Хроники неформала

Полина Сорокина, 2018

Моя книга о приключениях и внутреннем мире девочки-подростка неформальной субкультуры в лихие 90-е – 2000-е. Искренне хочу поделиться своими воспоминаниями и надеюсь книгу будет интересно прочитать не только бывшим подросткам, но и родителям подростков. Будьте демократичней к вашим детям!С любовью. Сорокина Полина.Содержит нецензурную брань.

Часть I

Как началась новая жизнь

Глава 1. Пирсинг. Май 2001 г

Сейчас со всей мочи завою с тоски —

Никто не услышит…

«Чайф»

…Булавка дрожала в моих руках. Я уже протёрла ухо водкой. Вот остриё приблизилось к мочке и начало медленно проходить сквозь кожу. Вот я уже застёгиваю булавку! Странно… Совсем не больно: просто горячо. А ещё три булавки лежат на столе…

Многие люди уже давно умерли, то есть внутри прогнили насквозь, и в них не осталось ничего человеческого. Просто по инерции они как зомби продолжают ходить на работу, готовить пожрать, скандалить, трахаться, спать и опять с утра ходить на работу. И таких большинство.

То, что они убили свою жизнь, — это еще полбеды. Беда в том, что они пытаются навязать такую же жизнь окружающим (особенно своим мужьям, жёнам, детям…), и, как правило, им это удаётся.

Такие и мои родители. Сейчас я их ни в чём не виню, мне их глубоко жаль, но тогда я их просто ненавидела! Они всегда хотели «как лучше», а благими намерениями известно куда дорога выложена.

Мать всегда мне всё запрещала, надеясь, что таким образом сбережёт меня от жестокого мира.

Отец, уважаемый на работе человек, приходил домой совершенно другим. Орал на меня, бил, всячески вымещая на мне злость за свои жизненные неудачи. Обычно тупо заставлял меня переделывать алгебру, а затем по несколько раз переписывать её на чистовик.

В итоге я просто возненавидела себя… и их тоже. Возможных выходов из такой ситуации я видела на тот момент два: примириться, став такой же неискренней занудной подлизой, как они, либо устроить БУНТ.

И я выбрала второе. А когда человек готов отбросить прошлое и кардинальным образом изменить свою жизнь, она всегда даст ему такую возможность.

Я была настолько забитой и закомплексованной, что у меня даже не было друзей. В классе меня не любили. А я просто ненавидела этих пафосных блондинок в розовых кофточках и тупых гопников, обсуждающих новые модели машин и сотовых телефонов.

С раннего детства я была не такой, как все. Только раньше не понимала, как это здорово. Мои первые слова были: «Я сама», а не «мама» или «папа».

Я не любила слушать попсу. В шесть лет я по радио услышала песню «Прогулки по воде» и на всю жизнь прониклась. Я не знала, что её поет Nautilus Pompilius, и купила в магазине кассету группы «Кино», где была песня «Прогулки, романтика». После этого прониклась ещё и творчеством Виктора Цоя.

Меня никуда не отпускали, поэтому, сидя в своей комнате на даче, я слушала «Наше радио». Я порезала и исписала свои старые джинсы, а мама орала на меня, что все рокеры — наркоманы и неудачники, а тяжёлая музыка уродует психику.

Я делала всё назло.

Глава 2. Полнолуние. Июль 2001 г

Ночь в июле полна соблазна, и мятежна ночная даль…

«Ария»

Была тёплая июльская ночь 2001 года. Мне было всего 12 лет. В такие ночи я тихо вылезала из окна и уходила гулять в лес. Тогда я ещё ничего не боялась.

В эту ночь родители, как всегда, крепко спали. Полная луна была, на удивление, красивой, и всё располагало осуществить мою давнишнюю задумку: сходить к заброшенному пруду. Я бесшумно вылезла из окна, прошла во двор и осторожно прошмыгнула в дыру забора, чтобы не скрипела калитка. Здесь я прислушалась и перевела дыхание: мой уход никто не заметил. Я достала из кармана сигарету со спичками и прикурила. Можно было не спешить.

