Будни ветеринарного врача. Издание 2-е, исправленное и дополненное

Ольга Овчинникова

Книга основана на реальных событиях и содержит описание случаев, с которыми сталкивается ветеринарный врач частной клиники. Простым, эмоциональным языком автор рассказывает о своей профессии: сложностях, возникающих при постановке диагноза, отношениях между людьми, нелёгкой борьбе за здоровье и жизнь животных. Книга будет полезна тем, кто собирается посвятить свою жизнь ветеринарии, а также владельцам собак и кошек. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 6. БАД³³

У Бога нет других рук, кроме твоих. Даже когда это лапки.

Сегодня суббота, и у меня рабочие сутки в филиале, где отдыхать не приходится. В смене три человека плюс админ, каждый занят своим делом, но сложные случаи мы разбираем вместе, — такая поддержка внутри коллектива бесценна.

Ход моих мыслей нарушает жизнерадостный голос Али:

— Там кролика принесли. Кому?

С экзотическими пациентами разбираться сложно, так как опыта мало, и посему никто не жаждет брать этот приём. Аля произносит индивидуально для меня спасительную отмазку:

— Тебе не дам. Сейчас дерматологический кот по записи придёт…

Сегодня я ещё и «почесолог»… В этом есть свои преимущества: экстренных пациентов в этой специализации нет, никто не помирает. Час приёма наполнен демагогией с разглядыванием под микроскопом мазков крови или соскобов с кожи. Идут мои пациенты предсказуемо, по записи; нахождение в соскобе клеща радует, словно красочно упакованный рождественский подарок. Случайная находка личинки дирофилярии заряжает бодростью на весь день. Хорошо прокрашенные синим конидии лишая приводят в бешеный восторг, заставляя бегать по клинике и умоляюще приставать к коллегам:

— Пойдём, покажу! Ну-у-у пошли-и-и! Там лишай вырос! Тако-о-ой краси-ивый! — и со смехом переспрашивать: — Куда-куда мне идти?

Сегодня у меня пока радостей нет, но стёкла для мазков натёрты до блеска и лежат рядком на столе в полной боевой готовности.

Итак, диагноз на лишай.

Он считается подтверждённым не после просвечивания под лампой Вуда; и даже не после того, как под микроскопом на размочаленных волосках обнаружены характерные грибные споры, напоминающие рыбью икру. А после того, как из подобных волосков на специальной среде вырастают колонии, которые показательно окрашивают её в красный цвет. Грибные колонии, выращенные с любовью и заботой, отпечатывают на скотче, снова красят, снова смотрят под микроскопом, обнаруживают характерные конидии, и только после этого выносят вердикт: да, таки лишай. Или не обнаруживают. Ибо на среде прекрасно растёт и здравствует обычная, распространённая повсеместно плесень.

Лишайный волос под микроскопом.

Но, поскольку, растёт он на средах долго, и, строго говоря, выращивать его можно только в лаборатории, врачи обычно довольствуются микроскопом и разглядыванием спор, покрывающих разрушенные волоски, нащипанные с пациента. А специальные среды мы используем в сомнительных случаях или если надо подтвердить снятие карантина в многокошковых домах и приютах. Плюс лампа Вуда, куда ж без неё. Только не всякий лишай под ней светится, если что. И да, к магии вуду она отношения не имеет.

Изучаю свои насаждения: на специальных средах, размещённых в маленьких стеклянных баночках выросла какая-то вездесущая плесень. Кусочком скотча делаю мазок-отпечаток со среды, где несколько недель любовно взращивался посев с когда-то лишайного, но уже пролеченного кота. Речь идёт о продлении или снятии карантина. Когда я в очередной раз гладила этого чёрного кота зубной щёткой и выщипывала волоски на только-только обросшей котячьей морде, хозяйка чуть не плакала:

— Опять же лысинка будет! Только ведь заросло!

Что я сделаю-то? Алгоритм при лечении лишая диктует свои правила, и я следую ему неукоснительно ещё и потому, что дом многокошковый. Прокрашиваю то, что налипло на скотче.

Питательная среда для выращивания дерматофитов.

Гифы плесневелых грибов, в виде изящных ниток изобилующие на мазке, констатируют о том, что кот от лишая свободен. Аминь.

Короче, банальная скукотища, ничего интересного. Прощай, лишай.

Пока я феячу с окраской скотча, кролика, тяжело вздохнув, берёт Ира.

Низкого роста, светлая шатенка с короткой, аккуратной мальчишеской стрижкой, сделанной скорее ради удобства, Ирка покорила меня с самого начала своим непоколебимым спокойствием. В начале моей карьеры именно она позволила прикрепиться к себе цепким клещом и задавать бесконечную бездну вопросов про эффективные алгоритмы лечения, принятые внутри клиники. Досконально, подробнейшим образом именно она объясняла мне, как пользоваться лабораторным оборудованием и куда какие пробирки с капиллярами вставлять, чтобы не было мучительно больно за бездарно просранные слайды с биомаркерами. Её авторитет зародился со времён основания клиники и перешёл в глубокое, устоявшееся уважение коллег, а опыт — в стойкую уверенность в прогнозах и диагнозах, чего я никак не могу сказать о себе.

