Романы Круглого Стола. Бретонский цикл

Полен Парис

Бретонские сказания о короле Артуре, рыцарях Круглого Стола и поисках священного Грааля и созданные на их основе французские рыцарские романы почти не знакомы российскому читателю, хотя они гораздо старше, полнее и многообразнее известной у нас английской версии Артурианы. Перевод выполнен по изданию известного медиевиста XIX века, хранителя отдела рукописей французской Национальной библиотеки проф. П. Париса: «Романы Круглого Стола, переложенные на современный язык Поленом Парисом и сопровождаемые исследованиями происхождения и особенностей этих великих сочинений». В книгу вошли четыре произведения, наглядно показывающие, как жанр светского романа постепенно вырастает из библейского апокрифа. Это прозаическое переложение романа Робера де Борона «Иосиф Аримафейский» (конец XII в.), еще более ранняя легенда «Обретение Книги Грааль», роман «Святой Грааль» (один из первых образцов европейской «обрамленной повести») и уже вполне классический рыцарский роман «Король Артур». Издание предназначено для широкого круга читателей, интересующихся историей литературы, религии и европейской культуры. В формате a4.pdf сохранен издательский макет книги.

Книга первая

Роман в стихах об Иосифе Аримафейском Робера де Борона

Иосиф Аримафейский

перевод Т. К. Горышиной

Да будет известно грешникам, что, прежде чем сойти на землю, Иисус Христос устами пророков дал знать о пришествии Своем и горестных страданиях Своих. Дотоле всем, баронам и нищим, правым и виноватым, уготована была дорога в ад вослед за Адамом и Евой, за Авраамом, Исайей, Иеремией. Дьявол притязал на владычество над ними, возомнив, что право его непреложно; ибо должно вершить вечный суд. И надобно было, чтобы за праотца нашего дано был искупление теми, кто в единстве и подобии Своем явили божественную Святую Троицу. Едва Адам и Ева приблизили к устам своим запретный плод, как, узрев наготу свою, впали во грех нечистоты^[102]. И тотчас пропало счастие, коим они наслаждались. Ева зачала в скорби; и сами они, и потомство их сделались смертны, дьявол же вознамерился отторгнуть их души во владение свое. Дабы спасти нас от ада, Господь принял рождение из чрева Девы Марии. И когда Он пожелал быть окрещен святым Иоанном, Он сказал: «Каждый, кто уверует в Меня и примет святую воду крещения, вызволен будет из кабалы дьявола, покуда новые грехи не ввергнут его в прежнее рабство»^[103]. И более того сделал для нас Господь: подобно второму крещению, учредил Он исповедь, с коей всякий грешник, явив свое раскаяние, прощен будет и за новые прегрешения.

В те времена, когда Господь обходил земли, проповедуя, страна Иудеев частью своею была подвластна Римлянам, а наместником от них был Пилат. Один добродетельный муж, по имени Иосиф Аримафейский, вел пятерых всадников на службу Пилату. И стоило Иосифу узреть Иисуса Христа, как он возлюбил Его великою любовью, однако выказать ее не смел, страшась злобных Иудеев. Что до Иисуса, учеников при нем было немного; к тому же один из них, Иуда, был нечестив по природе своей. В доме Иисуса Иуда служил управителем и брал за то поборы, называемые десятиною, со всего, что приносили в дар Учителю. И вот случилось так, в день Тайной Вечери, что Мария Магдалина пришла в дом Симона, где Иисус сидел за столом с учениками; она пала ниц к ногам Иисуса и омочила их слезами; и после, отерев их прекрасными своими волосами, умастила тело Его чистым и драгоценным елеем. Тотчас наполнился дом сладчайшими благоуханиями, но Иуда, оставаясь безучастен к ним, сказал:

— Эти благовония, должно быть, обошлись в три сотни динариев; меня же ввели в убыток, лишив доли в тридцать динариев^[104].

И с той поры он стал искать, как возместить этот урон.

Проведал он, что в доме первосвященника Каиафы собираются Иудеи, измышляя, как им погубить Иисуса. Он направился туда и предложил им выдать своего Учителя, если они согласны дать ему тридцать динариев. Один Иудей тотчас вынул их из своего пояса и отсчитал ему^[105]. Иуда назвал день и место, где можно будет им схватить Иисуса.

— Только, — сказал он, — не берите вместо Него Иакова, Его двоюродного брата^[106], очень с Ним схожего; для большей верности, вы возьмете того, кого я поцелую.

Назавтра в четверг, в доме Симона, Иисус велел принести большую купель, сказав Своим ученикам погрузить туда ноги; Он омыл их все вместе и осушил их. Святой Иоанн спросил у Него, почему употребил Он одну воду для всех.

— Вода эта, — ответил Иисус, — становится нечистой, как нечисты души всех, кому Я подношу ее; равно очищаются и последние, и первые. Сие назидание оставлю Я Петру и пастырям Церкви. Грязь от грехов, им самим присущих, да не воспрепятствует очищению грешников, что придут исповедоваться им^[107].

Туда в дом Симона и вошли Иудеи, дабы схватить Господа нашего. Иуда, поцеловав Его, сказал им:

— Крепко держите Его, ибо Он на диво силен.

И увели Иисуса, и рассеялись ученики Его. На столе же была чаша, с коей Христос творил Свое таинство^[108]. Один Иудей заметил ее, взял и унес ко двору Пилата, куда уведен был Иисус; и когда наместник, будучи уверен, что нет в Нем вины, испросил воды, желая устраниться от приговора, то взявший чашу Иудей подал ее Пилату, и тот, умыв в ней руки, велел убрать ее в надежное место^[109].

И когда Иисус был распят, пришел к Пилату Иосиф Аримафейский и сказал ему:

— Господин^[110], не первый год я привожу вам по пяти всадников, не получая за это награды; ныне я пришел просить за моих солдат тело распятого Иисуса.