Лесную тропинку освещала луна, а с деревьев капала роса после утреннего дождя. Я уходила всё дальше в лес, и мои глаза уже привыкли к полумраку.

Вдруг справа от себя я услышала отдалённую песню. Кто-то играл на гитаре, и эти звуки я ни с чем не могла спутать. Я свернула с тропинки и очень аккуратно стала красться на звук. Пройдя немного, я увидела слабый огонёк костра. Я подошла настолько близко, чтобы меня не могли заметить, но мне было всё видно и слышно.

У костра сидели двое мужчин, одетых в тяжёлые кожаные куртки с металлическими наклёпками. Один из них играл на гитаре и негромко пел песню о беспечном ангеле. У него были длинные чёрные волосы, собранные в хвост, и щетина примерно недельной давности. Второй мешал что-то очень вкусно пахнущее в чане на костре. У него была небольшая борода и тоже длинные волосы, только светлые. Недалеко от меня прислонённые к большому дереву стояли два мотоцикла.

Эти люди показались мне со стороны очень дружелюбными… К тому же я ужасно замёрзла и решила подойти к костру.

— Можно немного погреться у вашего костра? — неуверенно спросила я, выходя из-за дерева.

Тут же гитара смолкла, и оба удивлённо повернулись в мою сторону.

— А тебя мама не предупреждала, что нельзя говорить с незнакомыми мужчинами и вообще гулять ночью одной? — спросил гитарист, хитро ухмыльнувшись.

— Вы не такие, как другие люди…

— С чего ты взяла?

— Чувствую.

— Ну садись рядом с нами, ведь по-настоящему живёт только тот, кто не боится. Глинтвейн только что сварился.

— А что такое глинтвейн?

Не говоря ни слова, бородатый достал из рюкзака железную кружку и аккуратно налил кипящее варево.

Я нерешительно взяла кружку и сделала глоток. На вкус это было вино, только горячее и пряное. Мне сразу стало теплее, и я почувствовала себя смелее и уверенней.

— А кто вы такие и как вас зовут?

— Мы байкеры, — сказал гитарист и почему-то засмеялся. — Я Крейд, а это мой брат, Айрон.

— Вы не похожи на братьев.

— Мы не родные братья, а названные. У нас так заведено. Разве человека, с которым прошёл кучу передряг и дорог, не назовёшь братом?

— Знаю. Байкеры — это мотоциклисты. Ваши друзья часто проезжают по местной дороге. А куда вы направляетесь?

— На слёт в Калугу. Нескольких наших братьев убили, и мы спешим собраться кланом и узнать, кто это сделал.

— Какой ужас! Убили! А что вы сделаете с теми, кто убил?

— Детям этого лучше не знать.

— Я не ребёнок, — обиженно сказала я.

— Все мы дети, только игрушки дорожают! — ухмыльнулся Айрон.

— А придумайте мне тоже какое-нибудь имя, пожалуйста! — попросила я.

Они рассмеялись так, что мне стало немного жутко.

— Знаешь, ты пришла ночью в полнолуние, так пусть тебя зовут Найт.

— Спасибо, учусь в английской школе.

Так мы и болтали. Крейд дал мне свою тяжёлую кожаную куртку, которая называлась косухой. Я спрашивала их про дороги, поездки, братьев. А они отвечали и рассказывали мне невероятные истории. Луна освещала поляну, а мне было хорошо и как никогда спокойно. Я чувствовала, что засыпаю. И тогда Крейд взял в руки гитару и стал играть очень красивую колыбельную о потерянном рае. И я не заметила, как заснула у костра.

Меня разбудили шум машин и яркий солнечный свет. Было очень раннее утро: наверное, часов шесть. Я неохотно открыла глаза и огляделась вокруг. Байкеры, скорее всего, уехали пару часов назад, так как место костра было разворошено. Меня удивило только, что следы от колёс были едва заметны и как будто заросли травой. По ним я очень быстро вышла на трассу. Но поняла, что совершенно не знаю, где нахожусь. Я побрела вдоль дороги, и довольно скоро возле меня остановилась милицейская машина.

— Ты что тут делаешь одна на трассе? Тебя никто не обидел, девочка? — строго спросил милиционер.

