Гробница тирана

Рик Риордан, 2019

Спасти Лагерь Юпитера, отразить атаку двух злобных императоров и одного царя, восставшего из мертвых, не дать больше ни одному своему другу умереть и желательно не погибнуть самому – таков план Аполлона на ближайшие дни. Кажется, все это легкотня для олимпийского бога. Вот только в этом и проблема: Аполлон уже давно свергнут с Олимпа и пребывает в теле пухлого подростка по имени Лестер. А это значит, что его и его друзей ждут новые опасные битвы. Чтобы не позволить врагам разрушить Лагерь Юпитера, Лестеру снова придется пожертвовать всем – возможно, даже своей жизнью… Рик Риордан – автор мировых бестселлеров для подростков, лучший современный писатель в детской литературе, по мнению авторитетного издания «New York Times».

6

Плыву воевать на север

Пью «Ширли Темпл» с тремя вишенками. Страшитесь!

Ох уж эти сны.

Дорогой читатель, если тебе надоело слушать про мои жуткие кошмары, я тебя не виню. Но представь, каково было мне, которому они снились. Все равно что дельфийская пифия названивала бы мне всю ночь, случайно набирая номер, и бормотала строчки пророчеств, о которых я не просил и которые не желал слышать.

Я увидел ряд роскошных яхт, разрезающих озаренные лунным светом волны на пути к побережью Калифорнии — пятьдесят кораблей, идущих клином вплотную друг к другу: вдоль носов шли ряды ламп, на освещенных радиовышках трепетали на ветру пурпурные знамена. Палубы кишели всевозможными монстрами: циклопами, дикими кентаврами, ушастыми пандами и блеммиями, лица которых располагались на груди. На корме каждой яхты группы чудовищ сооружали то ли навесы, то ли… какие-то метательные орудия.

Затем я увидел мостик главного корабля. Команда суетилась, поглядывая на мониторы и корректируя работу приборов. Позади них, развалившись в обитых золотой тканью креслах фирмы «La-Z-Boy» с откидывающейся спинкой, сидели два самых ненавистных мне человека.

Слева сидел император Коммод. Его пастельно-голубые пляжные шорты открывали покрытые ровным загаром икры и босые ноги с аккуратным педикюром. Под расстегнутым серым худи с эмблемой «Индианапольских Жеребцов» виднелись голая грудь и идеальный пресс. С его стороны было довольно смело носить вещи с символикой «Жеребцов», ведь несколько недель назад он потерпел от нас унизительное поражение на домашнем стадионе этой команды. (Конечно, и на нашу долю унижений хватило, но мне хотелось об этом забыть.)

Он почти не изменился: отвратительно красив, с надменным профилем, золотые локоны обрамляют лоб. Только кожа вокруг глаз выглядела так, словно подверглась пескоструйной обработке. Зрачки были мутными. В последнюю нашу встречу я ослепил его вспышкой божественного сияния, и за такой короткий срок он, конечно, еще не успел исцелиться. Только этому я и обрадовался, увидев его сейчас.

Во втором кресле сидел Гай Юлий Цезарь Август Германик, также известный как Калигула.

От ярости сон окрасился в кровавый цвет. Как он смеет сидеть тут, беззаботно развалившись, в смехотворном наряде капитана: белых брюках-слаксах, мокасинах, синем пиджаке, надетом поверх полосатой рубашки без ворота и залихватски сдвинутой набок фуражке поверх орехового цвета кудрей, — когда несколько дней назад он убил Джейсона Грейса?! Как смеет попивать напиток со льдом, украшенный тремя засахаренными вишнями — тремя! Чудовищно! — и улыбаться так самодовольно?!

Калигула казался обычным человеком, но я слишком хорошо его знал, и не испытывал к нему ни малейшего сочувствия. Мне хотелось его придушить. Но, увы, я мог только наблюдать и кипеть от ярости.

— Лоцман, — лениво позвал Калигула. — С какой скоростью мы идем?

— Пять узлов, сэр, — ответил один из смертных в форме. — Увеличить?

— Нет-нет. — Калигула вытащил из бокала вишенку и закинул ее в рот. Прожевав, он улыбнулся, показав ярко-красные зубы. — Наоборот, сбавь до четырех. Ведь в самом путешествии — половина веселья!

— Есть, сэр!

Коммод нахмурился. Он помешал лед в шипучем прозрачном напитке с красным сиропом на дне. У него было всего две вишни, несомненно потому, что Калигула ни за что не позволил бы Коммоду хоть в чем-то сравниться с ним.

— Не понимаю, зачем ползти так медленно, — проворчал Коммод. — Иди мы на полной скорости — уже давно были бы на месте.

Калигула усмехнулся:

— Всему свой срок, друг мой. Пусть наш покойный союзник выберет лучшее время для атаки.

