Солёный запах моря. Цикл «Принцесса Эйр'бендера». Книга 1

Ольга Чернова, 2020

Катрин – девочка-подросток, принцесса, которая однажды унаследует огромную империю. Государство переживает неподъёмный кризис. На её хрупкие плечи ложится ответственность сохранить трон. Помимо империи, принцесса наследует могущественный дар от предков, но сможет ли она совладать со своей новой силой? Сильная и храбрая девочка, родившаяся в семье, где строгое соблюдение устоявшихся порядков намного важнее чувств, старается выстоять, не предав себя… Что выберет она? Семью или любовь?

Возвращение

На пороге дома меня встречала вся семья. Всегда эмоционально сдержанный, отец широко улыбался и раскрыл руки для объятий. Первым делом я побежала к нему. И, остановившись в двух шагах, сделала поклон.

— Ваше Императорское Величество Кристофер фон Кэролинг, — улыбаясь, говорила я, — привет, папочка, — сказала я, крепко-крепко обняв и укутываясь в его руки, — я так скучала. Мне так не хватало твоих советов.

— Я горжусь тобой, дочка, — ласково отвечал он, отпуская меня.

— Мамочка, — уже не так крепко, как отца, я обняла её, и чуть отойдя, с реверансом добавила, — Ваше Императорское Величество Леонор Кэролинг.

— Добро пожаловать, дочка, — ответила она, как всегда сухо.

— Вы задержались, — строго сказал отец, приглашая зайти внутрь.

— Возникли некоторые трудности, я тебе всё-всё расскажу.

— Иди скорей вымойся и сними с себя эти лохмотья, — с пренебрежением посмотрев на мою одежду, сказала мама.

— А чем вам не угодил мой наряд? — Крутясь и смотря на себя, говорила я.

— Не смеши, — свысока ответила мама, — сожгите потом, — обратилась она к кому-то из слуг.

— Нет-нет, я сохраню, — это было единственное, что осталось мне от Жозефа, и мне хотелось сохранить эти воспоминания.

Мама непонимающе цыкнула, помотала головой и пошла по своим делам. Отец чуть улыбнулся, подняв брови, обнял меня за плечо и проводил до комнаты.

— Даже моё месячное отсутствие не растопило её сердце? — Пыталась пошутить я, абсолютно привыкшая к её выходкам.

— Ты знаешь маму, она волнуется за тебя, но виду никогда не подаст, — успокаивал меня он.

— Пап, я хочу тебе рассказать про одного человека, — волновалась и собиралась с мыслями я.

— За ужином расскажешь, — улыбнулся он и, отвернувшись, ушёл.

— Хорошо, — покорно сказала я и зашла внутрь.

Приняв ванну и переодевшись, я спустилась к ужину, где меня все уже ждали.

— Катрин, не хорошо заставлять других ждать тебя! — Упрекнула мама.

— Я думала, что мне положено небольшое снисхождение, — улыбнулась я.

— Положено-положено, — ласково сказал отец, — садись, дочка.

— Собери волосы, — сделала ещё одно замечание мама, — а то болтаются, как у уличной девчонки.

Я молча собрала тугой пучок на голове и закрепила его вилкой.

— Так лучше? — Спросила я, — или мне вернуться в комнату и привести себя в очередной порядок, — начиная заводиться, говорила я.

— Сносно, — парировала мама.

Мы принялись за еду. Как я скучала по вкусной горячей еде тётушки Фазилет. Я ела, наслаждаясь каждым кусочком!

— А правда, что ты прожила три недели одна в лесу? — Спросил мой Эрик, который жаждал приключений.

— Две, до посвящения.

— Расскажи, как ты выжила? Как там в лесу в полном одиночестве? Страшно? — Не унимался тот.

— Ох… — Начала я загадочно, — высокие заснеженные горы стоят как старцы с бородами, наблюдая за нашим пребыванием на земле, нежная изящная красивая бирюзовая река несёт воды в океан, и лишь деревья изредка перешёптываются, — говорила я понизив голос, посматривая на брата, — днём слышен щебет птиц, солнце проникает в самые потаённые участки леса, но с приходом ночи… — Я сделала паузу, мама недовольно ела, качая головой, а у Эрика вытянулось лицо, он был в предвкушении самого интересного, я продолжила низким полушёпотом, — слышны песни Офелии, которые она певала, когда поток всё глубже поглощал её…

— Катрин! — Прикрикнула мама, — прекрати!

— По-моему, и правда, — спокойно согласилась я, — прекращаю. — Вставая из-за стола, добавила: — Приятного аппетита.

— Ты никуда не уйдёшь, — возмущалась она.

— Дочка, ты ничего не съела, — вмешался отец,

— Я насытилась… Упрёками, — улыбнулась я.

