Короли и убийцы. Сага о Гленарде. Том третий

Петр Никонов

Когда к тебе приезжают старые друзья, это предвещает праздник, пиры и отличное времяпровождение. Особенно если твой друг Император, а его гости – короли. Но что делать, если гости, один за другим, начинают погибать от рук таинственных убийц? Новые тайны, схватки, расследования, погони, интриги, загадочные маги, прекрасные женщины, союзы и предательства, преступления и возмездие – всё есть в этой новой книге мастера детективно-философского фэнтези!

Глава VI

Не может восхищать, однако, то, что у бьергмесов есть очень подробный кодекс поведения на все случаи жизни. Честь их и воинская, и светская, для них всего превыше, и честь потерявший страдает от этого настолько, что не может дальше жить. В буквальном смысле.

Варден из Байлура. «Необыкновенное путешествие в удивительную страну бьергмесов и обратно, совершенное автором сего самолично»

Коли ты желаешь сделать хорошую дичь из говядины

Так поруби ее мелко. Возьми телячий хвост, положи его в горшок, помести на угли и помешивай, пока не закипит, затем полей им мясо. Так <ты сделаешь> подобие оленины. Поруби это вместе с яйцами и сухарями, приправь хорошенько, и скатай в форме шариков размером с кулак. Отвари их в бульоне, а затем порежь их мелко, будто это оленина. Сделай перечный соус и подавай оленину в нем, и смотри не пересоли ее.

Совершая грех тавтологии, но не греша против истины, можно сказать, что ужин, на который был приглашен Императором Славием король Тарстен и все остальные участники переговоров, был воистину королевским.

Стюард Миррард и повар Дюкарр расстарались вовсю, призвав с согласия Гленарда к себе на помощь множество крестьян из соседних деревень.

В начале ужина на столах появились блюда со свежей репой, весенней зеленью, мочеными и засахаренными яблоками и грушами, а также с сушеными фигами. Им аккомпанировали закуски: яичные гренки с цыпленком, холодец из щуки, печеночный паштет с яйцами и петрушкой, пироги с цыплятами, голубями, грибами, капустой и печенью, а также две огромные кулебяки со слоистой начинкой из капусты, картошки, говядины, курицы и грибов.

Не забыли, естественно, и о напитках. По всей длине большого стола были расставлены кувшины и жбаны как с привычными для севера пивом и медом, так и с редким для этих краев изысканным квитинским вином.

После первых легких закусок на столах появились густые супы: гороховый суп со свининой и розмарином, капустный суп с грибами и бычьими хвостами, уха из форели, судака и ершей, а также густой темный кисло-сладкий суп из вываренной говядины.

Когда гости вполне насладились супами, и большие супницы опустели, что случилось довольно быстро, пришло время и для основных блюд. На столах появились различные блюда из мяса и птицы. Тушеная с чесноком и луком говяжья лопатка соседствовала с жареными в кляре цыплятами. Два запеченных целиком поросенка, фаршированные капустой и яблоками, были обложены крольчатами и перепелами. Румяные утки источали невероятно прекрасный аромат по соседству с не менее привлекательными кусками говяжьей вырезки.

В качестве гарнира предлагался запеченный и жареный картофель с шалфеем и хенкелем, квашеная капуста, моченые яблоки, тушеная в меду репа, миски с вигной, с горохом и с разваренными пшеничными зернами, а также многочисленные и разнообразные пирожки.

К тому времени, когда уже совсем стемнело, а гости успешно расправились с большей частью искусно приготовленных кушаний и немало захмелели, на столе появились дижестивы. Свиные, говяжьи и оленьи колбасы дополнялись тонко нарезанными кусками окороков, копченными вырезками и сырами. Сладкое желе из миндального молока прекрасно сочеталось с еще более сладкими пряничными колбасками с медом и сушеным инжиром. А пироги с лесными ягодами, яблочным конфитюром и черносливовым джемом были невероятно прекрасным итогом этой чрезвычайно знатной во всех отношениях трапезы.

Довольный и подобревший король Тарстен блаженно развалился в кресле с кубком вина в руках.

— Да, Император Славий, угощать ты умеешь. Спасибо тебе и твоим поварам.

— Не меня благодари, король Тарстен, — Славий указал на Гленарда, — а нашего гостеприимного хозяина барона Гленарда и его поваров.