— Мы отвезём тебя домой, где ты живёшь? — спросил второй милиционер.

— У нас дача в посёлке Иваново.

— А как ты вообще здесь оказалась? — уже по дороге спрашивали они меня.

И я им радостно всё рассказала про своё знакомство с Крейдом и Айроном. Когда я описала подробно своих новых друзей, оба милиционера побледнели. Дальше я слышала, сидя на заднем сиденье, лишь как они шептались между собой. Но слух меня никогда не подводил.

Смысл их разговора был в том, что ровно год назад два байкера разбились на этой трассе недалеко от места, где меня подобрали. Они вывозили трупы двух мужчин: одного с длинными чёрными волосами, в руке он до последнего сжимал обломок гитары. Тело другого было изуродовано, у него были светлые волосы и борода. Дело никак не походило на то, что ребята, причём оба, не справились с управлением. Но разбирательство замяли местные власти и списали на несчастный случай. За трупами вскоре приехали ещё пять байкеров, так как у погибших не было близких родственников. Эти же милиционеры составляли протокол и тогда только узнали клички погибших. На мои глаза навернулись огромные слёзы. И я не слушала больше, о чём они говорили. Мне должно было стать страшно и жутко, но я только плакала, потому что на всю жизнь запомнила фразу Крейда, что «по-настоящему живёт только тот, кто не боится».

Меня передали родителям, которые уже успели проснуться и спохватиться: куда я пропала. Милиционер лишь сказал им следить за ребёнком, так как «места здесь неспокойные». Посмотрел в последний раз на меня, перекрестился… и они уехали.

Глава 3. Алкоголь. Май 2002 г

Только в нашей стране люди бросают пить в том возрасте, когда в других странах только начинают.

Из «Нашей Раши»

Скандалы в моей семье были просто невозможными. Невыносимыми.

Я была в восьмом классе и подружилась с двумя одиннадцатиклассниками. Они знали палатку, где несовершеннолетним продавали спиртное. Для меня тогда это было новым, запретным, а следовательно, интересным. Я пила сначала по чуть-чуть, но потом, в один прекрасный день… настроение у меня было совсем дерьмовым, и я нажралась. Выпила две пол-литровых банки «Трофи».

Насколько же «фейхуёвый» был этот» Трофи»… Я еле дошла до дома после школы… и тут всё началось.

— Олег! Посмотри! Наша дочь нажралась!

— Быть не может. Сейчас я ей ремнём врежу!

— Каким ремнём?! Она на ногах не стоит!

— Эй ты, скотина! Ты что пила? От тебя водкой несёт, как от тракториста!

Я мечтала только прилечь и с трудом выдавила:

— Я т-трезвая… Я это… Устала…

— Сейчас в милиции нам скажут, насколько ты трезвая! Олег! Быстро лови машину, потащим её в отделение. Приборы всё покажут!

— Везите, везите. Я ничё не пила…

Так меня затолкнули в лифт, а потом в чью-то машину. Дороги я вообще не помню. Зато помню жирные ментовские морды, которые заставляли меня дышать в какую-то трубочку… Морды родителей… родителей, которые давали мне подзатыльники. Как позже выяснилось, родители настояли, чтобы меня поставили на учёт. Это вместо того, чтобы сесть и поговорить со мной, чтобы хотя бы спросить, почему я так поступила… Мои родители сами поставили меня на учёт в милицию, а у меня даже паспорта тогда не было.

Дорога домой была ужасна. Голова раскалывалась. Нас вёз какой-то хач (гость с Кавказа) и поучал моих родителей, как надо воспитывать дочь. А меня тем временем рвало на заднем сиденье.

Дома мне пришлось очень несладко. А утром в школу.

Перестала ли я после этого напиваться? Конечно, нет. Просто научилась хорошо врать и всегда притворяться трезвой.

Глава 4. День рождения. Март 2002 г

И не забудь поздравить с днём рожденья меня, и не забудь пожелать мне счастья!..

«Ночные снайперы»

У меня появилась подруга Саша. Сашу мои родители любили — она была на два года старше меня и часто приходила к нам. По вечерам она читала мне вслух «Властелина колец» Толкина и рассказывала разные «красивые» легенды.

