Горящий Лабиринт

Рик Риордан, 2019

Смертельно опасное путешествие Лестера Пападопулоса и Мэг Маккаффри продолжается! Следуя пророчеству, бывший бог Аполлон и его юная повелительница Мэг отправляются к Горящему Лабиринту, в котором их ждут новые ловушки. Разгадать все загадки и пройти сквозь огонь (в прямом смысле слова!) – вот их цель. И они должны сделать это не только для того, чтобы Аполлон смог вернуться на Олимп, но и чтобы спасти жизни других. Однако враги сделают все, чтобы помешать им. Что ждет друзей в новом квесте? Какие испытания готовит им судьба? И главное – смогут ли они их выдержать? Рик Риордан – автор мировых бестселлеров для подростков, лучший современный писатель в детской литературе, по мнению авторитетного издания «New York Times».

8

Взорвали кой-чего

Как, ничего не осталось?

Мы нашли что взорвать

Уж что-что, а делать ноги сатиры обычно мастера.

Только вот Глисон Хедж не был обычным сатиром. Он выхватил из тележки ершик для оружия и с воплем «СДОХНИ!» бросился на тяжеловеса-менеджера.

От неожиданности замерли все — даже автоматоны, — что, скорее всего, и спасло жизнь Хеджу. Я схватил сатира за шиворот и потащил его назад в тот самый момент, когда работники магазина открыли огонь и над нашими головами засвистели ярко-оранжевые ценники со скидками.

Пока я волок Хеджа вдоль стеллажей, он умудрился яростным пинком швырнуть тележку прямо под ноги врагам. И тут же стикер этикет-пистолета задел мою руку: было больно, будто меня ударила разъяренная титанида.

— Осторожно! — заорал Макрон своим слугам. — Мне нужен целый Аполлон, а не пятьдесят процентов от него!

Глисон уцепился за полку, схватил выставленный на ней образец макроновского самовоспламеняющегося «коктейля Молотова™» («КУПИ ОДИН — ПОЛУЧИ ДВА В ПОДАРОК!») и с боевым кличем «Подавитесь!» бросил его в наших преследователей.

Макрон взвизгнул, когда «коктейль Молотова» упал прямо в кучу коробок с боеприпасами, высыпавшихся из тележки Хеджа, и — реклама не обманула — тут же загорелся.

— Наверх — и дёру!

Хедж схватил меня за талию, закинул к себе на плечо, как мешок с футбольными мячами, и, с ловкостью горного козла перепрыгивая с полки на полку, взобрался на самый верх стеллажа, а затем перескочил на другой ряд — и в ту же минуту позади нас взорвались ящики с патронами.

Мы приземлились на кучу свернутых спальных мешков.

— Шевелись! — крикнул Хедж, как будто я бы сам не догадался.

Я ковылял за ним, в ушах звенело. В секции, из которой мы выбрались, раздавались грохот и вопли, словно Макрону пришлось бежать по раскаленной сковородке, усыпанной кукурузными зернами.

Гроувер куда-то запропастился.

Добежав до конца ряда, мы напоролись на очередного консультанта с этикет-пистолетом.

— Ки-я! — Хедж ударил его ногой.

Боковой удар ногой вообще штука трудная. Даже Арес, бывало, падал и ломал копчик, когда, тренируясь, выполнял его у себя в додзё^[22] (зацените видео «Арес-лузер»: в прошлом году этот ролик стал вирусным на Олимпе — и нет, выложил его в Сеть вовсе не я).

К моему удивлению, тренер Хедж исполнил прием мастерски. Он ударил продавца копытом по лицу и начисто снес ему голову. Безголовый автоматон рухнул на колени и упал навзничь, в шее у него искрились провода.

— Ого! — восхитился Глисон, разглядывая копыто. — Похоже, воск для копыт «Железный козел» и правда работает!

