Охота на ведьм

Ольга Юнязова, 2010

Счастливый конец – это всегда начало новой истории. Вместе с героями вы погрузитесь в глубины подсознания, посмотрите на жизнь глазами ведьмы, политического заключённого или святого старца. Вместе с ними пройдёте через предательство, зависть и смертельный ужас, чтобы понять: все пути ведут только вперёд.

Паучья сеть

Этот дом построил один из богатых пациентов деда Ефима. Когда он вылечился и уехал из деревни, то подарил дом знахарю. А вскоре разбился в автокатастрофе. Но старику не нужен был этот подарок. С тех пор дом так и стоит, постепенно разрушаясь.

Участок обнесён высоким кирпичным забором. Прочные железные ворота хмуро встретили Александра огромным навесным замком. Он улыбнулся, удивляясь их наивности: любой деревенский пацан, при желании, легко перемахнёт через эту крепостную стену.

Немного повозившись с заржавевшим железом, Александр вошёл во двор. Несмотря на солнечное летнее утро, во дворе царил какой-то сумрак. Александр осмотрелся, пытаясь понять, что создает этот удручающий эффект.

Площадка перед домом выложена мрамором, но многие плитки вывернуты кустами чертополоха. Сквозь стыки и трещины лезет крапива. Огород зарос огромными зонтами борщевика и прочей колючей зеленью.

Высокое крыльцо тоже не выглядит слишком приветливым: между колоннами растянулась огромная паутина, в которой безжизненно висят останки мотыльков и мух. Один пёстрый слепень ещё трепыхается, пытаясь вырваться, но к нему уже неторопливо приближается коричневый крестоносец.

С детства Александр испытывал мистический ужас перед этими тварями. Конечно, он не визжал как девчонка от одного их вида, понимая, что для человека они безвредны, но всё равно при виде пауков тело напрягалось, как при встрече с врагом, зубы сжимались, и по коже бежали неприятные мурашки.

Он быстро отвёл взгляд от крыльца в поисках какой-нибудь палки. Подобрав с земли сухую ветку, Александр уже занёс было её над препятствием, но неожиданно сердце бешено заколотилось, а рука безвольно опустилась вниз.

Казалось бы, что может быть проще, чем разрушить паутину? Но что-то же сработало в глубине подсознания, приказав мышцам отменить необдуманное действие! Что это? Александр подошёл и, превозмогая брезгливость, заставил себя посмотреть на членистоногое. Паук замер, словно почувствовав взгляд.

Сконцентрировав внимание на своих ощущениях, Александр пришёл к выводу, что его остановил обычный страх. Ему показалось, что, разрушив паучью сеть, он обязательно навлечёт на себя месть её владельца.

«Что за ерунда? — засмеялся про себя Александр. — Как паучок может отомстить человеку?»

И вдруг вспомнился голос Оксаны:

— …Я просто не подвергала критике те образы, которые сами собой всплывали из памяти. Я их не сортировала на то, что помню, и то, что придумываю. Я как бы приняла за аксиому: всё, что приходит в голову в момент пребывания в состоянии погружения в проблему, так или иначе имеет к ней отношение.

Александр ещё раз сконцентрировался на своём страхе. И вдруг жуткая картинка из детства всплыла в памяти.

Однажды, когда они с ребятами ходили за грибами, он не заметил растянутую между деревьями паутину и вляпался в липкую трескучую западню. Это было ужасно! До самого вечера он отряхивал с лица щекочущие лоскуты. И ещё несколько дней потом казалось, что по голове ползает оставшийся бездомным паук. До сих пор это воспоминание вызывает у него брезгливую дрожь.

Кто-то из друзей тогда и научил его ходить по лесу с палкой и проверять безопасность пути. Сбив две-три паутины, Саня почувствовал угрызения совести. Сначала с ними можно было мириться, но с каждой «победой над природой» они усиливались и вскоре превзошли даже тот ужас, который он испытал, попавшись в белёсую сеть. Остановившись перед очередной «растяжкой», он долго рассматривал хитросплетение блестящих нитей, восхищаясь ювелирной работой. Но кажется, дело было даже не в красоте произведения. Ему было стыдно, что ради своего секундного удобства он уничтожает результат многодневного труда, который для паука является и смыслом жизни, и средством к существованию.

Было стыдно… но перед кем? Все мальчишки, не задумываясь, сметали на своём пути эти невидимые препятствия. И только ему было нестерпимо жаль ткачей-тружеников, несмотря на то что они вызывали у него брезгливый страх.