— С радостью соглашусь, — ответил Пилат.

Тотчас Иосиф бросился к кресту; но стражи преградили ему путь.

— Ибо, — сказали они, — Иисус похвалялся, что воскреснет на третий день; если говорил Он правду, то, сколько раз Он воскреснет, столько раз мы снова умертвим Его.

Иосиф возвратился к Пилату, и тот, дабы сломить упорство стражей, послал на помощь ему Никодима.

— Вы так любили сего Человека, — промолвил Пилат. — Вот вам чаша, в которой Он в последний раз омыл руки Свои; храните же ее в память о праведнике, коего я не мог спасти.

На деле же Пилат не хотел упреков, будто он присвоил то, чем владел приговоренный им^[111].

Вдвоем с превеликим трудом преодолели они противящихся стражей. Никодим пошел к кузнецу, и после, взяв у того клещи и молот, они поднялись на крест и сняли с него Иисуса. Иосиф взял Его на руки, положил бережно на землю, расправил как подобает члены Его и омыл их со всем тщанием. Отирая их, увидел он божественную кровь, текшую из ран; и, памятуя о том камне, что раскололся от крови, исторгнутой копьем Лонгина^[112], кинулся за чашей и собрал в нее капли, что лились с боков, с головы, рук и стоп; ибо полагал, что в ней их будут хранить с благоговением большим, нежели во всяком ином сосуде. Совершив это, он спеленал тело новым тонким полотном, положил его в каменную гробницу, что выдолблена была для него самого, и закрыл ее другим камнем, который мы называем надгробным.

Иисус же на другой день после Своей смерти спустился в ад, дабы освободить добрых людей^[113]; вслед затем Он воскрес, явился Марии Магдалине, Своим ученикам, еще и прочим иным. Многим мертвым, коих воззвал Он к жизни, дозволено было посетить ближних, до того как обретут место на Небесах. И вот среди Иудеев сделалось смятение, солдаты же, коим велено было охранять гробницу, устрашились быть призваны к ответу. Дабы избежать наказания, решили они схватить Никодима с Иосифом и умертвить их; а после, ежели спрошены будут, что они сделали с Иисусом, сговорились отвечать, что сии два Иудея приставлены были охранять Иисуса, только им и ведомо было, что произошло^[114].

Но Никодиму, загодя предупрежденному, удалось их избегнуть. Не то было с Иосифом, коего они застали на ложе и, едва дав облачиться в одежды, увели и побоями вынудили сойти глубоко в тайную темницу. И когда вход ее заложили камнями, ни к чему было более упоминать о нем.

Но истинный друг познается в нужде. Сам Иисус сошел в темницу и предстал пред Иосифом, держа в руке чашу, где собрана была Его божественная кровь.

— Иосиф, — сказал Он, — исполнись верою. Я Сын Божий, Спаситель твой и всех людей.

— Как! — вскричал Иосиф. — Вы ли тот великий пророк, рожденный Девой Марией, коего предал Иуда за тридцать динариев, коего распяли на кресте Иудеи, и коего тело якобы украл я?

— Да, и тебе, чтобы обрести спасение, довольно лишь уверовать в Меня.

— Ах, Господь, — ответил Иосиф, — сжальтесь надо мною; вот я заточен в сей темнице, и в ней я умру голодной смертью. Вам ли не ведомо, как я любил Вас; я не смел сказать Вам это, убоявшись неверия Вашего, ибо я водился с дурными людьми, коих стыдился.

— Иосиф, — сказал Господь, — я бывал среди друзей Моих и среди врагов. Ты был из сих последних, но Я знал, что при нужде ты придешь Мне на помощь; и еще, если бы ты не служил Пилату, то не получил бы в дар тела Моего.

— Ах, Господь, не говорите, что я достоин был получить столь великий дар.

— Я говорю это тебе, Иосиф, ибо Я таков с праведными, каковы праведные со Мною. К тебе пришел Я, а не к ученикам Моим, ибо никто из них не питал ко Мне любви, подобной твоей, и не знал о той великой любви, что питал Я к тебе. Не из тщеславия ты снял Меня с креста, но любя Меня втайне; и Я столь же радел о тебе, и оставляю тебе драгоценное о том свидетельство, вручая тебе эту чашу. Ты сохранишь ее до поры, когда Я научу тебя, как должно распорядиться ею.

И тогда Иисус Христос вручил ему священную чашу, добавив:

— Помни, что хранить ее должны будут трое, один за другим. Ты первый примешь ее во владение, и, коль скоро ты заслужил добрых приверженцев, ни одно святое таинство не совершится без того, чтобы не помянуть, что ты сделал для Меня.

— Господь, — ответил Иосиф, — благоволите прояснить мне сию речь.

— Ты не забыл четверг, в который Я совершал Тайную Вечерю у Симона с учениками Моими. Благословляя хлеб и вино, Я сказал им, что с хлебом вкушают они плоть Мою и с вином впитывают кровь Мою. Так вот, память о столе Симона утвердится во многих дальних землях: алтарь, где будут приносимы святые дары, станет гробницей, в коей ты упокоил Меня; корпорал^[115] — плащаницей, коей ты обернул Меня; потир уподобится чаше, в коей ты собрал кровь Мою; наконец, патеной, водруженной на потир, означен будет камень, коим ты запечатал гробницу Мою.

И отныне все те, кому дано будет узреть чистым сердцем ту чашу, что Я тебе вверяю, будут Моими: они обретут довольство в сердце и радость нескончаемую. Те же, кто сумеет постичь и запечатлеть в памяти слова, что Я скажу тебе^[116], обретут более власти над людьми и более угодны станут Богу. Впредь не будут они опасаться утеснения в правах своих, и не будут неправедно судимы, и не сокрушены будут в битве, когда стоят за правое дело.