У Иры всегда уставший, немигающий взгляд, повествующий о бренности всея бытия и ответственности если не за планету Земля, то по меньшей мере за наш малочисленный субботний коллектив. Если и существуют более медлительные врачи, чем я — то это Ира. Она у нас стоматолог и, по совместительству, медик, так что взять из человеческой вены кровь или попросить себе подключить капельничку с витаминками в периоды простудных эпидемий можно просить у неё.

Приём кролика происходит на соседнем столе, и, кажется, у него проблемы с зубами. Принёс его молодой, симпатичный мужчина — к сожалению, да: с обручальным кольцом на пальце правой руки. Печально вздохнув, марлевой салфеткой сосредоточенно натираю и без того блестящие стёкла.

Зубы у кроликов растут постоянно, и в этом им можно было бы позавидовать. Но завидовать не приходится, потому что когда зубы растут криво, то они не стачиваются, а травмируют дёсны, отчего несчастные кролики перестают есть. И вторая, наиболее частая проблема у них — это абсцессы, которые, опять же, часто возникают из-за зубов. Голодающий кролик долго не живёт, так что Ира у нас — Зубная Фея, спасающая их от верной смерти.

Пока она, подсвечивая фонариком, заглядывает замотанному в полотенце кролику в узкий, расширенный двумя инструментами рот, Аля приглашает рыжего кота, пришедшего ко мне по записи. Его хозяйка — беспокойная женщина средних лет с каштановыми кудрявыми волосами — извлекает из тряпочной переноски не менее суетливого кота и ставит его на стол.

Кот тут же начинает чесаться, не обращая внимания на то, что он находится в бесспорно стрессовом месте — в клинике: очевидно, что зуд очень сильный. Задняя часть его тела полулысая, кожа слегка покрасневшая, покрыта царапинами, и это наводит на мысль об аллергии. Сейчас поищем блошиные следы… Отчаливаю с листом бумаги к раковине, обильно поливаю его водой, возвращаюсь.

— Сильный зуд — признак аллергии, и блошиная слюна — самый частый аллерген! — как можно более уверенно вещаю я, расчёсывая пальцами густую шерсть кота — от этого на мокрую бумагу сыплются крошки, которые из точек тут же расползаются в характерные коричневые пятнышки. Так выглядит тест на присутствие блох в кошачьей жизни.

— Но блох-то нет! — спорит хозяйка. — Это, наверно, лишай!

Да уж. Лишай лидирует в инете как основной диагноз для всех без исключения внезапно полысевших котов. Хочется стукнуть автора подобных статей самой толстой книжкой по дерматологии.

«Сумкой с фотиком лучше», — хихикает внутренний голос, напоминая о моём крайнем фиаско на личном фронте.

У фотоаппарата после этого заклинило шторку на объективе, между прочим. Так что я — куда более пострадавшая сторона.

— Блох на коте и не будет, — терпеливо объясняю женщине, переключаясь вниманием на приём. — Они на кота только кушать приходят. А яйца откладывают в щели полов, ковры и так далее.

— У нас нет блох! Мы живём на седьмом этаже, и у нас домофон!

Воспалённый мозг рисует картинку, как блохи, забравшись друг к другу на плечики, нажимают на кнопку домофона и пискляво просят:

— Ой, а мы к Рыжику, пообедать. Спасибо, пожалуйста! Извините за беспокойство!

Отвлекаясь от видения, скоблю места наибольших расчёсов, выдёргиваю несколько волосков и смотрю всё это добро под микроскопом, чтобы исключить чесоточных клещей и, так уж и быть, лишай. Ничего живого — только обломки волос. «Самоиндуцированная алопеция» по-научному. Лишайных спор нет и в помине. Клещей тоже.

— Нету здесь никого, — говорю женщине, выпрямляясь за микроскопом. — И лишая тоже нет. Брать другие анализы пока смысла не вижу.

Женщина недоверчиво молчит.

Пишу, чем обработать кота и особенно квартиру от блох:

— От чего бы он ни чесался, — размеренно говорю хозяйке кота, который продолжает увлечённо чухаться на столе, — обработка от блох обязательна. На этом фоне также исключают пищевую аллергию и атопический дерматит: для этого на пару месяцев кота сажают на строгую диету из одного вида белка и одного вида углеводов, а затем делают провокационный тест…

— Как это? — женщина хочет подробностей.

— Ну, — говорю я, не подумав, — сажаете его, например, только на рис с мясом кролика…

Внезапно мужчина, который держит своего кроля на соседнем столе, поднимает на меня осуждающий взгляд и переспрашивает:

— Кролика?