— Благодарю тебя, барон Гленард! — отсалютовал кубком Тарстен. — Неужели в маленьком северном баронстве такие прекрасные повара?

— Спасибо за высокую оценку, Ваше Величество, — поклонился Гленард. — Я польщен и счастлив, что вам понравилось. А повара я выписал себе прямо из столицы. Талантливый парень. Там он в ресторации помощником повара ходил в статусе подмастерья, а здесь он главный на кухне. И я пообещал ему, что коли он десять лет у меня исправно отслужит, то я профинансирую ему его собственную ресторацию в Рогтайхе, причем высшего класса. Как видите, старается мастер Дюкарр вовсю, да и таланта ему не занимать.

— Ты молодец, барон Гленард, — одобрил Тарстен, — прекрасного повара отхватил. Думаю, что одного из лучших в Империи.

— Увы, знавал я в свое время еще лучшего мастера, — вздохнул Гленард, — и тоже не в столице, а в одном небольшом замке на востоке.

— И что же ты такого мастера к себе не переманил?

— Поваром он был невероятно хорошим, а вот подданным Империи оказался очень так себе. Сбежал куда-то от гнева Императора. Надеюсь, что не сгинул. Может, нашлось где-нибудь применение его талантам.

— А вот скажите, барон, — вступил в разговор эдль Игвар, — говорят, что ваши владения весьма богаты дичью. А на столе мы дичи почти не увидели. Это нисколько не в упрек, всё было просто невероятно вкусно, просто интересно.

— Мы планируем устроить большую охоту чуть позже, через несколько дней, эдль Игвар, — пояснил Гленард. — Прошу прощения, я не знаю, пригласит ли вас Его Императорское Величество, однако мы собираемся добыть много разнообразной дичи. Поэтому сегодня мы, в основном, ограничились домашними породами мяса и птицы, чтобы соблюсти необходимое и интересное разнообразие.

— Понимаю, ваша милость, — тряхнул бородой Игвар. — Боюсь, что не смогу остаться на охоту, дела мои требуют скорейшего моего возвращения к моему королю. Но пропущу это мероприятие с большим сожалением. Поскольку мне известно, что блюда из дичи в Империи крайне разнообразны и вкусны. Какие блюда нравятся вам больше всего?

— В это время года, благородный эдль Игвар, — Гленард мечтательно прикрыл глаза, — совершенно прекрасны молодые оленьи рога с мёдом и пряничной крошкой. Особенно под хорошее вино.

— Вы так об этом рассказываете, что я прямо возжелал попробовать! — воскликнул, улыбаясь, Игвар.

— Ну, что ж, приезжайте ко мне в следующем году в это время. Не как посланник, а просто как гость, без официальных целей. Буду рад пригласить вас и на охоту, и на последующую трапезу.

— Как рассудят Боги, господин барон, — благодарно склонил голову Игвар. — Буду рад, но кто же знает, что будет через год. Но благодарю за приглашение от всего сердца.

— Простите, Ваше Величество, — обратился Гленард к Тарстену, — я ни в коем случае не хочу никого обидеть. Прошу простить за мое любопытство, но я чрезвычайно люблю собирать знания о привычках и обычаях разных народов и рас. Можно сказать, что это моя страсть. В одной из книг знаменитый Эолас Таргаранский рассказывает о быте народа гор Башрайг. И, в частности, он упоминает о том, что наиболее популярным кушаньем у бьергмесов являются крысы. И что у вашего народа существует убеждение в том, что отведав вместо крысы, например, курицу, можно умереть. Правдиво ли это утверждение?

— Хахахахаха! — во весь голос расхохотался король. — Ну, ты даешь, Гленард… Читал я, кстати, Эоласа Таргаранского, одна из любимых книг у меня. Но что люди серьезно могут в это верить, не думал. Понимаешь, Гленард, Эолас приперся на границу королевства, в предгорья. Стал ходить по кабакам и бьергмесов выспрашивать об их жизни. Вглубь королевства его, естественно, никто не пустил. А там, в пограничье, народ какой — торговцы да авантюристы. Народ веселый, выпить любит, языками потрепать. А тут такой случай — и наливают, и угощают, и слушают. Вот и наплели бедному путешественнику с три короба. На самом деле, мы, конечно, крыс не едим, но зато очень уважаем баранину и, как раз, курятину. Кстати, мой любимый рассказ у Эоласа о том, что мы хлеб печем крепче камня, а король, то есть я, не на троне сидит, а на лепешке из такого хлеба. Ну, это ж надо придумать! Хахахаха! И я не знаю, что они там и сколько выпили, и что у них там между ними произошло, это их дело личное, однако главе о том, что бьергмесские женщины выглядят так же, как и мужчины и так же носят бороду, а самое сложное, начиная ухаживать, не ошибиться в поле объекта, я бы тоже не стал доверять. Хотя даже интересно всё-таки, что же они такое ядреное пили, и чем после этого и с кем занимались. Хахахахаха!