На том Иисус Христос покинул Иосифа, поведав ему, однако, что придет день, когда он будет вызволен из темницы. Более сорока лет пребывал в ней Иосиф, и никто уже не поминал его в Иудее, когда в город Рим явился странник, некогда бывший свидетелем предсказаний, чудес и смерти Иисуса. Хозяин, приютивший его, поведал ему, что Веспасиан^[117], сын императора, поражен ужасною проказой, отчего принужден он жить отдельно от всех живых. Он заточен в башню без окон и без лестницы, и каждый день в узкую бойницу подают ему пищу для поддержания сил.

— Ведомо ли вам, — добавил тут хозяин, — как найти средство от его недуга?

— Нет, — ответил странник, — но знаю, что в краю, откуда я пришел, в юные мои годы был великий пророк, который исцелял от всех болезней. Его звали Иисус из Назарета. Я видел, как он ставил на ноги хромых, даровал прозрение слепым, излечивал гниющих от проказы. Иудеи умертвили его; но если бы он был жив поныне, не усомнюсь, что ему под силу было бы исцелить Веспасиана.

Хозяин передал все это императору, и тот пожелал сам услышать странника. От него он узнал, что это случилось в Иудее, в римских ее землях, бывших под управлением Пилата.

— Государь, — сказал странник, — для прояснения дел пошлите туда мудрейших ваших советников; и если я окажусь лжецом, велите отрубить мне голову.

Посланники были отправлены с наказом, ежели речи странника окажутся правдивы, найти какие-либо из вещей, что могли принадлежать неправедно осужденному пророку.

Пилат, к коему они обратились, поведал им о детстве Иисуса, Его чудесах, ненависти к Нему Иудеев; о тщетных усилиях, что прилагал он, желая вырвать Иисуса из их рук; о воде, что требовал он, дабы отмежеваться от приговора, и о даре одному из всадников, получившему тело пророка.

— Не знаю, — добавил он, — что стало с этим Иосифом: никто мне не говорил о нем, и, может статься, Иудеи его убили, утопили или бросили в темницу.

Для дознания призвали Иудеев, которые подтвердили рассказанное Пилатом, и посланники осведомились, нет ли какой-либо вещи, оставшейся после Иисуса.

— Есть, — ответил один Иудей, — одна старая женщина, по имени Веррина, которая хранит лик Его; она живет на улице Школы.

Пилат велел привести ее и, хотя был правителем, встал невольно, когда она предстала перед ним. Бедная женщина, трепеща и опасаясь злой участи, вначале отрицала, что у нее есть образ; но когда посланники уверили ее в своих добрых намерениях и поведали ей, что желают найти лекарство от проказы для сына императора, она сказала:

— Ни за что на свете не продам я то, чем владею; но, если вы поклянетесь оставить его мне, я со всей радостью поеду с вами в Рим и доставлю туда сей лик.

Посланники обещали исполнить пожелание Веррины и испросили позволения увидеть драгоценный образ. Она открыла ларец, вынула из него платок и, накрыв его своим плащом, тотчас вернулась к посланникам Римским, и те встали перед нею, как встал ранее Пилат.

— Слушайте, — сказала она, — как я обрела его: вот с этим тонким полотном в руках я шла, когда мне встретился пророк, ведомый Иудеями на казнь. Руки его были связаны ремнем за спиной. Те, кто вели его, попросили меня отереть ему лицо; я подошла и приложила мой платок ему ко лбу, истекающему потом, а после шла ему вослед: при каждом шаге бичевали его, но не исторгли ни единой жалобы. Вернувшись домой, я взглянула на мое полотно и там узрела лик святого пророка.

Веррина отправилась с посланниками в Рим. Представ перед императором, она сняла с образа покров, и император трижды поклонился, хоть не было там ни дерева, ни золота, ни серебра^[118]. Дотоле никогда не видел он образа столь прекрасного. Он взял его и водрузил на бойницу в башне, где томился его сын, и Веспасиан, едва лишь остановил на нем взор, тотчас почувствовал себя в совершеннейшем здравии.

Не спрашивайте, были ли странник и Веррина вознаграждены сторицей за то, что они сказали и сделали. «Образ был сохранен в Риме как драгоценная реликвия; еще и ныне почитают его под именем плата Вероники». Что же до молодого Веспасиана, то прежде всего пожелал он выразить свою признательность, отомстив за пророка, коему он был обязан исцелением. Вскоре император и его сын явились в Иудею во главе огромной армии. Был призван Пилат, и, дабы предупредить смуту среди Иудеев, Веспасиан велел препроводить его в тюрьму, обвиняя в том, что он пытался оградить Иисуса от казни. Иудеи, будучи уверены, что их ожидает награда, принялись наперебой хвалиться, кто более приложил руку к смерти Иисуса. Сколь же велико было их потрясение, когда они увидели себя самих плененными и закованными в цепи! Тридцать из них, виновных более всего, император велел привязать к хвостам необъезженных коней.

— Верните нам пророка Иисуса, — сказал он Иудеям, — или мы сделаем то же со всеми вами.

Они отвечали:

— Мы оставили его Иосифу, с одного Иосифа и надо спрашивать.

Казни продолжались; многие нашли от них смерть.

— Но, — сказал один из них, — даруете ли вы мне жизнь, если я укажу, куда заключили Иосифа?

— Да, — сказал Веспасиан, — при этом условии ты избегнешь мучений и сохранишь свои члены.

Иудей привел их к подножию башни, где Иосиф был заточен сорок два года тому назад.

— Тому, — сказал Веспасиан, — кто исцелил меня, под силу было и сберечь жизнь своему верному слуге. Я хочу проникнуть в подземелье.

