вспомнил лето, которое провел в Лос-Анджелесе со своей покойной матерью — актрисой. Казалось, половина актрис из Беверли-Хиллз, начиная с потрясающей соседки-брюнетки, которая сначала приняла его за чистильщика бассейна, а потом соблазнила, хотели его заполучить.

Улыбка Ника померкла.

Он понимал: некоторые женщины хотят погреться в лучах его славы и думают, что ночь в его объятиях закончится свадьбой. Некоторые женщины надеялись просто влезть ему в душу, а потом продать свои истории в скандальные газетенки.

Зазвонил телефон.

— Да?

— Если ты собираешься быть вовремя, тебе лучше поторопиться и принять душ, побриться и переодеться в смокинг, ваше великолепие, — насмешливо произнесла его сводная сестра.

Ник улыбнулся и оперся бедром о край стола.

— Следи за словами, сестренка. Иначе я прикажу отрезать тебе голову. Абдул говорит, что это идеальное наказание для тех, кто не проявляет ко мне должного уважения.

— Единственное, что будут разрезать сегодня вечером, — это мой праздничный торт. Не каждый день девушке исполняется двадцать пять.

— Ты забыла. У меня тоже день рождения.

— О, я знаю. Разве не мило, что у нас с тобой общий папочка и день рождения в один день? Но ты не радуешься, как я.

Ник рассмеялся:

— Потому что я старше тебя — мне тридцать четыре.

— Ник, ты будешь вовремя, не так ли?

— Абсолютно.

— Только не приходи рано. — Доун тихо рассмеялась. — А то ты заставишь меня переодеться.

Ник поднял брови.

— Ты надела что-то слишком узкое, слишком короткое и с огромным вырезом?

— На дворе двадцать первый век, ваше очарование.

— Но ты на территории Квидара. И перестань называть меня так.

— Во-первых, мы будем в пентхаусе на Пятой авеню…

— Но это территория Квидара, — сказал Ник со смехом в голосе. — А что во-вторых?

— Если «Сплетник» называет тебя ваше очарование, то я тоже могу. — Она хихикнула. — Ты уже видел статью?

— Я видел обложку, — отрезал Ник. — Этого достаточно.

— Ну, в статье говорится, что вы с Диной…

— Не важно. Постарайся одеться прилично.

— Я буду одета прилично — для Нью-Йорка.

Ник вздохнул:

— Будь умницей или я отправлю тебя домой.

— Мне? Быть умницей? — Доун фыркнула и переключила портативный телефон на другое ухо, проходя по огромной гостиной брата и выходя через стеклянные двери на террасу. — Не я встречаюсь с мисс Охотницей.

— Какая Охотница?

— Она охотится за твоим титулом, богатством и гламуром. Она хочет быть в центре внимания.

— Дина не такая, — быстро сказал Ник.

— Почему это она не такая?

— Доун, я не собираюсь обсуждать это с тобой.

— И не надо. Я знаю причину. Ты вбил себе в голову, что раз Дина богата и выросла в известной семье, ей можно доверять.

Ник вздохнул и тихо ответил:

— Милая, я ценю твою заботу, но…

–…Но ты хочешь, чтобы я не совала свой нос туда, куда не следует.

— Да, что-то вроде этого.

Его сестра округлила глаза, глядя на блондинку на террасе.

— Мужчины бывают ужасно глупыми, — прошипела она.

Аманда Беннинг широко улыбнулась:

— Ты уже сказала ему?

— Нет. Я…

— Доун? — спросил Ник. — С кем ты разговариваешь?

Доун состроила рожицу Аманде и бодро ответила:

— Одна из работниц службы кейтеринга. Она спрашивала, где поставить холодные закуски. Кстати, тебе неинтересно, что я подарю тебе на день рождения?

— Интересно. Но, если ты мне скажешь заранее, это не будет сюрпризом. А подарки на день рождения должны быть неожиданными.

— А я уже знаю, что мне подарят.

— Неужели?

— Ага. — Доун улыбнулась. — Блестящий новенький «ягуар», он стоит в гараже внизу.

Ник застонал:

— От тебя ничего не скроешь.

— Не-а. Теперь ты хочешь знать, что я тебе подарю?

— Ну, однажды ты подарила мне куклу, — сухо сказал Ник. — Ту, которую ты хотела для себя.

— Мне тогда было семь лет! — Доун усмехнулась и прошептала Аманде: — До него никак не дойдет.

— Что?

— Я сказала, что до тебя никак не дойдет, как украсить свой особняк, Ники.

— Это не особняк, а квартира. И я говорил тебе, что у меня нет времени на такие вещи. Вот почему я купил квартиру вместе с мебелью.

— Мебель? — Доун скривилась, глядя на Аманду, которая улыбнулась. — Ты купил пентхаус за десять миллионов долларов и превратил его в дорогой бордель.

— Если ты хотя бы чуть-чуть представляешь, как выглядит бордель, дорогой или дешевый, я обязательно отправлю тебя домой. — Ник безуспешно пытался притвориться обиженным.

— Ты тоже не в курсе того, как выглядят бордели, дорогой братик, иначе у тебя не было бы времени и сил, чтобы переспать со всеми женщинами, о которых пишут в таблоидах.

— Доун…

— Я знаю, ты не собираешься обсуждать это со мной. — Доун сняла с юбки ворсинку. — Знаешь, Ники, я уже не ребенок.

— Возможно, нет. Но я не обижусь, если ты не станешь развеивать мои иллюзии.

Его сестра рассмеялась:

— Когда ты увидишь, что я тебе подарю, твои иллюзии навсегда рухнут.

— Поживем — увидим, — весело ответил Ник.

Доун ухмыльнулась, прикрыла телефонную трубку рукой и посмотрела на Аманду:

— Мой брат не верит, что ты разрушишь его иллюзии.

Аманда заправила за ухо прядь светло-золотистых волос.

— Что ж, мне придется доказать его неправоту. — Она подумала, что довольно глупо, когда умная, хорошо образованная двадцатипятилетняя женщина дрожит от предвкушения стать подарком шейху на день его рождения.