Вслед за тенью. Книга вторая

Ольга Смирнова, 2023

Совсем недавно в моей жизни появился смысл и возродилась надежда найти отца. Но в игру вступили обстоятельства. Поначалу они показались мне розыгрышем – лёгкой безобидной шуткой. Но в любой шутке есть только доля шутки. Я убедилась в этом, попав в ловушку. И мне не справиться без твоей помощи, Кирилл Андреевич… Но могу ли я на нее рассчитывать после всего того, что натворила?

Глава 10 Конфуз

— Вы тогда сказали: «Я решу эту проблему». Решили? — спросила я. И, заметив, что он не понимает, уточнила: — С париком, я имею в виду.

Он задумался ненадолго и медленно кивнул.

— Как?

— Обесцветил волосы.

— Зачем?

— Это нужно было для дела.

— Для создания образа?

— Да. — односложность его ответов ясно давала понять, что он не хочет развивать эту тему. Но я все же решилась спросить:

— А как часто вам приходится менять внешность?

— По необходимости… Как думаешь построить беседу с дедом? — резко перевел он тему.

— Да всё пройдет стандартно: получу очередную порцию нравоучений, выслушаю и приму к сведению. Хорошо, что это случится не сегодня. Надо будет Николая Николаевича попросить не сообщать дедушке о том, что он увидит.

— А что он увидит?

— Мое расцарапанное лицо. И дубленку, — вздохнув, объяснила я.

— Это мелочи.

— Вряд ли дедушка воспримет это именно так…

— То есть и Николай… Николаевич пляшет под твою дудку? Забавно…

— Что значит «пляшет под мою дудку»?

— Значит, и его ты прогибаешь под свои интересы. Как деда.

— Не понимаю, о чем вы толкуете…

— Всё ты понимаешь… Только, когда будешь давить на Серова, учти: если Громову не перед кем отчитываться, кроме как перед самим собой, то Николай Николаевич по долгу службы обязан доложить своему работодателю о любом подозрительном нюансе, связанным с объектом его охраны.

— К чему вы это?

— К тому, что ты собираешься предложить Серову нарушить должностную инструкцию.

— Ну почему сразу нарушить? Просто чуть-чуть от нее отойти…

— Это одно и то же.

— И потом… насколько мне известно, объект его охраны — наш дом, так что он ничем не рискует.

— Ошибаешься. Не только. В обязанности Серова входит охранять прежде всего домочадцев.

— Это всего лишь вопрос трактовки… А откуда вы знаете фамилию Николая Николаевича? Я ее не называла.

На меня посмотрели, как на несмышлёное дитя. И помолчав, ответили:

— Согласен, вопрос трактовки. Но внесу поправку: вопрос верной трактовки.

— А вы зануда, скажу я вам! Если дед узнает об этих самых «подозрительных нюансах», то вмиг посадит меня под домашний арест. А это не входит в мои планы.

— А что входит? — поинтересовался мой, ставший задумчивым собеседник.

— Не важно… Ладно… В мои планы входит жить своей жизнью, вот и всё. А с чего вы решили, что я «прогибаю» деда под свои интересы?

— Сужу по фактам… Попытка прогнуть номер раз: твоя летняя поездка за город. Вполне успешная, стоит заметить… Далее была предпринята попытка номер два: переезд в общежитие. И снова успех, Миледи!

— Вы и об этом знаете?

— Не задавай вопросов по-глупому.

— Почему по-глупому?

— Правильнее было бы спросить: «Откуда вы об этом знаете?» Тогда была бы возможность отследить источник моей информации.

— Не факт. Вряд ли бы вы им поделились.

— Верно, — плутовская усмешка озарила лицо моего дотошного визави. — Но в этот раз, полагаю, твои козни с сокрытием информации не пройдут.

— Почему?

— Делаю ставку на то, что сегодня Громов явится сюда собственной персоной.

— С чего бы это? Нет, это не входит в его планы. И потом: откуда вам знать?

— Знаком с ним много лет, значит, могу просчитать старого лиса… На пару ходов вперед, уж точно…

— Нет. Он не обещал приезжать. Всего лишь спросил: «К которому часу прислать Николая?»