Коммод вздрогнул:

— Ненавижу нашего покойного союзника. Ты уверен, что его можно усмирить…

— Мы уже обсуждали это. — Калигула говорил нараспев, таким любезным, веселым и убийственным тоном, словно ставил собеседника перед фактом: «Если еще раз усомнишься во мне, я усмирю тебя, добавив цианида в твой бокал». — Ты должен доверять мне, Коммод. Вспомни, кто пришел к тебе на помощь в час нужды.

— Я тебя уже десять раз поблагодарил, — ответил Коммод. — Да и вообще, я не виноват. Откуда мне было знать, что у Аполлона внутри еще остался свет? — Он моргнул, поморщившись. — Он ведь обошел и тебя — и твоего коня тоже.

Лицо Калигулы омрачилось:

— Да, но скоро мы все исправим. Между нами, полководцами, говоря: у нас достаточно сил, чтобы разбить и без того потрепанный Двенадцатый легион. А если они заупрямятся и откажутся сдаваться, у нас всегда есть План Б. — Он обернулся и крикнул: — Эй, Буст!

Пандос помчался к нему с кормы так быстро, что его гигантские уши захлопали будто коврики на ветру. В руках он держал большой лист бумаги, сложенный на манер карты или инструкции.

— Д-да, Принцепс?

— Доложи, как идет работа.

— О. — Покрытое темной шерстью лицо Буста задергалось. — Хорошо! Хорошо, господин. У нас есть еще неделя?

— Неделя, — сказал Калигула.

— Понимаете, сэр, эти инструкции… — Буст перевернул бумагу и задумчиво уставился на нее. — Мы все еще пытаемся вставить «детали номер семь» в «отверстия А». И еще нам недоложили гаек. И батареи нужны нестандартного размера, так что…

— Неделя, — повторил Калигула, не меняя любезного тона. — Но ведь кровавая луна взойдет через…

Пандос вздрогнул:

–…пять дней?

— Значит, сможете уложиться в пять дней? Прекрасно! Возвращайтесь к работе.

Буст сглотнул и умчался прочь, стараясь чаще перебирать мохнатыми ногами.

Калигула улыбнулся второму императору:

— Видишь, Коммод? Скоро Лагерь Юпитера будет нашим. Если повезет, у нас в руках окажутся и Сивиллины книги. И тогда уже мы будем диктовать условия. Когда придет время встретиться с Пифоном и делить между собой мир, не забудь, кто тебе помогал… а кто нет.

— Не забуду. Тупой Нерон. — Коммод потыкал трубочкой кубики льда в своем коктейле. — Как, говоришь, это называется? «Ширли Темпл»?

— Нет, это «Рой Роджерс», — поправил Калигула. — «Ширли Темпл» у меня.

— Ты уверен, что современные воины пьют перед боем именно это?

— Абсолютно, — сказал Калигула. — Наслаждайся путешествием, друг мой. У тебя есть целых пять дней, чтобы как следует загореть и вернуть себе зрение. А потом устроим чудесную резню у залива!

Картинка затуманилась, и я вдруг оказался в холодной темноте.

Я попал в тускло освещенное помещение, вокруг шаркали и стенали вонючие живые мертвецы. Некоторые были высохшими как египетские мумии. Другие выглядели вполне обычно — если бы не страшные раны, послужившие причиной их смерти. В дальнем конце комнаты, между двух грубо высеченных колонн, восседал… некто призрачный, окутанный красно-фиолетовой дымкой. Он поднял череп, впился в меня взглядом горящих пурпурных глаз — те же глаза смотрели на меня с морды одержимого гуля в туннеле — и захохотал.

Рана на животе запылала как дорожка подожженного пороха.

Я проснулся, крича от боли, дрожа и обливаясь потом. И понял, что нахожусь в какой-то странной комнате.

— Тоже? — спросила Мэг.

Она стояла рядом с моей койкой и, высунувшись из окна, копалась в ящике с цветами. Сумочки у нее на поясе были набиты луковицами, пакетиками с семенами и садовыми инструментами. В грязной руке было зажато полотенце. Дети Деметры. Они где угодно будут играть в грязи.

— Ч-что происходит? — Я попытался сесть, и это было ошибкой.

Рану на животе и правда мучительно жгло. Посмотрев вниз, я обнаружил на животе повязки, пахнущие лечебными травами и мазями. Значит, я уже побывал в руках у целителей лагеря — но тогда почему же мне так больно?

— Где мы? — прохрипел я.

— В кофейне.

Даже по меркам Мэг это утверждение было абсурдным.