Взглянув на обезглавленного консультанта, я вспомнил о блеммиях из Индианаполиса, которые теряли головы с завидным постоянством, но времени углубляться в воспоминания об ужасах прошлого не было — нужно было разбираться с ужасами настоящего.

Позади нас раздался голос Макрона:

— Ну, что вы теперь натворили?

Менеджер, с ног до головы перемазанный копотью, стоял в дальнем конце ряда, на его желтой жилетке было столько дырок, что она напоминала дымящийся кусок швейцарского сыра. Но похоже — такой уж я везучий, — он не пострадал. За его спиной виднелся еще один консультант, не обращающий никакого внимания на то, что его железная голова горит.

— Аполлон, — недовольно проговорил Макрон, — нет смысла драться с моими автоматонами. Это же военный магазин-склад. У меня в подсобке еще пятьдесят таких же.

Я посмотрел на Хеджа:

— Давай-ка выбираться отсюда.

— Ага. — Хедж схватил с ближайшей полки крокетный молоток. — Пятьдесят — это даже для меня многовато.

Обогнув отдел с палатками, мы принялись петлять по «Хоккейному раю», пытаясь добраться до выхода. Где-то за стеллажами Макрон кричал:

— Взять их! Не желаю, чтобы меня снова заставили покончить с собой!

— Снова? — пробормотал Хедж, ныряя под руку манекена-хоккеиста.

— Он служил императору, — тяжело дыша и едва поспевая за ним, объяснил я. — Были старыми друзьями. Но — ффух! — император ему не доверял. Приказал арестовать его — ффух! — и казнить.

Мы остановились в конце ряда. Глисон заглянул за угол, высматривая противников.

— И что, поэтому Макрон покончил с собой? — спросил Хедж. — Вот болван! Зачем же он снова служит этому императору, если тот велел его убить?

Я вытер пот, заливающий мне глаза. Серьезно, почему тела смертных так сильно потеют?

— Думаю, император вернул его к жизни, дал ему второй шанс. У римлян странные представления о преданности.

Хедж крякнул:

— Кстати, о преданности: а где Гроувер?

— Если он не идиот, то на полпути к Цистерне.

— Не, — нахмурился Хедж. — Не верю, что он бы так поступил. Что ж… — Он указал вперед, где за стеклянными раздвижными дверями виднелась автостоянка. Желтый «Пинто» тренера стоял в соблазнительной близости — полагаю, слова «желтый», «Пинто» и «соблазнительный» впервые оказались в одном предложении. — Готов?

Мы бросились к дверям.

Но двери не поддались. Я врезался в стекло и тут же отскочил. Глисон попытался разбить дверь крокетным молотком, испробовал пару ударов Чака Норриса, но даже намазанные «Железным козлом» копыта не оставили на стекле ни царапины.

— Вот это да! — раздался позади голос Макрона.

Я обернулся, стараясь не заскулить. Управляющий стоял в двадцати футах от нас под подвешенной к потолку надувной лодкой, на носу у которой красовалась надпись «ОКУНИСЬ В СКИДКИ!». Я начинал понимать, почему император приказал взять Макрона под стражу и казнить. Несмотря на внушительные размеры, у него был настоящий талант незаметно подкрадываться к людям.

— Это стекло выдержит даже взрыв бомбы, — сказал Макрон. — Продается у нас в отделе совершенствования противорадиационных укрытий — только вряд ли вам это поможет.

Из-за стеллажей появились консультанты в желтых жилетках и направились к нам: десяток одинаковых автоматонов, некоторые из них были замотаны в пузырчатую пленку, будто только что выбрались из подсобки. Они подошли ближе и встали неровным полукругом за спиной Макрона.

Я натянул лук и выстрелил в Макрона, но у меня так сильно дрожали руки, что стрела пролетела мимо цели и со звучным «хлоп!» угодила прямо в лоб завернутому в пленку автоматону. Робот, похоже, этого даже не заметил.

— Хмм, — скривился Макрон. — А ты и правда смертный. Видно, правильно говорят: «Не встречайся с богами. Тебя ждет разочарование». Надеюсь, того, что от тебя осталось, хватит волшебной подруге императора для работы.