— Ты знаешь правила, — всё ещё строго говорила Леонор, — встаём все вместе. Не подавай дурной пример брату.

Я молча села обратно, но к еде больше не притронулась.

Конечно, никто о сне и не думал, мой живот бурчал как баржа на причале! Я выждала время и по тайному ходу спустилась на кухню.

— Тётушка Фазилет, — я шёпотом позвала нашу кухарку из-за шторы, — тётушка Фазилет.

Услышав меня, она резко вздрогнула, испугавшись. И оглянулась, убеждаясь, что никто кроме неё не слышал меня, подошла поближе.

— С прибытием, — сказала она.

— Тётушка Фазилет, — взмолилась я, — я очень есть хочу.

— А кто не давал вам за ужином есть? — Строго спросила она.

— Моя гордость и упрямство, — пожала плечами я.

— Этого в вас в избытке, — всё ещё ворчала она, — через пять минут на складе с мукой.

— Да, мой командир! — Улыбнулась я.

Тётушка Фазилет была турчанка, тучная женщина среднего возраста. Когда я хотела чего-то вкусненького или просто поесть, то прибегала к ней. Она учила меня выбирать продукты и готовить. Если бы знала мама, то точно упала бы в обморок, поэтому мы тщательно скрывали факт моего пребывания здесь.

— Как вы? — Начала она, зайдя на склад.

— Неплохо, была бы моя воля, то я бы навсегда осталась там жить, — говорила я, сидя на мешке с мукой и уплетая тёплый ужин.

— И в кого такая упрямая? — Качала головой она.

— Кто? — Удивлённо спросила я, — моя матушка?

— Обе хороши, — ворчала она.

— Очень вкусно, — подмасливала я её, — здоровья вашим рукам.

— На здоровье, дочка, — она приобняла меня за плечо и отпустила, — кушай, не спеши. Я пойду.

— Спасибо, — улыбнулась я.

Кухарка ушла, и я осталась в одиночестве. Почти расквитавшись с ужином, я собиралась вставать и незаметно ретироваться, как услышала голос мамы, которая спустилась на кухню.

— Катрин не прибегала? — Спросила она.

Я испугалась, что буду поймана, и моё слово и гордость пошатнутся.

— Нет, — спокойно отвечала тётушка Фазилет.

— Фух, — шепнула я и, подойдя к двери, стала подсматривать в щёлку.

— Она ничего не съела, — жаловать она женщине, — упрямая девчонка.

— Вы тоже хороши, — не боясь, отвечала Фазилет, — могли бы быть снисходительней.

— Я просто никак не могу прийти в себя от того шрама, что я увидела на её плече!

— Какого шрама? — Удивилась кухарка.

— Огромного и безобразного! — Схватилась она за голову, — моя дочь изуродована! Как я теперь её замуж выдам? Кому такая нужна?

— Спасибо, мам, — шепнула я сама себе.

— Не преувеличивайте, — пыталась успокоить её женщина.

— Если только собрать огромное приданое, то, может, её и возьмут. За что мне боги послали такую дочь?

— А мне такую мать, — я говорила сама с собой.

— И всё же будьте поласковей. Она ещё ребёнок.

— Отнесите ей еду, — сухо сказала мама и, развернувшись, ушла прочь.

Тётушка Фазилет вслед за ней начала выключать свет, показывая, что тоже собирается уходить. Я же, убедившись, что никого нет кроме нас на кухне, тихонько вышла из засады.

— Спасибо за вкусный ужин и что не выдали, — поставив посуду на стол, я обняла женщину. Она была пышной как булочка, и руки едва сходились на её талии.

— Оставь там, — кивнула она на мойку, — я сейчас помою.

— Я и сама справлюсь, — перенося посуду к воде, сказала я, — вы лучше посидите рядом, — я поставила стул, — я, может, вам что-то расскажу, — хитро говорила я.

Женщина не возмущалась моей хозяйственности. Она была уверена, что в этом женское предназначение и сила. И я обожала проводить здесь время, особенно когда никого нет.

— Много шума наделал какой-то шрам. Что случилось? — Спросила тётушка.

— Вот он, — я повернулась, оголяя спину.

— О Аллах! — Воскликнула она, закрывая рот рукой, — что за зверь напал на тебя?

— Барсук.

— Она ещё шутит! — Возмутилась она, поворачивая мою спину к свету, чтобы лучше разглядеть.

— Волк-волк, — поспешила ответить я, чтобы не сводить с ума женщину, — белоснежный красивый волк. И он напал не на меня…

— Кого же ты спасла? — Медленно садясь на место, спросила она.

— Мужчину, — смущённо начала я, — ох, какого мужчину, — я повернулась лицом к женщине, закрыв глаза и приподняв голову, потом открыла один глаз, посмотреть на неё.