— Громов никогда надолго не оставляет объект без личного контроля.

— Объект?

— Объект своего внимания. В данном случае — тебя.

— Ну знаете…

— Уже много лет он воспринимает тебя исключительно как объект опеки, девочка. Со всеми вытекающими. Для тебя это новость?

— Объект опеки… Никогда не думала об этом в подобном ключе… И потом: я уже полгода, как совершеннолетняя!

— Приму к сведению… Но для твоего деда это ровным счетом ничего не значит. Ты для него объект перманентной опеки. Была таковой, таковой и останешься.

— Нельзя ли как-то попроще?

— А что непонятно? Перманентной — значит: пожизненной. Вне зависимости от того, насколько старше и самостоятельнее ты станешь с годами. Громов — особый тип личности. Упертый. Настырный. Контролирующий всё и вся. И по большому счету — бескомпромиссный. За редким исключением. Вижу, тебе не по нраву то, что я говорю.

— А кому понравится, что он будет пожизненно сидеть на крючке? Вот вам бы понравилось?

— Нет. Но советую смириться с этим и не тратить времени на бессмысленную борьбу. Лучше найди способ мирно с ним сосуществовать.

— Как?

— Ты стала отстаивать свои интересы, и он делает вид, что под них прогибается. Но долго так не будет. Пружина не может сжиматься вечно. Пережмешь пружину — узнаешь деда с новой стороны.

— Это с какой же?

— Он может быть беспощадным. Твоя мать однажды в этом убедилась.

— В чем убедилась? Не говорите загад…

— Я сказал по этому вопросу всё, что планировал, — перебил меня Кирилл Андреевич. И добавил: — Научись добиваться своего деликатно, чтобы не задевать его гордое эго. Не дави на него.

— Вопрос в том, как это сделать…

— Разыгрывай партию так, чтобы он полагал, что инициатива исходит не от тебя, а от него самого.

— Легче сказать, чем сделать…

— Старайся. После одного печального случая у твоей матери это отлично стало получаться.

— Какого случая?

— Я просто дал совет, а решать тебе, — негромко известили меня, не потрудившись ответить на вопрос.

— Обожаете читать нравоучения? Точно ментальный двойник деда…

— Не имею такой привычки. В данном случае сделал исключение. Так во сколько придёт машина?

— В двадцать ноль-ноль.

— Отлично! Есть время для беседы.

— О чем еще будем беседовать?

— На разные темы, — неопределенно ответили мне, продолжая разглядывать, как игрушку с сюрпризом… Или как неведомую зверушку. А я задумалась о том, что еще он хочет у меня выпытать.

— О чём задумалась? — нарушил тишину тихий голос моего собеседника.

— Все выходные чувствую себя вашим подопытным кроликом. Просто спросите о том, что еще хотите узнать — я отвечу… Говорила уже, кажется, что не люблю юлить.

— Хорошо. Давай поговорим начистоту. Зачем ты появилась в ресторане Сити? — озадачили меня.

— Пришла на помолвку подруги, — поспешила ответить я, пожав плечами.

— Почему именно в тот вечер и в тот ресторан? — прозвучал второй странный вопрос.

— Понятия не имею… Все организационные вопросы решала Марья.

— Вот как?

— Кому ж еще решать, если это ее помолвка?

— То есть ты оказалась там случайно? Только потому, что Стоцкая выбрала это место.

— Это очевидно. Почему вы уделяете всему этому столько внимания?

— Пытаюсь разобраться.

— В чем?

— Чем было наше пересечение в том ресторане: простым совпадением или чем-то иным?

— А чем иным оно могло быть?

— Чем-то вроде запланированной акции…

— Для меня это пересечение, как вы его назвали, было случайным. А вот для вас — не знаю…

— На что намекаешь?

— Как выяснилось, вы отлично осведомлены о моей жизни, значит, могли легко просчитать ситуацию и оказаться в том же месте в тот же день.

— Ты путаешь причину со следствием.

— То есть?

— Моя осведомленность о твоей жизни — следствие. Причина — в твоем появлении в ресторане.