— Мне тоже эта часть показалась весьма странной, — рассмеялся вместе с королем Гленард, — я же своими глазами видел бьергмесок не раз. Да, они выглядят немного иначе, чем человеческие женщины, но ни бороды, ни мужской фигуры я у них не замечал. Однако, судя по всему, Эолас неплохо время у вас провел.

— У нас тоже немало сказок про вас, людей, ходит, — отсмеявшись, глотнул из кубка король Тарстен. — Что похищаете маленьких детей, и на их крови хлеб делаете.

— Абсолютно то же самое, говорят в столице некоторые дебилы про бьергмесов, — развел руками Гленард.

— Ну, что поделать, барон, страхи у всех одни, а фантазия у всех одинаково бедная. Увы, у наших народов сложная история взаимоотношений, еще с момента нашей первой встречи. К сожалению, мои предки, не разобравшись что к чему, поубивали многих людей шестьсот лет назад, когда те пробирались на юг через горы. Поубивали вместо того, чтобы помочь им в беде и нужде. Я не знаю, как остальным, но мне, честно говоря, очень стыдно за это. И я рад, что мы смогли пересилить груз взаимных обид и заключили когда-то здесь же, в этом доме, Кратхольмский пакт. И я надеюсь, что наша встреча здесь станет символичной для нового этапа сотрудничества наших народов.

— Так помогите же Императору Славию, Ваше Величество! — развел руки Гленард. — Сами же знаете, наверное, поговорку про то, что друг в беде — настоящий друг. Мы не в беде, мы вполне хорошо справляемся, но, порой, нам непросто, и тот, кто будет нашим другом в непростые времена, будет нашим братом в хорошее время. Не время считать барыши и наживаться. Время строить добрые и долгие дружеские отношения.

— Хорошие слова ты говоришь, барон, — улыбнулся Тарстен, — но не своевременные. Ты, думаю, хороший человек. Но ныне ни слова о делах! Ныне мы ужинаем, а от серьезных разговоров вино скисает, а желудок крутит. Лучше поговорим о культуре. Или о сказках и легендах. Ты, Гленард, сказал, что любишь историю. А легенды наши знаешь?

— Не очень хорошо, если честно. Вы же их стараетесь никому не рассказывать. Знаю, в основном те, которые касаются ваших взаимоотношений с альвами еще до нашего прихода. И знаю их по альвийским или людским источникам и книгам.

— Ну, и какая у тебя любимая легенда, например?

— Я бы не сказал, что она именно любимая, — задумался Гленард, — но запомнилась, пожалуй, легенда про Бриканлае и золотое ожерелье.

— Ааа! Молодец, Гленард, — снова рассмеялся король.

— А я не знаю ее, — наклонился к столу Славий. — Расскажи, Гленард.

— Хорошо. Легенда эта не типична для альвийских преданий в силу своей, прямо скажем, фривольности. Альвы обычно больше про героев и про сражения легенды складывают. Ну, так вот, давным-давно у немолодого и одноглазого короля Беанноиса была прекрасная юная жена по имени Бриканлае, то есть заря. И любила она охотиться долго в одиночестве. Однажды в погоне за прекрасной белой ланью заехала она далеко в горы и оказалась около большой пещеры. Там она встретила четырех бьергмесов-кузнецов: Альдрика, Барлина, Двелинга и Храра. А они как раз закончили изготавливать невероятно красивое золотое ожерелье. Оно так понравилось Бриканлае, что она попросила отдать ей ожерелье. Бьергмесы переглянулись и сказали, что, не вопрос, конечно, пусть забирает, только сначала проведет с ними со всеми четырьмя четыре ночи любви. «Что, всего четыре?» — удивилась Бриканлае. — «Ну, чего стоим, кого ждем?».