— Т-того, что от м-меня осталось? — запинаясь, переспросил я. — В-волшебной п-подруге?

Я ожидал от Глисона Хеджа чего-нибудь хитроумного и героического. Наверняка в карманах его шорт припрятана мини-базука. Или, может, свисток у него волшебный. Но при взгляде на Хеджа стало ясно, что он растерян и подавлен не меньше моего. Но так нечестно! Быть растерянным и подавленным — моя прерогатива.

Макрон хрустнул костяшками:

— Обидно конечно. Моя преданность куда больше, чем ее, но жаловаться мне не стоит. Когда я приведу вас к императору, меня ждет награда! Моим автоматонам дадут второй шанс, они станут личными стражниками императора! А что потом, мне неинтересно. Пусть чародейка забирает тебя в Лабиринт и колдует!

— К-колдует?

Хедж поднял крокетный молоток.

— Уложу скольких смогу, — прошептал он мне. — Найди другой выход.

Я оценил его порыв. К несчастью, я сомневался, что сатир сможет выиграть для меня много времени. К тому же мне совсем не хотелось возвращаться к той доброй, страдающей от недосыпа облачной нимфе Мелли с новостями о том, что ее мужа убили завернутые в пузырчатую пленку роботы. Ох, из меня так и лезла эта чуткость смертного!

— Кто эта чародейка? — спросил я. — И что… что она собирается со мной сделать?

Губы Макрона растянулись в холодной фальшивой улыбке. Я и сам в былые времена частенько так улыбался, когда жители какого-нибудь греческого города молили меня о спасении от чумы, а мне приходилось сообщать им: «Ой, простите, я наслал на вас чуму, потому что вы мне не нравитесь. Хорошего дня!»

— Скоро узнаешь, — пообещал Макрон. — Когда она сказала, что ты сам придешь к нам в ловушку, я не поверил — но вот ты здесь. Она предвидела, что тебе не справиться с Горящим Лабиринтом. Ну что ж. Группа «Военного безумия», убейте сатиров и задержите бывшего бога!

Автоматоны двинулись вперед.

В тот же миг я заметил красновато-зеленовато-коричневое пятно под потолком — тень, похожая на сатира, спрыгнула с ближайшего стеллажа, зацепилась за светильник и влетела прямо в надувную лодку, подвешенную над головой Макрона.

Не успел я крикнуть «Гроувер Ундервуд!», как лодка обрушилась на головы Макрона и его слуг, окунув их в скидки по-настоящему. Гроувер выскочил из лодки с веслом в руках и завопил:

— Быстрее!

Поднятая им суматоха дала нам пару мгновений, но двери были заперты и бежать можно было лишь в глубь магазина.

— Отлично сработано! — хлопнул Хедж Гроувера по спине, когда мы неслись по отделу с камуфляжной одеждой. — Я знал, что ты нас не бросишь!

— Да, вот только тут вообще ничего природного нет, — пожаловался Гроувер. — Ни растений. Ни земли. Ни естественного света. Как нам сражаться в таких условиях?!

— Пушки! — предложил Хедж.

— В том отделе пожар, — сказал Гроувер, — скажите спасибо «коктейлю Молотова» и коробкам с боеприпасами.

— Проклятье! — выругался тренер.

Когда на пути нам попался стенд с товарами для боевых искусств, глаза Хеджа загорелись. Он быстро сменил крокетный молоток на нунчаки:

— Другое дело! Ребята, вы что хотите: сюрикэны или кусаригама?

— Я хочу смотаться отсюда! — ответил Гроувер, потрясая веслом. — Тренер, хватит планировать атаку! Ведь у вас семья!

— Думаешь, я не знаю?! — зарычал тренер. — Мы пытались жить мирной жизнью у Маклинов в Лос-Анджелесе. И посмотри, что из этого вышло.

