Башня Нерона

Рик Риордан, 2020

Лестер Пападопулус – в прошлом бог Аполлон – уже привык, что он постоянно находится на волоске от смерти. Но новое испытание, которое предрекает ему пророчество, переходит всякие границы! Пробраться в неприступную башню Нерона и помешать сумасшедшему императору спалить весь Нью-Йорк – разве такое под силу подростку с акне и лишним весом?! Однако у Лестера и его подруги Мэг Маккаффри нет выбора. Если они не поторопятся, то полубоги и обычные люди погибнут. Поэтому берегись, Нерон! Впрочем, некоторые испытания едва ли под силу даже бывшему олимпийскому богу… Рик Риордан – автор мировых бестселлеров для подростков, лучший современный писатель в детской литературе по мнению авторитетного издания «New York Times».

Глава 2

Утренние булки на ужин?

Лестер против такого кощунства

Надо пописать. Терплю

Германец с мечом просиял:

— Отрубить голову?

Его имя ГУНТЕР было написано на фирменном бейджике, который он нацепил на доспехи как единственный признак какой-никакой маскировки.

— Не сейчас. — Лугусельва не спускала с нас глаз. — Как видите, Гунтеру нравится рубить головы, так что давайте по-хорошему. Пойдем…

— Лу, — спросила Мэг. — Почему?

Мэг умела вложить в голос искреннее, без единой фальшивой ноты страдание. Я слышал, как она горевала о наших погибших друзьях. Слышал ее рассказ о смерти отца. Слышал, с какой яростью она говорила о приемном отце Нероне, который убил ее папу и много лет отравлял ее разум, морально издеваясь над ней.

Но, когда она обратилась к Лугусельве, ее голос зазвучал совсем по-другому. Словно лучшая подруга только что без причин и предупреждений разорвала на части ее любимую куклу. В нем слышались обида, растерянность, изумление, будто, хоть жизнь и полна унижений, именно этого унижения она никогда не могла предвидеть.

Лу стиснула зубы. Вены у нее на висках вздулись. Я не понимал, злится она, чувствует себя виноватой или хочет показать, какая она белая и пушистая.

— Помнишь, что я говорила тебе о долге, Росточек?

Мэг подавила всхлип.

— Помнишь? — резче повторила она.

— Да, — прошептала Мэг.

— Тогда собирайся и пошли. — Лу отвела меч Гунтера от шеи Мэг.

Здоровяк недовольно фыркнул, что на языке германцев, видимо, означало «Никогда не дают повеселиться».

Ошеломленная, Мэг встала и открыла верхнюю багажную полку. Я не мог понять, почему она так покорно исполняет приказы Лугусельвы. Мы попадали в переплеты и похуже, но сражались. Кто все-таки эта галлийка?

— Значит, все? — прошептал я, когда Мэг отдала мне мой рюкзак. — Мы сдаемся?

— Лестер, — тихо проговорила она, — просто делай как я скажу.

Я повесил на плечи рюкзак, лук и колчан. Мэг застегнула на талии садовничий пояс. Лу и Гунтера, похоже, ничуть не смутило, что я теперь вооружен стрелами, а Мэг — семенами фамильных растений в огромных количествах. Пока мы собирались, смертные бросали на нас раздраженные взгляды, но никто не шикал, видимо, не желая разозлить двух крепких проводников, выводящих нас из вагона.

— Туда. — Лу указала арбалетом на дверь у себя за спиной. — Остальные ждут.

Остальные?!

Я не горел желанием встретиться с другими галлами и гунтерами, но Мэг смиренно побрела за Лу сквозь двойные двери из плексигласа. Я пошел следом. Гунтер дышал мне в затылок, вероятно прикидывая, как просто будет отделить мою голову от тела.

Наш вагон с другим соединял переход: грохочущий шаткий коридор с автоматическими раздвижными дверями; в углу приютился туалет размером не больше шкафа, а по обе стороны от нас располагались входные двери. Я подумал было выскочить в одну из них и надеяться на лучшее, но побоялся, что «лучшее» окажется смертью от удара о землю. Снаружи стояла непроглядная тьма. Судя по громыханию панелей из гофрированной стали у меня под ногами, наша скорость намного больше ста миль в час.

