Казни Дьявольского Акра

Ренсом Риггз, 2021

Судьба странного мира висит на волоске – монстр, уже не раз пытавшийся его погубить, вернулся и собирает армию. Приближается последняя битва. Дожди из крови, костей и пепла – будто египетские казни – обрушились на последнее прибежище странных людей. Джейкобу Портману и его друзьям предстоит бой с порождениями тьмы. И вся надежда на спасение сосредоточена в древнем пророчестве о семерых, которые «должны закрыть дверь». Иллюстрациями к этому напряженному повествованию, как и к предыдущим книгам серии, служат причудливые и жутковатые винтажные фотографии, которые автор коллекционирует на протяжении многих лет.

Глава пятая

Прогулка по Дьявольскому Акру вышла сюрреалистическая. То есть в еще большей степени, чем всегда. Дело было не в странном небе — темно-лиловом, словно синяк, а не тошнотворно-желтом, как обычно, и не в сугробах пепла, взметавшегося у нас из-под ног, и не в темных потеках засохшей крови на стенах домов. Дело было в самой идее — от которой, впрочем, легко было отвлечься. В мысли о том, что теперь мы живем в кошмарном сне, в обреченном мире, где уже произошло все самое ужасное, что я только мог представить, — за исключением гибели всех, кого я любил. Это был суровый, непреложный факт. И эту чудовищную новость нам предстояло сообщить всем нашим друзьям.

Енох продолжал меня донимать: «Кто такой этот „он„? Это тот, о ком я думаю? Так это из-за него меня чуть не оглушило костями, посыпавшимися с неба? Он вернулся?» Но я ничего не отвечал, и в конце концов мисс Сапсан пришлось вклиниться между нами, чтобы Енох оставил меня в покое.

До сих пор я не задумывался о том, как по-дурацки спроектирован Дом-над-Канавой. И только сейчас, когда увидел его снова, перейдя последний мостик над узким притоком Тифозной канавы, до меня дошло, что это действительно полный бред. Четвертый этаж был вдвое шире первого, так что все здание напоминало перевернутую пирамиду. Оно бы наверняка давно уже рухнуло в канаву, если бы не целый лес деревянных подпорок и свай, поднимавшийся до верхних этажей. Пытаясь как-то сгладить неприятное впечатление, Фиона украсила дом цветами — оплела его весь ветвями пурпурного шиповника, такими длинными и толстыми, что они превратились в дополнительную опору. Шиповник обвивал сваи и расползался по стенам из окон. Но у меня он не вызвал ничего, кроме ужаса, напомнив о тех лианах, которые опутали нас на Могильном Холме и заставили беспомощно наблюдать, как зверствует Мурнау.

Распахнулась парадная дверь. Оливия, грохоча ботинками, сбежала по хлипким ступеням крыльца и налетела на меня с объятиями:

— Никогда… больше… так… не делай!

Следом показались остальные — Гораций и Миллард, Клэр и Хью. Застряли в дверях, но, потолкавшись немного, вырвались наружу и ринулись к нам, обступили со всех сторон и засыпали вопросами.

— Это и правда они?! — воскликнул Гораций.

— Это и правда они! — пропела Оливия и, закружившись, бросилась на шею Нур.

— А мы вас повсюду искали! — Клэр уставилась на нас испуганными, широко раскрытыми глазами. — Вас похитили?

— Это их единственное оправдание! — проворчал Хью, стиснув меня в объятиях. — А то ведь даже записки не оставили!

— Они вам все расскажут, — вмешалась мисс Сапсан, поглядывая на окна окрестных домов, где уже замаячили любопытные соседи. — Но сначала мы зайдем в дом.

Мы ввалились в прихожую одним встревоженным клубком: друзья так и липли к нам, не умолкая ни на секунду. Вскоре обнаружилась и Фиона: она лежала под грудой одеял на кушетке, стоявшей посреди кухни, а вокруг, по усыпанному сеном полу, бродили куры. Как пояснил Хью, ей больше нравится здесь, в этом уютном беспорядке, а не в спальне наверху, да и мисс Сапсан разрешила ей спать где угодно, пока она выздоравливает.

Я подошел и наклонился, чтобы обнять ее. Фиона радостно улыбнулась.

— Надеюсь, тебе уже лучше, — сказал я.

Ответить словами она не могла, но энергично закивала и поцеловала меня в щеку. Курица, которую она держала на руках, закудахтала и встопорщила перья — видно, ей не хотелось делить Фиону со мной.

