Свет

Рейвен Кеннеди, 2022

Жизнь – золотая ложь. Смерть – сплошная гниль. Подобно фениксу, мне предстоит восстать из пепла и научиться владеть своей силой. Пускай с подрезанными крыльями, самое главное – что я больше не в клетке. Свободна и готова выпорхнуть из всех королевств, в которых меня удерживали! Если ты бросаешь вызов королю, то все остальные отворачиваются от тебя. Но у меня есть другой король. Мой. Правда, несмотря на устрашающую силу Слейда Ревингера, другие монархи все равно придут за мной. Поэтому мы с Ревингером будем сражаться друг за друга до последней минуты. И если нам придется стать злодеями, то так тому и быть.

Глава 2

Слейд

Небо сотрясает шторм, а я держу на руках безжизненное тело.

Надвигающаяся буря приближается, оскалив ледяные зубы и злобно клацнув по воздуху, а холодный пронизывающий ветер, завывая, бьет мне в лицо.

Я мысленно отсчитываю секунды. Когда я свистнул, моему тимбервингу понадобилось шестьдесят секунд, чтобы до меня добраться. Еще сорок секунд я забирался на спину Арго, и, пока держал Аурен на руках, Лу пристегивала меня,

А через шестьдесят секунд мы оказались здесь, в тисках сгущающихся облаков. Погода ночью решила восстать против меня: признаки надвигающегося шторма закрывают горизонт, словно ватные пучки, забившие сток.

Мой тимбервинг мчит вперед, и лед острыми когтями царапает мне щеки. Я накрываю Аурен плащом, а затем подтягиваю ближе к себе и крепко обнимаю.

Она очень холодная и такая беззащитная…

Ее сердце не бьется, грудь не двигается, кожа стала землистой. И все из-за меня. Из-за того, что я натворил.

Быстро оглянувшись назад, вижу замок Рэнхолд, который освещают факелы. Теперь его внутренний двор испачкан гневливым твердым золотом, которое, будто магма, изверглось из дверей и вымазало серый камень, а потом застыло, не успев нанести больший урон.

Золото словно пыталось прогрызть себе путь в этом клятом замке. Вобрать воздуха из неумолимого рта и с гневом его поглотить. Вот что происходит, когда сила, которую слишком долго подавляют, накапливается и захлестывает того, кто ее сдерживает: она пробивает трещинки и наконец прорывается на свободу, подобно рухнувшей плотине.

Я отворачиваюсь и еще крепче обнимаю Аурен.

Мне нужно как можно скорее покинуть замок и золото, но какой предстоит преодолеть путь — еще не ясно, потому что каждая секунда подвергает Аурен еще большей опасности.

Это палка о двух концах, и жизнь Аурен балансирует на ее острие.

Я должен увезти ее отсюда как можно скорее, пока она не провела в этом гнилом стазисе^[2] слишком много времени. Не зная, как глубоко может распространиться ее сила, я пытаюсь угадать, сколько еще нам нужно пролететь.

Мне хочется только вытащить из нее эту гниль. И я должен сделать это где-то на земле, — если я попробую удалить свою магию в воздухе, есть вероятность, что Аурен призовет золото, а мне бы точно сейчас этого не хотелось.

Ее аура в эту секунду являет собой лишь тусклый сгусток света, напоминающий развеивающийся туман. Если буду медлить, то сила, которой я ее заразил, причинит столько вреда, что я не смогу уже этому воспрепятствовать. Нет, я не позволю этому произойти. Не позволю, чтобы такое случилось. Потому буду держаться до самой последней секунды.

Время и расстояние — мои враги и мои союзники.

Встревоженно я слегка ударяю ногой тимбервинга. Он издает крик: либо выражая недовольство, либо подав сигнал стае. Я знаю, что остальные летят за нами.

— Быстрее, Арго, — тороплю я пернатого зверя, но голос мой дрожит, как руки у неопытного воришки.

И хотя ветер дует нам навстречу, Арго набирает скорость, и я не сжимаю руками поводья, давая зверю волю. Он расправляет свои огромные крылья, рассекая ночное небо, освещенное лишь затененной тучами луной. Меня дергает назад, и если бы не кожаный ремень от седла, привязанный к пряжке у меня на поясе, то я бы точно свалился.

Такое уже бывало.

И все же сейчас я лечу верхом не ради забавы и не ради дозора. Это вопрос жизни и смерти.

Вопрос ее жизни.

Мы как можно быстрее улетаем от Рэнхолда прочь, а небо Пятого королевства будто нас за это наказывает. Возможно, покойные король Фульк и принц Нивен хотят, чтобы в их кончине кого-то обвинили.