Тогда он так и не успел разобраться с этим противоречивым чувством. Сзади подошёл кто-то из ребят и вывел его из задумчивости, с треском собрав на палку лучистую спираль паутины.

— Ты чего тут уснул? — возмутился он. — Мы тебя потеряли! Кричим, кричим, а ты тут паука гипнотизируешь! Или он тебя? — насмешливо предположил «спаситель».

Саня не рискнул поделиться с товарищем своими душевными метаниями, более того, испугался, что его заподозрят в сочувствии к восьминогим тварям. И, маскируя свою «душевную слабость», больше от самого себя, чем от товарищей, он взял палку и с удвоенным рвением начал разорять крестоносцев, стараясь игнорировать боль, которой отзывался в душе беспомощный треск рвущихся лесных нервов.

Эта боль оживила ещё одно воспоминание, от которого сдавило горло и выступили слёзы. Александр закрыл глаза, и колени его подкосились. Он вспомнил, как подорвался на мине его боевой товарищ. И некогда было даже оправиться от того кошмара, что внезапно предстал перед взором. Он взвалил на плечо оторванную ногу, чтобы хоть что-то отправить на родину. Остальное пришлось оставить на съедение стервятникам.

«Как ты мог её не заметить? Ну, как ты мог?» — повторял он, обращаясь к погибшему другу.

Боль в груди усилилась. Александр знал, что усыпить эти страшные воспоминания можно только водкой. Но неужели нет другого способа? Утерев слёзы, он поднял глаза вверх, где посреди сверкающей паутины шевелился её хозяин.

— Теперь ты понял, как я могу отомстить? — спросил паук.

И внезапное осознание пронзило душу. Александр не успел ничего ответить, снова оказавшись в детстве, рядом с дрожащей паутиной. Подошедший сзади мальчишка уже занёс над ней свою палку, но Санька успел ловким движением остановить этот «карающий меч».

— Ты чего? — удивился Юрка (кажется, так его звали).

— Не рви, — спокойно и уверенно сказал Саня.

— Не понял! — возмутился Юрка.

— Я тоже раньше не понимал.

— Что? — Юрка уже готов был начать издеваться и хихикать, но увидев, что это не внесёт в душу товарища ни малейшего смятения, сменил тон. — И что ты понял? — спросил он уже серьёзно.

— Всё в жизни взаимосвязано. И эта связь в тебе. Никакое действие не проходит бесследно, всё имеет свои последствия.

— Ты чего? — криво улыбнулся Юрка и повертел пальцем у виска.

— Ну, как тебе объяснить? — занервничал Саня. — Вот, например, паутина.

— Ну, паутина! — кивнул Юрик. — Здесь таких миллион. И что?

— Смотри: в какую бы её часть ни попала муха, паук чувствует её дрожь, где бы ни находился. Паутина — это нервная система вот этого маленького паука. Понимаешь?

— Нет.

— Вселенная — это огромная паутина, и ты в ней паучок. Каждая бессмысленно разорванная нить — это разрушение своей паутины, своей нервной системы. Понимаешь?

— Нет! — Юрка начал злиться.

— Хорошо, я скажу проще. Если ты сейчас не научишься замечать паутины и обходить их, то в будущем ты можешь не заметить более серьёзную опасность, например минную растяжку, или сеть какой-нибудь финансовой пирамиды, или… да мало ли может быть всяких «паутин» в жизни?!

— А-а-а! — Юрка осмысленно захлопал глазами. — Что ж ты сразу-то не сказал? Вселенную какую-то выдумал…

— Я не выдумал, я понял.

— А мне с растяжкой понятнее, — серьёзно кивнул Юрка. — Не буду больше паутины рушить, — и он бросил палку. — Пойдём, другим парням расскажем…

Вспышка.

Ослепительная вспышка перенесла Александра из детства в военные годы. Но на этот раз это был не взрыв, это было палящее солнце. Они возвращались с задания вдвоём с товарищем. Глаза автоматически находили растяжки, а руки спокойно, умелыми движениями обезвреживали их. На плече у Александра уже не было той чудовищной ноши, которую он, как оказалось, до сих пор нёс на себе.

— Но как? Ведь это же было! — Александр вскинул удивлённый взор на блестящую седину мудрой паутины.

— Было? — улыбнулся паук. — А что такое «было»?