Тут не было ни стойки, ни кофемашины, ни бариста, ни вкусняшек. Это была квадратная комната с белеными стенами, двумя койками, стоящими вдоль стен друг напротив друга, и открытым окном в стене между ними. В дальнем углу я заметил люк в полу и понял, что мы на верхнем этаже. Это было похоже на тюрьму, но на окне не было решеток, да и койки в тюрьме поудобнее. (Да, я знаю, о чем говорю. Изучил этот вопрос вместе с Джонни Кэшем^[10] в тюрьме Фолсом. Но это долгая история.)

— Кофейня внизу, — объяснила Мэг. — А это свободная комната Бомбило.

Я вспомнил двухголового бариста в зеленом фартуке, который хмуро смотрел на нас на Виа Преториа. Интересно, с чего это он раздобрился и решил нас приютить и почему легионеры поселили нас именно здесь.

— А почему…

— Лемурийские пряности, — сказала Мэг. У Бомбило есть их запасы, а целителям они нужны для твоего лечения. — Она пожала плечами — мол, целители, что с них возьмешь! — и снова принялась сажать луковицы ирисов.

Я принюхался к повязкам. Действительно, среди исходящих от них запахов был и аромат лемурийских пряностей. Отличное средство против нежити, хотя праздник Лемуралий только в мае, а сейчас еще начало апреля… Да, неудивительно, что нас отправили в кофейню. С каждым годом торговцы начинают сезон подготовки к Лемуралиям все раньше и раньше, включая в меню латте и маффины с лемурийскими пряностями, как будто мы только и ждем возможности отпраздновать изгнание злых духов, поедая выпечку, слегка отдающую лимской фасолью и прахом. Вкуснотища.

Чем же еще пахнут мои повязки… крокусами, мирром, стружкой рога единорога? Ого, да эти римские целители молодцы. Но почему же тогда мне так плохо?

— Они не хотели таскать тебя с места на место, — продолжала Мэг. — Вот мы и остались здесь. Тут ничего. Внизу есть туалет. И бесплатный кофе.

— Ты же не пьешь кофе.

— Теперь пью.

Я вздрогнул:.

— Мэг под кофеином. То, что нужно. И долго я спал?

— Полтора дня.

— Что?!

— Тебе нужен был отдых. И без сознания ты не так бесишь.

У меня не было энергии, чтобы достойно ей ответить. Поэтому я протер закисшие глаза и, преодолевая боль и тошноту, заставил себя сесть.

Мэг посмотрела на меня с беспокойством — а значит, выгляжу я еще хуже, чем себя чувствую.

— Плохо? — спросила она.

— Нормально, — соврал я. — А что ты имела в виду, когда спросила «Тоже?»?

Выражение ее лица резко изменилось, она отгородилась от меня, словно захлопнув невидимые ставни, какими защищают окна от ураганов.

— Я про кошмары. Я тоже пару раз просыпалась с криками. Ты тогда спал, но… — Она сняла с полотенца комочек земли. — Это место похоже на… ну ты понял.

Как же я раньше об этом не подумал! Мэг росла при императорском дворе Нерона, окруженная слугами, говорящими на латыни, и стражниками в римских доспехах, пурпурными знаменами и регалиями древней империи. Конечно же, Лагерь Юпитера всколыхнул неприятные воспоминания.

— Мне очень жаль, — сказал я. — Тебе снилось… что-нибудь, о чем мне следует знать?

— Нет, все как обычно. — Судя по тону, развивать эту тему она не желала. — А тебе?

Я подумал о приснившихся мне императорах, неторопливо плывущих к нам, попивая безалкогольные коктейли с засахаренными вишнями, в то время как их солдаты второпях собирают секретные орудия, заказанные в «ИКЕА».

Наш покойный союзник. План Б. Пять дней.

Я вспомнил горящие глаза в зале, полном нежити. Царские мертвецы.

— Все как обычно, — кивнул я. — Поможешь подняться?

Стоять было больно, но я уже и так провалялся на этой койке полтора дня, и нужно было начинать двигаться, чтобы мышцы не превратились в тапиоку^[11]. К тому же я начал понимать, что хочу есть и пить, а еще, цитируя бессмертные слова Мэг Маккаффри, хочу писать. Ох уж эти человеческие тела!

Облокотившись на подоконник, я выглянул на улицу. По Виа Претория сновали полубоги: тащили припасы, выполняли служебные поручения, носились из казарм в столовую и обратно. Потрясение и скорбь немного отступили. Теперь все были заняты делом и сосредоточенны на своей задаче. Вытянув шею и посмотрев на юг, я увидел Храмовую гору, где кипела работа. Осадные орудия переделали в подъемные краны и экскаваторы. Повсюду возвели строительные леса. Над долиной раздавались удары молотка и звуки раскалывающихся камней. С высоты я видел по меньшей мере с десяток небольших святилищ и два храма покрупнее, которых не было, когда мы прибыли в лагерь, рядом строили еще несколько зданий.

