Иняз

Юлия Петрова

Студенческое общежитие – это веселые вечеринки, свидания и новые друзья? Как бы ни так. Ожидания Ольги – студентки второго курса факультета иностранных языков – разбиваются о малопривлекательную действительность. Вместо дружеских посиделок – интриги соседок по комнате, вместо интересных знакомств – подбирающийся все ближе маньяк. Разумнее затаиться или бороться с обстоятельствами? Оле придется искать ответ на этот вопрос самостоятельно.

6

После обеда вернулись в общагу Лариса с Ирой. К этому времени я уже подготовилась к парам понедельника и от нечего делать забралась с ногами на подоконник, чтобы смотреть на желтеющие заросли лесопарка, раскинувшегося за студенческим городком.

— Как съездили? — поинтересовалась я.

— Отлично, — отозвалась Лариса.

Я подумала, что она могла бы спросить, как я провела выходные. Просто из вежливости.

Соседки как раз распаковывали сумки с привезенной из дома провизией, когда в дверь постучали.

— Войдите, — громко сказала Ира, продолжая искать что-то в большом пакете.

Дверь отварилась, и в комнату вошел Ильдар, приветливо улыбаясь мне и моим опешившим соседкам.

— Здравствуйте! К вам можно?

Ира и Лариса, видимо, изрядно растерялись. Они замерли с открытыми ртами и не произносили ни слова.

— Привет. Проходи, пожалуйста, — поприветствовала я гостя.

Я старалась излучать гостеприимство, пытаясь хотя бы частично нейтрализовать ледяные флюиды, которые начали распространяться по комнате сразу же, как только девчонки пришли в себя, процедили «Здравствуйте» и продолжили разбирать сумки.

Ильдар сел на мою кровать.

— Я тебя не отвлекаю? — спросил он у меня.

Надо же, эти двое сумели выбить из колеи даже нагловатого огромного азиата.

— Нет, совсем не отвлекаешь. А пойдем, чайник вскипятим, я тебя чаем угощу, — предложила я и спрыгнула с подоконника, попутно радуясь тому, что после обеда накрасилась от скуки, а также тому, что не успела еще умять земляничное печенье.

Мы стояли на кухне, прислонившись попами к подоконнику и беседовали, ожидая, пока закипит мой старенький синий чайник со свистком.

Аспирант рассказал, что пишет научное исследование, тема которого связана с монголо-татарским нашествием, несколько раз в неделю ведет лекции и семинары у третьекурсников истфака и неспешно готовится к экзаменам кандидатского минимума. Я в свою очередь поведала о том, что без устали учу по 100—150 новых английских слов в день, бесконечно пересказываю прочитанное и пишу-пишу-пишу упражнения по грамматике.

Ильдар поинтересовался тем, как мне живется в общаге. Я ответила, что нормально. Не рассказывать же в самом деле, что соседки по комнате и знать меня не хотят. Вместо этого неожиданно даже для себя самой я выпалила:

— Лестницы, лифты, этажи… не люблю я этого. Когда я вырасту, буду жить в частном доме.

Ильдар посмотрел на меня с высоты своего двухметрового роста и спросил:

— А если не вырастишь?

Мы оба засмеялись так, что студентка, выносившая из кухни кастрюльку с только что сварившимся супом, вздрогнула и чуть не уронила ношу.

Вскоре мой чайник заголосил. Я заварила пакетики с «Майским» чаем в кружках, которые принесла с собой из комнаты, вскрыла пачку с земляничным печеньем. Мы пили чай, повернувшись лицом к окну, смотрели на хмурое серое небо и продолжали болтать.

— А ты вообще как прошел? Солоха ж не пускает парней в комнаты к девушкам.

— Какая Солоха?

Я засмеялась, сообразив, что кроме меня ведь никто и не знает, что она Солоха.

— Вахтерша с рыжими волосами, которая платок на голове повязывает на манер Солохи из «Вечеров…».

— А! Клавдия Евгеньевна! Эта милейшая женщина пропустит меня куда угодно, — со смехом ответил Ильдар, потешно приподняв брови, как будто намекая на нечто пикантное.