Из-под капюшона моего плаща выбивается прядь волос Аурен и развевается на ветру. Одной рукой я плотнее укутываю ее, пытаясь уберечь от холода, хотя и знаю, что она этого не чувствует.

Проходит еще тридцать секунд.

Страх скапливается в груди, как грузные кирпичи непреодолимой стены. Я будто чувствую, как постепенно ускользает душа Аурен.

Находясь в ожидании момента, когда смогу обратить гниль вспять, я все больше осознаю, какой опасности ее подверг. Меня терзает чувство вины за то, что я наслал на нее магию, которая сейчас держит ее в своих тисках, и тут же уверяюсь в решении, что лишь так мог ее спасти. Оглядываюсь еще раз назад, но Рэнхолд уже скрылся из виду, королевство полностью накрыли облака.

Краем глаза замечаю, как тучи прорезает темная тень, и вовсе не удивляюсь появившемуся тимбервингу и его наезднику. На фоне этого громадного зверя даже Озрик кажется мелким. Он молча наблюдает за мной, крепко сжимая поводья. Я киваю ему.

Надеюсь, я отлетел на приличное расстояние, потому что ждать больше не могу ни секунды. Натянув поводья, я приказываю Арго снижаться. Тимбервинг издает клич, и я укрываю собой Аурен, готовясь к спуску.

Заметив, что лечу к земле, Озрик резко свистит и следует моему примеру. Я слышу вдали ответный крик остальных тимбервингов.

Мой Гнев следует за мной, куда бы я ни направился.

Глаза жжет от силы налетевшего ветра, но мы продолжаем снижаться, пробиваясь сквозь плотные облака надвигающейся бури.

Я наблюдаю за петлями моей силы, которая теперь засела в Аурен, а линии, обвивающие мой подбородок, скручиваются и подрагивают. Гниль. Коррозия. Смерть. Всему этому не место рядом с Аурен, и все же именно я ее отравил.

Мне это чертовски претит.

Я сжимаю колени, наклонившись вперед, и хватаюсь за ремешок тимбервинга.

— Быстрее… — шепчу я.

Наверное, Арго чувствует мой ужас, потому что ему каким-то образом удается спускаться еще быстрее. В уголках прищуренных глаз собирается влага, а сердце в груди стучит так громко, что может посоперничать со свистом ветра.

— Почти, — говорю я, уткнувшись лицом в ее волосы. — Ты только подожди еще несколько секунд.

Наконец мы пробиваемся сквозь туман и облака, но внизу нас встречает замерзшая земля, окутывающая мир серой пеленой. Когда кажется, что мы вот-вот врежемся в землю, в самую последнюю секунду Арго взмывает вверх и облетает по кругу тимбервинга Озрика. После этого они оба приземляются на лапы, и из-под их когтей разлетается снег, словно море, бьющееся об обшивку корабля.

Замерзшими пальцами я тут же расстегиваю пряжку и осторожно выскальзываю из нее, чтобы не слишком сильно трясти Аурен. Не успеваю и шага сделать, как рядом оказывается Оз, срывает с себя плащ и кладет его на землю, и в ту же минуту остальные тимбервинги приземляются рядом, подобно затененным зрителям.

— Не подходите, — кричу я через плечо.

Я кладу Аурен на плащ и вижу, как по венам у нее на шее тянутся едва заметные полосы гнили. Волосы Аурен ореолом ложатся вокруг нее и блестят даже в темноте. Завернутая в мой плащ, она выглядит такой хрупкой и такой безжизненной…

Встав рядом с ней на колени, я сосредоточиваюсь и закрываю глаза. Чувствую, как моя магия, словно яд, цепляется за распростертое на земле тело. По венам Аурен продирается чудовищная гниль, а ее сердце от того увядает. Она подкрадывается к ее горлу, обступает неподвижные губы.

Я чувствую, как по моему телу проходит волна напряжения. По наитию хочу вытащить из нее эту магию как можно скорее, но понимаю, что это будет подобно вырыванию клинка из раны. Я не хочу нанести больше вреда, чем уже причинил, поэтому осторожно призываю силу обратно, чтобы не сотрясать ее тело. Слышу, как за спиной тихонько переговаривается Гнев, кто-то неуверенно шагает по снегу, тимбервинги посвистывают друг другу, а гром среди облаков, которые мы только что покинули, оповещает о приближении холода.