— Вы пытаетесь сказать… Что сначала увидели меня в ресторане и только потом навели справки о моей жизни?

— Верно.

— Что-то слабо верится…

— Зачем мне просчитывать какую-то ситуацию относительно тебя?

— Вы ищите моего отца, так?

Орлов не удостоил меня ответом, но явно был удивлен.

— И если это так, — продолжила я рассуждать, — то можете рассматривать меня как источник информации. Поэтому и появились в том ресторане в пятницу.

Глаза Кирилла Андреевича на мгновение округлились в изумлении. Да, я бы назвала его реакцию именно так.

— Я рассуждаю… Сами же просили… как это…. «продемонстрировать рассудительность папы». Гены, и всё такое… Вот я и демонстрирую.

— Продолжай, — милостиво позволили мне, бесшумно постукивая костяшками пальцев по подлокотнику кресла.

— Отлично… Сначала вы пересеклись со мной в ресторане, а потом в «Империале». Для чего? Вы же не отдыхаете тут каждые выходные, верно?

— Верно, — ответил он, снова показательно продемонстрировав мне свое удивление.

— А в эти — вдруг решили сюда нагрянуть…

— И рестораны я не жалую… Предпочитаю ужинать дома. — Прозвучало как подсказка. Иронично так.

— Воот! Не странно ли?

— Интересно девки пляшут… — усмехнувшись, негромко проговорил мой «дознаватель».

— Что? Какие девки?

— Это так… старая присказка отца. Он баловался ей, когда был оочень удивлен.

— А, ну да. Наверное, как и вы сейчас.

— Не то слово. Отлично сыграно, Миледи! Снимаю шляпу!

— Да какие уж тут игры! Я предлагаю обсудить, как могли оказаться случайными сразу два наших с вами пересечения в один день. Хотя, почему два? Три! Целых три раза за день!

— Не намекнёте ли о третьем? — осторожно поинтересовался Орлов. Кажется, мне снова удалось его удивить.

— Да какие намеки, сударь! Скажу прямым текстом: вы же проезжали мимо Университетского сквера в пятницу в районе четырех часов вечера?

— В пятницу?.. — уточнил он и задумался. — Да, ехал на встречу. Примерно в то время…

— Вот! Я увидела вас тогда в первый раз. Вернее, вашу машину. Вы неслись на ней, как настоящий Летучий Голландец!

— Голландец… Летучий? — проговорил он и снова ненадолго задумался. А потом, усмехнувшись, добавил: — Вот и по поводу международного уровня прояснилось…

— Какого еще уровня? И почему международного? Не понимаю…

— Значит, справимся своими силами, — негромко проговорил он. Проговорил, похоже, скорее себе, чем мне.

— Опять загадками изъясняетесь, — пробурчала я разочарованно и услышала:

— Забудь. Ну, и фантазия у тебя! Впредь буду учитывать…

— Да уж, учитывайте, пожалуйста… — пробубнила я, пытаясь сообразить, что к чему. Не получалось. — Бабуля величала ее воображением. Буйным.

— В точку! — Он вдруг рассмеялся. Негромко, но так задорно. Заразительно. От души.

— А что вы скажете по существу вопроса? — спросила я, не удержавшись от улыбки.

— По существу? По нашим пересечениям? — уточнил он сквозь смех.

Я молча кивнула.

— Так уже ответил. Фантазерка ты знатная! Но не каждый сможет так мастерски сместить вектор. Хвалю.

— Сместить вектор?

— Да. Развернуть его на все сто восемьдесят!

— Что «на все 180»? Градусов что ли?

— Да на них, на них родимых, — проговорил он, отсмеявшись и покачав головой.

— Ничего не понимаю… — с досадой заметила я. — То есть все наши пересечения вы считаете простым совпадением, так?

Вдруг он приблизился ко мне, не вставая из своего кресла, благо рост позволял. Склонился надо мной, некрепко обхватив пальцами мой подбородок, и таинственно так произнес: — Не совсем… Но вот что занятно: за все выходные ты не задала ни одного вопроса о том, с кем сейчас вынуждена проводить большую часть времени в замкнутом пространстве. Почему? Приехала уже информированной?