— Буду знать, что ты с ней в особых отношениях, — поддержала я шутку.

Мы стояли у окна и пороли чушь. Я вдруг поняла, что вот этого мне и не хватало в последние дни — просто поболтать с кем-нибудь — с кем-то, кто не против меня видеть. Ведь если Ильдар постучался в мою комнату, он хотел меня видеть. Правильно?

Чай в кружках закончился, и мы налили еще. Земляничное печенье казалось необыкновенно вкусным, а природа за окном — волшебной. Ну и что, что серое небо. Едва тронутые золотистой краской деревья, какое-то особенное баюкающее спокойствие в воздухе и предчувствие бабьего лета… — это ли не романтическая атмосфера.

— Спасибо за чай, — сказал мне Ильдар и подмигнул. — Наверняка встретимся еще.

Я почувствовала легкое разочарование. Он не сказал, к примеру: «Давай сходим куда-нибудь вечером» или «Можно я зайду завтра». Хотя, понятное дело, заходить в 802-ю, где при его виде поджимают губы и отворачиваются, ему вряд ли хотелось. Ильдар попрощался прямо там, на кухне, и отправился восвояси.

Я вымыла чашки в видавшей виды кухонной раковине и вернулась в комнату. Мои соседки сидели рядышком (как две аккуратные образцовые курочки) на кровати Иры.

— Оля, — строго и официально обратилась ко мне Ирина.

Я остановилась напротив девчонок, вопросительно посмотрела на них и вдруг почувствовала себя так, будто бы меня вызвали в деканат, чтобы отчислить. Опыта такого у меня не было (тьфу-тьфу-тьфу), но почему-то на ум пришло именно это сравнение.

— Мы только приехали, переодеваться собирались…. Ты знаешь, у нас в общежитии не принято в комнате с парнем встречаться. Я не знаю, как его пропустили на вахте, но это серьезное нарушение правил.

Я удивилась — столько слов сразу Ира мне еще ни разу не говорила.

— Мы же ушли почти сразу, — оправдывалась я, чувствуя себя при этом довольно противненько.

Девушки не посчитали нужным продолжать разговор — просто поднялись с кровати как по команде и отправились заниматься своими делами.

Я злилась. Бесилась, нервничала, возмущалась. Я понимала, что эти две воображалы просто ищут повод для ссоры. Или, может быть, повод, чтобы не разговаривать со мной совсем.

Ночью я долго не могла уснуть. Я убеждала себя в том, что злиться деструктивно, что лучше всего совсем не думать о них. Однако сон все равно не шел.

Я тихонько выскользнула из кровати, надела халат прямо на ночную рубашку и пошла на кухню. Там за кривым железным столом сидела, уставившись в лежащую на столешнице толстую книгу, пухленькая блондинка Настя.

— Привет. Тебе тоже не спится?

Настя подскочила на стуле и вскинула на меня широко распахнутые голубые глаза.

— Извини, что напугала.

— Привет. Да ничего. Это я зачиталась. А я думала, это Люба. Сюда после 12 редко кто другой заходит.

Я с облегчением вздохнула: Люба — все-таки не плод моего воспаленного воображения. Значит, я вполне себе здорова.

— А ты к понедельнику недоучила что-то? — поинтересовалась Настя.

— Нет, просто не спится. Решила побродить, как медведь шатун.

— А…. А мне кровь из носу надо еще 50 страниц Цвейга домучить, чтобы Маргарите Марковне было что сдать завтра.

— Ты с немецко-английского? — догадалась я.

— Ага. Третий курс.

— А я с англо-немецкого. Второй курс. У нас немецкий только в этом году начался, и пока я не намного больше могу сказать, чем Ich heiße Olga.

Настя засмеялась.

— Ничего! У тебя еще все впереди. На третьем курсе практика речи полностью на языке идет, даже если этот самый язык — второй.

— Das ist fantastisch!

Мы еще немного поболтали и посмеялись, а потом я вернулась в постель. Человеку еще 50 страниц Цвейга домучивать, а тут я со своей бессонницей.