Я понял, что уехать из Лос-Анджелеса их заставили серьезные обстоятельства, и не зря Хедж говорит об этом с такой горечью, но пока мы бежали от врагов по военному магазину, задавать вопросы было не с руки.

— Давайте поищем другой выход, — предложил я. — Поспорим об оружии ниндзя на бегу.

Такой компромисс, похоже, устроил их обоих.

Мы промчались мимо надувных бассейнов (они-то как затесались среди военных товаров?), завернули за угол и увидели впереди — в дальнем углу магазина — двустворчатые двери с надписью «ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА».

Гроувер и Хедж припустили вперед, а я бежал следом, задыхаясь и едва за ними поспевая. Где-то рядом загремел голос Макрона:

— Тебе не уйти, Аполлон! Я уже позвонил Коню. Он с минуты на минуту будет здесь!

Коню?!

Почему это слово отозвалось в моем теле жутким си-мажорным аккордом? Я пытался найти ответ в своих смутных воспоминаниях, но ничего не вышло.

Первое, о чем я подумал: может быть, «Конь» — это такой псевдоним? Вдруг императору служит какой-нибудь злой борец в черном атласном плаще, блестящих шортах из спандекса и шлеме в виде конской головы?

Затем я подумал: а почему это Макрон может позвонить и вызвать подкрепление, а я не могу? Средства коммуникации, которыми пользуются полубоги, уже который месяц глушили магией. Телефоны ломались от короткого замыкания. Компьютеры плавились. Почта Ириды и волшебные свитки не работали. Однако нашим врагам ничего не стоило кинуть друг другу эсэмэску вроде «Аполлон у меня. Ты где? Помоги его прихлопнуть!».

Это было несправедливо.

А справедливо было бы вернуть мне силу бессмертного, чтобы я разорвал наших врагов на мелкие кусочки.

Добравшись до двери с табличной «ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА», мы бросились внутрь и оказались в подсобке, соединенной с погрузочной площадкой. Комната была заполнена автоматонами в пузырчатой пленке, которые стояли молча и неподвижно, как толпа, собравшаяся на новоселье Гестии. (Она, конечно, богиня домашнего очага, но организовывать вечеринки совсем не умеет.)

Глисон и Гроувер, не обращая внимания на роботов, кинулись к рулонной двери, закрывающей выход на площадку, и потянули ее вверх.

— Заперто. — Хедж вдарил по двери нунчаками.

Я выглянул в зал через крохотное пластиковое окошко на дверях служебного входа. Макрон и его слуги мчались к нам.

— Бежим или остаемся тут? — спросил я. — Нас сейчас снова загонят в угол.

— Аполлон, твой ход! — гаркнул Хедж.

— Ты о чем?

— Какие козыри у тебя в рукаве? Я бросил «коктейль Молотова». Гроувер свалил на них лодку. Теперь твоя очередь. Может, божественный огонь? Было бы очень кстати.

— Нет у меня в рукаве никакого божественного огня!

— Остаемся, — решил Гроувер и бросил мне весло. — Аполлон, запри двери.

— Но…

— Просто не впускай сюда Макрона!

Гроувер, видимо, взял у Мэг пару уроков уверенности в себе. Я тут же подчинился.

— Тренер, — продолжал Гроувер, — сможешь сыграть открывающую песнь для двери на площадку?

Хедж крякнул:

— Сто лет такого не играл, но попробую. А ты что будешь делать?

Гроувер посмотрел на выключенных автоматонов:

— Кое-что, чему научился у своей подруги Аннабет. За дело!

Я подставил весло под ручки дверей, а затем подтащил ко входу шест для тетербола^[23] и подпер им двери. Хедж схватился за свисток и начал насвистывать «Артиста эстрады» Скотта Джоплина^[24]. Вот уж не думал, что свисток может быть музыкальным инструментом. И выступление тренера Хеджа меня в этом тоже не убедило.

Тем временем Гроувер сорвал пленку с ближайшего автоматона. Он стукнул костяшками по лбу робота, и раздался глухой звон.