Я отгоняю прочь все ненужные мысли и сосредотачиваюсь на магии, текущей по венам Аурен, после чего со всей осторожностью выдергиваю ее, как сорняк. Дальше пальцы погружаются в почву, и я расслабляюсь, отпуская в нее гниль. Параллельно с этим даю телу Аурен время на то, чтобы восстановиться. Затем немного жду и начинаю методично удалять каждое гнилое пятно, похожее на куски застывшей глины.

Несмотря на сильный холод, у меня на висках проступают капли пота. Я сжимаю зубы, притягивая силу к себе и возвращаю в свои вены, чтобы она бурлила в благодатной для нее почве. Полностью вытягиваю силу из Аурен, пока не остается только один фрагмент — в ее груди. Однако, когда я призываю оставшуюся силу, пытаясь извлечь его, то наталкиваюсь на сопротивление. Вместо того чтобы, как остальные, покинуть ее тело, этот фрагмент запускает в нее шипы, словно пытается удержаться.

Словно пытается удержать Аурен в своих когтях.

Я хмурюсь, руки трясутся, и по ним распускаются гнилые корни. Сила скользит по моим ладоням и забивается под кончики пальцев, а темные линии раздирают меня изнутри, стремясь пробить кожу.

От замешательства и страха я вновь стискиваю челюсти.

Моя сила никогда еще так не упрямилась. Никогда не пыталась так упорно остаться. Уже много лет я не сражался с ней — во всяком случае, с детства. Мне очень рано пришлось научиться обращаться с этой зловонной магией, пока она не уничтожила все, включая меня.

Так что, черт возьми, происходит?

Я лихорадочно осматриваю Аурен, но больше не вижу в ней гнилой скверны, остальные части ее тела не замараны ею. Она снова стала такой же, как раньше, но почему тогда не уходит этот последний фрагмент?

— Отпусти. — От неослабевающего вкуса яда язык еле шевелится. — Отпусти ее.

В ответ он извивается, как терновник, скручивающийся вокруг ее груди и пускающий в нее корни. Ужас пронзает меня, как самый острый из клинков.

— Отпусти ее, черт тебя подери!

Магия и сила вырываются на волю, став сильнее той бури, что пытается обрушиться с неба. Клацнув зубами, я делаю один мощный рывок, рассекающий воздух. И сила моего же яростного рывка отбрасывает меня назад, а Аурен в это время выгибается на земле дугой.

— Рип!

Я лежу, опешив и задыхаясь, и не отвожу взгляда с темных облаков, застилающих ночное небо. Лу падает на землю рядом со мной и смотрит на меня круглыми от волнения глазами.

— Ты живой?

— Черт возьми, что это сейчас было? — спрашивает Озрик.

Я слышу, как свистит Джадд:

— Твои корни…

Опускаю взгляд на руки, где вены извиваются и рассерженно щелкают. Чувствую, как все осматривают мои лицо и шею, но надеюсь, что никто ничего не скажет, потому что я и сам ощущаю, как эти злосчастные корни шевелятся под кожей. Везде, черт возьми. Словно я несколько месяцев не пользовался силой, словно она скопилась во мне.

Но все это неважно, ведь я только что вырвал из Аурен последний кусочек гнили, а значит, все будет хорошо.

Лу порывается помочь мне сесть, но я отталкиваю ее мельтешащие руки, и у меня вырывается мучительный стон. Снова быстро наклоняюсь над Аурен, но, увидев ее лицо, понимаю, что она по-прежнему не очнулась.

Она все равно не двигается.

Моя паника разрастается.

Гниль просачивается в землю, а мое сердце уходит в пятки.

Что я натворил?

Я зарываюсь пальцами в снег, и от моего прикосновения гниль расползается по земле разлагающимися полосами. Я не просто чувствую, как она растекается по снегу, а чувствую, как она обволакивает мое сердце, сжимает его, дробит на мелкие осколки и приказывает увядать у меня в груди.

Я резко зажмуриваюсь, а корни впиваются в кожу шеи. Они обвиваются вокруг вен, как разъяренные змеи, которые сжимают и кусают, причиняя невыносимую боль, но я не обращаю на нее внимания.

Потому что я убил Аурен. Твою мать, я ее убил…

Внезапно она приоткрывает рот. Когда с ее губ срывается прерывистый вздох, я распахиваю глаза. У нее изо рта вырывается черное облачко, которое спустя мгновение развеивается между нами.

От облегчения в висках начинает стучать.

— Аурен?

Но она не открывает глаза, и страх сжимает мне сердце.

Я закрываю глаза, стараясь снова сосредоточиться на ней, и чувствую, как холодею. Потому что этот кусочек, единственный фрагмент гнили, который я только что вырвал у нее, еще в ее теле.