И вот наступил мой день рождения. Мне исполнялось четырнадцать. Саша уломала моих родителей, чтобы они отпустили меня с ней в магазин «Рок-Арсенал» на «Курской» выбрать мне подарок.

У дверей стояли люди в косухах и обсуждали какой-то концерт какой-то группы и их ужасного солиста.

Когда мы вошли, мой восторг был неописуем! Гитары, диски, косухи, футболки, кольца, пирсинг…

— Сашка! Где ты этот магазин отрыла?

— Да его каждый неформал знает. Выбирай.

Глаза разбегались. И тут я посмотрела на правую стену и увидела то, что хотела. Это была футболка «Арии» к только что вышедшему альбому «Химера». Нарисована на ней, соответственно, была большая химера, что логично.

Идя домой, я просто светилась от счастья. Накануне мне купили «гриндерсы». Наконец-то у меня нормальный прикид!

Но когда я зашла домой и увидела лица родителей, мне стало страшно. Общепринято мнение, что плохие родители обязательно алкоголики, или наркоманы, или, по крайней мере, люди, которые не уделяют внимания и пускают воспитание своих детей на самотёк. Но есть то, что, я считаю, вредит психике и становлению личности ребёнка гораздо хуже, чем даже голод и безразличие, — это фанатичные родители с диктаторским уклоном. У меня были именно такие. Внешне социально уважаемые люди с безупречной общественной репутацией, они приходили домой и, снимая свои блестящие маски, спускали всю свою злость на мне. Как лезвие идеального меча, они пытались отточить мои манеры и стиль жизни под свои стандарты в приказном порядке и совсем забывали, что человек способен либо совершать свои ошибки, либо тупо подчиняться, а затем всю жизнь жалеть о том, что шёл не своим путём. У меня хватало сил всегда выбирать первое. Я выросла на идеальных сказках о доброте и наблюдении того, как мои родители готовы были наброситься и перегрызть глотку любому, кто хоть как-то перейдёт им дорогу… даже друг другу. В этом было настоящее насилие. Мне никогда не хотелось возвращаться домой.

Моя мать, будучи учительницей и религиозной фанатичкой, возникла первой:

— Как ты могла принести в дом изображение дьявола? Ах ты, сволочь! А ну быстро сними это, и я завтра отнесу это в церковь!

Сашка, вошедшая следом за мной, не растерялась:

— Екатерина Петровна, вы что? Это всего лишь химера, а изображение химер украшают Нотр-Дам де Пари — христианский собор.

— Мне плевать! Это исчадие ада, и в моём доме его не будет! А ты иди к себе домой и больше у нас не появляйся!

Саша ушла, и отец радостно объявил:

— А сейчас мы едем на дачу всей семьёй отметить твой день рождения!

Слёзы навернулись у меня на глаза! Мало того что у меня отняли мой подарок, ещё и ехать с этими уродами на дачу, когда я уже договорилась отметить праздник со школьными знакомыми. Тут появилась идея! Я подсмотрела, куда они спрятали мою химеру, а родителей попросила собрать пока мои вещи.

А сама тихонько взяла рюкзак, схватила футболку и рванула за дверь. Я понимала, что не дождусь лифта, и рванула вниз по лестнице с 13-го этажа. За спиной слышала крик:

— Она одержимая этим бесом! Олег! Быстро тащи её сюда!

Увы, отец у матери был вроде собачки. Проще говоря, обычный подкаблучник, который соглашался со всем её бредом, так как она хитро выдавала это за его же мысли! Такое вот женское умение…

По лестнице несколькими этажами выше послышались тяжёлые, но гораздо быстрей моих мужские шаги. Отец, конечно, бегал быстрей, чем я. Но всё равно он поймал меня только на втором этаже.