— Информированной? О чем? Александр… — Орлов удерживал мой взгляд, а я… Я таяла от поглаживаний его пальцев. Плавных. Чертовски медленных. Разгоняющих мурашки по коже лица и шеи. — Я… я говорила только с ним…

— С Беловым?

Мне позволили кивнуть. Я сделала это медленно, остро ощущая подбородком теплую упругость и цепкость его пальцев.

— Насколько подробно он преподнес информацию? — прозвучал вопрос. Сосредоточившись на этих, совсем новых для себя ощущениях, я едва уловила его суть.

— Информацию? — поймав за «хвост» концовку вопроса, я «открутила» его назад: — Подробно? Нет, только в общих чертах… Бизнесмен приехал отдохнуть с родственниками… Но думаю, знает он больше.

Мой «экзекутор» снова усмехнулся. Лукаво. Как-то по-пиратски, что ли. Сразу припомнился мой недавний сон. Лошадка, на которой я кружусь в детстве по «арене». Он. И мама, с которой он разговаривает…

— Ему по службе положено, — оповестили меня.

— По службе? У полиции есть на вас компромат?

— Вряд ли… — через паузу предположил он.

— Но вам есть что скрывать, да?

— Нам все есть что скрывать, не так ли, Миледи?

Я не нашлась с ответом, завязнув в зелени глаз напротив, глаз с в миг потемневшей радужкой. Резкая смена настроя их хозяина поражала. Я не понимала, что могло стать причиной такого перепада его настроения, но он придвинулся ко мне почти так же близко, как вчера, когда я провернула эксперимент с поцелуем, чтобы проверить «эффект Орлова». Так я успела окрестить «феномен» с отсутствием «дождя», «обрушивающего» на меня каждый раз, стоит кому-то мужского пола пересечь границы моего личного пространства. Причем совсем не важно, каким образом их нарушить: нечаянно ли столкнувшись в толпе прохожих, в лифте ли, в транспорте ли или как-то еще… А вчерашний поцелуй с Кириллом Андреевичем напрочь снес мою грешную голову, но не пролился на нее моим личным паническим дождем. Ни капелькой! В памяти остались только вкус его губ и охватившая меня тогда эйфория. Дикая. Абсолютно безрассудная…

«Боже мой, о чем я думаю!» — мысленно возмутилась я, чувствуя тепло гибких пальцев на подбородке. По телу уже вовсю бегали ошалелые мурашки. По венам шумно бурлила кровь, отдаваясь в ушах громким набатом. Так же, как вчера, когда эти ладони уверенно разгуливали по моей спине, жадно прижимая к каменному торсу своего хозяина. Мое шальное воображение, разбуженное бесстыдно нескромными мыслями, уже вовсю разрисовывало картину, в которой я выбираюсь из своего одеяльного «окопа», который еще недавно так старательно возводила, встаю во весь свой невеликий рост в этом свободном махровом балдахине — халате, скрепленным на талии лишь поясом, и ноги сами несут меня к креслу, в котором восседает панацея от всех моих кошмаров.

Чтобы хоть немного привести голову в порядок, я с трудом разорвала контакт с, кажется, вездесущими, всё замечающими глазами напротив. Медленно опустила взгляд на ворот своего халата и оторопела…

«Так вот в чем причина!»

Мое банное одеяние, на пару—тройку размеров больше моего, было совершенно бесстыдно распахнуто на груди и обнажало всё, что возможно обнажить! Занятая беседой со своим внимательным визави, я даже не заметила, как долго сидела в таком провокационно—непотребном виде, но догадалась, что вполне достаточно для того, чтобы его раззадорить. Ощутив, как обдало жаром щеки, наверное, превратив их в пунцовые, я судорожно схватила полы своего балдахина и наглухо наложила их одна на другую так, что они стянули и горло. И услышала насмешливое:

— Мастерства не хватает… Ну ничего, это дело наживное.

— Мастерства? В чем?