— Отлично, небесная бронза, — заключил Гроувер. — Должно сработать!

— Что ты задумал? — спросил я. — Перековать их на оружие?

— Нет, включить их и заставить выполнять наши приказы.

— Они не станут помогать нам! Они же собственность Макрона!

Кстати, о преторе: Макрон как раз пытался выломать дверь, так что весло и шест для тетербола грохотали на всю подсобку.

— Брось, Аполлон! Прекрати усложнять мне жизнь!

Гроувер освободил от пузырчатой пленки второго автоматона.

— Во время битвы за Манхэттен, — сказал сатир, — когда мы сражались с Кроносом, Аннабет рассказала нам, как можно обойти программы автоматонов.

— Это касается только памятников на Манхэттене! — возразил я. — Каждый мало-мальский бог это знает! Думаешь, эти истуканы станут тебе служить, услышав последовательность команд «Дедал двадцать три»?!

Вдруг словно в одной из жутких серий «Доктора Кто» завернутые в пленку автоматоны встали по стойке «смирно» и повернули лица ко мне.

— Есть! — радостно воскликнул Гроувер.

А вот мне было не до веселья. Я только что активировал кучу железных продавцов, которые должны были броситься на меня, а не выполнять мои приказы. Я понятия не имел, откуда Аннабет узнала, что команды Дедала подействуют на любого автоматона. Впрочем, после ее реконструкции у меня во дворце на Олимпе теперь прекрасная акустика и система «звук вокруг» в ванной, так что не стоит удивляться ее сообразительности.

Тренер Хедж продолжал свистеть рэгтайм Скотта Джоплина. Но дверь не реагировала. Макрон и его роботы так напирали на мою самодельную баррикаду, что шест для тетербола едва не выскакивал у меня из рук.

— Аполлон, скажи что-нибудь автоматонам! — велел Гроувер. — Теперь они ждут твоих приказов. Скажи: «Выполнять план «Фермопилы»!»

Не люблю, когда мне напоминают о Фермопилах. Много смелых прекрасных спартанцев пало в той битве, защищая Грецию от персов. Но я сделал, как было велено:

— Выполнять план «Фермопилы»!

В это мгновение весло и шест для тетербола отлетели в сторону, а меня швырнуло прямо в толпу новых металлических друзей.

Макрон с двенадцатью слугами ворвались в комнату. Он встал передо мной, с каждой стороны его прикрывали шесть роботов.

— Это еще что такое?! Аполлон, ты не можешь активировать моих автоматонов. Ты за них не заплатил! Группа «Военного безумия», хватайте Аполлона! Разорвите сатиров! И заткните этого мерзкого свистуна!

От мгновенной смерти нас спасло два обстоятельства. Первое: Макрон допустил ошибку, когда дал автоматонам столько приказов сразу. Любой маэстро подтвердит: дирижеру нельзя одновременно велеть скрипкам ускорить темп, литаврам ударять не так громко, а духовым играть крещендо. Иначе выйдет настоящая симфоническая катастрофа. Бедные солдаты Макрона должны были сами решить, с чего им начать: хватать меня, разорвать сатиров или заткнуть «свистуна». (Я бы на их месте с удовольствием разобрался со свистуном.)

Каково было второе обстоятельство? Вместо того чтобы слушаться приказов Макрона, наши новые друзья-консультанты приступили к выполнению плана «Фермопилы». Они пошли вперед, взялись за руки, окружив Макрона и его слуг, которые неловко пытались обойти своих собратьев-роботов и в замешательстве натыкались друг на друга. (Эта сцена вновь напомнила мне новоселье у Гестии.)

— Прекратите! — верещал Макрон. — Приказываю вам прекратить!

Но он сделал только хуже. Автоматоны, слушающиеся Макрона, замерли, и Дедаловы ребята быстро взяли отряд Макрона в плотное кольцо.

— Да не вы! — крикнул Макрон слугам. — Вы-то не останавливайтесь! В бой!