И тогда открыли подземелье, и он позвал; никто не ответил ему. Он велел принести длинную веревку и спустить его до самого дна; и вот он узрел сияющий луч света и услышал голос:

— Добро пожаловать, Веспасиан! Зачем ты пришел сюда?

— Ах, Иосиф! — сказал тут Веспасиан, обнимая его, — кто же мог сохранить тебе жизнь, а мне вернуть здоровье?

— Я скажу тебе, — отвечал Иосиф, — если ты согласен следовать его повелениям.

— Вот я готов их слушать. Говори.

— Веспасиан, Святой Дух сотворил все — небо, и землю, и море, стихии, и ночь, и день, и четыре ветра. Еще Он создал архангелов и ангелов. Среди сих последних нашлись дурные, полные гордыни, гнева, зависти, злобы, лжи, порочности и жадности. Бог низвергнул их с небесных высот; то был ливень, длившийся три дня и три ночи^[119]. Сии злые ангелы были трех родов; первые спустились в ад, и ремеслом их стало мучение душ. Вторые осели на земле; они преследуют женщин и мужчин, силясь погубить их и искушая восстать на Творца; они ведут счет нашим грехам, дабы ни единый из них не был забыт. Те же, что из третьего рода, пребывают в воздухе; принимая разные обличья, они орудуют стрелами и копьями, коими пронзают души людей, совращая их с пути истинного. Такова их родословная. Что же до ангелов, сохранивших свою преданность, они обитают на небесах и не подвержены более искушению злых духов.

Затем Иосиф поведал, как Бог, стремясь заполнить пустоту, зиявшую в раю после восстания ангелов, сотворил мужчину и женщину; как извечный Враг, не в силах этого стерпеть, склонил к падению прародителей наших и как он возомнил, что увлек их в ту же бездну, ибо рай не приемлет ни малейшей скверны. Но Бог послал на землю Сына своего, дабы принести искупление, требуемое Справедливостью.

— Он и есть тот Сын, кого умертвили Иудеи, кто искупил за нас муки ада, кто спас меня и исцелил тебя. Доверься же его наставлениям и признай, что Бог — Отец, Сын и Святой Дух — едины и суть одно и то же.

Веспасиан без колебаний уверовал в истины, ему открытые. Он поднялся наверх и велел разрушить темницу, откуда Иосиф вышел совершенно здоровый телом и духом.

— Вот Иосиф, которого вы требовали, — сказал он Иудеям, — а вы теперь верните мне Иисуса Христа.

Они не знали, что отвечать; и Веспасиан не медлил более, учинив над ними добротное и суровое правосудие. Было оглашено по его приказу, что он отдаст тридцать Иудеев за один динарий всякому, кто пожелает их купить. А того, кто указал темницу Иосифа, со всей семьею посадили на корабль без парусов, который и понес их по морю, куда Бог пожелал их направить.

Так отомстил Веспасиан за смерть Господа нашего.

А у Иосифа была сестра Энигея, замужем за одним Иудеем по имени Брон; узнав, что Иосиф еще жив, оба супруга примчались и стали просить у него милости.

— Не меня надо просить о ней, но Иисуса воскресшего, в коего вы должны уверовать.

Они согласились со всем, что он хотел от них, и склонили друзей своих последовать их примеру.

— А теперь, — сказал Иосиф, — если помыслы ваши чистосердечны, вы оставите свои жилища и свое добро; вы последуете за мной, и мы покинем эту землю.

Они ответили, что готовы идти с ним повсюду, куда он пожелает их повести.

И вот Иосиф увел их в дальние края; они пребывали там долго, укрепившись в своем добром учении. Они занялись возделыванием полей. Вначале все шло, как они хотели, и все у них процветало; но пришло время, и Бог как будто отступился от них; ни в чем более не сбывались их надежды. Хлебные злаки высыхали прежде, чем созреть, и деревья перестали приносить плоды. Такова была кара за порок разврата, коему предавались многие из них. В скорби своей обратились они к Брону, мужу сестры Иосифовой, и просили его дознаться от Иосифа, пусть он скажет им, происходят ли несчастья от его грехов или от их собственных.

Иосиф тогда прибегнул к священной чаше. Весь в слезах, пал он перед нею на колени и, сотворив короткую молитву, просил Святого Духа открыть ему причину всеобщих бедствий. Голос Святого Духа ответил: «Иосиф, грех исходит не от тебя; Я научу тебя, как отделить добрых от дурных. Вспомни, как за столом у Симона Я указал того ученика, что должен был предать Меня. Иуда устыдился и перестал беседовать с Моими учениками. В подобие Тайной Вечери накрой стол, вели Брону, супругу сестры твоей Энигеи, пойти ловить рыбу в ближней реке и принести то, что он поймает. Положи рыбу перед чашей, покрытой полотном, на самой середине стола. Сделав это, созови свой народ; и когда ты сядешь точно на то место, что Я занимал у Симона, то скажи Брону подойти к столу справа от тебя, и ты увидишь, что он оставит одно пустое сидение между вами двоими. Сие место будет означать то самое, что некогда покинул Иуда. Оно не будет занято никем иным, как только сыном сына Брона и сестры твоей Энигеи^[120].

Когда Брон сядет, скажи своему народу, что, если они сохранили веру в Святую Троицу, и если они следовали тем повелениям, что Я им передал твоими устами, то им дозволено занять место за столом и причаститься к благодати, коей Господь одаряет своих друзей».

Иосиф сделал все, что ему было велено. Брон отправился удить и вернулся с рыбой, которую Иосиф положил на стол, подле священного сосуда. Когда Брон, не будучи предупрежден об этом, оставил пустым одно место между Иосифом и собою, то и все прочие приблизились к столу, одни — чтобы сесть, другие — чтобы сожалеть, что не нашлось им места. И тотчас же те из них, кто сидел, прониклись неизреченным сладостным чувством, заставившим их забыть обо всем. Один из них, по имени Петр, спросил у оставшихся стоять, не чувствуют ли они того блаженства, что наполняет его.

