Две капли – одна судьба

Ри Грей, 2022

Кирилл – добросердечный и воспитанный ребенок, которому не сидится на месте. Он узнал, что у него есть брат-близнец Савва, который, в отличии от Кирилла, был воспитан состоятельными родителями и, по-видимому, живет идеальной жизнью. После первой же встречи Савва уговорил Кирилла притвориться им на несколько дней, пока он изучит наводку об их биологической матери. Изначально Кирилл был рад сделать одолжение своему брату, однако затем выяснилось, что Савва пропал и может быть в беде. Сейчас Кирилл должен решить, стоит ли рассказывать правду семье Саввы и рисковать своей безопасностью в надежде выяснить истинное местонахождение своего брата и правду о том, почему они были разделены.

Глава седьмая

Лизавета припарковала свой большой черный Jeep на обочине дороги.

— Добро пожаловать, милорд, — сказала она, старательно изображая акцент, словно образцовый дворецкий.

Машина остановилась возле двухэтажного дома с большими арочными окнами. Ухоженный двор украшали туи, кустарники и несколько идеальных клумб, а вдоль дорожки, ведущей ко входу, стояли цветочные горшки. В арке перед дверью позвякивала «музыка ветра»; над гаражом на три машины, примыкавшим к стене, виднелось большое изображение солнца. На почтовом ящике не было фамилии, только элегантная буква «М». В темном нутре гаража угадывались две машины: Volkswagen Jetta и большой семейный Nissan.

Я не помнил ни одной из этих деталей, но сразу же почувствовал — вот он, мой дом.

— Похоже, кое-кто вытянул счастливый билет, — негромко пробормотал Кирилл. Лучше бы Вера потеряла его.

— Что, прости? — удивилась Лиз.

Кирилл притворился, что поправляет футболку:

— Ничего.

— Это ты из-за Любы, да? Она напугала тебя?

Парень поднял глаза на Лизавету, еще раз окинув взглядом ее рыжие волосы и стильное платье. Вот бы взять и рассказать ей, в чем дело…

— Я сразу догадался, что это они, — произнес он вместо этого.

— Как знаешь, — Лиз откинулась в водительском кресле и включила радио. — Тогда увидимся завтра, пьянчуга. На ночь обязательно прими АЦЦ. И не забудь, ты ночуешь у меня в пятницу. Обещаю, будет весело. Тем более папа все еще не вернулся. А мама не станет нам мешать.

Кирилл нахмурился:

— Твой отец уехал? — он вспомнил мужчину, который заговорил с ним, когда тот приехал.

По лицу Лизы пробежала тень: первая за этот вечер.

— Он уже месяц в Токио, а что?

Кирилл поправил прическу, пытаясь скрыть смущение:

— Так, ничего особенного.

Наверняка он принял отца Чернышовой за кого-то другого.

— Пойду, пожалуй. Спасибо, — парень выскользнул из машины и захлопнул за собой дверцу.

На лужайке перед домом цвели вишневые и яблочные деревья, источая терпкий аромат. Тихонько поскрипывал флюгер. Разводы на штукатурке, покрывавшей стены дома, делали его похожим на пряничный. Заглянув в окно, Кирилл разглядел внутри хрустальную люстру и рояль. На одном из окон второго этажа поблескивала предупреждающая наклейка: «В доме ребенок. В случае пожара помогите ему выбраться первым». Никому из опекунов Кирилла в голову бы не пришло покупать такие предупреждения для окон его комнаты.

Ему очень хотелось сфотографировать дом, но тут сзади взревел двигатель. Обернувшись, Кирилл понял, что машина все еще стоит у обочины, а Лизавета наблюдает за ним, приподняв бровь.

«Уезжай, — мысленно обратился к ней парень. — Все в порядке».

Но Jeep не сдвинулся с места. Тогда Кирилл осмотрел ведущую к дверям дорожку, наклонился и сдвинул один из камней. Под ним блеснул серебристый ключик. Он с трудом сдержал удивленную улыбку. Он видел по телевизору, что некоторые прячут ключи таким образом, но ему и в голову не приходило, что кто-то на самом деле так поступает.