Ира вздыхает, красноречиво иллюстрируя мою бестактность, и тут, мелко стуча копытцами, в кабинет забегает рыжий поросёночек, которого ведёт на кожаной шлейке уверенная в себе женщина. Их сопровождает Аля.

— Взвеситься, — объявляет она для всех присутствующих.

Напольные весы стоят в кабинете, и взвешивание практикуется без очереди всеми желающими.

Я открываю рот, закашливаюсь и задумчиво выдаю:

— Ещё в качестве диеты подойдёт картошка со свининой.

Женщина, смекнув о чём речь, притормаживает, возмущённо передёргивает плечами, наклоняется и подхватывает поросёнка под мышки. На её лице легко читается: «Я бы попросила!»

Господи… Судя по искусственному меху шубки, она ещё и вегетарианка или, что ещё хуже, из секты веганов-сыроедов. В кабинете повисает неловкое молчание. Нет, я ничего против веганов не имею, но они часто ведут себя агрессивно и странно: возможно, вследствие недостатка витаминов группы В и анемии. Кормят, например, своих котов одной капустой, а те потом слепнут. Потому как аргинина или, там, таурина в траве не заложено. В напряжённой тишине поросёнок делает два громких, возмущённых «хрю». Да не боись. Тебя точно никто не съест!

«Чёрт!» — звучит в моей голове. Только не смеяться! Не смеяться!

— Давайте взвесимся! — нарушает неловкое молчание Аля, обращаясь к женщине и показывая на весы: судя по мучительной гримасе, её природная вежливость сейчас остро конфликтует с желанием рассмеяться.

Женщина, продолжая держать поросёнка, гордо вскидывает голову и встаёт на весы. Кажется, она хочет взвеситься сама, только боится это озвучить. Ну да ладно.

Я, возвращаясь мыслями к аллергии и завершая свою лекцию, шёпотом говорю хозяйке почесушного кота:

— В общем, можно рыбу ещё, — в надежде, что никакая рыба не заплывёт сюда случайно из форточки.

— Поняла, — так же шёпотом, заговорщически отвечает женщина.

Озвученная рыба, вроде, устраивает всех присутствующих. Так и вижу, как какой-нибудь нервный сом торопливо выкуривает быстро истлевающий чинарик на крыльце клиники, придерживая его плавником. Прежде чем окончательно схлопнуться, скудная фантазия выдаёт ещё два источника белка:

— Крокодилятину, кенгурятину ещё можно… как вариант…

Звучит забавно, но на самом деле есть корма и с этим мясом. Пока я пишу в графе «предварительный диагноз» кучу заумных терминов, в воображении к курящему сому пристраивается парочка рыдающих крокодилов и жирный австралийский кенгуру, — один только взгляд в его томные, блестящие глаза, обрамлённые густыми ресницами, закодировал бы любого мясоеда, заставив вступить в ряды веганов, праноедов и сыроваров.

«Сыроедов», — поправляет меня внутренний голос, стоически сдерживая рыдания смеха.

«Сыр нельзя!» — не вполне уместно пишу в конце назначения. Хозяйка, глядя на щедро исписанный листок, постепенно смягчается.

Но, кстати, недавно стали выпускать консервы с мышиным мясом.

…Дальше идут люди сплошь мозговыносящие.

Очень непонятный сиамский кот, претендующий на несколько диагнозов сразу, и женщина, которая не слушает, что я говорю, потому что долго и плодотворно посидела в интернете на форумах «умников». Зачем пришла?

— Нет, не надо брать кровь, — отказывается она от первого этапа постановки диагноза.

«Абу Али ибн Сина девяноста восемь болезней, промежду прочим, по пульсу различал! — поучительно глаголит внутренний голос. — Он ещё и двести видов смертельного пульса знал! А тебе всё анализы подавай!»

Где Абу Али, а где я!

Раньше меня дико бесило, что хозяева отказываются от элементарного — взятия крови, что значительно сужает нам круг поиска причины заболевания. Когда спустя несколько дней безрезультатного лечения они соглашаются сдать кровь, под действием сделанных препаратов показатели могут уже поменяться. Это из серии «скупой платит дважды».

Теперь я стала спокойнее реагировать на подобный отказ.

— Окей, пишите расписку, — мирно соглашаюсь, придвигая к хозяйке кота рабочий журнал. — Будем лечить эмпирически³⁴, — и начинаю озираться в поисках бубна.

Скорее всего, мои догадки про триадит³⁵ и кучку сопутствующих верны, но анализ крови иногда преподносит неожиданные сюрпризы.

— Ой, — смущается хозяйка кота, испугавшись ответственности. — Ладно, берите, берите.

Аминь… Беру анализы, на основное, и затем тихонечко струйно вливаю небольшой объём жидкости, чтобы нивелировать коту обезвоживание — это симптоматическое лечение, которое будет откорректировано позже. И витамин В₁₂ туда, само собой — состояние с воспалительным заболеванием кишечника часто сопровождается анемией, да и кот сиамский: может быть и букет болезней.

