Странная смерть марксизма

Пол Готфрид, 2008

Американский политолог профессор Пол Готфрид посвящает свою работу анализу новой разновидности левой идеологии, пришедшей на смену «старому» марксизму, который с крушением СССР по большей части остался в прошлом. В отличие от исторического марксизма, который был сосредоточен на истории как развертывающемся диалектическом процессе и на борьбе класса пролетариата с классом буржуазии, современное «политкорректное» левое движение обратило свои надежды к культурной элите как двигателю революции. Автор анализирует историю, природу и причины успеха политической идеологии мультикультурализма, господствующей ныне в Европе и в Северной Америке. Он доказывает, что многие из идей, ставших популярными в современном левом движении, – такие, как отстаивание «альтернативных образов жизни», феминизм, нападки на семью как «репрессивный» институт и т. д. – не являются европейскими по своему происхождению, а заимствованы из США. П. Готфрид раскрывает механизмы становления современного «терапевтического государства» на Западе.

Предисловие

Я хотел бы поблагодарить тех моих знакомых, кто прочитал до публикации весь текст или его часть либо помог мне в сборе информации, а именно Дэвида Брауна, Дэвида Гордона, Уилла Хэя, Джеймса Курта, У. Уэсли Макдоналда, Стэнли Мичалака, Марту Пеннингтон, Гэбриела Риччи, Пола Крэйга Робертса, Уэйна Селчера и Джозефа Стромберга. Двое немецких ученых, Стефан Эрнольд и Гвидо Хюльсманн, избавили меня от лишних поездок в поисках данных. Их электронные письма чрезвычайно помогли мне при работе над примечаниями к тексту. Мой бывший коллега, заслуженный профессор Фредерик Рич прочел черновые варианты текста, причем отнюдь не ограничился поверхностным просмотром. Он, кроме того, предоставил в мое распоряжение свои книги и массу собранных им заметок о послевоенной французской компартии — профессор Рич некогда собирался писать монографию по этой сложной теме. Я, с непременными ссылками, использовал его доводы о преимущественно немарксистском характере французских интеллектуалов-коммунистов. Молодой экономист Иен Флетчер сверил приводимые мною статистические данные. Когда цифры наших источников расходились, я чаще всего доверялся его профессиональным суждениям. Наконец, моя коллега Кэтрин Р. Келли, в отличие от меня превосходно знакомая с компьютером, помогла в верстке текста и одарила меня поразительным разнообразием шрифтов и параметров страниц.

Я также в долгу перед моим недавно скончавшимся другом и давним редактором журнала Telos Полом Пикконе за неистовые споры со мной на темы, рассматриваемые в этой книге и в двух предыдущих, посвященных феномену государства-корпорации. Хотя Пол мог бы сказать, что я отнесся к Франкфуртской школе без пиетета, свойственного ему самому, я поддерживаю разработанную им версию ее критического метода и использую его идеи в моей работе. При всех моих разногласиях с терапевтическими подходами Теодора Адорно к политике я включил в свой анализ его идеи о современных механизмах контроля и их идеологическом оправдании.

Расположенный напротив моего дома колледж Элизабеттауна, в котором я работал, помог мне во множестве мелочей: позволил мне загружать работников библиотеки, которые помогали в поиске ссылок, организовал публичное выступление, на котором мне представилась возможность проверить свои идеи на моих незадачливых коллегах и студентах, а также оказал материальную помощь. Фонд Эрхарда, финансировавший мои исследования в предыдущие двадцать лет, помог мне и на этот раз. Я должен поблагодарить журналы Catholica, Conflits Actuels, Telos, Journal of Libertarian Studies и Orbis — все эти периодические издания любезно предоставили свои страницы для публикации моих идей. А моей жене Мэри пришлось перенести суровое испытание — выслушивать меня по мере того, как шла работа над книгой, и, значит, я обязан извиниться перед ней и поблагодарить ее. В будущем я постараюсь не загружать ее таким числом всяких подробностей.

На идею написать эту книгу меня натолкнул былой бестселлер Аллана Блума «Затмение американского разума» (The Closing of the American Mind). С тех пор, как в 1987 году я впервые прочел эту книгу, утверждения ныне покойного профессора Чикагского университета и «консервативного» критика американской культуры и обычаев вызывали у меня непреходящее недоумение. Указания Блума на «германские связи» американских университетских левых казались мне настолько необоснованными, что тот факт, что другие комментаторы, в других случаях вполне здравомыслящие, обсуждали их с одобрением, просто сводил меня с ума. Если, как утверждает Блум, такие немецкие злодеи и враги эгалитаризма, как Фридрих Ницше и Мартин Хайдеггер, и проторили путь для нацизма и американских «новых левых», то эти обвинения по меньшей мере не очевидны. Их необходимо доказать. То же самое относится и к другому утверждению профессора Блума, что руководящим принципом американских левых является не радикальный эгалитаризм, а идеи партикуляризма и исторического релятивизма, заимствованные Америкой у Европы.

Следует задать вопрос: почему с этими мнениями соглашаются люди, которых, казалось бы, нельзя обвинить в незнании материала? Более того, почему на европейцев возлагают вину за движения и идеи, которые мы, американцы, с нашими средствами и специалистами, могли создать и сами? Данная книга предлагает по крайней мере предварительные ответы на эти вопросы.