Но тут мисс Сапсан потребовала тишины и подозвала нас с Нур к себе. Мы встали посреди кухни, а друзья расселись вокруг — кто на шатких деревянных стульях, кто прямо на полу. У всех на лицах читалась тревога, не меньшая, чем была у меня на душе. Мне не терпелось покончить с этим и рассказать нашу историю в последний раз — и я всем сердцем надеялся, что этот раз и вправду станет последним. А еще меня беспокоило, как они отреагируют. Что, если они нас возненавидят? Или впадут в отчаяние?

Мы рассказали все. Друзья слушали нас в угрюмом, потрясенном молчании. Когда мы, наконец, тоже умолкли, казалось, даже воздух в комнате стал тяжелым, как свинец. Клэр и Оливия, сидевшие на полу, переползли поближе к Бронвин и свернулись клубочками у ее ног. Клэр плакала. Гораций забрался под кухонный стол. Хью с каменным лицом сидел на кушетке рядом с Фионой, а та держала его за руку и смотрела в пол. Эмма — а ее реакция волновала меня больше всего — нервно перебирала волосы, сплетая их в узел. Сейчас она была гораздо бледнее, чем полчаса назад, когда мы только начали свой рассказ.

— Ты не сказал о том, что случилось в конце, — выдохнула она. — Ты говорил, что вы нашли Ви, но не сказал, что…

–…что он вернулся, — закончил за нее Енох. — Значит, вот кто такой этот «он».

— Он вернулся, — сурово кивнул я. — И да, он и есть «он».

— Ох, святые птицы… Господи… Черт подери… — бормотал Гораций из-под стола. — Это и есть то лицо, которое я видел во сне!

Миллард поднялся и мрачно объявил:

— Вы разбили мне сердце. Вдребезги.

— А Ви и правда… больше нет? — робко спросила Оливия.

Нур кивнула и тихо ответила:

— Да. Ее больше нет.

Оливия подбежала к Нур, уткнулась ей в бок и заплакала.

— Но что все это значит для нас? — спросил Хью. — Что теперь будет?

— Значит, это из-за Каула начались казни? — подала голос Бронвин. — Перплексус ни при чем?

— Мы полагаем, что да, из-за Каула, — ответила мисс Сапсан.

— Конечно! Из-за кого же еще! — воскликнула Эмма.

— И это наверняка еще только разминка, — заметил Гораций. — Амюз-буш^[3], так сказать.

— Да, оркестр пока разыгрывается, — согласился Миллард. — Но скоро этот негодяй ударит в полную силу, и тогда кровавым дождем мы не отделаемся.

— Мы обречены! Мы все погибнем! Это конец! — запричитала Клэр.

— Он всего лишь человек, — сказал Эддисон, и я только теперь заметил, что он сидит у двери. — К тому же почти все его приспешники мертвы или в тюрьме. А что до его пусто́ты, то разве она не по зубам юному Джейкобу?

— Ты не понимаешь, — вздохнула Эмма. — Каул уже не человек. Ты просто не видел. Ты не был в Библиотеке Душ, когда он превратился в это… существо…

— В библиотеки меня, как правило, не пускают, — Эддисон задрал нос, — так что я бойкотирую их из принципа.

— Это не обычная библиотека, — сказал Миллард. — Это хранилище душ странных людей, живших в древности. Их там тысячи, и многие из них необычайно могущественны. Когда-то, много веков назад, нехорошие странные люди узнали, как проникнуть в эту Библиотеку, украсть из нее души и присвоить их способности.

— Они хотели превратиться в богов, — подхватила мисс Сапсан. — И отчасти преуспели. Но они враждовали между собой, из-за чего страдал весь мир — от засухи, наводнений, эпидемий… Еще немного, и они уничтожили бы все на свете. Но наши предки, древние имбрины, сумели спрятать от них Библиотеку Душ. И она оставалась скрытой так долго, что превратилась в легенду. Мало кто в нее верил, до тех пор пока мой брат не разыскал ее и не пробрался внутрь. Нам удалось разрушить петлю и заточить его в ловушке. Мы надеялись, навсегда… Но его главный приспешник, как вы только что слышали, недавно его воскресил.

— Все случилось точно по сценарию, предсказанному давным-давно, — заметил Гораций. — А еще этот сценарий предполагает апокалиптическую войну, похожую на древние войны. После нее земля превратится в бесплодный камень, изрытый воронками. А мы, надо полагать, превратимся в трупы.

— Наверняка, — кивнул Енох. — Каул нас ненавидит.

— Позвольте подвести итог, — Эддисон поднял бровь. — Вы считаете, что он вобрал в себя какие-то из этих невероятных и ужасных сил. И, следовательно, больше не нуждается ни в свите, ни в армии порождений тьмы.