Она сидела, не шевелясь и не роняя слов, только пристально смотрела, пытаясь понять, шучу я сейчас или говорю серьёзно. А я продолжала:

— Тёмноволосый… высокий… с глазами, словно океанская синь, в которой хочется утонуть, — я подошла к ней и взяла руками её круглое лицо, — нет, — я мотала головой, — щёчек у него совсем нет, худой как щепка.

— Девочка моя, — очнулась женщина, — ты влюбилась?

— Не знаю, тётушка Фазилет, — я пожала плечами, — не знаю я, что это такое… — Отойдя обратно к посуде, добавила: — Только думаю про него постоянно.

— Отцу говорила?

— Нет пока.

— Думаю, не стоит, — она качала головой.

— Почему? — Удивилась я.

— Не одобрит он этого.

— Разве он не желает счастья своей дочери?

— Конечно, желает, — сказала она, вставая, — правильно сказала твоя мама. Тебе следует оставить весь романтизм, вы существуете в другом мире и по другим правилам.

— И ты туда же, — вздохнула я, — когда же жить?

— Утро вечера мудренее, — сказала тётушка Фазилет, проигнорировав мой вопрос.

— Я пойду, — ответила я и шмыгнула в свои тёмные лабиринты.

Искренне не понимая, почему отец может не одобрить наш союз, решила завтра сама спросить его напрямую об этом.

Утро наступило быстро, долгий день дал о себе знать крепким сладким сном. Ещё перед завтраком хотела задать отцу вчерашний вопрос, но пронежившись в мягкой постели слишком долго, вскочила и буквально за пять минут собралась, заколов волосы и надев кофту с длинным рукавом, чтобы никого не смущать.

— Доброе утро, — поздоровалась я со всеми. Родители и брат уже ждали меня за столом.

— Доброе утро, — ответили они.

— Только не говорите, что я опоздала, — говорила я, занимая своё место, — я пришла ровно в назначенное время.

— Всё в порядке, дочка, — сказал папа.

— Точность — вежливость королей, — похвалила сама себя я.

Завтрак прошёл без эксцессов, чему я была несказанно рада, и уже после пошла за отцом в его кабинет.

— Папочка, — начала я, заглядывая внутрь, — можно?

— Конечно, дочка. Заходи.

Я проникла в кабинет, немного волнуясь и оглядываясь на его стены.

— Что-то хотела спросить? — Глядя в бумаги, говорил он.

— Так, пустяк.

— Для меня каждый твой вопрос важен.

— Предположим, мне кто-то понравится… Я влюблюсь, — робко начала я, отец отложил бумаги и посмотрел на меня, — я смогу выйти за него замуж?

Он засмеялся:

— К чему такие вопросы?

— Через несколько лет всплывет такой вопрос, — юлила я, — вот, сейчас хотела спросить.

— Ты кого-то встретила? — Строго посмотрел на меня отец.

— Не совсем, — несла чушь я, — как будто.

— Кто он?

— Просто мужчина, я его встретила после посвящения в лесу… Он помог мне.

— Абсурд, — выдал отец, — ты видела его один раз и уже хочешь замуж?

— Он не такой как все, — мялась я, — хотя бы для меня.

— Ты взрослеешь, — отец подошёл и ласково погладил меня по голове, — это нормально, что у тебя возникают такие вопросы, но ты не сможешь связать судьбу с первым встречным.

— Я поняла, — согласилась я, чувствуя неловкость разговора и полностью и безоговорочно доверяя мнению отца.

— У тебя экзамен через месяц, — он сменил тему, — начни готовиться. Я переговорил с ректором императорского университета. Ты будешь зачислена по результатам экзаменов на медицинский факультет.

— Но мне ещё рано туда, — удивилась я.

— Не вижу смысла ждать дольше, — гордо говорил отец, — ты готова.

— И я буду учиться за пределами замка? — Настороженно спросила я.

— Конечно, — кивнул он.

— Спасибо, папочка, — воскликнула я, обняв его за шею.

Эта новость так радовала меня, что я забыла, за чем заходила ранее.

Погрузившись в книги, я готовилась к экзаменам. Было немного страшно, ведь я буду самой младшей на курсе. И хотя анатомию и латынь я знала назубок, меня потряхивало от мыслей о смене места учёбы. В лесу в одиночестве было куда комфортнее.

Отец поддерживал меня, мы каждый вечер проводили в беседах, я рассказала ему о спасённом юноше и волке, который оставил шрам.

— Ты поступила очень опрометчиво, загородив собой этого человека, — строго говорил он.

— Тот мужчина никому не сделал плохого, — оправдывала я Жозефа, — он помог мне после совета двеннадцати, — я старалась показать его с положительной стороны перед отцом, но каждый раз тот менял тему на этом моменте.