— Веселая девушка! — рассмеялся Славий.

— Итак, Бриканлае весело проводит время с бьергмесскими мастерами. В некоторых версиях легенды, в людских переложениях, есть упоминание о том, что она так заездила несчастных кузнецов, что они в придачу насыпали ей с собой кучу золота, только чтобы она ушла. И вот Бриканлае с ожерельем на шее возвращается в свой замок. У самого замка ожерелье она прячет, чтобы не увидел ее муж, и при этом она зачем-то громко поет песню о том, что с ней произошло, причем с подробностями. Ну, это легенда, можно простить такую нелогичность поведения. Но это увидел и услышал вредный советник короля по имени Лоркион. Дождавшись, пока Бриканлае заснет, а спала она одна, и на ночь надела зачем-то это ожерелье, Лоркион решит ожерелье похитить, чтобы рассказать обо всём королю. Но как снять его со спящей женщины, не разбудив?

— Опоить ее? — предположил Славий.

— Чувствуется опыт, Ваше Величество, — усмехнулся Донрен, а в ответ Славий, шутя, ткнул его кулаком в бок.

— Мысль правильная, но Лоркион не искал легких путей. В одной версии легенды он просто щекотал Бриканлае перышком, чтобы она повернулась во сне. В другой версии легенды, он, а он был колдуном, превратился в блоху и кусал Брикинлае, пока она не повернулась на другой бок. В общем, как бы то ни было, стянул он это ожерелье и помчался тут же к королю Беанноису всё рассказывать.

— И что дальше? — нетерпеливо спросил Славий.

— Дальше Бриканлае просыпается. Ожерелья нет. Но она девушка умная, и сразу понимает, что ожерелье похитить мог только Лоркион. А Лоркион его мог похитить только для того, чтобы рассказать всё королю, её мужу. Вариант «продать и пропить» Бриканлае в голову почему-то не приходит. Ну, и Бриканлае отправляется к мужу и, как настоящая женщина, начинает сразу переходить в атаку. Дескать, совсем уже с ума, старый дурак, сошел, бедную девушку среди ночи грабит, а ну быстро верни ожерелье, оно мне не просто так досталась. Как говорится, подарили и за дело.

— О да, эта линия поведения знакома, — полушутя вздохнул Брайн.

— Король Беанноис, так сказать, слегка растерялся от такого напора. Но он же король всё-таки, быстро собрался и пошел в контратаку, хотя и не слишком яростную. Вопрошал у жены, по какому праву она с бьергмесами кувыркается. На что супруга ему всё по полочкам разложила. И как он на нее внимания не обращает, и как подарков мало делает, и как верит грязным наветам на нее, и как в постели он ни размером, ни качеством, ни количеством не отличается. В общем, разные версии легенды заканчиваются по-разному, но мне больше всего нравится конец, где король прислушивается к доводам жены, казнит подлого Лоркиона, и живут они долго и счастливо. А каждые пару месяцев Бриканлае наведывается в горы Башрайг, откуда возвращается довольная и с новыми украшениями.

— Интересная легенда для альвов с их зацикленностью на приличиях, особенно в интимных вопросах, — покачал головой Славий.

— Ну, в старых книгах она рассказывается с осуждением поведения Брикинлае, — Гленард налил себе еще вина. — И даже говорится, что ее распутство стало причиной нескольких войн и многих несчастий. Рассказанная мной добрая и веселая концовка, это, я думаю, уже вариант переложений легенды людьми в относительно недавнее время. Почему-то, люди любят представлять альвов как распутников, хотя у них на самом деле всё совсем наоборот. Видимо, влияние пропаганды со времен альвийских войн.

— Ты начитанный человек, барон Гленард, и умный! — поднял кубок король Тарстен. — Люблю умных людей. Пью за тебя!

— А мне вот, — также выпил за Гленарда Славий, — нравится легенда о том, как бьергмесы помогли своим богам сковать страшного и могучего волка Фенрарра, рвущего любые цепи, сплетя волшебную веревку из шума кошачьих шагов, женской бороды, корней гор, рыбьего дыхания и птичьей слюны. И потому всего этого больше не осталось в мире.

— И когда придет час гибели богов, — продолжил Тарстен, — Фенрарр освободится и сыграет свою роль в конце нашего мира.