Но это ему не особенно помогло.

Дедаловы ребята окружили своих собратьев и сжали их в крепком объятии. Несмотря на внушительные размеры и силу, Макрон оказался зажат в середине, и ему оставалось лишь без толку извиваться и толкаться.

— Нет! Не могу… — Он выплюнул кусок пузырчатой пленки. — На помощь! Нельзя, чтобы Конь видел меня в таком положении!

Внутри у Дедаловых ребят что-то загудело, будто мотор дал сбой. Из щелей между их шеями и телами появился дым.

Как и всякий разумный человек, увидев, что роботы задымились, я отступил назад:

— Гроувер, а в чем суть плана «Фермопилы»?

Сатир судорожно сглотнул:

— Ну, они должны оставаться на позиции, чтобы мы успели отступить.

— Чего же они тогда дымятся? — спросил я. — И почему начали светиться красным?

— О нет, — Гроувер закусил нижнюю губу. — Они, наверное, перепутали план «Фермопилы» с планом «Питерсберг».

— А это значит…

— Возможно, они хотят пожертвовать собой, устроив мощнейший взрыв.

— Тренер! — завопил я. — Свисти громче!

Я бросился к двери, подцепил ее пальцами снизу и потянул вверх изо всех своих жалких человеческих сил. Начал неистово насвистывать вместе с Хеджем. И даже принялся отбивать чечетку — ведь всем известно, что она усиливает действие музыкальных заклинаний.

Позади нас Макрон визжал:

— Горячо! Горячо!

Одежда на мне стала неприятно теплой, как бывает, когда сидишь слишком близко к костру. После встречи с огненной стеной в Лабиринте мне совсем не хотелось попасть в крепкие объятия автоматонов или пасть жертвой взрыва в этой комнатушке.

— Тяни! — вопил я. — Свисти!

Гроувер присоединился к нашему отчаянному свисту в стиле Джоплина. Наконец дверь поддалась и, возмущенно заскрипев, поднялась на несколько дюймов над полом.

Крики Макрона стали совсем нечленораздельными. Шум и жар напомнили мне о тех мгновениях, когда солнечная колесница готова была сорваться с места и взмыть в небеса, знаменуя величие и силу солнца.

— Быстро! — крикнул я сатирам. — Вы, оба, наружу!

По-моему, это был весьма героический поступок, хотя, если честно, я очень надеялся, что они возразят: «О нет, что ты! Боги вперед!»

Ничего подобного. Сатиры пролезли под дверью и стали придерживать ее, пока я старался протиснуться в узкую щель. К несчастью, я попал в безвыходное положение — а все из-за треклятого жирка на талии. Короче говоря, я застрял.

— Аполлон, скорее! — вопил Гроувер.

— Я пытаюсь!

— Втяни бока, парень! — заорал Хедж.

У меня никогда не было личного тренера. Богам не нужно, чтобы на них кричали и стыдили их, заставляя что-то сделать. И, будем честны, вряд ли кто-то согласится на такую работу, зная, что его шандарахнет молнией, рискни он надавить на клиента, которому лень сделать пять лишних отжиманий.

Но на этот раз я был даже рад, что на меня накричали. Вопли тренера послужили хорошим стимулом — и мне наконец удалось вытолкнуть свое дряблое смертное тело из-под двери.

Едва я встал на ноги, как Гроувер заорал:

— Вниз!

Мы спрыгнули с погрузочной площадки, и стальная дверь, которая явно уступала по крепости стеклянным дверям на входе, взорвалась позади нас.

Примечания

22

Додзё — зал для занятий боевыми искусствами.

23

Тетербол — игра, в которой участники бьют по мячу, привязанному к шесту веревкой, и стараются как можно сильнее закрутить веревку вокруг шеста.

24

Скотт Джоплин — афроамериканский пианист, композитор, автор рэгтаймов, самый известный из которых — «Артист эстрады» (англ. The Entertainer).