— По поводу анализов вечером позвоните, — я пишу назначение, игнорируя внутренний бубнёж про Али Абу.

Он, небось, и имён-то таких не знал, как экзокринная недостаточность поджелудочной, гипертиреоз или анемия.

Прощаемся… Следующий…

— Он заразный, да? Заразный? — худощавая женщина с тёмными кругами под глазами, будто бьётся в припадке и так трясёт котёнком в воздухе, что я начинаю всерьёз за него беспокоиться.

— Что? Случилось? — медленно задаю ей стандартный вопрос, рефлекторно вытягивая руки, чтобы подхватить котёнка, если он сейчас куда-нибудь полетит.

— Я его в питомнике взяла месяц назад, — судя по котёнкотрясению, женщина готова убить его прямо здесь и прямо об стену. — Вдруг он заразный? Токсоплазмозом!

— Вы беременны? — задаю вопрос, казалось бы, вовсе не в тему, но на слово «токсоплазмоз» истерикой реагируют обычно женщины в «интересном положении». Особенно ненавидят кошек акушерки, наблюдающие рождение слепых детей.

— Нет! Но вдруг он токсоплазмозный! Я вчера прочитала, что именно кошки переносят этот… токсоплазмоз!

— Видите ли, — пытаюсь подобрать правильные слова, наконец отобрав у неё вопящего котёнка, который оказывается вислоухим шотландцем. — Да, у животных и людей есть общие болезни, но кошки в отношении токсоплазмоза не так опасны, как об этом говорят. Был у него кровавый понос, судороги?

— Н-н-нет, — отрицает женщина.

— Сонный, малоподвижный? Рвота?

— Нет, нет, — отвечает она.

— Глаза нормальные, — констатирую вскользь. — Ел он мышей, сырое мясо, землероек? — пытаю дальше её.

— Нет, сухой корм, — кажется, она нуждается в подробной лекции про заболевание, которое и рядом не стояло с её котёнком.

«Забавное слово», — некстати отзывается внутри на «землеройку».

Я рассказываю про токсоплазмоз, параллельно осматривая пациента: ушки чистые, рот розовый, — живой, активный котёнок. Изучаю его, скорее, для видимости — по статистике это заболевание больше присуще взрослым кошкам, а не подобной мелочи. Хотя внутриутробное заражение тоже возможно.

Живот мягкий, желтухи нет, одышки нет. Глаза обычные, только сильно испуганные. Щупаю печень — не увеличена.

— Токсоплазмозом заражено сырое мясо: говядина, свинина… ну и люди заражаются чаще всего через шашлыки, — параллельно рассказываю я. — Кошки — тоже через сырое мясо или поедая грызунов. Если кошка, съевшая мышь, всё же заразилась, то дня через три она начнёт выделять токсоплазмозные цисты, но это длится всего одну-две недели. И то кошачьи какашки должны несколько дней «дозреть» в наполнителе, чтобы стать потенциально заразными, — постепенно я подвожу женщину к выводу, что заражение возможно при поедании шашлыков, сырого мяса или кошачьих какашек, хорошенько созревших в лотке.

Последний вариант звучит экзотически. Остальные же между прочим объясняют, почему при проверке на токсплазмоз часто именно люди дают положительный результат, а кошки, живущие в той же семье — нет. Среди людей, кстати, процент носителей довольно высок. Шашлычки-то все любят. Где там наши агитаторы веганы-сыроеды?

— Значит, если кошка ловит мышей, она всё время заразная? — спрашивает женщина уже спокойнее, но всё ещё нервно.

— Отнюдь. Кошка, раз переболевшая токсоплазмозом, становится безопасной на несколько лет, а то и на всю свою жизнь. Просто не кормите её сырыми мышами и мясом, — в завершение говорю я.

«Сырые мыши» звучат не менее забавно, чем «землеройки».

— И тщательно обрабатывайте разделочные мясные ножи и доски. Ну а про лоток и шашлыки Вы поняли.

Кивает.

Вспоминается, что в некоторых «аулах» Англии всем овцам в отаре намеренно выпаивают околоплодные воды от абортировавшей овцы, чтобы все они уже разок абортировали. Ибо после одного аборта, вызванного токсоплазмозом, больше овцы уже не абортируют. Но это вроде как не в тему, поэтому просто говорю:

— По внешним признакам котёнок абсолютно здоров. Если будет что-то беспокоить — приходите, но сейчас нет смысла его обследовать. Ни одного из клинических признаков токсоплазмоза у него нет.

Женщина, заметно успокоившись, забирает котёнка к себе на руки.

…Следующие на приём — пара, пьяная вдрыбаган…

— Он умираэ! — произносит мужчина, вытряхивая из-под куртки на стол чёрного, шустрого, в меру агрессивного кота.