— Такова рабочая гипотеза, — подтвердил Миллард.

— Но на самом деле никто из вас его не видел, — продолжал Эддисон. — Кроме одного американского мальчика, которому он явился в облаке, и еще одного мальчика, который сейчас дрожит от страха под столом и уверяет, что видел его во сне.

— Мы все видели его в Библиотеке Душ, перед тем как петля начала разрушаться, — возразила Эмма. — Он был похож на гигантское злое дерево. — И вполголоса добавила: — Это было гораздо страшнее, чем кажется, когда слышишь эти слова.

— И это после того, как он поглотил всего один сосуд с душой, — заметил я. — А кто знает, сколько душ он еще вобрал в себя, пока сидел там?

— Может, вообще все, какие были! — Эмма испуганно посмотрела на мисс Сапсан. — Это возможно?

Мисс Сапсан сжала губы, потом сказала:

— Здесь мы вступаем в область гипотез, не поддающихся проверке. Попросту говоря, мы не знаем.

— Если ему это удалось, то он теперь непобедим! — вскричал Гораций.

— У кого-то совсем шарики за ролики заехали, — закатил глаза Енох.

— Мои шарики, мне и решать, куда им ехать! — вспыхнул Гораций. Выбравшись из-под стола, он встал и продолжил, бешено размахивая руками: — Каул годами пытался наложить лапу на ингредиенты для воскрешения! Он сам этого хотел! Он это планировал! Он с самого начала так и собирался — застрять в Библиотеке, чтобы потом его вернули! Да он ни за что не полез бы в ловушку, если бы не был уверен, что выйдет из нее лучше прежнего, сильнее и опаснее! Теперь-то он не просто злое дерево, попомните мои слова! И нет, мне это не приснилось! Просто у меня есть мозги!

Все молча таращились на Горация. Верхняя губа у него задрожала, а следом за ней затряслось и все тело.

— Пожалуй, вернусь под стол, — заключил он.

— Не вздумай! — Эмма вскочила и схватила его за руку. — Мы больше не будем прятаться, трястись от страха и убегать от опасности. Правильно я говорю, мисс Сапсан?

— Я очень надеялась, что кто-то из вас это скажет, — ответила имбрина.

— Да и я всегда считал, что вы, люди, крепче духом, чем кажется, — проворчал Эддисон.

— Не понимаю, почему вы так говорите, будто бежать от опасности — это что-то плохое, — заметил Гораций. — Даже футболистам известно, что лучшее нападение — это хорошая защита. — Он посмотрел на меня, но я помотал головой, выражая решительное несогласие. — Ну, неважно, что вы там думаете. Все равно я прав. Какой смысл оставаться в Дьявольском Акре, где Каул может накрыть нас всех? Он не только знает, где нас найти, — он изучил эту петлю вдоль и поперек. Он годами держал здесь свой главный штаб.

— Нельзя показывать ему, что мы испугались, — сказала Бронвин, с застывшим лицом глядя перед собой. — Даже если мы и правда боимся.

— Здесь, все вместе, мы сильнее, — добавил Хью, и Фиона кивнула. — Кроме того, здесь Панпитликум. Это наше самое мощное оружие. А если мы уйдем, оно достанется ему.

— Да на черта ему сдался этот Панпитликум? — взвился Гораций, снова переходя на крик. — Он теперь всемогущий и вездесущий! По сравнению с этим какой-то коридор со входами в петли — просто детские игрушки!

— Если бы он стал всемогущим, мы бы уже были мертвы, — возразила Эмма. — Возьми себя в руки и перестань пугать малышей!

— Я ничего не боюсь! — заявила Оливия, ударив себя кулачком в грудь.

Мисс Сапсан тихонько кашлянула, привлекая к себе внимание.

— Вы должны понять кое-что важное о моем брате, — сказала она. — Честно говоря, я сомневаюсь, что он желает нашей смерти. Точнее сказать… — она слегка поморщилась, — …он не против избавиться от меня и, возможно, от Джейкоба. Но вряд ли в его планы входит перебить всех остальных. Чего он на самом деле хочет, так это могущества и власти. Всю свою жизнь, полную горечи и злобы, он мечтал об одном — стать королем и повелителем странного мира, чтобы ему поклонялись все, кто в детстве над ним смеялся.

— Значит, он нас поработит, — сказал Енох. — Заставит лизать себе ботинки, петь хвалы, а по выходным совершать вылазки и убивать нормальных, или как он там еще захочет развлекаться.