— Нет, ничего, — ответили они.

— Это оттого, наверное, — сказал Петр, — что вы замараны мерзким грехом, за который Господь хочет наказать вас.

Тогда, пристыженные, они вышли из дома, кроме одного, по имени Моисей. Проливая слезы, вкушал он трапезу, гаже которой для него не было на целом свете. Иосиф между тем велел преданным ему приходить каждый день, дабы причаститься к той же благодати; и вот таково было первое свидетельство чудесной силы священного сосуда.

Те же, кто ушел из дома, не желали поверить в благодать, что наполняла столь великой сладостью сердца других.

— Что же это на вас снизошло? — говорили они, подходя к тем, — о какой благодати вы нам толкуете? Нам не видно было чаши, коей достоинства вы так превозносите.

— Потому что она недоступна взорам грешников.

— Так оставим же вас одних; но что мы скажем тем, кто спросит, отчего мы вас покинули?

— Вы скажете, что мы остались, плененные благодатью Бога-Отца, Сына и Святого Духа.

— Но каким словом назвать нам чашу, столь вам любезную?

— По ее истинному имени, — отвечал Петр, — вы назовете ее Греаль, ибо каждый, кому будет дано ее увидеть, примет ее всею душой^[121] и изведает блаженство не меньшее, чем рыба, когда из руки, ее держащей, она ускользает в воду.

Они запомнили имя, названное им, и повторяли его всюду, куда приходили, и с этого времени чашу называли только именем Грааль или Греаль. Каждый день, когда близился Третий час^[122], верующие говорили, что пойдут вкусить благодать, это значит — на службу Грааля.

А Моисей — тот, что не хотел быть разлучен с другими добрыми христианами и, полный злобы и лицемерия, соблазнял народ своим мудрым видом и показною скорбью, — Моисей этот начал настоятельно просить Иосифа позволить ему занять место за столом.

— Не я, — сказал Иосиф, — тот, кто дарует благодать. Сам Бог отказывает в ней недостойным. Если Моисей вознамерился обмануть нас, горе ему!

— Ах! Сир, — ответили ему другие, — вид его столь печален оттого, что он не с нами, нельзя ему не верить.

— Хорошо! — сказал Иосиф, — ради вас я спрошу Его. Он преклонил колена перед Граалем и стал просить для Моисея требуемой милости.

— Иосиф, — ответствовал Святой Дух, — настало время испытать то место, что лежит между тобою и Броном. Скажи Моисею, что, ежели он таков, каким представляется, то может уповать на милость Божию и садиться с вами.

Вернувшись к своим, Иосиф молвил:

— Скажите Моисею, что, если он достоин благодати, никто не сможет ее отнять у него; но если ведет речи не от чистого сердца, лучше ему не просить ее.

— Меня ничто не устрашит, — ответил Моисей, — если только Иосиф дозволит мне занять место с вами.

Тогда они взяли его с собой и привели в залу, где был поставлен стол.

И вот сели на свое обычное место Иосиф, и Брон, и каждый из прочих. Моисей, осмотревшись, обошел стол и стал перед пустым сидением по правую руку от Иосифа. Вот он подходит, он готов уже сесть; и в тот же миг сидение и сам он пропали, не прервав ничуть божественную службу, словно бы их никогда не было на свете. Когда служба кончилась, Петр сказал Иосифу:

— Никогда не доводилось нам пережить такого страха. Скажите нам, молю вас, что приключилось с Моисеем.

— Не ведаю, — ответил Иосиф, — но мы можем узнать у Того, Кто уже столь многому нас научил.

Он преклонил колена перед чашей:

— Господь мой, так же истинно, как Вы приняли образ во плоти во чреве Девы Марии, и как пожелали Вы претерпеть смерть ради нас, и как вызволили меня из темницы, и как обещали Вы прийти ко мне, когда я буду молить об этом, поведайте мне, что стало с Моисеем, дабы я мог донести это людям, коих Вы доверили моему попечению.

— Иосиф, — ответил голос, — Я сказал тебе, что в память о предательстве Иудином одно место за столом, воздвигнутым тобою, должно оставаться пусто. Оно будет занято лишь с приходом твоего внучатого племянника, сына сына Брона и Энигеи.

Что до Моисея, Я покарал его за двуличие и лживый умысел, что вынашивал он против вас. Не уверовав в благодать, вас осенившую, он надеялся смутить вас. О нем не обмолвятся более до той поры, пока не придет освободить его тот, кто должен занять пустующее место^[123]. И отныне те, кто отречется от Меня и от тебя, станут испрашивать тело Моисея, и им воистину будет за что винить его^[124].

У Брона и Энигеи было двенадцать сыновей, и когда они выросли, то стали обременять родителей. Энигея умоляла своего супруга спросить Иосифа, что им делать.

— Я спрошу совета, — ответил Иосиф, — у священного сосуда.

Он пал на колени, и в этот раз ответ ему был передан с ангелом.

— Бог, — сказал тот, — сделает для твоих племянников все, что ты пожелаешь. Он позволяет им всем взять себе жен, при условии, что они признают главой того из них, кто не возьмет жены.

Когда эти слова дошли до Брона, он собрал своих сыновей и спросил их, какую жизнь они хотели бы вести. Одиннадцать ответили, что желали бы жениться. Отец стал искать и нашел им жен, с которыми и соединил их по изначальным обрядам святой Церкви^[125]. Он им дал совет хранить верность брачному обету, блюсти всегда чистоту и быть едиными в сердцах и помыслах.

Один лишь, по имени Ален, сказал, что скорее даст содрать с себя заживо кожу, чем возьмет жену. Брон привел его к дяде. Иосиф принял его, смеясь:

— Ален должен быть мой, — сказал он, — я прошу вас, сестра и брат, отдать мне его.