От дегустации запаха созревшего перегара, которым щедро ароматизирует парочка, хочется одного — включить кварц и выбежать на свежий воздух. Владелец — с бордовой физиономией, одет в потёрханные рейтузы и драную майку; на женщине странный халатик. Оба держать кота не способны: помощники из них сейчас вообще не ахти. Подхожу к коту сзади, чтобы спокойно прощупать: таких лучше не обследовать нос к носу, чтоб не нервировать.

«Friendly cat³⁶», — раздаётся язвительное в голове.

Вполне себе бодрый кот пытается сбежать со стола, но затем замечает мерцающую на потолке люминесцентную лампу, которая полностью завладевает его вниманием. С интересом наблюдающий за лампой кот вовсе не смахивает на умирающего. Живот мягкий, никаких болезненных ощущений при пальпации не проявляет, и мне остаётся одно — как следует порасспросить владельцев.

— Блюёт! — с вызовом кричит мужчина и валится на стул. При этом открытую банку с пивом он с ювелирной точностью ставит на край стола. Затем бросает мутный взгляд на свою пассию и вежливо интересуется, тыча пальцем на банку: — Буишь?

Та отрицательно мотает головой, едва не потеряв равновесие.

Изучаю кота дальше. Температура нормальная, во рту чисто.

— Умираэ! Дайте эму таблэтку! — слезливо произносит женщина, громко бухнувшись спиной об стену. Её причёска и внешний вид взяли бы главный приз в номинации «Я упала с самосвала, тормозила чем попало». Отказать бы им в обслуживании, да кота жалко. Не из-за причёски, конечно, а из-за неадекватности.

— Сколько лет? Что ест? — стандартно спрашиваю я. — Прививки?

Они отвечают жестами, а потом одновременно невнятно бубнят. Мои подозрения падают на огромный мешок дешёвого корма, открытый полгода назад: часто внизу мешка корм прогоркает и вызывает интоксикацию. Говорю об этом.

Однако, не исключена и инородка, и панлейка, и даже проблемы с сердцем, и прочее, прочее… Тут же на ум приходит случай с блюющим котом, у которого оказалось заболевание сердца на фоне анемии³⁷ из-за гемобартонеллёза³⁸. А казалось бы!

Женщина, рыдая, сползает и садится на корточки: из глаз вытекает слезища и повисает на кончике носа — чистейшая, словно первая капля самогона. Вероятно, содержание алкоголя в ней такое же.

— Я не переживу-у-у, — с диким рёвом выплакивает женщина и добавляет, показывая на пальцах виртуального микроскопического котёнка: — Я его вырастила во-о-от с такого разме-е-ера!

С внутриутробного, что ли… Слеза, дрогнув, срывается с кончика носа и тяжело падает на пол.

Когда я подношу к грудной клетке кота стетоскоп, чтобы прослушать сердце, мужчина воинствующе восклицает:

— Денег нет!

А женщина, смачно шмыгнув носом, хриплым от переживаний голосом, кричит ещё громче:

— Дайте таблэтку!

Ну, очень вовремя. Люди всегда начинают говорить, когда я пытаюсь прослушать сердце и лёгкие, — классика жанра. «Бу-тум! Бу-тум!» — отвечает мне здоровыми звуками кошачье сердце, пока сам кот заворожённо наблюдает за мерцающей лампой.

— Мы не имеем права лечить бесплатно, — я вытаскиваю из ушей и сворачиваю стетоскоп в баранку. — Кот в данный момент не умирает, и никакая таблетка ему не поможет, потому что он её выблюет.

И тут я впервые задаю вопрос, который сильно облегчил бы нам работу, знай мы ответ заранее:

— Давайте отталкиваться от того, сколько сейчас вы готовы потратить. Первую помощь окажем.

— Денег нет вообще, — ничтоже сумняшеся замечает мужчина, сделав глоток из банки и виртуозно поставив её на стол. После чего выворачивает карманы треников, вываливая из карманов на пол кучу скомканных магазинных чеков.

— И как вас лечить? — предельно вежливо спрашиваю я.

— А никак! — женщина вскакивает, грабастает кота и хриплым баритоном орёт: — Если он умрёт, я вас всех тут поубиваю!

И размашистыми шагами выбегает из кабинета, уволакивая кота.

— За что, интересно? — громко вопрошаю вслед, не изменив интонации. — Вы пришли получить услугу бесплатно?

— Простите её, — с трудом произносит мужчина, состроив кривую ухмылку, после чего поднимается и уходит следом, не забыв двумя пальцами прихватить пивасик.

— Куда?! — тут же слышится голос Али. — Там хирургия!

Отборный мат звучит ей в ответ. Выхожу следом, наблюдая, как парочка покидает клинику, ткнувшись, наконец, в нужную дверь. Аля стоит в коридоре, удивлённо подняв кверху откорректированные намедни чайки-брови, а заодно и идеально наманикюренные руки.

«Умеют же некоторые следить за собой», — отмечается в голове.

Наши там в хирургии сейчас гнойную матку у лабрадорши удаляют, и мне вспоминается случай, как один наглый чел так же вторгся в святая святых, а ассистент хирурга, как раз принявший ампутированную пятикилограммовую кровавую матку, прямо на пороге вручил её ему в руки. От неожиданности, так сказать.