За противоположными дверями из плексигласа виднелся вагон-ресторан: унылый буфет, ряды столиков, вдоль которых ошивались с полдюжины крепких ребят — это были германцы. Ничего хорошего нас там не ждет. Если у нас с Мэг и есть шанс сбежать, действовать нужно прямо сейчас.

Но, прежде чем я решился на какой-нибудь отчаянный шаг, Лугусельва вдруг остановилась перед входом в вагон-ресторан. И повернулась к нам.

— Гунтер! — рявкнула она. — Проверь, нет ли в туалете лазутчиков.

Кажется, Гунтер был огорошен этим приказом не меньше меня — то ли потому, что не видел в нем никакого смысла, то ли потому, что понятия не имеет, кто такие лазутчики.

Мне стало интересно, что было причиной такой подозрительности Лугусельвы. Она что, решила, будто в туалет набился легион полубогов, готовых в любой миг выскочить и броситься к нам на помощь? Или, может, она, как и я, однажды наткнулась на циклопа, восседающего на фарфоровом троне, и с тех пор не доверяет общественным туалетам?

Посверлив пару секунд Лугусельву взглядом, Гунтер фыркнул и подчинился.

Когда он заглянул в туалет, галью… в смысле галлийка внимательно на нас посмотрела.

— Когда поедем по туннелю в Нью-Йорк, — сказала она, — вы оба попроситесь в туалет.

Я и раньше получал дурацкие приказы, в основном от Мэг, но так низко еще никогда не падал.

— Вообще-то мне уже сейчас нужно, — заметил я.

— Потерпишь, — отрезала Лу.

Я бросил взгляд на Мэг: может, она понимает, что происходит? Но она угрюмо смотрела себе под ноги.

Тут вернулся сосланный в уборную Гунтер:

— Никого.

Бедолага. Если уж приходится искать лазутчиков в туалете поезда, меньшее, на что ты рассчитываешь — найти парочку и убить на месте.

— Ладно, — сказала Лу. — Пошли.

Она втолкнула нас в вагон-ресторан. Шестеро германцев повернулись и уставились на нас, сжимая в мощных кулаках булочки и стаканчики с кофе. Варвары! Кто еще станет есть утренние булочки вечером! Воины были одеты как Гунтер, в кожу и золотую броню. Маскировкой — фирменными бейджиками — они тоже благоразумно обзавелись. Один из них, ЭДЕЛЬБЕОРТ (самое популярное германское имя для мальчика в 162 году до новой эры), пролаял, обращаясь к Лу, какой-то вопрос на неизвестном мне языке. Лу ответила на том же наречии. Судя по всему, ответ удовлетворил воинов, и они снова занялись кофе и булочками. Гунтер присоединился к ним, ворча, как трудно найти хорошего врага, которому можно отрубить голову.

— Сядьте здесь, — велела нам Лу, указав на столик у окна.

Мэг с хмурым видом уселась на место. Я устроился напротив, положив рядом длинный лук, колчан и рюкзак. Лу осталась стоять неподалеку — на тот случай, если мы решим обсудить план побега. Но ей не о чем было волноваться. Мэг по-прежнему избегала смотреть мне в глаза.

Я снова задумался о том, кто такая эта Лугусельва и что она значит для Мэг. За месяцы наших странствий Мэг ни разу о ней не упомянула. Это меня беспокоило. Я подозревал, что это вовсе не значит, что Лу безразлична Мэг, скорей наоборот: она для Мэг очень-очень важна.

Но почему галлийка? При Нероне в Риме редко можно было встретить галла. К тому моменту, когда он стал императором, они по большей части были уже покоренным и насильно «окультуренным» народом. Тех, кто не желал оставлять в прошлом татуировки и гривны и жил по старым обычаям, вытеснили на окраины Бретани или на Британские острова. Имя Лугусельва… Я никогда хорошо не говорил по-галльски, но вроде бы оно означает «любимая богом Лугусом». Я вздрогнул. Эти кельтские божества были странным свирепым народом.