И, обняв его, промолвил:

— Мой милый племянник, возрадуйтесь: Господь наш избрал вас, чтобы прославить его имя. Вы станете главным среди ваших братьев и будете править ими.

Он возвратился к Граалю, чтобы спросить, чему он должен научить племянника.

— Иосиф, — ответил голос, — твой племянник мудр и готов воспринять наставления. Открой ему тайну о той великой любви, которую Я питаю к тебе и ко всем тем, кто мудро воспринял Мое учение. Поведай ему, как Я сошел на землю, чтобы принять позорную смерть; как ты омыл раны Мои и собрал кровь Мою в сей сосуд; и как Я одарил драгоценнейшим даром тебя, твой род и всех тех, кто возжаждет чести причаститься к нему. Благодаря сему дару повсюду вас примут благосклонно, и никто не затаит зла на вас; в любой тяжбе Я буду на вашей стороне, и никогда вас не осудят за преступление, коего вы не совершали. Когда Ален познает это все, принеси священный сосуд; покажи ему кровь, изошедшую из Моего тела; предупреди его о коварных уловках, измышляемых Врагом, дабы завлечь тех, кого Я люблю: наипаче пусть остерегается гнева, ибо гнев ослепляет людей и совращает с праведного пути; пусть он не предается плотским удовольствиям и будет тверд, прославляя имя Мое среди тех, кого он приблизит. Он будет пастырем своим братьям и сестрам; он поведет их в страну, отдаленнейшую от Запада.

Завтра, когда вы все соберетесь, великий свет снизойдет на вас, и с ним придет послание, обращенное к Петру и повелевающее ему покинуть вас. Не назначайте ему пути; он сам укажет вам дорогу, ведущую к Долинам Аварона^[126]; он будет жить там вплоть до прибытия сына Алена^[127], который откроет ему всю силу твоего священного сосуда и уведомит его, что стало с Моисеем.

Иосиф сделал то, что было ему велено. Он просветил юного Алена, которого Бог удостоил своей благодати. Он рассказал ему, что знал сам от Иисуса Христа и что ему еще поведал голос.

Затем, на другой день, все они были на службе Грааля и видели, как с небес спустилась сияющая рука, оставив послание на священном столе. Иосиф взял его и сказал, обратившись к Петру:

— Милый брат, Иисус, искупивший нас от мук ада, назвал вас своим вестником. Вот послание, возлагающее на вас этот долг; поведайте нам, в какую сторону вы думаете направиться.

— К Западу, — ответил Петр, — в дикую страну, называемую Долинами Аварона; там я буду ждать милости Божией.

Между тем одиннадцать сыновей Брона, ведомые Аленом, коего они признали своим главою, покинули родителей. Они подались в дальние земли, возвещая всем встречным имя Иисуса. Повсюду Ален завоевывал сердца тех, кто ему внимал^[128].

А Петр, уступив просьбам своих друзей, согласился остаться среди них еще на день. И ангел Господень сказал Иосифу:

— Петр хорошо поступил, промедлив с уходом; Бог хочет сделать его свидетелем силы Грааля. Брон, коего Господь уже избрал однажды для того, чтобы поймать рыбу, будет хранить Грааль после тебя. От тебя он узнает, как должно оберегать его и какую любовь Иисус Христос питал к тебе. Ты ему поведаешь сладостные, драгоценные и святые слова, называемые тайнами Грааля. После ты вручишь ему святой сосуд; и с этой поры те, кто захочет назвать Брона его истинным именем, будут называть его Богатый Рыболов.

И еще ангел Господень добавил:

— Все твои спутники должны последовать на Запад; Брон, Богатый Рыболов, изберет тот же путь и остановится там, где подскажет ему сердце. Там он дождется сына своего сына, чтобы передать ему чашу и благодать, сопряженную с обладанием ею. И тот будет ее последним хранителем. Так, через трех добродетельных мужей, коим доведется хранить чашу, осуществится символ пресвятой Троицы. Ты же сам, вручив Грааль Брону, покинешь мир и вступишь в царство вечной радости, уготованной друзьям Божьим^[129].

Иосиф сделал, что ему повелел голос. На другой день, после службы Грааля, он поведал всем своим товарищам то, что слышал, кроме святых слов, открытых ему Иисусом Христом в темнице. Эти слова он передал только Богатому Рыболову, а тот записал их вместе с другими тайнами, коих не должны слышать непосвященные.

На третий день после отбытия Петра Брон, отныне хранитель Грааля, сказал Иосифу:

— Я хотел бы удалиться, отпусти меня.

— От всей души, — ответил Иосиф, — ибо твое желание — желание Бога.

Так он расстался с Богатым Рыболовом, о котором с тех пор сложили немало сказаний^[130].

Мессир Робер де Борон говорит: «Теперь бы надобно суметь рассказать, что стало с Аленом, сыном Брона; в какую страну он попал; какой наследник от него родился и какая женщина его вскормила. — Надо бы сказать, какую жизнь вел Петр, в каких местах он побывал и где его, должно быть, найдут. — Надо бы поведать, что стало с Моисеем, столь надолго потерянным; затем, наконец, куда отправился Богатый Рыболов, где он остановился и как к нему возможно прийти.

Эти четыре отдельные повести следовало бы объединить и представить каждую, какой она должна быть; но никто не смог бы собрать их вместе, не услышав перед тем рассказ о других частях великой и правдивой истории Грааля; и в то время, когда я ее излагал, при покойном монсеньоре Готье, который был из Мон-Белиаля^[131], она еще не была описана ни одним из смертных. Теперь я извещаю всех, к кому попадет мой труд, что, ежели Бог дарует мне жизнь и здоровье, я намерен заново написать эти четыре части, если только отыщу основу их в книге. Но сейчас я не только оставляю ту ветвь, которой следовал до сих пор, но также и три других, от нее зависимых, чтобы заняться пятой, с обещанием вернуться когда-нибудь к предыдущим. Ибо, если бы я не позаботился об этом уведомить, то, я уверен, нет в мире человека, который не счел бы их утерянными и не стал бы гадать, почему я их оставил»^[132].