Хорошо хоть не оформила их в журнал, а то объясняйся потом.

В некоторых клиниках прямо в холле вешают объявление, что врач может отказать в обслуживании без объяснения причин. Вот про пьяных товарищей такая тема не помешала бы, ох, не помешала…

— Хорёк, — будто извиняясь, Аля приглашает следующего пациента.

Моё первое близкое знакомство с хорьком было болезненным — неожиданно, мёртвой хваткой он вцепился мне в мякиш руки. Я рукой дёрнула, но вовремя остановилась, чтобы случайно и рефлекторно не стукнуть его об стену.

Так мы и застыли, оба стиснув зубы: хорёк висел, пока не устал, и только тогда отвалился. До сих пор шрамы остались.

Поэтому хорьков я не то, чтобы не люблю, — я их боюсь. Тот, что сейчас пришёл на приём — отгрыз и съел хвост от резиновой змеи. Заставляю его блевать, но расставаться со змеёй он не спешит, — возможно, кусок проскочил дальше.

Гастроскопию бы сюда — это когда животному под наркозом вводят зонд и вытаскивают инородку из желудка обратно через рот. Если она ещё в желудке. Ну, чтобы не резать. Хозяйка хорька кричит:

— Быстрее! У меня на улице ребёнок в коляске!

Ну, миленько вообще. Тыжврач, тыжмать и тыжхорёк.

«И тыжзмея».

Объясняю про признаки инородки, необходимость УЗИ и рентгена.

— Да всё, всё, я поняла! — женщина хватает хорька, расплачивается и убегает, не взяв назначения.

Да что ж такое с вами всеми сегодня…

…Дальше женщина с корзинкой, в которой сидит котёнок.

Спросить, с чем пришли, не представляется возможным: каждую минуту у неё звонит телефон, и с каждым разом мужской голос на том конце становится всё агрессивнее, а её ответы всё несчастнее.

— Я убью тебя, если ты сейчас же не выйдешь! — этот ор из телефона слышат уже все, кто находится рядом.

— Держите! — кричит женщина в исступлении, бросает корзинку на стол, кидает рядом смятые деньги и выбегает из кабинета.

Да что происходит вообще? Луна влияет? Ну и как собирать анамнез? Котёнок, ты как? Что ешь? Что болит?

Уношу его в стационарный бокс, чтоб не сбежал.

…Женщина возвращается через час. Забирает деньги, корзинку с котёнком и молча исчезает уже насовсем, так ничего и не объяснив.

…Атмосферу суеты и агрессии щедро дополняют покусанные собаки, — ну, стопудово Луна вносит свои коррективы. День плавно перетекает в вечер, переставший быть томным ещё с утра, а затем наступает ночная смена.

Ночью приходит вельштерьер, на которого напала свора собак. Однажды он уже был у нас с раной на горле, а на этот раз пришел с разорванной… этой… латеральной головкой четырёхглавой мышцы бедра и ещё одной дыркой рядом. Где тут наш анатомический атлас?

Пока собака лежит под капельницей, в атласе с ужасом обнаруживаю огроменный седалищный нерв, который проходит как раз в этом месте. Задеть его — и нога перестанет функционировать.

На счастье, из отпуска вышла наша оптимистка Мара, которая меня целиком и полностью компенсирует, — с нею мы и дежурим в ночь. Как выяснилось, Мара даже рожала за три секунды — некогда рассусоливать! Вот и в работе она такая же. Я еще только думаю о том, что подготовить, а она уже завалит, бывалоча, кошку, замотав ее в полотенце, и кричит: «Ну долго ещё ждать-то?» Кошка даже опомниться не успевает, а я — тем более.

А тут она ещё и из отпуска! Вообще ураган.

Однажды энергичную Мару поставили в смену с флегматичным Серёгой, и ночью им пришлось оперировать кошку с пиометрой. Сергей «открыл» кошку и обнаружил, что матка с гноем, которую надо удалить, приросла к мочевому пузырю — как раз там, где впадают ценные мочеточники. Которые если задеть, то можно навсегда выключить почки, что равносильно смерти. И вот он задумался, как грамотно отпрепарировать матку от пузыря, чтоб ничего не повредить: ювелирная работа! Мара на наркозе стояла. Ждала, ждала… Топталась, топталась. Тянула шею. И через двадцать секунд мучительного для неё ожидания как завопит:

— Да режь уже! Режь!

Так и вижу эту картинку!

Всё тогда прошло, кстати, благополучно: матку перед удалением удалось разлучить с мочевым пузырём, а затем и с кошкой, которая после операции быстро пошла на поправку.

И вот, вельш. Запираюсь с атласом в хирургии… Стрёмно жеж! Мара, вторгаясь вихрем в операционную, кричит:

— Так! Соберись! — и с грохотом кидает в ванночку с дезраствором нужные инструменты, щедро поливает спиртом столик из нержавейки.