У меня путались мысли, и решить загадку Лу в тот момент я не мог. Из головы не выходила несчастная убитая амфисбена — безобидный монстр, который уже никогда не вернется домой к жене — а все из-за того, что пророчество выбрало его своей марионеткой.

От его слов меня пробрала дрожь: это была терцина, совсем как та, которую мы получили в Лагере Юпитера:

Зевесов сын, последний бой грядет.

Нерона башня примет лишь двоих,

И зверь, что занял твой чертог, падет.

Да, я выучил эти проклятые строки.

Теперь нам выдали очередной набор инструкций, очевидно, связанный с предыдущим, потому что первая и третья строки в нем рифмовались с предыдущей строфой. Дурацкий Данте, придумавший эту дурацкую бесконечную стихотворную форму.

Аида сын, друзей твоих лихих

В пещерах бег укажет к трону путь.

Но ваша жизнь — в руках Нерона ледяных.

Я знал одного сына Аида — Нико ди Анджело. Наверное, он все еще в Лагере полукровок на Лонг-Айленде. Может, он и знает тайный путь к трону Нерона, но у него не будет возможности показать его нам, если мы не сбежим из этого поезда. Кто такие друзья Нико, бегающие в пещерах, я понятия не имел.

Последняя строчка новой строфы была форменным издевательством. Нас тут окружили люди Нерона — конечно, мы у него в руках. Хотелось верить, что у этого стиха есть какое-нибудь оптимистичное продолжение… может быть, связанное с тем, что Лу приказала нам идти в туалет, когда мы окажемся в туннеле на подъезде к Нью-Йорку. Но, глядя на свирепое лицо Лу и ее семерых накачанных кофеином и сахаром друзей-германцев, особого оптимизма я не ощущал.

Я поежился в кресле. Ну зачем я вспомнил про туалет?! Теперь захотелось еще больше.

Снаружи мелькали подсвеченные билборды Нью-Джерси: рекламы салонов, где можно купить непрактичный гоночный автомобиль; юристов, которых можно нанять, чтобы засудить других водителей, если въедешь куда-то на этой машине; казино, где можно промотать все деньги, выигранные в судах по этим искам. Великий круг жизни.

Мы проехали станцию аэропорта Ньюарка. Да хранят меня боги, я настолько отчаялся, что у меня мелькнула мысль, не попробовать ли сбежать. В Ньюарк.

Но Мэг сидела на месте, и я не стал дергаться.

Скоро должен показаться туннель, ведущий к Нью-Йорку. Может быть, вместо того чтобы отпрашиваться в туалет, мы атакуем наших захватчиков…

Лу словно прочла мои мысли:

— Хорошо, что вы сдались. Только в этот поезд Нерон отправил еще три таких же отряда. Все маршруты — поезда, автобусы, авиарейсы до Манхэттена — перекрыты. Не забывайте, что у Нерона есть Дельфийский оракул. Он знал, что вы приедете сегодня. Вас все равно схватили бы на подходе к городу.

Умеешь ты растоптать надежду, Лугусельва. Напомнить, что пособник Нерона Пифон вещает ему о будущем, используя мой священный оракул против меня… Это жестоко.

Но Мэг вдруг оживилась, как будто что-то в словах Лу вселило в нее надежду:

— А как вышло, что именно ты нашла нас, Лу? Просто удача?

Лу поиграла мускулами, отчего татуировки на ее руках пришли в движение: из-за вертящихся перед глазами кельтских кругов меня даже начало укачивать.

— Я хорошо тебя знаю, Росточек, — сказала она. — Знаю, как тебя выследить. Нет никакой удачи.

Я мог бы вспомнить нескольких богов удачи, которые не согласились бы с этим заявлением, но спорить не стал. После того как нас взяли в плен, желание вести светские беседы у меня как-то поугасло.

Лу повернулась к своим спутникам:

— Как только доедем до Пенн-стейшн, передадим пленников конвоирам. И чтобы никаких ошибок. Никто не убивает девчонку или бога, пока в этом нет крайней необходимости.