— В соблазнении, Миледи, в соблазнении…

— Что?! О каком соблазнении может идти речь, если на мне халат на три размера больше моего! Я же в нем утонула! И выгляжу…

— Бесформенной шишкой, да, — усмехнулся мой палач, — Но это будет вам уроком: к операции нужно готовиться тщательно.

— К какой еще операции?!

— Захватили бы из своих запасов что-нибудь убойное, не пришлось бы пользоваться казненным.

— Да я вообще не планировала сюда приезжать, чтоб вы знали! И никого соблазнять тоже не собиралась! — в сердцах воскликнула я, резко качнув головой. Господи, лучше бы я этого не делала!

Мой тюрбан из полотенца вдруг ослаб и пополз вниз, опасно нависнув над глазами. Я инстинктивно дернула головой еще раз и, похоже, окончательно ослабила закреп из «ушей» полотенца, которые завернула под нижний его слой. Мохнатые концы упали прямо на лицо, напрочь скрыв обзор и реакцию Орлова, наблюдающего за моими бесполезными потугами хоть как-то исправить положение.

«Вот же прокол!» — мысленно возмутилась я, представив, насколько неуклюже сейчас выгляжу.

— Не сдавайтесь, Миледи! — послышался насмешливый голос моего «экзекутора», — Хочется верить в вашу победу в этом полотенечном бою.

Мысленно чертыхнувшись, я резво стянула махровую штуковину с головы.

Получив долгожданную свободу, мои буйные, всё еще влажные локоны заструились по плечам, замысловатым образом нырнув под воротник халата и заставляя ёжиться от влажной прохлады. Но весомая часть распушившейся от желткового шампуня гривы упала на лицо, снова лишив возможности лицезреть усмехающегося Кирилла Андреевича.

— А ты забавная… — едва слышно проговорил он. И иронично добавил: — Позвольте подправить вам бурку, Миледи. Качественная текстура… Не до конца испорчена, — заметил он, коснувшись моих косматых прядей.

— Испорченная? Чем же? Вашим шампунем?

— Вашими недальновидными манипуляциями с их цветом. Но оставим пока это. Обещаю дать вам возможность объясниться. Позже. А пока важно модифицировать бурку в хиджаб.

Мне очень хотелось возразить, что ничего объяснять не намерена, но незнакомые слова затребовали внимания — привычка с детства.

— И чем же они отличаются?

— Хиджаб не скрывает лица.

— А у вас глубокие познания в этом вопросе!

— Не то, чтобы очень, но…

— Что «но»? — не сдавалась я, нервно отбрасывая непослушные волосы назад.

— Аккуратнее! Вы спутаете их окончательно… — Мои руки перехватили и опустили вдоль туловища. И заявили: — Займитесь лучше воротом своего наряда. Вы снова его распахнули.

— Что! Я же ничего не вижу! — проворчала я. И, вслепую нащупав «разбежавшиеся» полы халата, снова скрестила их на груди.

— Аль момент, Миледи! — Кирилл Андреевич ловко, явно со знанием дела распутывал накренившееся на глаза «гнездо» из моих спутанных волос и приговаривал: — Хиджаб для вас сейчас предпочтительнее, Миледи… Чисто с практической точки зрения.

— Почему? — Получив возможность созерцать своего собеседника, я воззрилась на его, почему-то довольное лицо.

— В нем легче ориентироваться в пространстве. Придет время ужина и вам нужно будет как-то добраться до стола. Или мне снова транспортировать вас до места назначения?

— Зачем вы так! Я умею ходить! — обиженно воскликнула я и, сердито отбросив назад самую капризную прядь, рванула с постели и отлетела к окну. Прижавшись лбом к холодному стеклу, почувствовала, что охватившее меня разгоряченное напряжение, наконец, отпускает. А обида на собственную неуклюжесть — рассеивается. Щеки горели уже не так сильно, а ошалевшие мурашки — притихли.

Но поселившаяся было во мне успокоенность полетела коту под хвост, стоило только послышаться слабому хрусту кожаной обивки кресла, а затем — едва уловимым шагам. Орлов приближался ко мне. Неспешно, но неотвратимо. Как хищник, настигающий свою добычу, не оставляя у той и тени сомнения в своей участи.