Из ящиков стола с оглушительной скоростью появляются две упаковки стерильных перчаток и предметы, необходимые для интубации и реанимации; гремят ещё тёплые после автоклава биксы с салфетками.

Заталкиваю гиперответственность и перфекционизм в глубокие недра психики, и мы забираем собаку на операцию. Технику сшивания мышц я знаю, шовник хороший, — и правда, что волноваться-то? Ну, нерв рядом. Так я же знаю об этом! Коллеги мои по ночам заворот желудка оперируют у крупных собак, а я тут лапу сшить не могу?

Шью долго, старательно. Мара на наркозе, стоит напротив меня, нетерпеливо топчется, стоически молчит. Время тянется. Зафигачиваю в сшитую мышцу блокаду с антибиотиком. Нерв остаётся не увиденным, и это прекрасно. Надеюсь, что всё срастётся, несмотря на то, что рана была инфицирована. В дырку вставляю дренаж для промывания — это мои «тараканы», которые долго не приживались в клинике, когда я только пришла. Метод такой. Дренаж Пенроуза называется. Потом как-то все смирились с моим упорным желанием снабжать инфицированные раны дренажами, вместо того, чтобы наглухо зашивать их. Только однажды коллега вызвала меня в коридор для «неприятного разговора», когда я, увлёкшись, запилила дренаж её пациенту. Взбучка была волнительная и интеллигентная: в виде любезностей мы обменялись аргументами, избегая перехода на личности, и с тех пор я уже стараюсь ничьи назначения не корректировать. В конце концов, клиника стала ведущей задолго до моего появления. Но вельшу-то дренажик запилить — святое. Так он быстрее пойдёт на поправку, — в этом моя личная вера. На посошок назначаю курсом капельницы.

…В пять утра раздаётся звонок в дверь, и мы с Марой идём открывать — обе сонные, как осенние мухи.

На пороге — очередная пьяная парочка: очевидно, некоторые перед визитом в клинику просто не могут не накатить. Заходят внутрь; в руках у мужчины голубь.

— Плохо летаэ, — говорит мужчина и выпускает птицу.

Испуганный голубь начинает вполне себе резво порхать по клинике в поисках выхода и выдаёт жидкую бомбу, которая плюхается белым пятном прямо по центру смотрового стола.

— Ночью двойной тариф, — автоматически говорю я, прислонившись к косяку и с тоской понимая что сейчас начнётся бомбардировка, которая прибавит нам с Марусей работы. — С птицей можно прийти по записи днём. Сейчас орнитолога нет.

Первая фраза неожиданным образом протрезвляет людей. Мужчина, в прыжке, лихо запуливает в летящего голубя кепкой и этим ловит его. Исчезают они ещё стремительнее.

Жажда написать объявление «отказать в обслуживании без объяснения причин» в разы усиливается.

Как относиться к диким птицам? С мыслями об орнитозе³⁹, конечно же!

В шесть утра у подушки звонит телефон, беру.

— Ветклиника, — выдаю на автопилоте, едва ли уйдя ото сна.

— Девушка, у нас тут кошка вчера котят родила. Четверых.

— И что случилось?

— Котятам плохо.

За окном зарождается очередной восход солнца: небо светлеет, откуда-то с горизонта подсвечивает розовым цветом рваные облака, — я вижу это в окно; занавесок в ординаторской нет. Закрываю глаза.

— А порода какая?

— Британка. Но плохо не ей, котятам…

«Началось в деревне утро».

— И что с котятами?

— Всё было хорошо. Присосались сразу же после родов. А теперь вялые, писают тёмным… Бледные все какие-то. Перестали кушать совсем. И один, мне кажется, пожелтел.

Обнаруживаю, что практически сплю — изо рта на подушку течёт слюна. Блин, блин, котята же. Переворачиваюсь на спину, невольно потревожив сопящую рядом Мару.

— Группы крови у кошки и кота перед вязкой определяли?

— Нет, — недоумённо произносят на том конце. — Она на даче кота нагуляла-то. Группы крови… А надо было? Это же кошка, девушка, какие ещё группы крови? Вы что там, шутите?

Ага, шучу. В шесть утра.

— То, что вы описываете, похоже на неонатальный изоэритролиз⁴⁰, он же «синдром внезапной смерти котят».

Женщина ойкает. Таких шуток ей, видимо, слышать не доводилось.

— Желтуха, анемия, — перечисляю я, разлепив глаза и уставившись в потолок, — красно-коричневая моча, точечные кровоизлияния, некрозы и кровоточивость кончика хвоста, лапок, ушей… — ну, прям обхохочешься, чоуш. — И очень часто летальный исход.

— Они что теперь, все умрут? — пытает меня голос из телефона.

Тут действительно хочется пошутить про то, что «мы все умрём».

— Вам нужно срочно перевести их на искусственное кормление. На два-три дня.