По-прежнему, черт возьми, там.

Остолбенев, мысленно пытаюсь снова и снова схватить его и выдернуть, но он не поддается.

Она вздыхает, и из ее рта снова вырывается мутная черная дымка.

Сердце стучит по ребрам, желая вырваться из клетки и сразиться с кем-то. Но сколько бы я ни призывал свою силу, этот последний фрагмент не покидает ее грудь. Он въелся, как чернильное пятно на золотистой ткани, которое я не смогу вывести.

И все же ее грудь поднимается и опускается. Ее сердце бьется чаще. Она жива.

Черт, я не могу вытащить из нее последнюю каплю гнили, но Аурен жива, а это самое главное.

— Аурен, очнись.

Проходят секунды. Пять, десять, двадцать. Я считаю каждую.

— С ней все в порядке?

Я застываю от хриплого вопроса, заданного Дигби. Голос у него такой из-за нанесенных ему увечий, а еще, потому что он давно им не пользовался. Я молчу и не знаю, осмелится ли кто-нибудь ему ответить. Просто продолжаю за ней наблюдать, желая, чтобы она открыла глаза.

— Ну же, Золотая пташка… — шепчу я. Тревога врезается мне в шею как удавка.

Слышу рядом шарканье, а потом Дигби вырывается вперед и встает рядом со мной на колени.

— Она жива? — снова спрашивает он.

Я по-прежнему молчу, и тогда он хватает меня за рубашку и, к моему удивлению, учитывая, сколько на его теле ушибов, с силой тянет на себя.

— Что ты натворил? — гаркает он, шевеля опухшими и потрескавшимися от крови и мороза губами.

Озрик тут же оказывается рядом, поднимает Дигби и оттаскивает его.

— Что ты натворил? — раздается обвиняющий хриплый крик Дигби, который сразу же сливается с воплями охватившего меня ужаса. Озрик и Дигби о чем-то яро спорят, но от страха так сильно шумит в ушах, что я не слышу, о чем они толкуют.

Что я натворил?

Руки начинают дрожать от паники и страха, которые захватили меня с той секунды, как я применил к Аурен силу.

— Почему она не приходит в себя? — спрашивает Лу, но я не знаю. Черт, я не знаю, так что и ответить мне, мать его, нечего.

Я обхватываю руками холодные щеки Аурен и издаю шипение от боли в пальцах. Даже сейчас моя сила словно хочет отделиться от кожи и вернуться к ней.

Ее аура потускнела. Вокруг ее тела скользят лишь тусклые золотистые всполохи. Аура должна сиять ярко даже в ночи, но сейчас она совсем не похожа на вспышку мощной силы и жизни, которая обычно от нее исходит.

Я прождал слишком долго.

Я должен был отравить ее гнилью раньше — до того, как у нее почти закончились силы. И приземлиться должен был быстрее, должен был раньше вырвать из нее свою магию.

— Не поступай так, — взываю я к ней. К богам.

Не сейчас.

Не после всего, что произошло. Я ведь только обрел ее…

— Мне нужно, чтобы ты пришла в себя, — приказываю я, но на самом деле эта мольба вырвана из глубин моей души. А если Аурен вообще не очнется? А если это цепкое семя гнили пустило в ней корни и теперь не отпустит ее?

Я применил к ней силу только для того, чтобы она не упала замертво от усталости. Проклятие, я только все испортил. Испортил, и теперь моя же сила набрасывается на меня как тысяча кусающихся змей, а Аурен до сих пор заражена моей магией.

Я опускаю голову, прижавшись своим лбом к ее голове, и держу руки на ее холодных щеках.

— Не поступай так, — зажмурившись, умоляю я. — Золотая пташка, ты намного сильнее. Ты сильная. Так что очнись.

Но она не приходит в себя.

— Черт! — Резко вскинувшись, я ударяю кулаком по снегу, и острый лед, укрывающий землю, рвет кожу. — Черт, черт, черт!

Я слышу, как Дигби в отчаянии пытается противостоять остальным и вместе с тем проклинает меня. Его угрозы и бранные слова хлещут меня по спине, как кнут. Бьют меня осознанием…

— Это я виноват, — вырывается у меня искреннее признание вины.

Лу поджимает губы в ответ на мое заявление.

— Так исправь.

— Так я, черт возьми, пытался! — огрызаюсь я и в отчаянии провожу рукой по волосам. — Я пытаюсь…

Не могу ясно мыслить. В висках стучит кровь, земля под ногами сотрясается, в ушах что-то ревет. Магия во мне издает скорбный звук, растекаясь перед глазами и вынуждая видеть линии, которых там нет. Теперь я слишком часто, слишком быстро распространяю гниль, и она впитывается в землю, ослабляя ее и нанося ущерб.