— А еще говорят, — откинулся на спинку стула Брайн, — что потомством волка Фенрарра являются оборотни, бродящие по северным лесам, и превращающиеся в волков в полнолуние.

— Брешут, Брайн, — махнул рукой Гленард. — Просто мужики заметили, что их женщины становятся раз в месяц злыми и раздражительными, вот и придумали сказку про оборотней. Нам ли с тобой, северным жителям, не знать, что никаких оборотней здесь нет?

— Ты так думаешь, Гленард? — понизил голос Брайн. — Ты в этом уверен?

— А кстати, — громко обратился к Тарстену Донрен, — раз уж мы заговорили про легенды и богов. Я давно хотел узнать побольше о религии бьергмесов. Расскажите, пожалуйста, Ваше Величество!

— Ну, религия — это дело серьезное, зачем же о ней за столом говорить! — быстро перебил Донрена Гленард, слегка побледнев. — Давайте я вам лучше еще легенду расскажу…

— Нет, почему же, барон, — король Тарстен наклонился к столу, наливая новую порцию вина в кубок, — я охотно расскажу вам о наших великих двадцати семи богах, и о наших великих пророках.

— Позвольте! — вскочил с места эдль Игвар. — Ты, Тарстен, можешь себя, конечно, и королем называть, если тебе нравится, и кем хочешь еще, но я не позволю тебе распространять твоё ложное учение здесь, перед нашими уважаемыми гостями! Богов у нас не двадцать семь, а двадцать один! И великий пророк у нас только один! А то вам сейчас этот отступник наплетет и про семь книг. А книга, Великая Книга Гор, только одна единственная, данная нам великим пророкам Схельдром! Остальные шестеро так называемых богов, это тупая выдумка лжепророков.

— Как смеешь ты, мразь, меня перебивать! — заорал, также вскакивая Тарстен. — Как смеешь ты, еретик, поносить наших богов! Ты можешь засунуть себе твои грязные еретические мысли в свою не менее грязную ровву и валить в свои грязные пещеры жрать лорт, которым твои слова и являются! Как смеешь ты здесь проповедовать свою черную ересь?! Как смеешь ты отрицать божественность великих пророков?!

— Господа! Тарстен! Игвар! Прекратите! — попытался перекричать их Славий.

— Бесполезно, Славий, — саркастически усмехнулся Гленард, наливая себе еще вина. — Ты теперь их не остановишь. Спасибо тебе, Донрен. Молодец!

— Ты, грязный землерой! — орал, тем временем, на Тарстена Игвар. — Лорт от лорта! Поганый еретик! Жалкий прислужник демонов! Вы с вашими долбанутыми лжепророками придумали своих развратных мерзких божков и упиваетесь ими! И всех истинно верующих людей гор хотите в вашу богоотвратную мерзкую веру загнать! Вы клянетесь не только на молоте, но и на кирке! Вы встаете на два колена! Вы молитесь на север! Вы причащаетесь не только хлебом, но и пивом! Ваши лжесвященники берут себе жен! Вы развратные ублюдки! И ты еще, тварь, что-то говоришь про нашу великую веру?! Какой ты после этого король?! Червяк ты мерзкий землеройный! Крыса ты тоннельная! Гнида ты грязная! Тьфу на тебя, сын демона и шлюхи!!!

— Ах ты ровва засранная! — заорал Тарстен, хватая со стола нож. — Да я тебя за это сейчас на куски порежу и сырым сожру!!!

Тарстен бросился на Игвара, который тут же схватил со стола пустую глиняную миску и швырнул ее в Тарстена. Тарстен уклонился и зарычал. Брайн кинулся сзади на Тарстена, схватил его за руку, в который был нож, и безуспешно попытался повалить. Тарстен рвался, пытаясь вырваться.

Гленард вскочил с места. Одним движением перемахнул через широкий стол, оказавшись между Тарстеном и Игваром. Схватил со стола почти полный кувшин пива и выплеснул его в лицо Тарстену.

Тарстен закашлялся, протер глаза. Немного успокоился.

— Ну, ладно, ладно, — проворчал он, — отпусти меня, герцог Брайн. Не буду я на этого барана кидаться… Не заслуживает он этого.

— Вы оба оскорбили и меня, и Империю, устроив этот скандал за моим столом, — громко и холодно проговорил Славий.