Примечания

102

Робер де Борон, похоже, имеет здесь в виду, что Бог наложил запрет на древо познания добра и зла потому, что роковое яблоко должно было открыть воображение первых людей для плотских вожделений и таким путем лишить их той непорочности, в которой они были созданы. Книга Бытия довольствуется тем, что говорит: «И они увидели, что они наги». (Прим. П. Париса).

103

Возможно, вольное изложение цитаты из Евангелия от Марка, 16–16: «Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет». (Прим. перев.).

104

«Мария же, взяв фунт [у П. П. — ливр] нардового чистого драгоценного мира, помазала ноги Иисуса и отерла волосами своими ноги Его; и дом наполнился благоуханием от мира.

Тогда один из учеников Его, Иуда Симонов Искариот, который хотел предать Его, сказал:

Для чего бы не продать это миро за триста динариев и не раздать нищим?

Сказал же он это не потому, чтобы заботился о нищих, но потому что был вор. Он имел при себе денежный ящик и носил, что туда опускали». (Св. Иоанн, XI, 3). (Прим. П. Париса; на самом деле — Св. Иоанн, XII, 3–6).

105

Неожиданное соединение двух евангельских сюжетов, обнаруживающее в предательстве Иуды не только чисто коммерческую логику, но и механизм «ценообразования». Сумма в 30 динариев оказывается не случайной. Здесь, в отличие от канонической версии, точную и обоснованную цену назначает сам Иуда. (Прим. перев.).

106

Двоюродным братом Христа считают, по одной версии, Иакова Алфеева (одного из 12 апостолов), по другой — Иакова-младшего, первого епископа Иерусалима, который входил в число 70 апостолов, но одним из 12 не был. Иногда этих двух Иаковов отождествляют между собой. (Прим. перев.).

107

Примечательное место, которое, как представляется, развивает аксиому: Делай, что я говорю, а не что делаю. Здесь видно, что Робер де Борон без колебаний считает святого Петра главой церкви. Этого нет далее в «Святом Граале». (Прим. П. Париса).

108

Séans ot un vessel mout grant,

Où Crist faiseit son sacrément.

[Здесь был один весьма большой сосуд,

В котором Христос совершал свое таинство (ст. — фр.)].

Под этим словом sacrément [таинство, причащение] было бы естественно понимать обряд причастия. Однако, по-видимому, автор скорее здесь обозначает сосуд, в котором Иисус Христос омывал свои руки, раздавая благословения после трапезы. Возможно, то была ошибка переписчика, поставившего sacrément вместо lavément [омовение]. Как известно, Св. Иоанн — единственный, кто рассказывает об омовении ног, и он ничего не говорит о причастии. Может быть оттого, что авторы легенды о Граале знали только Евангелие от Иоанна, им представился образ чаши для причастия, который дает вот это второе объяснение ее вещественному присутствию во время богослужения. (Прим. П. Париса).

109

В таком контексте известное «умывание рук» неожиданно принимает дополнительный смысл, включая элементы преемственности и очищая Пилата от этого греха. (Прим. перев.).

110

В оригинале «Sir». Образная избыточность русского языка относительно языков романской группы не дает возможности передать всю игру смысловых оттенков этого слова: «Господь», «государь» и «господин». (Прим. перев.).

111

Явное противоречие евангельскому тексту, возможно, связанное с традиционно негативным отношением к Пилату и боязнью быть уличенным в излишних к нему симпатиях. (Прим. перев.).

112

Греческое название копья — λόγχη, откуда произвели Longin, имя собственное солдата, который пронзил своим копьем бок Господа. (Прим. П. Париса).

В Евангелии история с расколовшимся камнем не упоминается. (Прим. перев.).

113

В канонических текстах тема сошествия упоминается очень отрывочно, а в четырех Евангелиях и вовсе отсутствует. Согласно апостолу Петру (1Пет. 3:19–20), Иисус только проповедовал там «находящимся в темнице духам», но не одерживал верх над Сатаной и не вызволял никого из преисподней. Самое подробное изложение легенды о сошествии Христа в ад мы находим в апокрифическом «Евангелии от Никодима» (гл. 17–28). (Прим. перев.).

114

Это обстоятельство находим в Евангелии от Никодима. (Прим. П. Париса).

115

Корпорал — в католическом богослужении освященная квадратная пелена (как правило, белая), которую священник расстилает на алтаре, чтобы поместить на нее потир с вином и патену с гостиями (пресными лепешками). Потир — литургический сосуд для освящения вина и принятия причастия, в виде чаши на высокой ножке. Патена (в православной традиции — дискос) — блюдо для причастия. (Прим. перев.).

116

«Я не осмелюсь, — говорит здесь Робер де Борон, — ни вымолвить, ни написать высокие слова, поведанные Иосифу, и я не смог бы это сделать, если бы и пожелал, не имея при себе великой книги, написанной великими мужами Церкви, где находим мы великую тайну, называемую Граалем». (Прим. П. Париса).

117

Веспасиан Тит Флавий — римский император, правил в 69–79 гг. н. э. Его отец был не императором, а сборщиком налогов. (Прим. перев.).

118

Живописцы в двенадцатом веке постоянно использовали золото на досках, где наносились рисунки и краски, как для заполнения фона, так и для раскрашивания одежд. (Прим. П. Париса).