Я слышу крики, а может, это ветер или сила, брыкающаяся у меня в костях.

— Рип, твоя сила…

Я трясусь всем телом, чувствуя, как покалывает и растягивает кожу, а гниль начинает с шипением растекаться по земле, желая прорасти в нее и разорвать…

БАМ!

Я отлетаю назад и снова, уже второй раз, падаю на снег, на мгновение опешив.

— Возьми себя в руки, — со злостью говорит брат и встает на колени, подняв меня с земли, на которую же сам, кретин, меня и уронил, дав по лицу. Я, будучи разъяренным, смотрю ему в глаза. — Ты отравляешь гнилью это проклятое богами место. Сейчас же соберись! Ты не в том положении, чтобы терять над собой контроль.

Я хлопаю глазами и чувствую, что резкие слова Райатта отчасти возвращают меня в настоящее. Опустив взгляд, вижу, что снег под нами стал коричневым и тусклым, а прожилки, похожие на отравленные нити, распространяют свой яд. Он расходится идеальным кругом, портя землю, и высасывает из снега влагу, превращая его в кучу осколков.

Я делаю глубокий вдох и сжимаю руки в кулаки. Мне удается втянуть силу обратно, пока она не разошлась дальше.

— Ты понял? — спрашивает Райатт.

— Понял, — гаркаю я в ответ.

— Вот и ладно. — Он отпускает меня, и мне в равной степени хочется и врезать ему, и поблагодарить за то, что он вырвал меня из этой силовой ловушки.

Отвернувшись, я вижу, что весь мой Гнев и Дигби сгрудились вокруг Аурен. Джадд настороженно глядит на меня.

— Она дышит, это хороший знак, — говорит он так, словно это должно меня успокоить.

— Но она не приходит в себя.

— А ты всю силу из нее вытащил? — спрашивает Лу, водя руками над рукавами Аурен, но на всякий случай не прикасаясь к ней.

— Что-то не так. Я не смог вытащить последний фрагмент.

Лу округляет глаза, и я слышу, как кто-то рядом втягивает воздух.

— Может быть, я прождал слишком долго.

— Что это значит? — спрашивает Дигби.

Растерявшись, я качаю головой.

— Так, нам нужен план, — встав и отряхнувшись, говорит Лу, а потом смотрит на небо. — Надвигается буря, и довольно быстро. Как ты хочешь поступить?

Воспользовавшись моментом, я расправляю плечи и усмиряю деспотичное притяжение магии, сжимая и разжимая пальцы. Одолев их, я прохожу мимо всех и осторожно беру Аурен на руки. Затем прижимаю ее к груди, испытывая внутреннее страдание от ее безжизненного вида.

Уже хочу было пойти, но Дигби, прихрамывая, с кровожадным выражением загораживает мне дорогу.

— Я же говорил, чтобы ты вернул ее к жизни.

— Ей просто нужно отдохнуть, — отвечаю я, но все равно слышу в своем голосе неуверенность. — Мне нужно укрыть ее от непогоды.

На лице стражника появляется возмущение и ненависть, но, пока он ничего не сказал, я поворачиваюсь к Озрику.

— Вы все летите обратно к войску. Хочу, чтобы сегодня же вечером все наши солдаты покинули Рэнхолд. Я не доверяю королеве Кайле. Пусть они возвращаются как можно скорее в Четвертое королевство. — Я угрюмо поджимаю губы. — Они нам понадобятся.

Озрик кивает, а Джадд спрашивает:

— А как же ты?

Я бросаю сердитый взгляд на небо.

— А я как можно быстрее полечу, опережая бурю, чтобы доставить Аурен в безопасное место.

— Лететь одному нельзя, — возражает Лу. — И тебе не добраться так просто до Четвертого королевства, пока она без сознания. Слишком далеко. Вдруг она проснется и позолотит тебя до смерти?

Когда я подхожу к Арго, тимбервинг складывает крылья цвета коры и опускается на колени, воткнув когти в снег.

— Я лечу не в Четвертое королевство, — бросаю я через плечо.

— Тогда куда ты ее везешь? — спрашивает Дигби.

Схватившись за ремешок седла и забравшись с Аурен на спину Арго, я перевожу взгляд на сердитого брата, и он отвечает за меня:

— Он везет ее в Дэдвелл.

Примечания

2

Стазис — это ограниченная область пространства, в которой время остановлено или содержимое обездвижено.