— Я ничего не понимаю про эти группы, — воют на том конце. — Что это за элит… элитролиз такой?

Снова закрываю глаза. Лекция про несовместимость, окей.

— У кошек есть три группы крови: А, В⁴¹ и АВ. У Вашей породистой кошки, вероятно, кровь группы В⁴². Предположим, кот, с которым любовь случилась, носитель группы А — он был беспородный, да или нет? У них разная кровь, понимаете?

Монтекки и Капулетти. Лёд и пламень. Гемолиз и агглютинация. День и ночь. А точнее раннее утро. Мара выпрастывает ногу из-под одеяла, вытекает оттуда сама и бежит ставить чайник. Мне бы столько энергии после бессонной ночи! Беспородность или породистость, конечно, не являются стопроцентной гарантией конкретной группы крови у кошек, ну да ладно: так объяснить зато проще.

— Группа А доминантная, то есть при скрещивании она от кота и досталась котятам. А у кошки другая группа, В. Понимаете?

— Доминантная? — только и переспрашивает женщина.

— Да. Это значит, что по наследству она передаётся сильнее. И у котят будет папина кровь. При сосании молозива кошкины антитела проникают в котят и атакуют их эритроциты. Происходит острый гемолиз, то есть их разрушение.

— Что же делать? — восклицает в отчаянии женщина.

«Чернышевский, поди сюда».

— Отнять их от матери на двое хотя бы суток. Перевести на смесь, — говорю основное. — На третьи сутки кишечник перестаёт пропускать опасные антитела. Смесь купите в зоомагазине. Или подсадите котят к кормящей привитой кошке с группой А, если найдёте такую и станете это определять. Если сами не могут сосать — надо зонд пищевой ставить. Если совсем плохи, нужен вдобавок брудер, инкубатор такой — там нужные влажность и температура, — и сыворотку крови подкожно сделать от кошки А, привитой, с проверкой на совместимость. Короче приносите, посмотрим.

Фраза: «Приносите, посмотрим» действует на людей безотказно — они тут же вешают трубку, — и эта женщина, быстренько попрощавшись, делает то же самое. Фраза означает, что консультация кончилась, но мне, собственно, больше нечего и сказать.

Кроме разве того, что любовь зла. Даже если это любовь у кошек.

* * *

…Вчера Аля выдала:

— Сейчас пришла кошка, которая неделю ест, а неделю не ест.

Ответила ей флегматично:

— Ну, прям как я.

Все, кто был в кабинете, включая хозяев на идущем приёме, принялись хохотать. Вот я клоун…

Ходила по рынку, выбирала себе шлёпанцы для работы. Мои старые настолько пообтрепались, что даже бомжи побрезговали бы брать их в руки. Но они пока что единственное, в чём ноги не устают, поэтому я для виду прогулялась вдоль рядов и ничего не купила. Скоро буду свои скотчем заматывать. Стыдно, зато удобно.

Звонила хозяйка кота с блошиным дерматитом. Сказала, что они затеяли ремонт, сняли полы в квартире, и кот туда влез. Когда он вылез обратно, шерсть на его теле шевелилась от изобилия блох, и, вероятно, волосы так же интенсивно зашевелились от ужаса на голове у хозяйки. Вот вам и седьмой этаж, и домофон…

Побежала за назначенными препаратами.

Это ещё что. Я однажды ездила в гости к другу, и спала в доме, где кошки когда-то жили, причём их самих там давно уже не было. Я расстелила свой спальник и переночевала одну только ночь. Каково же было моё удивление, когда уже дома меня укусила блоха! Приехала в спальнике, эмигрантка!

Примечания

33

БАД — здесь: блошиный аллергический дерматит.

34

Эмпирически — то есть опытным путём.

35

Триадит — комплекс воспалительных заболеваний поджелудочной железы, печени и тонкого отдела кишечника.

36

Friendly cat (от англ. — дружелюбный кот) — культура, основанная на понимании потребностей и особенностей поведения кошек.

37

Анемия — снижение гемоглобина в крови.

38

Гемобартонеллёз (инфекционная анемия, гемоплазмоз) — кровопаразитарное заболевание, вызываемое микроорганизмами из рода Micoplasma.

39

Орнитоз — острое инфекционной заболевание; характеризуется лихорадкой, интоксикацией, поражением центральной нервной системы и внутренних органов. Зооантропоноз (т.е. опасное и для человека).

40

Неонатальный изоэритролиз (neonatal isoerythrolysis, NI), или гемолиз новорождённых — тяжёлое, часто смертельное состояние, при котором антитела из молока матери разрушают эритроциты новорождённого. Вызывается несовместимостью групп крови.

41

В и АВ, по-английски, — читаются как «Б» и «АБ».

42

Группа крови В, как правило, присуща высокопородистым кошкам: абиссинская, бирма, британская короткошерстная, корниш-рекс, девон-рекс, экзотическая короткошерстная, японский бобтейл, персидские, сфинкс, сомали и др.