— Простите, Ваше Величество, — Тарстен поклонился. — Король никому не кланяется, но вам я кланяюсь, потому как чувствую великий стыд за свое поведение. Гнев от слов этого еретика, вместе с вином, заслонили мой разум. Прости меня, друг Славий.

— Я тоже прошу прощения, Ваше Величество, — также поклонился Славию Игвар. — Я тоже вспылил и вел себя недостойно, нарочно пытаясь обидеть эдля Тарстена.

— Короля Тарстена, — проворчал Тарстен.

— Эдля Тарстена, — настаивал Игвар.

— Я думаю, что хватит споров на сегодня, — Славий встал из-за стола. — Все устали, все пьяны, все погорячились. Достаточно. Давайте спать. Завтра продолжим, надеюсь, вы будете более благоразумны и более терпимы друг к другу.

— Будем, Ваше Величество, — вновь поклонился Игвар.

— Будем, будем, — презрительно посмотрел на Игвара Тарстен. — Только пусть этот отступник ко мне спиной не поворачивается. Пусть знает, что я и мой топор всегда на страже.

«Боги!», — думал Гленард, снимая дублет и готовясь лечь спать. — «Так было спокойно и тихо. Коровки, дубочки, золотишко, камешки. И тут вдруг снова драки, споры, ругань. Как в старые добрые времена. Но, похоже, это не я к себе притягиваю всё это, а наше совместное присутствие в одном месте со Славием. Как только мы с ним встречаемся, сразу что-то такое происходит. Хотя и польза от этого, в итоге, надо признать, тоже огромная. Главное, пережить более-менее спокойно еще неделю, пока эти переговоры не закончатся. Ох, это будет долгая неделя…»

Гленард подошел к окну и распахнул его. Все улеглись. Усталые слуги, наевшись до отвала остатков еды с господского стола, разбрелись по своим домам и комнатам замка. В свинарнике похрюкивали поросята. Где-то далеко, в полях, пел о несчастной любви какой-то неугомонный сельский певун, видимо, привлекая к себе романтически настроенную девушку. В другой стороне, судя по ритмичным женским стонам вдалеке, кто-то уже успешно выполнил аналогичную задачу.

Ветер шелестел дубовой листвой. Совы бесшумно скользили по звездному небу. Пахло свежевспаханной землей и травами. В голове немного шумело от обильно выпитого вина, пива и меда. Несмотря на волнения дня, настроение было хорошее. Тихо, спокойно, сыто, пьяно и, что ни говори, интересно. Тишина и благодать.

И тут тишину и благодать резко прорезал близкий отчаянный и протяжный тонкий женский крик.

Гленард прибежал на крик одним из первых, босиком, в одних штанах и рубахе, не накинув на себя дублет, но успев схватить с сундука в спальне меч в ножнах.

Кричала на верхнем этаже, в коридоре, служанка — милая блондинка по имени Абелин. Сейчас она была бледна, как мертвец, и дрожала крупной дрожью, кусая посиневшие губы. И ей было от чего испугаться.

В неровно колышущемся тусклом свете свечи, едва отодвигающем темноту коридора, Гленард, а за ним и собирающиеся на крик обитатели замка увидели то, что привело Абелин в ужас.

На полу, лицом вниз, лежал эдль Игвар, посланник короля Биргхира. Его руки были бессильно раскинуты. А из огромной раны на затылке торчал бьергмесский топор, вокруг которого из черепа Игвара вытекала кровь, перемешанная с мелкими белыми кусочками раздробленных костей и мозга. Кровью же, обильно разлившейся по полу, было забрызгано и всё вокруг. Гленард почувствовал, как еще теплая кровь Игвара коснулась его босых ног.

— Аааа!!! — заверещал рядом с Гленардом пробравшийся из задних рядов собравшихся зрителей эдльунг Вилфрид, помощник и племянник Игвара. — Дядя Игвар! Как же так?!

Он повернулся, полными слез глазами посмотрел в глаза Гленарду. Потом, развернувшись, увидел короля Тарстена.

— Это всё он! — завопил, трясясь, Вилфрид, показывая на Тарстена пальцем. — Он его убил! Я слышал! Вы все слышали! Он хотел его убить! Он обещал его убить! Он! Это всё он!!! Проклятый убийца!!!