— А сейчас нет крайней необходимости? — спросил Гунтер.

— Нет, — ответила Лу. — У принцепса на них свои планы. Они нужны ему живыми.

Принцепс. Во рту у меня стало горше, чем от самого горького амтраковского кофе. Чтобы меня притащили к Нерону под конвоем — да, не так я планировал с ним встретиться.

Мы проехали мимо пустырей, застроенных складами, и верфей Нью-Джерси, а через миг нырнули в черноту туннеля под Гудзоном. Неразборчивый голос из динамика сообщил, что следующая остановка Пенн-стейшн.

— Я хочу писать, — заявила Мэг.

Я изумленно уставился на нее. Неужто она и впрямь собралась выполнять странный приказ Лу? Галлийка взяла нас в плен и убила ни в чем не повинного двухголового змея. С чего бы Мэг доверять ей?

Мэг с силой надавила пяткой мне на ногу.

— Да, — пискнул я. — Мне тоже надо.

По крайней мере, в моем случае это было правдой.

— Потерпишь, — пробурчал Гунтер.

— Я очень хочу. — Мэг попрыгала на месте.

Лу тяжело вздохнула. Ее раздражение не казалось наигранным.

— Ладно. — Она повернулась к своему отряду. — Я их свожу. Вы оставайтесь здесь и готовьтесь к высадке.

Никто из германцев не стал возражать. Наверное, Гунтер успел нажаловаться, как его отправили проверять туалет. Они стали запихивать последние булки в рот и собираться, а мы с Мэг поднялись из-за стола.

— Вещи, — напомнила мне Лу.

Я поморгал. Ну конечно. Кто же ходит в туалет без лука и стрел? Это было бы глупо. Я взял свой багаж.

Лу повела нас обратно в переход. Как только двери за ней закрылись, она тихо скомандовала:

— Сейчас.

Мэг рванула в тихий вагон.

— Эй! — Лу отпихнула меня с дороги, успев прошептать: — Заблокируй дверь. Отцепи вагон. — И помчалась за Мэг.

Что-что сделать?!

В руках у Лу вспыхнули два скимитара.

Постойте-ка, у нее были мечи Мэг?! Нет. Добежав до конца перехода, Мэг развернулась к ней, у нее в руках возникли два меча, и они сцепились в демонической схватке. Получается, они обе димахеры — самый редкий тип гладиаторов? Это значило… у меня не было времени думать о том, что это значило.

Позади меня раздавались вопли — это рванули к нам германцы. Еще миг — и они окажутся в переходе.

Я не понимал, что происходит, но в моем тупом человеческом мозгу забрезжила мысль, что, возможно — возможно! — Лу пытается нам помочь. И если я не заблокирую дверь, как она приказала, нас догонят семеро злобных варваров с липкими ручонками.

Я ударил ногой в основание раздвижных дверей. Ручек на них не было. Пришлось прижать ладони к створкам и силой держать их сомкнутыми.

Гунтер врезался в двери на полной скорости, от удара у меня чуть не выбило челюсть из суставов. Сзади на него налетел второй германец. Мне повезло разве что с тем, что варвары оказались в узком пространстве, где им трудно было действовать сообща, ну и еще с тем, что соображают они туго. Вместо того чтобы объединить силы и раздвинуть створки, они просто толкали и отпихивали друг друга, отчего Гунтер бился мордой в двери, как таран.

У меня за спиной, яростно лязгая клинками, сражались Лу и Мэг.

— Молодец, Росточек, — еле слышно проговорила Лу. — Помнишь, чему я тебя учила. — И уже громче, чтобы все слышали, добавила: — Я убью тебя, глупая девчонка!

Я представил, как эта сцена выглядит в глазах германцев, застрявших по ту сторону плексигласовых дверей: их соратница Лу бьется со сбежавшей пленницей, пока я пытаюсь сдержать их натиск. У меня немели руки. Мышцы в плечах и груди нещадно болели. В отчаянии я оглянулся по сторонам, надеясь увидеть механизм, запирающий двери в случае аварийной ситуации, но нашел только кнопку аварийного выхода. На кой она вообще нужна?!