— Ого, — прошептал я. — Римляне времени понапрасну не теряют.

— Сегодня похороны Джейсона, — сообщила Мэг. — Они хотят закончить работу до них.

Судя по положению солнца, сейчас было два часа дня. Я понял, что, учитывая темпы строительства, к ужину легион успеет закончить работу на Храмовой горе и возвести парочку спортивных стадионов.

Джейсон бы ими гордился. Как бы я хотел, чтобы он был здесь и своими глазами увидел, на что вдохновил этих ребят!

Передо мной что-то замельтешило, в глазах потемнело. Я уж решил, что вот-вот снова потеряю сознание, но потом понял: нечто большое и темное на самом деле, промелькнув рядом с моим лицом, влетело в окно.

Обернувшись, я увидел на своей койке ворона. Он взъерошил блестящие перья и посмотрел на меня черными глазами-бусинками. КАРР!

— Мэг, — сказал я, — ты его видишь?

— Ага, — ответила она, не отрывая взгляда от луковиц. — Привет, Фрэнк! Как дела?

Птица стала меняться: ее тело разбухло и стало плотной человеческой фигурой, перья превратились в одежду — и вот уже перед нами сидит Фрэнк Чжан. Сейчас его волосы были чисто вымыты и причесаны, а вместо шелковой пижамы на нем была пурпурная футболка Лагеря Юпитера.

— Привет, Мэг, — отозвался он, словно превращаться из одного существа в другое во время беседы было вполне нормально. — Все идет по плану. Я хотел проверить, не проснулся ли Аполлон, и… теперь вижу, что проснулся. — Он смущенно мне помахал. — То есть ты проснулся. Потому что я… э-э… сижу на твоей койке. Мне лучше встать.

Он встал, поправил футболку и смутился, не зная, куда деть руки. Раньше для меня было обычным делом, когда смертные волновались в моем присутствии, но теперь я не сразу сообразил, что Фрэнк по-прежнему испытывает предо мной трепет. Возможно, дело в том, что он оборотень и, в отличие от других, считает, что под моей невыразительной человеческой внешностью скрывается настоящий бог — покровитель лучников.

Видите? Я же говорил, что Фрэнк очаровашка.

— В общем, — продолжал он, — в последние дни мы с Мэг разговаривали, пока ты был в отключке, то есть, ну знаешь… восстанавливал силы и спал. Это ничего. Тебе нужен был сон. Надеюсь, тебе стало лучше.

Несмотря на ужасное самочувствие, я не мог сдержать улыбку:

— Вы были очень добры к нам, претор Чжан. Спасибо.

— Хм, пожалуйста, ага. Это… ну… как бы честь, ведь ты… был…

— Брось, Фрэнк. — Мэг посмотрела на него, оторвавшись от ящика с землей. — Это же просто Лестер. Ничего особенного.

— Так, Мэг, — перебил я, — если Фрэнк считает меня особенным…

— Фрэнк, выкладывай уже.

Претор переводил взгляд с Мэг на меня, словно желая убедиться, что Шоу Мэг и Аполлона ушло на перерыв.

— В общем, Мэг рассказала мне о пророчестве, которое вы получили в Горящем Лабиринте. «Аполлон зрит смерть в Тарквиния могиле, если вход к безмолвному богу не откроет она — Беллоною явленная», так?

Я содрогнулся. Учитывая мои кошмары, мне совсем не хотелось вспоминать об этих словах и о том, что скоро мне придется столкнуться со смертью. На эти грабли я уже наступал. Вот, дырку в животе заработал.

— Да, — с опаской ответил я. — Мне ведь не стоит рассчитывать, что вы расшифровали его и сделали все что нужно?

— Хм, не совсем, — сказал Фрэнк. — Но пророчество дало ответы на некоторые вопросы о… Ну, о том, что здесь происходит. Элла и Тайсон получили новую информацию. И кажется, у них есть зацепка.

— Элла и Тайсон… — повторил я, пытаясь выудить хоть что-то из туманной человеческой памяти. — Гарпия и циклоп, которые пытались восстановить Сивиллины книги.

— Именно, — подтвердил Фрэнк. — Так что если ты готов, предлагаю прогуляться по Новому Риму.

Примечания

10

Джонни Кэш — знаменитый американский певец и композитор, выступал в защиту прав заключенных, давал концерты в тюрьмах. Записи концерта, состоявшегося в тюрьме Фолсом, имели огромный успех.

11

Тапиока — крахмалистый продукт, получаемый из корней растения маниок. Используется для приготовления различных блюд, в том числе пудингов, десертов и баббл-чая (чая с шариками).