Выпрямившись, он поднялся на крыльцо и вставил ключ в замок. Тот легко поддался. Переступив порог, Кирилл обернулся и помахал Лизавете рукой. Та махнула в ответ и начала медленно выезжать на дорогу. Двигатель снова взревел, в темноте зажглись и погасли габаритные огни, и машина растаяла в ночи. Оставшись в одиночестве, Кирилл глубоко вздохнул и вошел в свой новый дом.

В мой дом, вообще-то, пусть я толком его и не помнил. На заднем дворе стояли скрипучие качели — я часто сидел там с журналами. В гостиной всегда пахло лавандой — маме нравится этот освежитель воздуха. Входную дверь сначала заедает, если резко ее толкнуть. Звонок похож на птичий свист: две звонкие высокие трели. Все…

В холле стояла прохладная тишина. Единственным источником света была луна за окном, поэтому на стенах плясали густые причудливые тени. Негромко тикали в углу напольные часы. Стоило Кириллу пошевелиться, как паркет под ее ногами отозвался скрипом. Он ступил на полосатую ковровую дорожку, ведущую к лестнице. Заметив на стене выключатель, потянулся к нему, но в последний момент отдернул руку. Каждую секунду ему казалось, что вот-вот сработает сигнализация, сверху его накроет железная клетка, а из темных комнат выскочат люди с криком: «Посторонний в доме!»

Положив руку на перила, Кирилл на цыпочках начал подниматься наверх. Савва наверняка где-то там. Может быть, он просто проспал встречу. Это можно исправить. Кирилл разбудит брата, и они наконец обнимутся и скажут друг другу все, что он себе придумал.

Первым, что увидел Кирилл, добравшись до площадки второго этажа, была большая, коричневого цвета, плетеная корзина для белья возле двери в ванную комнату. Свет от встроенных в плинтус ночников полосами тянулся по стене напротив. За дверью что-то позвякивало.

Кирилл оглянулся и сразу понял, где комната Саввы. Дверь одной из спален была увешана фотографиями моделей с показов в Париже и постерами с изображениями Джеймса Блейка и Энди Роддика на корте. На ручке болталась зеленая табличка с именем. Бинго. Кирилл легонько толкнул дверь, и та бесшумно открылась внутрь.

Комната была наполнена запахом свежего белья, к которому примешивались ароматы мяты и ландыша. Струившийся через высокое окно лунный свет обрисовывал очертания великолепной кровати с четырьмя столбикам. Слева от нее Кирилл разглядел коврик, расцветкой напоминавший шкуру жирафа; а вот понять, какая обивка была на стоящем в углу кресле, ему так и не удалось: оно было сверху донизу завалено небрежно брошенными футболками и майками, а сверху красовались свернутые носки. Зато подоконник выглядел именно так, как и должен был: широкий, уставленный большими стеклянными подсвечниками с разноцветными тяжелыми свечами и темными бутылками, служившими вазами для цветов — и все это вперемежку с обертками от шоколадок. Все свободные поверхности были заняты подушками: штук десять на кровати, еще три лежало на стуле, две — на полу. Длинный белый письменный стол являл собой образец порядка: только «спящий» ноутбук, принтер и пригласительный билет с надписью: «Вечеринка по случаю восемнадцатилетия Саввы. Твоя крутизна — твой пропуск!» Под столом стоял небольшой ящичек с черным висячим замком и наклейкой «Две капли».

Здесь было все, чего можно только пожелать. Кроме самого Саввы.

В некотором смысле я, разумеется, все же присутствовал, оглядывая комнату вместе с Кириллом в надежде хоть что-нибудь вспомнить. Почему окно, выходящее на задний двор, немного приоткрыто? Нарочно ли оставлен на самом видном месте журнал со статьей о модных показах в Лондоне? Увы, я даже не помнил, чтобы вообще читал этот номер, не говоря уж о конкретной статье. И вещи в комнате казались незнакомыми, несмотря на то что еще несколько часов назад принадлежали мне.

Конец ознакомительного фрагмента.