Пока он говорил, Эмма забралась на кухонный стол и топнула ногой. Ножи и вилки со звоном подпрыгнули.

— Может, хватит уже раскручивать все эти ужасные сценарии? Нельзя просто взять и отказаться от надежды! Мы ведь пока не понимаем даже масштаба того, чему придется противостоять. Возможно, Каул и в самом деле стал очень сильным — и да, мы пока даже не представляем насколько. Но ведь и мы тоже сильны! Нам хватило сил, чтобы несколько раз сорвать его планы и задать ему серьезную трепку. Мы уже не просто горстка странных детей. На нашей стороне сотни взрослых странных людей, готовых сражаться: все жители Акра и все, кого можно позвать на помощь через Панпитликум. Я уж не говорю о наших способностях, о нашем опыте, о десятках имбрин и… и…

— И Нур, — подхватил Гораций. — У нас есть Нур.

Нур вскинула голову так резко, словно все это время дремала, а теперь ее разбудили.

— Да, конечно, — сказала она. — У вас есть я, хотя никто толком не знает, на что я гожусь.

— А на что она годится? — поинтересовался Эддисон.

— Если верить пророчеству, — ответил Гораций, и его голос зазвучал ниже и торжественней, — и если учитывать, сколько уже сбылось, то я склоняюсь к мысли, что Нур может оказаться нашим самым ценным преимуществом в надвигающейся войне.

— Не хватает еще шестерых, — заметила Нур.

— Простите, но я, похоже, запутался, — сказал Эддисон.

— Ничего, скоро привыкнешь, — буркнула Клэр.

— В пророчестве сказано, — продолжал Гораций, — что семеро странных, и одна из них — Нур, должны запечатать дверь.

— Должны, — повторил Енох. — Заметьте, только должны. Нигде не сказано, что им это удастся.

— «Для того чтобы покончить с ужасами войны, семеро должны запечатать дверь», — процитировал Гораций. — Это лучший из всех вариантов перевода, какие у нас есть. Еще там что-то говорится о «спасении» странного мира, но эта часть не совсем ясна.

— А куда ведет дверь, которую надо запечатать? — осведомился Эддисон.

— Мы не знаем, — сказал Гораций.

Эддисон скептически на него посмотрел:

— И как ее запечатать?

— Неизвестно.

— А известно, где остальные шестеро? — Эддисон завертел головой, оглядывая присутствующих.

Мисс Сапсан покачала головой:

— Пока нет.

— Ради всех щенков на свете, вам хоть что-то известно?! — возопил Эддисон.

— Боюсь, не так уж много.

— Ладно, вы меня убедили. — Эддисон упал на пол и прикрыл лапами глаза. — Мы и вправду влипли по самые уши.

Прежде чем отправиться на внеочередное собрание Совета имбрин, мисс Сапсан заставила всех поклясться, что никто и словом не обмолвится другим жителям Акра о том, что сегодня услышал.

— Ни единой живой душе! — предупредила она. — Пока мы не выработали план действий, все подобные разговоры будут только сеять панику.

— А-а, так вот зачем созвали Совет, — не без сарказма протянул Хью. — Выработать план действий.

Клэр бросила на него такой взгляд, от которого скисло бы даже свежее молоко.

— Да, мистер Апистон, — сказала мисс Сапсан, сделав вид, что не замечает насмешки. — Именно так. — Она обвела всех суровым взглядом и добавила: — Будет лучше всего, если все вы останетесь дома пока я не вернусь. Я достаточно ясно выразилась?

Казалось, она уже начала жалеть, что мы рассказали о случившемся: все отреагировали по-разному, но все испугались, и появились вопросы, на которые она не готова была отвечать. Из-за этого наши друзья еще больше разволновались, а разволновавшиеся странные дети, чересчур независимые и далеко не всегда послушные, — это совершенно лишняя головная боль. Потому-то она и решила, что нас лучше изолировать. На несколько часов, а может, и дольше — кто знает, на сколько затянется собрание имбрин!

Разумеется, как только она ушла, кое-кто принялся ворчать, что мисс Сапсан до сих пор нам не доверяет и обращается с нами как с малыми детьми. Клэр, которая всегда принимала сторону имбрин, возражала. «Мы ведь и правда еще дети, — сказала она. — К тому же пока некоторые из нас продолжают делать глупости… например, сбегать через Панпитликум, никому ничего не сказав… — тут она смерила меня долгим многозначительным взглядом, — никакого другого обращения мы, возможно, и не заслуживаем». Разгорелся спор о том, какой возраст считать настоящим — физический или тот, что накопился за годы жизни в петле. Можно ли сравнивать восемьдесят лет, проведенных в одном и том же дне, с нормальной жизнью в реальном мире? И как влияет на душу и сердце это неизменное, однообразное существование? Тут я почувствовал, что ужасно устал, и тихонько улизнул наверх, в спальню.