Поезд грохотал по туннелю. По моим прикидкам, оставались считаные минуты до прибытия на Пенн-стейшн, где нас ждут «конвоиры» Нерона. А мне не хочется, чтобы меня конвоировали.

«Отцепи вагон», — велела Лу.

И как я должен это сделать, если мне приходится еще и двери держать?! Я ведь не инженер-железнодорожник! Играть в паровозики и вагончики — это больше по Гефестовой части.

Оглянувшись, я окинул взглядом переход. Удивительно, но здесь не было рычага с табличкой, предписывающей дернуть за него, чтобы расцепить вагоны. О чем думают эти типы из «Амтрака»?!

Вот оно! На полу я заметил несколько наложенных внахлест откидывающихся пластин, образующих «мостик», по которому пассажиры могут пройти без опаски, даже когда трясет. Одну из этих панелей кто-то — наверное, Лу — успел отвернуть, и под ней виднелась сцепка.

Даже если бы я мог дотянуться до нее оттуда, где я стою — а я не мог, — мне вряд ли хватило бы сил и сноровки, чтобы засунуть туда руку, перерезать кабели и разомкнуть сцепку. Щель между пластинами была слишком узкой, а соединительный механизм находился слишком низко. Ударить по нему с такого расстояния мог бы разве что лучший в мире лучник!

Ой. Погодите-ка…

Двери прогибались под весом семи варваров, ударяя мне в грудь. Резиновую обкладку рядом с моим ухом пробило лезвие топора. Чтобы выстрелить из лука, мне нужно развернуться, а это безумие.

«Да, — едва не в истерике, подумал я. — Я это сделаю».

Я вытащил из колчана стрелу и засунул ее в просвет между створок, чтобы выиграть время. Гунтер взвыл. Натиск ослаб, в толпе германцев возникло замешательство. Я развернулся спиной к плексигласовым дверям, заблокировав их пяткой, кое-как ухватил лук и умудрился даже наложить стрелу.

Лук у меня новый — божественное оружие из сокровищницы Лагеря Юпитера. За последние полгода я стал стрелять куда лучше. И все же это ужасная идея. Нормально выстрелить, прижавшись спиной к твердой поверхности, невозможно. Я просто не смогу как следует натянуть тетиву.

Но я все-таки выстрелил. Стрела канула в дыру, пролетев мимо сцепки.

— Прибытие на Пенн-стейшн через минуту, — зазвучал голос из динамика. — Выход на левую сторону.

— Мало времени! — крикнула Лу и взмахнула мечом над головой Мэг. Та направила удар вниз и чуть не проткнула галлийке бедро.

Я выстрелил снова. На этот раз наконечник стрелы, высекая искры, лязгнул о механизм сцепки, но вагоны упрямо не желали разъединяться.

Германцы колотили в двери. Одна из плексигласовых панелей вылетела из рамы, оттуда появилась рука и схватила меня за футболку.

С отчаянным воплем я отскочил от дверей и выстрелил в последний раз, натянув тетиву как полагается. Стрела юркнула между кабелей и ударила по сцепке. Сцепка дернулась и со скрипом разошлась.

Германцы рухнули в переход как раз в тот миг, когда я перепрыгнул через ширящийся провал между вагонами и чуть не напоролся на скимитары Мэг и Лу, но каким-то чудом устоял на ногах.

Повернувшись, я увидел, как вагон-ресторан уносится в темноту со скоростью семьдесят миль в час, а семеро германцев пялятся на нас, не веря своим глазам, и ругаются такими словами, повторять которые я не буду.

По инерции наш отцепленный вагон проехал еще футов пятьдесят и остановился. Мэг и Лу опустили оружие. Какая-то смелая пассажирка из тихого вагона отважилась высунуться и спросить, что происходит.

Я шикнул ей в ответ.

Лу сердито посмотрела на меня:

— Ну наконец-то, Лестер. А теперь давайте поторопимся, пока мои люди не вернулись. Вы двое только что перешли из статуса «взять живыми» в статус «достаточно предоставить доказательство смерти».