Вершина реализма. Рассказы. Часть третья

Павел Патлусов

Вот перед читателем очередной сборник рассказов. Смысловая нагрузка рассказов разнообразна, есть в них мистика, фантастика и обычный быт населения уральского поселка. Порою читатель найдет в рассказах юмор, сатиру, иронию и даже сарказм.

Вот это любовь!

В небольшой сельской церкви проходила субботняя служба. После обычного канонического начала, отец Геннадий попросил матушку Серафиму собрать у прихожан поминальные записки. Народу в храме было немного: чуть более десятка старушек и два седых старичка.

Попадья подала записки батюшке. Он начал зачитывать в них имена: «Аграфена, Николай, Сидор, Матрёна… Так! Правильно всё, отложил записку в сторону. Начал читать следующую: «Алексий, Алексий — патриарх… Чья записка?» — неожиданно нахмурился отец Геннадий.

— Моя, — ответила старушка в тёмном сарафане и в белым платочке на голове.

— Зачем поминаешь патриарха?

— Так думала, что Вы забыть можете.

— Его мы никогда не забываем и в памяти батюшки не должно быть сомнения, — он вычеркивает красным карандашом из поминальной записки патриарха.

— Виновна, батюшка, — делает полупоклон старушка.

— А это Надежда что у тебя? — начал он вновь возмущаться. — Мария — свекровь, Мария — сестра, Мария — свояченица? Нельзя было просто имя написать?

— Так как там их Господь — то различит, — оправдывается старушка. — Нельзя же просто под одним именем.

— Бог все твои намерения знает и потому не нужно обозначать степень родства..Поняла?

— Поняла, батюшка! Редко в церкви бываю, — забываю уставы. Ноги не ходят, — если кто привезёт только. Вот сегодня зять привёз…

Отец Геннадий читает дальше: «Михаил, Михаил Титов… А зачем фамилию указывать, Надежда? — Он уже откровенно начал серчать.

— Так дочь Нюшка — то у меня от него.

— Блудила?

— Я батюшка на исповеди об этом факте созналась.

В это время худенькая старушка начала что — то нашептывать полной, почти квадратной пожилой женщине, по всей видимости глухой. Именно эта глухая старушка неожиданно вспылила: «Батюшка, Михаила Титова не надо поминать. Вычеркните его!»

— А вы кем ему приходитесь?

— Это мой мужик был. Год назад помер, — Вы его отпевали.

— А-а-а… Вспомнил. Много женщин и детей на его похоронах было.

— В каждой деревне у него по гулеванке было, да и в селе с десяток… Его называли Фигарой… Домой не зайдёт после работы, — сразу к гулеванке. Вся тринадцатая зарплата уходила у него на подарки пригульным детям.

Конец ознакомительного фрагмента.