Я рухнул на кровать, которая, надо полагать, принадлежала Горацию: она одна была заправлена как следует — уголки одеяла плотно подвернуты, подушки взбиты. Улегшись на бок, лицом к окну, я стал смотреть на мягко падающий пепел. На тумбочке бормотало радио — диктор читал утренние новости. Я хотел его выключить, но не дотянулся до приемника: от усталости все тело словно превратилось в кисель. Я задумался, каким образом радио, находящееся внутри петли, может ловить станцию, которая находится снаружи, но тут диктор произнес: «Новости регби: „Каннибалы Дьявольского Акра“ четвертый раз подряд за этот сезон одержали верх над „Эмурафами Баттерси“».

Значит, радиостанция все-таки внутренняя! С каких это пор в Дьявольском Акре завелось свое радио? Низкий, масляный голос диктора звучал гипнотически, и в сонном оцепенении я некоторое время прислушивался к новостям.

«„Абердинские угри“ мисс Мухоловки неожиданно уступили „Паразитам Килларни“ мисс Синицы первенство в чемпионате по болотному плаванию, завоеванное лишь месяц назад. Единогласным решением судей лучший пловец команды „Угрей“ дисквалифицирован, так как обладает жабрами и, следовательно, нарушает правило Посейдона. Новости Дьявольского Акра: ведущий актер труппы мисс Скворец и его дублер в постановке „Соломенного зверинца“ слегли, заболев легкой формой чумы, Вечерний спектакль отменяется. И о погоде: по-прежнему продолжаются так называемые казни. На Изнуренной авеню перед самым рассветом прошел дождь из рогатых улиток, а во второй половине дня по всему Акру ожидается пеплопад. Окончательного ответа на вопрос, чем вызваны эти аномалии, до сих пор нет, хотя слухи множатся. Будьте осторожны, дорогие странные слушатели! Происходит что-то странное — и далеко не в лучшем смысле этого слова. С вами был Амос Декстер, радио СТР, „Голос Дьявольского Акра“. Прошу прощения у всех, на кого с утра пораньше нагнал тоску, и спешу искупить свои грехи. В эфире старый добрый хит Кшиштофа Пендерецкого „Плач по жертвам Хиросимы“: его тревожные дисгармонии наверняка помогут вам взбодриться».

Зазвучала какая-то классическая… ну, допустим, музыка, хотя скрипки визжали так, словно их истязали полчища чертей, и это наконец сподвигло меня перекатиться на самый край кровати, выпростать руку из уютного гнездышка одеял и выключить приемник. Заодно я заметил снимок в рамке, который стоял на тумбочке за приемником, — это была фотография самого Амоса Декстера с дарственной подписью Горацию. Казалось, диктор подмигивает в камеру из-под темных очков, ухитряясь держать в одной руке рожок с мороженым и сигарету, пока вторая рука занята зонтом.

Я заснул и увидел во сне оркестр: музыканты в смокингах горели заживо, но продолжали играть. Через некоторое время кровать затряслась, я проснулся и понял, что рядом со мной плюхнулся Енох.

— Прости, Портман. Знаю, дневной сон — это святое, но у нас под дверью пусто́та, и она явно жаждет поболтать с тобой по душам.

— Чего?! — Я вскочил как подорванный, расшвыривая одеяла.

— Да шучу я, шучу. Без тебя у нас быстро становится скучно. Господи, ну ты и взвился!

Я пихнул его в плечо:

— Никогда больше так не делай!

Енох ответил таким тычком, что я чуть не свалился с кровати.

— Ты что, не отличаешь, когда я шучу?

— Однажды тебе придется звать на помощь по-настоящему, а я после таких шуточек уже ничему не поверю. И поделом тебе будет.

На лестнице раздались шаги, и через несколько секунд в спальню ворвалась Эмма:

— За нами пришел Улисс Кричли из Управления Временны́х Дел. Созывают собрание.

Я свесил ноги с кровати.

— Имбрины?

— Да. Но зовут не только нас. Собирают весь Акр.

— Они хотят рассказать всем?

— Думаю, они хотят сделать из Каула отбивную. — Эмма нетерпеливо забарабанила пальцами по стене. — Давай уже, обувайся!

Примечания

3

Фр., буквально: «развлечение для рта» — легкая закуска перед подачей основных блюд.