119

Мильтон, следуя неизвестному мне источнику, продлил еще на шесть дней время, которое потребовалось этим злым ангелам, чтобы спуститься с небесных высот в бездну ада:

«Девятикратно время истекло,

Что мерой дня и ночи служит смертным,

Покуда в корчах, со своей ордой

Метался Враг на огненных волнах…»

(Перевод А. Штейнберга).

Дж. Мильтон. «Потерянный рай», книга первая. (Прим. П. Париса).

120

Отсюда в «Артуриане» начинается мотив заколдованного пустого сиденья за Круглым столом, «погибельного места». (Прим. перев.).

121

В оригинале — en gré. Отсюда Робер де Борон производит этимологию слова Gréal — ранней формы названия чаши. По поводу происхождения и толкований названия «Грааль» см. развернутый комментарий Париса в разделе «Дополнение» (стр. 99). (Прим. перев.).

122

Исчисление времени дня в романах производится по богослужебным кругам, или «часам» — установленным еще раннехристианской церковью периодам чтения молитв и псалмов, определенных для данного часа. Это 1-й, 3-й, 6-й, 9-й часы после восхода солнца и «час вечерней молитвы (вечерни)». Приняв условно, что солнце восходит в 6 ч утра, получим значения «часов», равные:

Первый час — с 6 до 9 часов утра;

Третий час — с 9 до 12 часов;

Шестой час — с 12 до 15 часов;

Девятый час — с 15 до 18 часов;

час Вечерни — с 18 до 21 часа.

Во избежание ассоциаций с современными часовыми интервалами все «часы» в тексте обозначаются заглавной буквой: Первый час, Третий и т. д. (Прим. перев.).

123

Все это изменено во втором сочинении, в Святом Граале. Уже не внук Брона, внучатый племянник Иосифа, должен занять пустое сидение, а Галахад, по прошествии долгого времени. Перед тем Ланселоту предстоит открыть бездну, в которую низвергнут Моисей, но не освободить его. (Прим. П. Париса).

124

Qui recréront ma compagnie

Et la teue, ne doute mie.

De Moyses se clameront

Et durement l’accuseront.

Те, кто отпадут от моей общины

И от твоей, не сомневайся,

Возопят о Моисее

И будут жестоко его обвинять (ст. — фр.)].

Последний стих придает всему смыслу некоторую неопределенность. Прозаический текст так передает это место: Et cil qui recroiront ma compagnie clameront la sepulture cors Moys [И те, кто отпадут от моей общины, будут взывать к гробнице с телом Моисея (ст. — фр.)]. Это место как будто напоминает, с одной стороны, послание св. Иуды, стихи 5 и 9; с другой — Евангелие от Матфея, гл. XXIII, § 1, 2 и 3: «Тогда Иисус начал говорить народу и ученикам Своим и сказал: — На Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи; итак, все, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте, ибо они говорят, и не делают». (Прим. П. Париса).

Вот стихи из послания св. Иуды, которые имел в виду Парис. Стих 5: «Я хочу напомнить вам, уже знающим это, что Господь, избавив народ из земли Египетской, потом неверовавших погубил». Стих 9: «Михаил Архангел, когда говорил с диаволом, споря о Моисеевом теле, не смел произнести укоризненного суда, но сказал: «да запретит тебе Господь»». (Прим. перев.).

125

Prisrent les selons la viez loi

Tous sans orgueil et sans bufoi.

En la forme de sainte Eglise. (V. 295)

[Взяли их по древнему закону,

Без гордыни всех и без шутовства,

По обряду святой Церкви (ст. — фр.)].

126

Эти Долины Аварона, лежащие к западу, напоминают источники Аларона, которые поэма о Мерлине помещает в Великобритании:

Sic Bladulus eos, regni dum sceptra tenerret,

Constituit nomenque sux consortis Alaron (v. 873).

[Бани построил Бладуд в те годы, когда царский держал он

Жезл, и вода, получив по жене его имя Аларон… (лат).]

(Пер. А. С. Бобовича). (Прим. П. Париса).

127

Из предыдущего текста следует, что Ален не собирался жениться и заводить детей. Однако в послесловии Робера де Борона к этой поэме тоже упоминается сын Алена. Остается предположить, что Ален изменил свои намерения после того, как выполнил свою миссионерскую задачу. (Прим. перев.).

128

Любопытная аналогия с миссионерством двенадцати апостолов во главе с Петром. (Прим. перев.).

129

Есть некоторое противоречие между этими стихами:

Et tu, quand tout ce fait aras,

Dou siecle te departiras,

Si venras en parfaite joie

Qui as boens est et si est moie;

Ce est en pardurable vie… (V. 3395)

[И ты, когда все это исполнишь,

Расстанешься с миром

И отойдешь к совершенной радости,

Которая во благе есть и во Мне;

И это на вечную жизнь… (ст. — фр.)]

и тем, что мы читаем дальше, после рассказа об отъезде Брона:

Ainsi Joseph se demoura…

En la terre là ù fu nez:

Et Joseph si est demourés. (V. 3455)

[И так Иосиф остался…

В той земле, где был рожден:

И Иосиф там стал пребывать (ст. — фр.)].

Но эти последние слова переставлены и, может быть, добавлены впустую. В любом случае, вернулся ли Иосиф в Сирию или умер после отъезда Брона, Алена и Петра, мы видим, что у Робера он не ступает на землю Альбиона. (Прим. П. Париса).

130

Dont furent puis maintes paroles

Contées, qui ne sont pas folles. (V. 3457)

[О котором потом было сказано

Много слов, и они не были глупы (ст. — фр.)].

(Прим. П. Париса).

131

Т. е. из графства Монбельяр. (Прим. перев.).

132

Здесь и далее особым шрифтом выделены фрагменты, где Парис вторгается на правах автора, сокращая либо вольно перелагая часть текста, перемежая его комментариями и ремарками. (Прим. перев.).