Я была в ярости и при этом понимала, что дома меня снова побьют! Он схватил меня за рюкзак и потащил к лифту. И тут во мне проснулась воистину дьявольская сила. Я вырвалась и ударила его гриндером по колену со всей силы. Он взвыл от боли, схватил меня за волосы и приложил головой о ступеньку, да так что у меня вылетела из брови серёжка с куском мяса. В глазах звёзды, на лице кровь! Но это придало мне ещё больше ярости: я вывернулась и врезала ему на этот раз между ног. Он согнулся, и я, воспользовавшись моментом, почти убежала. Но не тут-то было! Подоспела мать и позвала на помощь консьержку. Отец уже немного отошёл от болевого шока. Втроём меня схватили, и кто-то больно пнул под рёбра. Дальше меня затащили в квартиру. Эту убогую, заваленную мебелью однокомнатную квартиру, пропитанную их злостью и постоянными скандалами, я ненавидела всей душой. Я ненавидела приходить домой, а от любви к родителям, благодаря их методам, давно уже ничего не осталось.

И вот теперь я валялась на полу и рыдала, а мать вызывала мне психиатрическую помощь, говоря, что я одержима и сошла с ума. В перерыве между их криками и звонками я позвонила бабушке. Это был один из коротких разговоров, который изменил моё представление о жизни. Бабушка была совершенно спокойна и сказала мне тоже успокоиться.

— Подумай, — спокойно сказала она. — Сейчас приедет психбригада. Если ты будешь спокойна, ну расстроена, но без истерик, а они будут орать ересь про демонов, кого сочтут психом?

Несмотря на то что меня разрывала обида, а от слёз просто трясло, доводы были неоспоримы. К моменту приезда скорой я уже не плакала, а демонстративно вытирала кровь с лица. Бригада состояла из двух здоровых ребят лет по 25. Увидев мою истерившую мать, они стали говорить со мной. Я рассказала всё как было: про свой день рождения, про футболку, про драку. Оказалось, что они сами с удовольствием ходят на концерты «Арии».

Дальше они пошли на кухню говорить с моими родителями. Говорили часа два, и по обрывкам фраз полностью защищали меня и объясняли сложности переходного возраста. Когда они уехали, уже стемнело. Так мне и исполнилось 14 лет.

И выхода из этого кошмара я не видела.

Глава 5. Суицид. Сентябрь 2002 г

Самоубийство — это уже не война…

«Ария»

Наутро по дороге в школу я прихватила с собой бельевую верёвку. Я решила покончить с собой. Это было идиотское решение, но я просто не знала, куда деваться.

Возле школы за гаражами росло ветвистое дерево. Сентябрь. Замечательная солнечная погода: тепло и зелено.

Я подкатила старую шину к дереву, встала на неё и покрепче привязала верёвку к ближней ветке, а затем сделала петлю. Когда-то мне показал, как правильно делать петли, один знакомый. Всё держалось довольно крепко.

Предварительно на первом листе ненавистного мне чистовика по алгебре я оставила прощальную записку:

«Суки, уроды, родители! Вы довели меня до смерти! О последнем прошу: не припирайтесь на мои похороны».

Я положила тетрадку в рюкзак и откинула его в сторону. Затем встала на шину и сунула голову в петлю. Даже было приятно и весело: природа, погода, а я… резким движением вытолкнула шину из-под ног.

Эти доли секунды показались мне вечностью. Петля резко затянулась у меня на шее, рванула. Я даже не успела рефлекторно схватиться за верёвку. В глазах потемнело. Кожа и мышцы шеи разрывались от боли. Воздуха нет…

Но верёвка предала меня в моей затее. Она треснула и порвалась, а я шлёпнулась в мягкую грязь, одновременно рефлекторно ослабляя петлю рукой и хватая воздух.

Случилось чудо! Я не сломала себе шею. Я жива! Несмотря на то что шею сжимало, а горло ужасно болело, я почувствовала неудержимое счастье. Счастье, что сверкает это солнце! Счастье, что растут зелёные листья на этом ветвистом дереве! Что грязь, в которой я лежу, согрета этим глупым солнцем!

Я лежала так минут десять… может, больше, не знаю. В моей голове стрелой проносились эти дурацкие скандалы, и я чётко решила жить. Назло!

Потом я дошла до школы. Отмылась кое-как в туалете, а всем сказала, что меня обрызгала проезжавшая мимо машина. Благо в рюкзаке был шарф, который скрыл большую красную полосу на шее. Я носила его ещё месяц.